Читать книгу Рассудку вопреки - Миранда Невилл - Страница 7

Щедро одарив свою любовницу, Блейк объявил Дезире, что они должны расстаться. Красавица искренне не могла понять, зачем Блейку прекращать отношения, тем более что, как выяснилось, женитьба значительно улучшит наполняемость его кошелька. Дезире было свойственно истинно французское отношение к институту супружества.

– В самом деле, – сказала она, растянувшись на своей огромной, отделанной кружевом постели, – вашему отцу давно следовало женить вас, но я совершенно не понимаю, почему вы должны жениться на этой jeune fille d'aucun importance[1], ведь то, что между вами произошло, это всего лишь petit scandale.

Блейк поднялся, как был обнаженный, и налил себе чашку кофе, который служанка принесла, когда солнце уже приближалось к зениту. Он не спросил, откуда ей стало известно об этом scandale. Дамы полусвета всегда знают не меньше сплетниц из Мейфэра.

– Дело не в том, что я стал виновником скандала; к сожалению, я, по существу, уничтожил все шансы этой девушки на достойный брак.

– Но она от этого только выиграла. Думаю, в любом другом случае мисс Монтроуз не смогла бы тебя заполучить. Теперь она, должно быть, просто счастлива.

– Мисс Монтроуз? Она считает, что слишком умна для меня.

– Если она настолько умна, то, безусловно, понимает, что заключила une alliance superbe[2].

– Нет. Она меня терпеть не может и к тому же считает глупцом.

Блейк вздохнул, ему никак не удавалось избавиться от странного ощущения беспокойства. Во время их ночного приключения на рынке Шепердс-Буш его отношение к Минерве начало меняться – более того, он ощутил к девушке нечто вроде симпатии. Но мысль о том, что жена, презирающая мужа за глупость, в то же время будет пользоваться всеми преимуществами, которые дает ей принадлежность к семейству Вандерлинов, казалась совершенно невыносимой.

Блейк подумал об их поцелуе, который, во всяком случае с его стороны, не имел ничего общего с физическим влечением. Для девушки, не обладающей совершенно никаким опытом, эта попытка была вполне успешной. Минерва не держала свои губы стиснутыми, словно захлопнувшийся капкан. Ее тело – а то, что у нее прелестная фигура, он не мог не признать – растаяло под его ласками. На короткое мгновение его охватило сладкое предвкушение предстоящего исполнения супружеского долга. Но тотчас Блейк вспомнил, что это не входило в его намерения.

Он бросил взгляд на француженку, которая беззастенчиво демонстрировала ему свои прелести. До нее у него никогда не было женщин, которые сбривали бы или выщипывали все волосы на теле, за исключением тех, что покрывали голову. Помимо этого француженка была невероятно изобретательна.

– Viens, mon cher[3], — настойчиво позвала его Дезире своим самым сладострастным тоном.

Блейк поставил чашку и вернулся в постель.

Час спустя он, опустошенный до предела, лежал на спине и, блаженно улыбаясь, мысленно повторял те несколько новых слов, которыми Дезире снова пополнила его французский словарь.

– Mon amour, — прошептала она ему на ухо. – Расставание станет для меня трагедией. Надеюсь, когда закончится ваше свадебное путешествие, ты вернешься ко мне.

— Тебе следует найти нового покровителя, – отозвался Блейк без особого воодушевления.

– Она красивая, твоя невеста? Такая же красивая, как и я?

Блейк привстал, опершись на локоть, и внимательно посмотрел на безупречные черты женщины, изящно очерченные тонкие скулы и пухлые карминовые губы.

– Мисс Монтроуз необычайно красива, – произнес он и получил в ответ недовольную гримаску, которая заставила его задуматься о поистине безграничной выразительности женских губок. Со дня на день от ювелира должны были доставить рубиновый браслет, который так хотела получить Дезире. Увы, он станет для нее прощальным подарком.

– Ты забудешь Дезире. Ты полюбишь эту jeune fille, эту английскую девственницу.

Миндалевидные глаза наполнились слезами, невольно вынуждая восхититься ее игрой и пробуждая желание приступить к очередному акту любовного действия.

– Нет.

– Тогда возвращайся ко мне. Уверена, если ты будешь одаривать свою жену не только детьми, но и драгоценностями, она не станет противиться твоим отлучкам.

– Дарить драгоценности! – воскликнул он и соскочил с постели. – Который теперь час? – Вновь из-за Дезире он опаздывал на встречу в Вандерлин-Хаус. На этот раз родители его вызывали, чтобы вместе осмотреть выделенные новобрачным покои и отобрать драгоценности для невесты.

Не то чтобы Блейк действительно намеревался обосноваться под одной крышей с герцогом, но стратегию сопротивления он пока еще не выработал. Над этим он собирался поразмыслить во время свадебного путешествия в Париж.

Блейк наскоро умылся и торопливо натянул одежду. Минерва не впервые увидит его небритым. И, увы, не в последний.

– После медового месяца… – напомнила ему Дезире, одаривая быстрым прощальным поцелуем.

– Я об этом подумаю, – отозвался он.

Минерва, как и любая девушка, была неравнодушна к красивой одежде, но все же не позволяла себе уделять этому вопросу слишком много времени. Когда во время подготовки к сезону Диана настояла на том, чтобы заказать дюжину нарядов, Минерва по большей части положилась на выбор своей хорошо осведомленной сестры и на примерки всегда прихватывала с собой какое-нибудь чтиво. Модистки привыкли к тому, что пока они подгибают, подкалывают и подшивают ее наряды, мисс Монтроуз не отрывает глаз от журнала «Реформист» или изучает парламентскую колонку в «Таймс».

Несмотря на свое спокойное отношение к моде, Минерва знала, что в этом сезоне стала одной из самых изысканно одетых дебютанток. Легкую досаду вызывали лишь непокорные пряди легкомысленно золотистых волос, которые никак не хотели укладываться в гладкие прически, столь популярные в этом году. Боже, как же она завидовала густым, но таким покорным каштановым локонам сестры! Младшая дочка ее венских знакомых сравнивала Минерву со своей фарфоровой куклой, у которой были такие же пышные льняные волосы. Маленькая девочка хотела сделать ей комплимент, но Минерва не любила игрушку с широко распахнутыми бездумными глазами и глупой жеманной улыбкой на курносом лице. После этого она прекратила завивать свои волосы, предпочитая заплетать их в косы и укладывать короной вокруг головы.

Что же касается драгоценностей, она вполне удовлетворялась тем, что имела: ожерелье из некрупного жемчуга, подаренное ей крестной; золотой крестик и цепочка – подарок родителей на конфирмацию; скромный жемчужный комплект из броши, браслетов и сережек – от Дианы и Себастьяна. Они подходили ко всем ее нарядам и не вызывали у нее особых размышлений.

Коллекция драгоценностей Дианы была великолепной, но и она не могла сравниться с теми сокровищами, которыми обладал герцог Хэмптон. Ящички и шкатулки, которые под присмотром величавого мажордома слуги принесли в кабинет герцога, громоздились на огромном письменном столе хозяина дома, занимая каждый квадратный дюйм поверхности. Руководила процессом мать Блейкни. Герцогиня, безусловно, понимала, что библиотека, ставшая совсем недавно местом неприятного происшествия, не подходила для приема Минервы в качестве невесты наследника герцогства.

А наследник даже не соблаговолил появиться. Минерва прибыла в назначенный час и имела несколько сомнительное удовольствие совершить обход своих будущих владений без участия того человека, с которым ей предстояло их делить. Вероятно, Минерве следовало почувствовать себя оскорбленной, но она вдруг обнаружила, что ей легче отвечать на вопросы, касавшиеся обстановки спальни, без присутствия мужчины, который будет иметь полное право входить в эту спальню.

Помимо герцога с герцогиней и ее самой в кабинете присутствовал какой-то старик, в чьи обязанности, по-видимому, входила забота об этих впечатляющих сокровищах. Минерва никогда не слышала о существовании таких служащих и представления не имела, как называется подобная должность. Голову старика покрывал парик, но ливреи на нем не было, и одет он был, скорее, как клерк. Похоже, он не впервые участвовал в таком ритуале. Он выбирал одну из расставленных на столе шкатулок, открывал ее и с почтительным видом ставил перед герцогом. Хозяин или отрицательно качал головой, или, что происходило значительно чаще, предлагал герцогине ознакомиться с содержимым шкатулки. Если той нравилось украшение, герцог предлагал Минерве высказать свое мнение.

Многие из украшений были старомодными и, на ее несведущий взгляд, непривлекательными. Поначалу она бормотала что-то уклончивое, но когда в число отбираемых для нее драгоценностей попал необычайно уродливый старинный браслет, девушка решила высказаться без обиняков, иначе дело закончилось бы тем, что ей достались бы те украшения, которые невозможно носить.

– Спасибо, но все это не в моем вкусе, сударыня, – едва не содрогнувшись при виде броши из пугающе коричневых и желтых камней, возразила Минерва.

Герцог жестом велел отложить украшение в сторону, а герцогиня посмотрела на Минерву с проблеском уважения и начала принимать более активное участие в этой процедуре.

– Бриллианты, – сказала она. – Вы должны иметь бриллиантовый гарнитур. Эти камни никогда не выходят из моды.

Несмотря на то что до сих пор Минерва прекрасно обходилась без бриллиантов, она послушно осмотрела два различных ожерелья с соответствующими серьгами и браслетами и в который раз пожалела, что рядом нет Дианы. Сестра точно знала бы, что именно нужно выбрать. Не желая показаться жадной, Минерва выбрала гарнитур с более мелкими камнями. Затем она одобрительно отозвалась об ожерелье с камеями, обладавшими изящным благородством простоты.

– Прелестное украшение, – одобрила ее будущая свекровь.

– Это древние римские камни, которые я купил во время своего большого путешествия, – добавил герцог. – Я приказал вставить их в ожерелье моей матери.

– Вы хотите сказать, что этой резьбе почти две тысячи лет? – удивилась Минерва. – Но лица выглядят очень современными.

– Мне тоже всегда так казалось. Некоторые из изображений весьма известны. Два или три изображают цезарей. Где-то здесь есть список имен, если вам любопытно будет взглянуть.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Минерва, хоть ее интерес к римской истории был весьма поверхностным.

Но герцогу неожиданно понравилась эта идея, и он обернулся к старику.

– Найдите список и передайте его мисс Монтроуз.

Хранитель драгоценностей, как Минерва мысленно окрестила слугу, достал со дна шкатулки сложенный вчетверо лист желтоватой бумаги и молча подал ей. На довольно большом листе оказалось тщательное изображение ожерелья, и почти под половиной камей стояли имена, написанные аккуратным каллиграфическим почерком. Ниже приводились краткие сведения о каждом историческом персонаже.

– Ливия, супруга императора Августа. – Минерва улыбнулась. – Вот уж никогда не думала, что доведется носить украшение с изображением римской императрицы.

– Не собираетесь ли вы перенять безжалостность этой дамы? – раздался от дверей голос. – Может, мне стоит обеспокоиться?

– Блейкни, – произнес герцог ставшим вдруг ледяным тоном, хотя за секунду до этого его голос звучал тепло и спокойно. – Ты соизволил почтить нас своим присутствием. Что ж, входи и прикрой за собой дверь.

Блейкни неторопливо вошел и поклонился отцу, умудрившись продемонстрировать в этом поклоне непокорность и язвительную иронию. Даже не подумав извиниться за опоздание, он поклонился дамам и поцеловал сначала руку герцогини, а потом Минервы.

– Моя дорогая мисс Монтроуз, – протянул он, склоняясь над ее рукой, – неужели вы тоже планируете править, стоя за троном?

Он всего лишь слегка дерзил и в действительности понятия не имел, что именно такие планы строила Минерва, когда думала о своем замужестве. Удивленная его осведомленностью в вопросах римской истории, она посмотрела на листок в своей руке, перечитала про себя строку и мило улыбнулась:

– Надеюсь, как и Ливия с Августом, прожить пятьдесят один год в преданном и любящем супружестве.

– Весьма похвально, – заметил герцог. – Камеи ваши.

– Старинное ожерелье моей бабушки, – сказал Блейкни. – Я помню, как она его носила и рассказывала мне истории, стоявшие за каждым камнем. Я никогда не знал моего деда, третьего герцога, но помню герцогиню уже в весьма почтенном возрасте. Как и моя матушка, она была моложе своего супруга.

Минерва в детстве не однажды видела герцога и герцогиню Хэмптон. Тогда она считала супругов глубокими стариками и относилась к паре с большим почтением. Теперь она исподтишка присматривалась к ним, уделяя особое внимание внешности. Герцогу, учитывая то, что Минерва знала о его карьере, скорее всего было около шестидесяти, но выглядел он седым старцем с морщинистым лицом и согбенными плечами человека, обремененного заботами обо всем мире. Герцогиня, которой было примерно столько же лет, сколько матушке Минервы, то есть немного за пятьдесят, выглядела цветущей и здоровой.

– Герцоги Хэмптон всегда женились на женщинах гораздо моложе себя, – продолжал Блейк. – Десять лет разницы в наше время ничего не значат. Мне пришлось бы жениться на ребенке, чтобы не прерывать семейную традицию.

– Потрясающе глупое замечание, – возмутился герцог. Он повернулся к Минерве с теплой улыбкой, которая должна была подчеркнуть его пренебрежительное отношение к сыну. – Ну как, моя дорогая. Теперь у вас достаточно побрякушек?

– Более чем достаточно. Вы очень добры сэр.

Блейкни подошел к маленькому столику, на который хранитель драгоценностей поместил отобранные Минервой украшения, и начал неспешно открывать обтянутые сафьяном шкатулки. Он отодвинул в сторону плоский футляр с камеями и открыл шкатулку побольше, стоявшую под ней. Бриллианты. Блейк вопросительно посмотрел на своего отца. Минерва никогда не видела своего жениха исполненным такой… решимостью. Она переводила взгляд с сына на отца и впервые обнаружила между ними сходство. Должно быть, в молодости герцог очень походил на Блейкни. Теперь по сравнению с цветущим сыном пожилой вельможа выглядел глубоким стариком. У Минервы мелькнула мысль о старом короле, которому бросает вызов молодой принц, но она не смогла бы объяснить, отчего она возникла.

– Здесь нет аметистов Георга I. – В голосе Блейкни звучали обвинительные нотки.

Герцог промолчал.

– А как насчет жемчуга королевы Анны? Почему вместо настоящих драгоценностей мисс Монтроуз подсовывают эти жалкие осколки?

– Они не жалкие…

И герцог, и Блейк проигнорировали ее возражение.

– В должное время, – спокойным тоном произнес герцог, – мисс Монтроуз будет пользоваться всеми семейными драгоценностями.

– Отчего же не теперь?

Минерва не могла понять, что именно так рассердило Блейкни, но его огорчение было очевидным. Она пересекла комнату и взяла жениха за руку, впервые прикоснувшись к этому мужчине по собственной инициативе.

– Их светлости были более чем великодушны. Они дали мне все, что только может мне пригодиться. У меня нет желания лишать герцогиню ее драгоценностей.

Она почувствовала, как под ее рукой напряглись мускулы Блейкни.

– Речь не идет о том, чтобы лишать герцогиню чего-либо.

Минерва почувствовала определенный подтекст в этом обмене репликами. Возможно, Блейкни подумал, будто она оскорбилась, не получив самых дорогих украшений, но трудно было поверить, что этот вопрос вообще мог его волновать.

Хотя Минерва чуть ли не с детства восхищалась герцогом Хэмптоном, она все еще считала его сына несколько туповатым субъектом, который вел со своим отцом нечто вроде того мужского соперничества, которое девушка так часто наблюдала в отношениях своих братьев. Однако теперь причина противостояния Блейкни казалась куда более серьезной. Не крылась ли она в разочарованности герцога своим сыном ввиду полного отсутствия у того интереса к вопросам государственной важности? Минерва понимала подобное недовольство. И все же она не могла избавиться от ощущения, что причины конфликта скрывались гораздо глубже, и ей неудержимо захотелось разобраться в них.

Аметисты были свадебным подарком Георга I второму герцогу. А жемчуг, о котором упомянул Блейк, хранился в семье даже дольше. Приблизительно с того времени, когда королева Анна воспылала непродолжительным, но горячим дружеским чувством к молодой жене первого маркиза Блейкни, что случилось еще до того, как он получил титул герцога за заслуги перед ганноверской династией.

Эти фамильные драгоценности традиционно передавались невесте наследника. Оделив Минерву малоценными побрякушками, герцог таким образом продемонстрировал свое истинное отношение к единственному сыну.

В общем-то, Блейк привык к этому, но сейчас, к собственному удивлению, он разозлился на отца за откровенно пренебрежительное отношение к его невесте.

«Мисс Монтроуз будет пользоваться всеми семейными драгоценностями в должное время».

Юная леди при всем своем уме вряд ли уловила подтекст, скрытый в словах герцога, но для Блейка он был очевиден. Герцог заявлял, что Минерва с ее скромными связями и незначительным состоянием сможет считаться полноправным членом семейства Вандерлинов лишь тогда, когда произведет на свет сына. А лучше двоих.

Блейка очаровала наивность Минервы. Она действительно понятия не имела, что ей предоставили далеко не самые лучшие украшения. Из-за этого младший Вандерлин испытывал угрызения совести, ведь настоящие драгоценности его будущей жене доведется носить еще нескоро. Заказывая для Дезире рубиновый браслет, Блейк под стеклом прилавка увидел великолепное ожерелье из изумрудов с бриллиантами.

– Копия ожерелья покойной императрицы Жозефины, изготовлено в Париже, – пояснил ювелир, не упуская возможности продемонстрировать самое дорогое украшение знатному покупателю, который, как было известно, вот-вот вступит во владение приличным состоянием. – Теперь, когда после окончания войны прошло так много времени, нам нет нужды чураться французской моды.

– Совершенно верно, – согласился Блейк, – я и сам собираюсь в Париж через неделю-другую.

– С таким ожерельем дама не уступит француженкам или даже превзойдет их.

Блейк покинул ювелирную лавку с браслетами для своей любовницы в одном кармане и со свадебным подарком для своей невесты в другом.

Войдя в свои апартаменты, он обнаружил, что ему доставили пакет. Но предвкушение удовольствия тотчас исчезло, когда слуга доложил, что пакет доставили из Вандерлин-Хауса. Блейк даже не потрудился распечатать записку от герцога. Как и было обещано, его отец пытался предпринять еще одну попытку подготовить Блейка к славному будущему, предоставляя сыну материал для изучения. Блейк взял первый из толстой стопки памфлетов и позволил себе широкую усмешку. Минерва по крайней мере не осуществила свое намерение снабдить его литературой для самоусовершенствования. Но возможно, все еще впереди.

И все же, наверное, стоит попытаться. Время от времени у него возникала надежда, что произойдет чудо и он по достоинству оценит один из этих трактатов, посвященных вопросам, имеющим для будущего страны поистине жизненную важность.

Он налил себе для бодрости стакан шерри и обратился к первой странице.

Запах типографской краски и дешевая серая бумага произвели на него отталкивающее впечатление, а из-за мелкого шрифта длинные слова тут же начали прыгать у него перед глазами. Десять минут спустя Блейкни в раздражении поднялся и бросил в огонь сначала злосчастный памфлет, потом, секунду помедлив, стакан.