Читать книгу Дни нашей жизни - Микита Франко - Страница 13

После Лениного дня рождения впереди было еще четыре праздника, которые предстояло пережить.

Первый – День святого Валентина. Раньше этого дня в моей жизни не было, он существовал только для родителей – они всегда проводили его вдвоем: с открытками в форме сердечек, цветами и поцелуями. Оказалось, в первом классе такой день тоже есть. Но без цветов и поцелуев.

Учительница за неделю до праздника поставила коробку в нашем классе: сказала, что туда можно бросать валентинки друг для друга, а четырнадцатого февраля она ее откроет и всем их раздаст. Это накалило обстановку: целую неделю все напряженными взглядами следили за коробкой как за главной угрозой для своей самооценки.

Я тоже переживал. А вдруг мне никто ничего не пришлет? Тогда я окажусь самым ненужным. Как я буду жить дальше, если буду знать, что никому не нужен?

Четырнадцатого февраля началось настоящее соревнование – все принялись считать валентинки и хвастаться степенью своей популярности. На мое счастье, в классе оказалось несколько добрых девочек, которые отправили валентинки вообще всем, даже Антону. Еще валентинки мне подарили Лена и почему-то рыжий Дима с первой парты. Я решил, что Димину валентинку мне надо скрыть от посторонних глаз, чтобы никто о нем ничего такого не подумал. А потом оказалось, что многие мальчики дарят валентинки мальчикам. Видимо, в первом классе за такое еще не бьют.

Я подарил валентинку только Лене. Сначала никому не хотел. Я ведь никого из одноклассников не люблю. Но Слава сказал, что дружба – тоже вид любви, поэтому надо подарить, это будет вежливо.

В общем, день любви я кое-как пережил. А потом настал день, о существовании которого я вообще не знал. 23 Февраля – День защитника Отечества. Звучало очень сложно, я даже не сразу понял, что это такое.

Оказалось, что в этот день поздравляют мальчиков. Накануне девочки подарили нам шоколадки и открытки с оружием, танками и солдатами. А на уроке труда нам сказали сделать подарок для папы.

– А у меня нет папы! – послышалось несколько голосов.

– Тогда для дедушки! – отвечала Юлия Юрьевна, которая вела уроки труда и рисования.

– А у меня нет дедушки! – сказали еще пара человек.

– Ну хоть какие-то мужчины у вас в семье есть?

– Нет. – Это пискнул Андрей, лопоухий и с большими глазами.

Он очень переживал, что у него нет папы. Когда Инна Константиновна говорила фразу «ваши родители», он всегда возмущенно перебивал ее: «Не родители, а мама!» Как будто существует только слово «мама», а все остальные названия родителей запрещены.

У меня же возникла обратная проблема: отцов у меня было в избытке.

Видимо, я должен что-то сделать для одного только Славы. Но что?

Я принялся оглядываться на других детей – все что-то увлеченно лепили из пластилина. За партой позади меня сидели близнецы – Кирилл и Игорь. Я обернулся и пригляделся к их подаркам.

– Это что, пиписька? – фыркнул Игорь, глядя на шедевр брата.

– Нет, это танк! – шикнул Кирилл.

– А у тебя что? – спросил я у Игоря.

– Автомат Калашникова. – Он взял пластилин в руки и сделал вид, что прицеливается и стреляет. – Бах-бах!

– А твой папа служил? – Это Кирилл спросил.

– В смысле? – Я почувствовал, как опять оказываюсь самым глупым.

– Ну, в армии.

Армия… Я знаю это слово. Красная армия участвовала в войне. Но это ведь было очень давно?

– Наш не служил, – сказал Игорь, не дожидаясь моего ответа. – Он ногу под поезд положил.

– Зачем? – не понял я.

– Чтобы отрезало. Тогда можно не служить.

Шокированный этой новостью, я снова повернулся за свою парту.

Служили ли мои родители? Ноги у них на месте. Если ты с ногами, можно ли не служить? Или это обязательно: служи или отруби ногу? А мне тоже придется отрубить? Проклятый русский выбор!

Ко мне подошла Юлия Юрьевна.

– Почему ты ничего не делаешь? – спросила она.

Я посмотрел на нее снизу вверх. Сказал:

– Мой папа не любит танки и автоматы.

– А что он любит?

Я задумался.

– Рисовать… Розы… Игрушки из «киндер-сюрпризов»… – Заметив на себе странный взгляд учительницы, я объяснил: – Ему нравилось собирать коллекцию бегемотиков. Шоколад он не очень любит, поэтому я его всегда сам съедаю, а игрушку отдаю.

– Нужно сделать что-нибудь военное, – мягко перебила меня Юлия Юрьевна.

– Почему?

– Потому что такой праздник.

– Но это же подарок. Он должен нравиться.

– О-о-о-о, просто слепи ему дурацкий танк! – Это взвыл Игорь позади меня.

– Правильно, – кивнула Юлия Юрьевна и пошла дальше по классу.

Я слепил ему дурацкий танк. Правда дурацкий. Я не знал наверняка, как он должен выглядеть, потому что меня это никогда не интересовало. Получился какой-то кусок смятого пластилина с торчащей трубкой. А когда я приделал к нему колеса, он вообще стал напоминать бесхвостого муравьеда.

– С Днем защитника отчества! – сказал я Славе, вручая ему этот шедевр после уроков.

Я так и сказал – «отчества». Думал, речь в названии праздника именно о нем, поэтому поздравляют пап – отчество же берется от них.

– Спасибо, – вежливо ответил Слава.

По дороге домой я спросил, почему мы раньше никогда не отмечали этот праздник.

– Потому что это праздник военных. Среди нас таких нет.

– Значит, ты не служил?

– Нет.

– И папа не служил?

– Нет.

– А как же ваши ноги? – не понял я.

– Что?

– Папа Игоря и Кирилла отрезал себе ногу поездом, чтобы не служить, – объяснил я будничным тоном. На самом деле мир уже казался мне таким странным, что я ничему не удивлялся.

А Слава, кажется, удивился.

– Есть более простые способы этого избежать, – сказал он. И, хитро улыбнувшись, заговорщицки проговорил: – Для этого надо просто тусоваться с врачами.

Я улыбнулся в ответ. Раз Лев – мой папа, значит, я тоже с ним тусуюсь и мне не придется отрезать себе ногу!

Третьим мучительным праздником стало 8 Марта. Про «женский день» я и раньше знал – в этот день мы поздравляли бабушку. Но в школе по этому случаю были свои правила.

Одно хорошо: на 8 Марта не принято отрезать себе конечности. На этом плюсы заканчиваются.

Сейчас, с высоты своего возраста, я понимаю, что Инна Константиновна совершила тогда чудовищную вещь. Но, будучи маленьким, я просто ничего не понимал и чувствовал себя гадко.

Вообще, фразой «я не понимаю, что происходит» можно емко описать весь мой первый год в школе.

За несколько дней до праздника учительница выстроила мальчиков у доски. Пока девочки сидели за партами, мы по очереди должны были назвать имя той, кому хотим сделать подарок и с кем будем учить парный танец на концерт для мам.

Девочек, конечно, никто не спрашивал. Каждая из них боялась, что ее выберет Антон.

Мальчики называли имена друг за другом, в той последовательности, в которой стояли в шеренге. Я был предпоследним. Честно говоря, мне тоже было страшно, что Лену выберет Антон. Не знаю, за кого я больше боялся: с одной стороны, Лена бы очень расстроилась, с другой – она бы его убила.

Но Антон выбрал Алю, тут же закрывшую лицо руками.

Когда дошла очередь до меня, оставались только Лена и кудрявая Таня с брекетами на зубах.

Я с надеждой посмотрел на учительницу и сказал:

– У меня нет мамы, можно я не буду участвовать?

– У тебя есть бабушка, – ответила Инна Константиновна. – Она придет и тоже захочет посмотреть на твое выступление.

– Я попрошу ее не приходить.

Тогда она прикрикнула на меня, чтобы я не тянул время и не болтал глупости, а выбирал.

И я выбрал Таню.

Если бы я выбрал Лену, нас бы опять назвали женихом и невестой, а это ее расстраивает.

Но Лена странная. Когда нас отпустили, она ударила меня пеналом (она всех мальчиков била этим пеналом, но мне тогда досталось впервые).

– Ты чего? – не понял я.

– Почему ты меня не выбрал? – возмущалась она. – Из-за тебя мне придется танцевать с Борей! А у него изо рта воняет!

– Я думал, ты не хочешь, чтобы я тебя выбирал…

Почти зарычав, она крикнула:

– Капец ты тупой!

От восьмимартовского позора меня спас только случай: я простыл, слег с температурой под сорок, и мне не пришлось ни с кем танцевать. Наверное, Таня в итоге танцевала с Борей, потому что Лена отказалась в этот день идти в школу. Она дулась еще неделю, даже не хотела меня навещать. Все-таки она странная.

Но самое страшное праздничное испытание было еще впереди – мой собственный день рождения.