Читать книгу В объятиях Севера - Мирослава Крученкова - Страница 5

Путников провели вглубь ущелья рядом с водопадом. В самом сердце горы, окружённая со всех сторон скалами, под открытым небом стояла небольшая деревушка с деревянными хижинами. Были разведены несколько костров с жарившимися на вертелах кабанами, птицами и рыбой. Туда-сюда сновали дети, старики с любопытством разгадывали странников.

Воинов и Бронуэн расположили вокруг костра, чтобы они могли отдохнуть и отобедать. Им дали по куску мяса, хлеба и по чашке медовухи. Бронуэн грызла чёрствый хлеб и внимательно рассматривала жителей племени.

Они вовсе не были дикарями, как могло показаться на первый взгляд. Беременные женщины и старики смотрели за детьми, ухаживали за больными и раненными. А среди полуобнажённых разукрашенных воинов с длинными, преимущественно светлыми, волосами и голубыми глазами, были не только юные и зрелые мужчины, но и свободные от бремени девы. Высокие, широкоплечие, сильные и красивые – все они уже не казались Бронуэн устрашающими и кровожадными варварами. Тепло улыбаясь, они обнимали жён, матерей, целовали малышей, чтили стариков. Шумно играли дети, сражаясь деревянными мечами, а вокруг них с лаем бегали псы. Здесь царила атмосфера дружбы и любви. Такая гармония напомнила Бронуэн её родное, некогда существовавшее, племя.

К девушке подошла белокурая беременная женщина и с ней четверо её детей.

– Почему ты ничего не ешь? – участливо спросила она мягким голосом.

– Я не могу есть мяса.

– У меня есть похлёбка из овощей, – женщина ткнула в один из костров, где на земле стоял котёл. – Хочешь? Я попрошу принести тебе.

Широко улыбаясь, Бронуэн закивала головой. За всё время её путешествия с северянами она не ела ничего кроме хлеба, орехов, ягод и корешков. Женщина что-то шепнула старшей дочери, и та побежала к котлу, а после вернулась с дымящейся чашей в руках и передала её Бронуэн.

– Меня зовут Ригхан, – сказала женщина. – А это моя дочь Фитивен.

– А меня Бронуэн.

– Откуда вы? – спросила белокурая Ригхан, присаживаясь рядом.

– Я из Броселианда, – набив супом рот, промямлила девушка.

– А воины?

Бронуэн взглянула на своих спутников. Те жадно ели мясо и с удовольствием пили медовуху.

– Тоже оттуда.

– А похожи они на северян, – задумчиво заметила Ригхан. – Куда вы направляетесь?

– В дальние края, – ушла от ответа Бронуэн.

Какое-то время женщина с интересом разглядывала девушку, но потом её окликнул могучий воин и она ушла вместе с детьми.

Подле Бронуэн сидел Беренгар, а на место Ригхан плюхнулся юный Хёгни.

– Хорошо, что ты не сказала, куда мы направляемся, – глухо пробасил Беренгар. – Она супруга вождя и доверять им нельзя. Ещё неизвестно, что может случиться ночью, когда мы будем спать.

– Ты думаешь, они могут напасть на нас спящих? – тихо спросила Бронуэн.

Старый воин кивнул, хмуря густые брови.

– Но зачем им нападать на нас? Они могли сделать это ещё в лесу.

– Не знаю. Но лучше вообще не засыпать, держа оружие наготове.

– Они ведь дикари, – вмешался слегка опьянённый Хёгни. – Всё что угодно может взбрести им в голову.

– Они вовсе не дикари, а очень даже дружелюбный народ! – прошипела на него девушка – Я когда вас увидела, вы мне тоже дикарями показались!

Услышав её, сидевшие рядом воины усмехнулись.

– И Адэйр спокоен. Посмотри, как он разговаривает с друидами, – Бронуэн кивнула в сторону беседующих жрецов. – Если бы что-то предвидело беду, он не согласился бы идти сюда.

– Он их собрат! – возразил Хёгни. – А эти жрецы опасны. Говорят, они приносят человеческие жертвоприношения своим богам.

– Адэйр мудр, он знает, что делает.

Нахмурив брови и недовольно скривив губы, Бронуэн отвернулась от него. Она не понимала опасений воинов. Жрецам нет надобности дружелюбно призывать их отдохнуть и вкусить пищу, чтобы потом ночью заколоть их, точно скот, отдав дань своим богам. Они спокойно могли перебить их ещё в лесу, чем пачкать землю своей обители кровью чужеземцев. Размышляя подобным образом, Бронуэн была спокойна, в отличии от своих спутников, которые подозрительно поглядывали на жителей общины.

Солнце ушло за горизонт, и бездонное небо украсили горящие звёзды. Мириады ярчайших глаз глядели на них из таинственной глубины, редкий раз слетая в глубину веков и оставляя за собой огненный шлейф. Лунный свет ложился на крыши хижин, и веял ласковый полуночный ветерок.

– Ты прости, – начал Хёгни, – за удар камнем по голове, когда мы тебя выследили.

Бронуэн посмотрела на него, сузив магически-зелёные глаза.

– Так это был ты?

Хёгни кивнул. Он не знал куда деть себя от смущения. Его лицо залилось краской, губы дрогнули в глупой улыбке. Девушка стала для него названной сестрой, и он хотел как-то загладить вину перед ней. Но Бронуэн, лукаво улыбаясь, неожиданно дала ему подзатыльник.

– Теперь мы в расчёте.

От неожиданности Хёгни забавно выпучил глаза, поперхнувшись медовухой.

Беренгар и воины расхохотались. Бронуэн была дерзкой, отчаянной и, в то же время, по-детски непринуждённой. Всем она стала близка. Кто-то относился к ней как к дочери, к сестре, кто просто как к спутнице, другим же она нравилась как женщина. Лишь Гюрдир, не разделяя с соратниками ни их чувств, ни веселья, всё время сурово поглядывал на неё.

– Скажи мне, Хёгни, – Бронуэн понизила голос, – почему Гюрдир меня так ненавидит?

Хёгни усмехнулся.

– Ты ведь нас обворовала, Гюрдир так и не простил.

– Но почему? Я всех вас обворовала, однако вы меня смогли простить, – в её голосе послышались нотки досады.

Хёгни склонился к её уху.

– Крест, что ты выкрала у него, принадлежал его умершей супруге. Он очень любил её, и не может забыть до сих пор… Ты посягнула на самое дорогое, что у него осталось от неё.

Озорной огонёк в глазах Бронуэн потускнел. Она давно уже пожалела о своём поступке, но когда узнала тайну ненависти Гюрдира, тягостное запоздалое раскаяние охватило её душу. Она принесла ему боль, посягнув на единственную память о возлюбленной. А ведь ей казалось, что он непробиваемый, словно выкован из стали и гранита. Даже помылить не могла, что в таком холодном человеке может пробиться росток прекраснейшего чувства.

Заиграла флейта. Чарующая задумчивая мелодия грустно лилась в их сердца. То были тихие задушевные переливы, поющие о горькой судьбе. Она то протяжно пела, то нежно дрожала, точно была частью той девушки, что играла на ней, повторяя каждый изгиб её души, каждый оттенок скорби, тихо срываясь, дополняя создавшуюся вокруг тишину. Лишь трепещущий костёр подпевал ей пламенной страстью.

Бронуэн нравилось слушать такие задумчивые мелодии. Её душа и сердце были чувствительны к любым видам проявления любви, красоты и гармонии в этом мире. Однако спутники её придерживались другого мнения.

– Какая тоскливая мелодия, – уныло проговорил Хёгни, подпирая щёку рукой. – Точно кто помер.

– Вам такая музыка не по душе?

– Конечно, нет! Даже если кто погибает в бою, мы его провожаем весёлыми песнями и плясками. А от такой музыки лучше сразу к праотцам отправиться, – Хёгни встал и отошёл справлять нужду.

Бронуэн взглянула в сторону девушки. Она была печальна и явно страдала. Сердце её терзалось от невыносимой боли, в глазах блестели слёзы. Душа её хранила свою страшную тайну.

Когда девушка закончила, Бронуэн встала и подошла к сидевшим неподалёку музыкантам. Твёрдо решив развеять нестерпимую тоску и тягостное молчание, она взяла боуран17 и стала легко отбивать по козлиной коже двусторонней палочкой. Кошачьей поступью она прошла к одному из костров и неожиданно запела.

Её голос, по обыкновению тонкий и нежный, вдруг преобразился в низкий, бархатный тембр с хрипотцой. Перед ними будто предстала зрелая женщина. Увлечённая задорной песенкой, она кружилась и прыгала в такт барабанной дроби, игриво сверкая на всех зелёными глазами, в которых отражалось пламя огней.

Ей таки удалось развеселить народ. Первыми вскочили девушки, начав кружиться и прыгать вокруг костров. Некоторые мужчины с удовольствием вставали в их хороводы, дополняя мужской сутью. Кто-то заиграл на флейте, импровизируя подголосье18. Остальные хлопали в ладоши, создавая дополнительный ритм, и подпевали на повторениях. Так образовалась атмосфера всеобщего счастья. Люди звонко смеялись, и даже бывалые хмурые воины развеселились, улыбаясь и покачиваясь в такт.

Хёгни подбежал и стал танцевать рядом с Бронуэн. Рыжий Фригмунд и Юббе присоединились к нему, окружая девушку со всех сторон. Старик Ингольв – ближайший друг Беренгара, красавец Сван, коротконогий Уни и беззубый Лодин присоединились к толпе танцующих. Остальные задорно кивали, подпевали и улыбались. Лишь Гюрдир неизменно сидел мрачнее грозовой тучи, а Торольв не отрываясь задумчиво следил за Бронуэн.

Она волновала его. В ней непостижимым образом сочетались противоречия, очаровывая и придавая загадочности. Бронуэн могла быть хрупкой, как весенний цветок, и в тоже время настолько храброй, что давала отпор сильным мужчинам. Торольв помнил, как она была напугана, когда его люди поймали её. В глазах стояли слёзы, пушистые ресницы трепетали, а тело дрожало как листок на ветру. Но в тоже время она отчаянно отбивалась от Гюрдира, а после дерзко осмеливалась отвечать ему. Его восхитил её ум, находчивость и сила духа, непоколебимость воли. Она отказывалась сдаваться даже когда обстоятельства складывались против неё, и за это он проникся к ней уважением. А главное, его восхитило её равное и доброе отношение к его воинам не смотря на то, как были они грубы с ней поначалу.

Торольв так же понимал, что ей не место рядом с ними. Бронуэн не была воительницей, как девы его народа, точно валькирии19, сражавшиеся наравне с мужчинами. Её тонкий стан, летящая походка, волнующие изгибы тела, движения исполненные кошачьей грации и чарующий взгляд зелёных глаз делали её больше похожей на лесную нимфу.

Когда девушка закончила свою песню, люди восторженно захлопали в ладоши. Неожиданно Юббе поднял её на руки и закружил.

– Что ты делаешь? – звонко смеялась Бронуэн. – Опусти меня!

Однако выпивший скальд и не думал выпускать её из своих объятий. Он кружил её возле костров, искра огня попала на подол её платья и оно стало загораться. Бронуэн, почувствовав жжение у ноги, вскрикнула и выронила боуран. Увидев огонь, Юббе отпустил её и одним резким движением потушил ещё не поднявшееся пламя.

Бронуэн хохотала, держась за живот. Грудь вздымалась от прерывистого дыхания, распущенные волосы переливались нитями огней в свете костров. Капельки пота, точно росинки, украшали её белоснежную кожу, а влажные губы приоткрывали ровный ряд белых зубов. Она подняла боуран, и скальд, грубо притянув её к себе, жадным поцелуем впился в её чувственные невинные губы.

Его горячий язык обжёг её рот. От неожиданности Бронуэн замерла, но потом решительно оттолкнула от себя Юббе, залепив пощёчину. Хлопанье, улюлюканье и одобрительные возгласы смолкли. Скальд одурел, дикая страсть отразилась в его глазах и, хищно улыбаясь, он двинулся на Бронуэн. Девушка попятилась назад, приготовившись отбиваться изо всех сил, но этого не потребовалось. Перед ней внезапно вырос Торольв.

– Успокой свой пыл, Юббе, – холодно произнёс ярл. – Прикасаться к деве запрещено всем.

Тяжело дыша, скальд остановился и, похабно оскалившись, сказал:

– Запретив прикасаться к ней, ты решил сохранить её для себя, не так ли.

Каменное лицо Торольва не выражало каких-либо эмоций. Юббе был пьян, жгучая страсть и похоть к Бронуэн распалили его, но вступать в бой со своим ярлом он не собирался. В схватке с Торольвом в одиночку не выиграть, он знал это, а потому, презрительно взглянув на присутствующих, ушёл.

За спиной Торольва Бронуэн успокоилась. Он и Беренгар были единственными кому она доверяла. В этот момент она впервые ощутила запах исходивший от его распущенных волос, и подошла ближе, чтобы насладиться невинной близостью. Она хотела прикоснуться к нему, но Торольв обернулся. Он одарил её долгим невозмутимым взглядом и, ничего не сказав, развернулся, чтобы уйти. Её рука бессильно опустилась, скользнув по его пальцам. Ощутив это лёгкое прикосновение, он на мгновение остановился, но всё же уверенным шагом пошёл прочь.

Бронуэн поймала на себе пронзительный взгляд воинов, будто они понимали, что их ярл стал ей не безразличен.

– Почему именно эта дева, Адэйр? – Ауреген внимательно следила за Бронуэн весь вечер.

– Тебе, сестра, не дано видеть нити судьбы, связывающие души, – мудрец удовлетворёно улыбался. Медовуха согревала его уже немолодое тело и отлично расслабляла. – Она связана с этими воинами ещё с прошлых воплощений.

– И потому ты решил вмешаться в судьбу?

– Я не вмешивался, лишь подтолкнул Торольва к правильному решению.

– Она чиста, точно утренняя роса в бесконечных лесных просторах, – Ауреген повернулась к старшему брату. – Её душа и её тело. Она могла бы стать жрицей Великой Матери и служить высшей цели.

– Не думаю, что это будет ей интересно, – усмехнулся Адэйр.

– Почему? Она обладает необыкновенным разумением, а душа её скрывает древние знания. Правда сама она об этом даже не догадывается.

– Что бы ты ни увидела в ней, ты так и не разглядела самую суть.

Ауреген скептически вскинула бровь.

– Ты видишь лишь то, что тебе более желанно видеть, – добавил мудрец. – Так же было и со мной. Ты не способна увидеть суть. Её душа стремится к Торольву, и прочее не нужное служение для неё не имеет смысла. Её судьба рядом с ними. Как и моя.

Адэйр поднялся с места и, поклонившись, удалился прочь. Ауреген, его кровная сестра, честолюбивая и горделивая жрица, осталась восседать на своём месте в одиночестве.

Мудрый старец несколько лет отсрочивал поход Торольва, едва сумев удержать ярла от необдуманного поступка. Будь с ними даже сотня воинов, крепость отвоевать невозможно. Многие месяцы он обдумывал, как вернуть родину молодого ярла и, лишь взмолившись духам, увидел Бронуэн во сне. Тогда он понял, что дева – единственная их надежда на успех. Духи указали путь к ней, открыли прошлое её. И Адэйр повёл отряд Торольва, подсказывая ярлу правильную дорогу, предугадывая каждый шаг Бронуэн.

Не смотря на подозрения воинов, ночь прошла спокойно. На рассвете они прощались с жителями долины.

Ригхан снабдила Бронуэн овощами, хлебом и чистой родниковой водой. Она подарила ей тёплый плащ, отделанный лисьим мехом, шерстяной плед для холодных осенних вечеров, и сумму с льняной тканью для женской крови. Фитивен вплела в волосы Бронуэн зелёные ленты, украшенные кельтскими узорами, попросив на прощанье их не забывать. Белокурая девочка напомнила ей её младшую сестру. Растрогавшись, Бронуэн сняла с шеи бронзовый медальон с трикветром, что принадлежал её покойной сестрёнке, и одела его на тонкую шею Фитивен. Она нежно поцеловала молодых женщин на прощание, почтительно склонилась перед старейшинами и села к Беренгару в седло. Воины вновь двинулись в путь в сопровождении нескольких варваров этого племени.

Через несколько дней отряд достигнул края леса. Им открылось широкое, выцветшее от палящего солнца поле с огромными глыбами камней. Граница его была далеко за горизонтом, и несколько ночей воины спали под открытым небом, а после вышли к холмам покрытым густыми хвойными лесами.

После случившегося Юббе более не подходил к ней и даже не заговаривал. Нередко, однако, Бронуэн ловила на себе его страстный взгляд, что заставляло её съеживаться от отвращения. Сама она всё чаще любовалась Торольвом. Она тянулась к нему, но натыкаясь на его холодность и безразличие, подавлено отстранялась.

Незаметно в пути прошёл весь август, наступила осень. Граница Бретани была уже далеко. Постепенно леса сменяли изумрудное убранство на золотое. Листья плавно снимались с веток и мягко застилали собой лесные тропинки. Летняя жара закончилась. По утрам землю укутывал густой туман. Ночи становились холоднее, ветра сильнее, особенно в горах и на равнинах. Всё чаще небо стали застилать грозовые тучи, проливая холодный дождь. Световые дни сокращались неумолимо. Птицы мигрировали стаями, улетая по небесным просторам. В поселениях стояли стога сена, трава вовсю сохла, а листва постепенно краснела.