Читать книгу Небесный замысел любви. МИР ДВОИХ. Необыкновенная история любви, непознанная разумом человека. Книга четвёртая - Милена Лакузье - Страница 13

Что такое алхимия между мужчиной и женщиной? Это магнетизм, родство душ, необъяснимое взаимопритяжение, волнуется кровь и всё остальное. Алхимия – вещь исключительная.

Уставшая Мила вышла из автобуса, из парка доносилось пение парней под звуки гитары. Она быстро прошла мимо парка, затем замедлила шаг и медленно пошла по улице, думая о Гранте, в руках была сумка с нотами, портфель с книгами.

Начал накрапывать дождь, она ускорила шаг и быстро вошла в подъезд своего дома.

Мила открыла дверь, вошла, хлопнув дверью, остановилась, было темно. Дошла до лестницы, кто-то взял её за руку. С испугу она со всей силы размахнулась другой рукой, руку перехватили…

Раздался тихий голос: «Привет. Прости, я тебя напугал?»

Закрыв глаза, она выдохнула: «Да, напугал», – узнала голос Гранта.

– Прости, пожалуйста, не хотел, но там дождь начинался, и я решил здесь тебя подождать. – Грант отпустил её руку, второй её рукой прикоснулся к своей щеке, нежно поцеловал руку.

Испуг отпустил Милу: «Мои сумки», – тихо произнесла она.

Грант улыбнулся, быстро поднял сумки, валявшиеся у них под ногами: «Пожалуйста, ваши сумки, в целости и сохранности. – Мила протянула руки. – Я подержу, мне не трудно. Ничего себе, здесь камни у тебя?» – усмехнулся.

– Только книги и ноты, – улыбнулась Мила.

Он потянул её за руку к стене, она не сопротивлялась, поставил сумки на пол, притянул Милу к себе, прикоснулся лицом к её лицу. Она заволновалась и немного отстранилась, посмотрела ему в глаза, затем остановила взгляд на его губах. Он обхватил её лицо ладонями, большим пальцем обвел контур её губ. Она смотрела на него, подняла руку и коснулась его лица, он вздрогнул, указательным пальцем она обвела контур его губ.

– У тебя родинка под губой, – тихо произнесла она.

– Да. А у тебя очаровательная родинка над губой, – он потрогал её маленькую родинку над губой. – И ямочки на щеках, когда ты улыбаешься, у тебя красивая улыбка.

– У меня обыкновенная улыбка… У нас с тобой родинки и у обоих около губ, к чему бы это? – медленно и тихо произнесла она.

– Это нам знак уже в реальной жизни, а не только во сне. Разреши моим устам прильнуть к твоим устам, – тихо произнёс он.

– Зачем? – тихо спросила она, глаза улыбнулись.

– Хочу познать тебя. А ты познай меня.

– Познать тебя? – вопросительно посмотрела ему в глаза.

– Ну, да. Процесс познания тебе ведь интересен, – его глаза улыбались, он слегка зажал губы, сжав их.

– Да, но это ведь не то…

– Нет то… процесс познания жизни, познание мужчины. Я так хочу познать тебя.

– А разве этот процесс познания тебе не известен? – усмехнулась Мила.

– Ты права, он мне известен, но я хочу познать тебя, а не кого-либо другого. Ты мне интересна.

– Во мне нет ничего особенного. Я как все… как все девушки.

– Нет, не как все, – он, улыбаясь смотрел на неё. – Процесс познания жизни огромен и бесконечен и в нём загадка есть для человека. И разгадать её, является трудною задачей.

– Какая загадка?

– Отыскать похожую на тебя частичку жизни… ведь человек частичка жизни на земле.

– Всего частичка?

– Ну да, маленькая частичка. Мир огромен и бесконечен и человек частичка, маленькая крупица в нём и отыскать свою вторую половинку в этом огромном, бесконечном мире является трудною задачей. Представь, какая сложная задача? И для решения её надо не бояться познавать, – он хитро улыбался.

– Но это не выполнимая задача! – воскликнула она.

– Ты так считаешь? Почему?

– Ну да, я так считаю. Она в одном конце света, а он в другом и как они отыщут друг друга? Это нереально и не выполнимо.

– Ты не права. Существует сила притяжения частиц, огромная сила притяжения друг к другу. Небеса, посылая души жить на землю, наполняют пару душ огромной одинаковой силой. И эта сила, и чувственность душ позволяют отыскать свою вторую половинку. Вот в чём загадка, рожденная самими небесами. Ты моё притяжение, и я хочу познать тебя.

– Но в той загадке есть зерно…

– Какое? – улыбнулся он.

– Суть загадки в том, что притяжение должно быть двухсторонним. Я не права? – она взглянула ему в глаза.

– Полностью права, – он, улыбаясь, смотрел на неё. – Мне так интересно с тобою говорить.

– А мне с тобой.

– Так может мы вернёмся к процессу познания друг друга, ведь без него мы не узнаем, не разгадаем замысла небес.

– И в чём же замысел небес? – улыбнулась Мила.

– В огромной силе притяжения… Меня притягивает к тебе, я влюблён в тебя.

– Вот так, сразу?

– Возможно и не сразу, а тебе только так кажется сейчас. Так разреши? – он притянул её за талию к себе.

– Нет, я не готова… сейчас я не готова…

– Разве не готова? А может быть боишься или не хочешь?

Она молчала и думала.

– Так не готова или не хочешь?

– Не знаю.

– Открой своё сердце и честно ответь.

– Не готова, – тихо произнесла она.

– Я подожду, когда ты будешь готова. Ведь, кто ждёт, тот, надеюсь, дождётся?

– Надежда умирает последней, – засмеялась Мила. – Всё зависит от силы притяжения… моя сила ещё не проснулась или… – она пожала плечами. – Мне пора домой, меня зовёт сила притяжения разучивания музыки, пока.

– Я подожду, когда проснётся твоя сила и, надеюсь, что это будет скоро, – улыбнулся. – У тебя уставший вид, – тихо произнес Грант.

– Да, есть немного, – Мила взяла свои сумки, направилась к лестнице.

– Мила, завтра выходной, я предлагаю поехать на свежий воздух, тебе необходимо получить кислородный заряд. Ты много занимаешься и совсем не дышишь воздухом. Завтра в восемь утра, я буду у твоего подъезда.

Она удивлённо расширила глаза и в упор посмотрела на него, потом, подумав, хитро произнесла: «О, сын мой! Должен быть гоним тоской, тот, кто так рано расстаётся с ложем?»

Он, несколько удивлённо, в ответ, сдержанно улыбнулся и в рифму Шекспира ответил ей: «Гоним тоской по юной девушке. Сила притяжения к ней столь велика, что готов не спать я вовсе».

Она слегка растерялась, услышав его ответ в рифму, улыбаясь, игриво ответила: «О, Грант! Не стоит предаваться силе притяжения. Сон полезен нам для нашего здоровья».

– Свежий воздух полезнее намного. Хочу я провести свидание с той, что снилась мне и продолжает снится. С той, чья сила притяжения столь велика, что я не в силах ей противостоять. Я буду в восемь ждать тебя.

Она вздохнула: «Красиво говорить умеешь».

– Как чувствую, так и говорю. Так восемь у подъезда я буду ждать ту, которую мне указали небеса.

– Так рано, – Мила скорчила недовольную гримасу, – я поспать хочу.

Грант обнял её за плечи: «Я предоставлю тебе такую возможность, как поспать. Надо дышать утренним свежим воздухом. Пойдем, я тебя провожу до квартиры», – быстро произнёс, повернул её к лестнице, подхватил сзади за талию и буквально пронёс по ступенькам до квартиры.

Мила не успела опомниться.

Грант, стоя сзади, шепнул: «До завтра, в восемь буду ждать у твоего подъезда, – поцеловал её в щеку, затем прошептал на ухо: „Ночь не добра без света милых глаз, скучать я буду без тебя“, – поставил сумки на пол, позвонил в дверь. – До встречи», – и быстро сбежал вниз по ступенькам.

Мила не успела произнести ни слова, улыбнулась, посмотрела ему вслед. Дверь открыл отец.

Утром Грант, как и сказал, приехал к подъезду Милы и посигналил.

Мила выбежала из подъезда, подбежала к мотоциклу: «Привет», – смущённо посмотрела на Гранта.

Грант встал, улыбнулся, слегка обнял ее: «Доброе утро», – поцеловал в лоб.

Мила смутилась, опустила глаза. Грант, заметив её смущение, внимательно посмотрел на неё, протянул шлем. Она, улыбнувшись, натянула шлем на голову и подставила ему подбородок.

Он нежно посмотрел на неё, застегнул шлем, сел и помог ей сесть на заднее сиденье байка: «Держись за меня и не отпускай».

– Поняла, – улыбнулась она и обхватила его за талию.

Отец смотрел на них из окна. Они уехали.

Вскоре Грант и Мила стояли на маленькой поляне в лесу. Мила стояла лицом к дереву, обняв березку, потом оглянулась. Грант веткой рисовал что-то на земле.

– Ты меня не слушал?

– Слушал и очень внимательно.

– Нет, не слушал, ты рисуешь.

Грант посмотрел на неё с улыбкой: «Я внимательно тебя слушал, а руки сами рисовали».

– Что? Что рисовали руки? – Мила подошла к нему, посмотрела на его рисунок на земле, брови сдвинулись, она внимательно изучала рисунок. – Это птица! Эта та птица, которую я видела нарисованную у тебя в тетради. Какая это птица?

– Феникс. Теперь я расскажу тебе легенду. Хочешь?

– Да.

Грант посмотрел на неё изучающим взглядом, медленно начал рассказ: «Птица Феникс или как на Руси её называют жар-птица. Это удивительная и единственная в своём роде птица, которая не спаривается и не размножается. В каждой стране ёе называют по-разному, по-своему. Предание гласит: Вовремя 12-месячного пребывания Ноя в ковчеге, во время потопа, он кормил находящихся там животных. И только Феникс скромно лежал в углу и на вопрос Ноя: „От чего ты не требуешь пищи?“ – Феникс ответил: „Я видел, как много у тебя хлопот с другими и решил не беспокоить тебя“. – Ной был тронут этими словами и сказал: „Ты пожалел мой труд. Да пошлёт тебе Всевышний жизнь вечную“. – И эта птица стала жить вечною До сих пор легенды об этой птице передаются из уст в уста», – он замолчал, посмотрел на Милу.

Она внимательно слушала его.

– Вот одна из легенд, – он подошел к ней, обнял за плечи, и они медленно пошли по лесу.

– Слушай. Прошёл между птицами слух, что на свете есть рай и находится он на солнце. И сказал старейшина птиц: «Рай тот, совершенен и мы, птицы, можем быть там, но путь туда очень труден». – Всем хотелось попасть в этот рай, но все птицы испугались, испугались сгореть на солнце. «Тот рай совершенен, но видно не для нас он создан», – сказали птицы. Но Феникс сказал: «Я достигну солнца». Все птицы затихли, посмотрели испуганно на своего невзрачного серого собрата и засмеялись: «Безумец тот, кто говорит, что солнце не убьет его. Разве его крылья крепче наших?» – И вновь гордая птица Феникс сказала: «Я достигну солнца». – Расправил крылья, поднялся в голубой небосвод и полетел к солнцу. Он поднимался всё выше и выше и вдруг всё оперение Феникса, загорелось алым пламенем. Заклокотал он от нестерпимой боли, но не остановился, а продолжал лететь к солнцу. И видели все птицы, какая участь его постигла, но никто не захотел ему помочь, – Грант замолчал, посмотрел на Милу.

Она слушала серьёзно, как будто видела всё, о чём он ей рассказывал, её глаза сузились, она молчала.

Грант продолжил: «И захохотали птицы, злорадствуя. – „Смотрите, что осталось от этого безумца, так и надо ему за его глупость“, – кричали птицы. Внезапно ударил яркий солнечный луч, прямо в сердце смелого Феникса и рассыпалась гордая птица в прах. Прах упал на землю и смешался с пылью. Так у всех на виду в своём стремлении к прекрасному погиб Феникс».

– Господи! Почему они такие жестокие? Неужели им не было его жалко? Ведь он хотел найти рай для всех птиц, – чуть слышно прошептала Мила.

Грант смотрел на Милу, выдержав паузу, он продолжил свой рассказ, медленно и чётко говоря каждое слово: «Но вдруг увидели птицы, как что—то сверкающее пронеслось в небосвод и остановилось на том месте, где рассеялось облачко праха Феникса. И вспыхнул белый огонь и вылетела из огня новая птица. Была эта птица сильна и красива, её оперение было золотисто-красного цвета. Не сгорел дух гордого, смелого Феникса, восстал он из своего праха и продолжил стремится к прекрасному. Вот такая легенда».

Оба молчали.

Первая нарушила молчание Мила: «Боже мой, представляю, какую нестерпимую боль он чувствовал. И какая сила воли у него была… превозмогая непереносимую боль, он продолжал лететь».

Грант смотрел на неё нежным взглядом. Мила стояла тихая и задумчивая. Потом их взгляды встретились: её глаза, наполненные слезами радости и его глаза внимательные, задумчивые, излучающие любовь.

– Почему ты мне это рассказал?

– Мне снится это птица. Эта или другая, похожая. На Руси орёл-сокол-ястреб похожие птицы. На востоке прослеживается птица сокол, в древней Греции и в мифах образ орла Зевса, а в других источниках сокола.

– А ещё есть такая сказка «Финикс – ясный сокол» и ещё на Руси ясный сокол – ласково звали добрых молодцев, – улыбнулась Мила.

Грант улыбнулся: «Эта моя любимая сказка».

– Правда?

– Правда. Согласно легенде, которую я читал, в сокола перевоплощается Род, который влиял на судьбу людей и богов. Бог света и неба Гор изображался в виде сокола или в образе человека с головой сокола, также изображался бог солнца Ра, древнерусский бог Сварог – бог огня, тоже имеет связь с соколом и вот эта птица снится мне. Эти сны: про радужный мост, про нас с тобой, и потом эта птица… Что это всё значит? Никому из ребят не снятся такие сны, – задумчиво ответил Грант.

Мила прикусила нижнюю губу, внимательно смотрела на него.

Помолчали.

– Я не знаю ответа на это вопрос. Но у меня часто возникает вопрос, а Всевышний откуда взялся? Нам пока не дано этого знать, – задумчиво произнесла она.

– Вот именно пока, – задумчиво ответил Грант, – пока мы не знаем, мы очень много не знаем. Мы не можем знать всего. Ты вот не знала легенды о Фениксе, а я не знал легенды о дочерях Адама, но наступил момент, и мы оба узнали их. И наступит момент, когда мы узнаем ответы на многие наши вопросы, возникающие в нашей голове. Ты знаешь, я всегда чувствовал, что в жизни очень много неизведанного, не доступного пока для понимания человека. Жизнь – это не только то, что мы видим. Она простирается куда—то вглубь, в этот небосвод. И мне кажется, что там много других жизней или много миров, других миров. Может я не прав, но я это так чувствовал всегда.

– А ты знаешь, я это тоже всегда чувствовала, – тихо произнесла Мила.

– Мила, я особенно стал это чувствовать, когда мне стали снится сны, и много снов… И когда сны стали сбываться, – Грант смотрел на нее, – я тебе потом расскажу свои другие сны. Тебе снятся сны?

– Почти нет, я тебе рассказывала в детстве снились книги и звуки музыки, а потом я стала летать во сне. Летать и что-то чувствовать там, как будто там мой дом, а не здесь… И мне всегда было очень хорошо там… на небе… Там все любили, там был свет и воздух, и необычайная лёгкость и там было очень интересно для меня. Оно не пустое, оно наполнено жизнью, – посмотрела на него, хитро улыбнулась. – Однажды я услышала голос, он мне сказал: «Знай, что сказки бывают и на земле, они случаются с теми, кто верит в них и душою чист… и так будет с тобою, люби и верь, и не делай зла никогда и никому». – И я проснулась. И это запомнила.

– Там дом? – Грант прищурился и внимательно смотрел на нее.

– Да. Как будто на земле я временно…

– Удивительно… как и мне, – тихо произнес он. – Мне тоже что-то такое снилось, толи я просто знаю это, я не знаю, как это объяснить… а страшные сны тебе снились?

– Нет, ни разу.

– Потому что твоя душа чиста.

– А тебе снились страшные сны? – тихо спросила она.

– После свершения мной одного поступка… Да.

– Какого поступка? Расскажи мне.

Он долго и задумчиво смотрел на нее, взгляд его стал жестким: «При одном условии», – тихо произнёс он.

– Каком?

– Ты дашь мне слово… что никогда и никому ни при каких обстоятельствах не расскажешь о том, что я тебе расскажу.

– Даю слово, что никогда никому не расскажу.

– Ну, слушай… Ты первая кому я расскажу… Расскажу всё. Вначале расскажу про свой грех… – чуть слышно произнёс он.

Мила нахмурилась и вопросительно посмотрела на него, расширив глаза. Она внимательно слушала его рассказ, ни разу не прервав его…

…Его боль слышала только она и деревья, небосвод смотрел на них. Закончив свой рассказ, Грант задумчиво смотрел на огонь костра… После длительной паузы Мила придвинулась к нему и положила голову ему на плечо. Грант обнял ее за плечи, второй рукой взял её за руку и их пальцы переплелись, он закрыл глаза и спрятал лицо в её волосы. Они долго молчали.

Мила нарушила их молчание и тихо произнесла: «Мне, кажется, что в жизни не всегда надо следовать утвержденным правилам и что существует ещё что-то нам неизведанное… Откуда—то берутся все эти сны… Вот откуда они берутся?»

Он пожал плечами, потом посмотрел на небо, сжал ее руку. Мила, увидев его взгляд, тоже посмотрела на небо, затем перевела взгляд на Гранта. Он грустно смотрел на нее.

– Грант, тебе надо обязательно пойти в церковь и покаяться, – тихо произнесла она.

– Я не знаю, как это делается…

– Я тоже не знаю, узнаю у мамы. Хочешь?

– Ты же обещала никому не говорить…

– Я выполню своё обещание, ты не волнуйся по этому поводу. Я спрошу про церковь.

– Мила, ты первая кому я это рассказал и мне стало легче.

– Грант, главное, что ты осознал, что совершил по глупости, по пьянке и что ты раскаиваешься, и что в твоём сердце теперь находиться боль о содеянном. Люди все грешны… Ты совершил плохой поступок, это грех… но не преступление.

– Когда я осознал это, я перестал пить… совсем. Мне тогда было 20 лет, я был в армии… меня так это мучает до сих пор и потом… мне стали сниться эти сны… Мила, я никому не мог об этом рассказать и только тебе первой рассказал всё о себе.

– Грант, обещай мне, что ты сходишь в церковь, батюшке покаешься… И не говори об этом никому больше. Своё обещание я сдержу. Давай закопаем этот твой грех навсегда и будем просить Всевышние силы простить тебя за него.

– Обещаю. Спасибо тебе, мне стало легче на душе, что ты меня выслушала и поняла меня и мой глупый поступок…

– Поняла пьяную дурь, это было давно. Главное, что ты все осознал и раскаиваешься.

– Очень раскаиваюсь и мучаюсь до сих пор.

– Грант, пошли походим по лесу, – тихо произнесла Мила.

– Пошли, – он встал, подал ей руку, помог встать.

Они пошли по лесу… молчали и посматривали друг на друга.

Грант остановился, подошёл к ней, посмотрел ей в глаза, он был взволнован: «Мила, я люблю тебя».

Мила раскрыла широко глаза, посмотрела на него и застыла.

– Я твёрдо знаю, что ты моя вторая половинка, – тихо произнес он, обнял ее. – Я долго ждал тебя, – зажмурился.

Она вздрогнула и затихла, в голове пронеслась мысль: «Только познакомились и говорит, что любит. Не может быть такого, не верю я», – отстранилась, посмотрела на него. – Любовь летит от вздохов в высь, как дым, и тает без следа».

Грант расширил глаза, затем глаза сузились. Взгляд Милы стал серьёзным. Они смотрели друг на друга.

Он слегка усмехнулся: «Интерпретация Шекспира? У него нет таких слов «и тает без следа».

– Разве? Не буду спорить.

– Любовь летит от вздохов в высь, как дым. Влюбленный счастлив – и огнём живым сияет взор его.

– Точно. Шекспир ведь близок нам с тобой?

– Нам?

– Ну да, – смущённо улыбнулась она.

– Милее милой Милы нет на свете никого, – улыбнулся он.

– Милой? Я о подобной чести не мечтала никогда.

– Оставим Шекспира на потом. Я никому не говорил этих слов, – прошептал он.

Мила посмотрела ему в глаза, потом медленно обняла его за талию и прижалась к нему, закрыла глаза.

Он улыбнулся и поцеловал её в лоб: «Я люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе… всегда».

Она смотрела на него колючими глазами, не поверив его словам.