Читать книгу Разлом в Отражении - Мирослава Крученкова, Мира Кьярр - Страница 4

Оливия резко открыла глаза. Она тяжело дышала, грудь болезненно разрывалась от учащённых ударов сердца, и страх всё ещё не отпускал её. Девушка поднесла маленькие ладони к лицу, протерев глаза, а потом провела по влажным от пота волосам, откинув их на подушку.

Этот кошмар мучил её во сне последний год. Каждую ночь Оливия видела одну и ту же страшную картину давно минувших дней. Она испытывала дикий ужас, вновь и вновь наблюдая за страшной казнью. И тот мужчина… висельник из сна… он был явно знаком ей, будто она знала его всю свою жизнь. Однако сейчас Оливия находилась дома, в своей комнате на мансарде. Покатая белоснежная крыша с аккуратной люстрой, винтажные, нежно-голубые обои. Над головой окно, закрытое атласными серыми шторами. По бокам стояли белоснежные тумбочки, украшенные настольными лампами с абажуром. Большой шкаф, изящный туалетный столик и небольшое кресло. Всё в белых тонах, как любила Оливия. Цвет невинности и чистоты.

Она встала, прошла по мягкому ковру и села в кресло перед зеркалом. Шелковистые кудряшки тёмно-русых волос обрамляли круглое, нежное лицо, спадая на небольшую высокую грудь. Под дугами густых бровей в обрамлении коротких ресниц, излучали сияние глубоко посаженные миндалевидной формы глаза синего, как сапфиры, цвета. Небольшой нос и мягкие, слегка пухлые губы, с приподнятыми уголками цвета нежной розовой орхидеи, украшали её лицо, создавая образ чувственный и невинный.

Время девять утра. На улице залаял бульмастиф, её любимый сторожевой пёс по кличке Сэр Ральф. Раздался звук поднимающейся автоматической двери гаража, через некоторое время мягко заревел мотор, хлопнула дверь, и машина взвизгнула колёсами по шоссе.

Оливия поднялась и накинула белый махровый халат. В момент, когда она хотела выйти из комнаты, дверь распахнулась – её сестра ворвалась подобно ветру.

– Оливия! – она накинулась на вздрогнувшую от неожиданности девушку и крепко её обняла. – Сестрёнка! Как же я соскучилась по тебе, дорогая!

– Даниэла, – очень сдержано, но с лёгкой улыбкой на устах промолвила Оливия. – Неужели ты приехала.

– О, ты не представляешь, как я соскучилась по всем! – Даниэла взяла руки Оливии в свои и закружилась с ней. – В Кембридже, конечно, тоже весело, но жить без моей любимой сестрёнки так мучительно! – и она расцеловала её в обе щеки.

Даниэла была чуть выше Оливии. Длинные, слегка волнистые, светло-русые волосы, полноватые губы, как у сестры, и такой же аккуратный носик. Но черты лица, более грубоватые, выдавали в ней личность волевую, решительную. Подбородок её украшала небольшая ямочка, а уголки чёрных, близко посаженных глаз, были словно в удивлении приподняты.

– Ну, пойдём! – Даниэла взяла сестру за руку и потащила её из комнаты. – Мама ждёт нас на завтрак.

– Когда ты приехала? – спросила Оливия, пока девушки спускались по широкой лестнице на нижний этаж.

– Час назад. Я даже успела проводить отца на работу, пока ты, соня, дрыхла. Господи, как же я по всем соскучилась!

Девушки свернули в сторону кухни.

– Куда ты? – спросила Даниэла.

– Умыться, – слегка повела плечами Оливия, направляясь в ванную.

– Тогда я пока пойду, помогу маме расставить всё на стол.

Когда утренний моцион был совершён, Оливия смогла позволить себе появиться в просторной кухне. Она прошла мимо матери, шлёпая босыми ступнями по прохладному полу, выложенному керамическими плитами цвета спаржи.

– Доброе утро, – поприветствовала она всех находящихся в кухне.

– А вот и моя соня, – нежно отозвалась её мать.

Слегка полноватая Маргарет Томпсон слыла женщиной радушной и счастливой. Внешностью и характером гармонично дополняла старшую из дочерей. Под тонкими дугами бровей, чёрные глаза Маргарет излучали веселье и жизнерадостность. Она носила очки, но это нисколько не портило её. Тонкие светло-русые волосы обрамляли овальное лицо, что неизменно украшала добродушная улыбка.

Оливия обогнула стол и села напротив Даниэлы, рядом с младшим братом Томом, мальчиком десяти лет.

– Как спалось? – спросила Маргарет дочь.

– Хорошо, – соврала девушка. – Как всегда.

Но врать Оливия не умела. Маргарет посмотрела на неё недоверчиво и с лёгкой грустью, прекрасно понимая, что дочь снова почти не спала этой ночью. Конечно, мать не могла не заметить перемены в Оливии. Она с детства-то отличалась от других детей и собственной сестры, была тихой, задумчивой, сдержанной и очень нежной. В отличии от подростков её возраста, она предпочитала проводить время за книжками, нежели на вечеринках. У неё не было друзей. Когда Оливии становилось скучно, она играла с псом или звонила сестре. В глубокой синеве её магических глаз чувствовалась лёгкая тоска и необычная, для столь юных лет, зрелая мудрость, хотя Оливии едва минуло семнадцать лет.

Маргарет расставила каждому из детей по два блюда с разными кушаньями и чай в маленьких, изящных чашках. Лишь Оливии она поставила высокий, гладкий стакан, наполненный апельсиновым соком.

– Всем приятного аппетита, – с улыбкой и нежностью пожелала Маргарет своим детям.

Оливия, как и Том, предпочитала завтракать молча, но их мать была столь весела и болтлива, что не удержалась и начала:

– Наша Оливия поступила в Голдсмитс.

– Неужели, Оливия? – с улыбкой посмотрела на сестрёнку Даниэла. – И на какой факультет?

Оливия хотела сама поведать приятное для неё событие, но Маргарет опередила её:

– Литература.

– Да ты помешана на своих книгах, Оливия, – набив рот едой, проговорила Даниэла. – Неужели тебе больше ничего не интересно?

Оливия не ответила, продолжив завтракать молча.

– Даниэла, дорогая! Ты знаешь, что за Оливией уже ухаживает мужчина? – вновь начала Маргарет.

Даниэла округлившимися глазами посмотрела на покрасневшую Оливию.

– Как?! Почему же ты мне ничего не сказала?

Оливия пожала плечами.

– Ты не спрашивала, – тихо ответила она, внимательно разглядывая содержимое своей тарелки.

– Он – инспектор полиции, представляешь, Даниэла! – восторженно продолжила мать. – Такой красивый мужчина… Жгучий брюнет! Кстати, ему 29 лет. Всегда такой опрятный и галантный. И имя такое благородное – Ричард.

– О, боже, – расплылась в глупой улыбке Даниэла, подперев рукой подбородок.

– Они познакомились, в тот день, когда на Оливию напали. Помнишь, я тебе рассказывала?

Даниэла закивала головой.

Перед глазами Оливии промелькнуло болезненное воспоминание. В тот вечер она поздно возвращалась из библиотеки и хотела прогуляться, так как любила пешие прогулки и безмолвие ночного города. Погружённая в свои мечты, девушка не услышала шаги за спиной. Мужчина, с исказившим лицо похотливым оскалом, напал на неё, разрывая куртку, рубашку, стягивая джинсы. Оливия впала в ступор и даже не пыталась сопротивляться, просто не могла пошевелиться от сковывающего дикого ужаса. Кожа ещё долгие месяцы хранила плотоядные облизывания насильника и жгучие следы от хищных рук.

Вспомнив обо всём, вновь тошнотворная волна омерзения и ужаса обрушилась на её. Как бы из далека она слышала голос матери:

– Если бы не Ричард, не знаю, чтобы сделал тот ужасный мужчина с нашей нежной Оливией, – продолжила Маргарет, не замечая, что девушке неприятно слышать, как они обсуждают её личную жизнь словно какую-то городскую сплетню. – Теперь, этот полицейский навещает её почти каждый день, дарит цветы, подарки, водит по театрам, несколько раз ужинал с нами. Думаю, он отличная партия для неё.

Маргарет относилась к тому редкому типу женщин, которых не смущала столь большая разница в возрасте между мужчиной и женщиной, какая была меж её дочерью и её воздыхателем. Она сама вышла замуж за человека на четырнадцать лет старше себя, состоятельного, из старинного рода аристократов, и теперь подобного желала и своим дочерям.

Оливия сидела, опустив голову, кусая губы и бездумно тыкая вилкой в свою тарелку.

– Сестрёнка, – Даниэла обратилась к ней, – я так рада за тебя! Но знаешь, у меня тоже есть бойфренд.

Оливия лишь вопросительно посмотрела на неё, слегка подняв брови.

– Это он привёз меня домой, – продолжила Даниэла. – Сам он родом из Манчестера, возил меня туда на рождество, знакомил с родителями. Именно поэтому я не приехала на семейный праздник.

Оливия слегка кивнула головой, поджав губы и натянуто улыбнувшись. Она нисколько не удивилась. Сестру всегда интересовал противоположный пол и юношеская игра в «любовь». Вот и теперь было видно, что Даниэла влюблена по уши. Теперь она не остановится и будет рассказывать ей все подробности их отношений.

Даниэла всё непрестанно болтала, с восторгом рассказывая о красивых ухаживаниях своего бойфренда. И если Маргарет участливо внимала старшей дочери, то Оливия уже абстрагировалась от них, размышляя о преследовавшем её сне и медленно попивая сок.

Братишка сестёр Том был аутистом. Недоев завтрак, он спокойно рисовал в тетради какой-то рисунок. Оливия обратила на него внимание и ласково погладила мальчика по шелковистым, тёмным волосам.

– Том, – шепнула она ему на ухо. – Что ты рисуешь? Не покажешь мне?

Мальчик молча и не взглянув на сестру, отодвинул тарелку, чтобы показать рисунок. Сердце Оливии остановилось. На белоснежном тетрадном листе чёрным карандашом была нарисована виселица, какой её изображают на иллюстрациях к историческим хроникам, и пять человеческих фигур болтающихся на ней.

Девушка резко поднялась и вышла из-за стола, стремительным шагом направившись вон из кухни.

– Оливия! – крикнула ей в след Маргарет, но она не обернулась.

С колотящимся сердцем и тяжёлым дыханием, Оливия выбежала на улицу. Виски сдавило от пульсирующей боли, в ушах вновь зазвенел тяжёлый, баритонный шёпот – «Анна… Анна…» – и дикий, полный трагического мучения, крик.

К Оливии подбежал Сэр Ральф, радостно виляя хвостом и улыбаясь оскалом пасти. Он облизнул её пальцы, пытаясь обратить внимание на себя, но тщетно. Тогда он громко залаял, чем смог-таки вывести хозяйку из оцепенения. Она вздрогнула, взглянула на пса и положила ладонь ему на голову.

– Сэр Ральф, – тихо проговорила Оливия, поглаживая животное. Она присела на ступени крыльца, и пёс устроился рядом, положив морду ей на колени. – Что со мной происходит Сэр Ральф? – тихо и потрясённо обращалась Оливия к своему питомцу. – Это какое-то безумное наваждение… Непонятные сны, видения, голоса… Я не могу понять, что это такое и почему именно меня преследует все это… Я так устала…

Стоял прекрасный, тёплый, летний день. Холст неба был ярко-голубого цвета, столь насыщенного, что оно, казалось, вот-вот поглотит всё сущее в свои бездонные глубины. По нему степенно плыли пушистые белоснежные облака, то растекаясь, то закручиваясь, сворачиваясь в удивительные, причудливые узоры. Мимо дома Оливии по тротуару проходили люди, собаководы выгуливали своих питомцев на дорожке, проезжали подростки на велосипедах, по дороге сновали автомобили. И многие с нескрываемым удивлением посматривали на неё. Видимо она выглядела очень странно, сидя на крыльце в халате.

Справа от Оливии располагался цветочный сад её матери Маргарет, где росли счастливица примула розового и белого цветов, пламя красных соцветий-факелов сальвии, букеты пурпурных годеций, кустарники прекрасного агератума пушащиеся нежным ковром, высились таинственные цветы эльфов – аквилегии и очаровательная королева всех цветов – горделивая роза. Ласковый ветерок заботливо обволакивал кожу, распространяя дивный аромат прекрасного сада по всему двору и за его пределы.

Сердце Оливии успокоилось, мысли вновь прояснились. Она бездумно глядела в небесную даль, ощущая благодать и умиротворение от спокойного ветра, ароматов природы и тепла животного, что нежилось от её ласковых поглаживаний.

За спиной открылась дверь, и рядом с Оливией на ступеньки опустилась Маргарет.

– Что с тобой происходит, родная? – нежно спросила она.

Оливия промолчала.

– И почему ты мне ничего не рассказываешь? – в голосе Маргарет послышались нотки досады. – Возможно, я могла бы помочь…

Оливия знала, что мать ей не поможет. Ни она и никто другой. Каждый посоветовал бы ей обратиться к психиатру, сочтя её сумасшедшей. Да и не любила Оливия откровенничать. Раскрывать душу не хотелось даже матери, знаменитой своим участием в бедах других людей и готовой выслушать и помочь. Не хотелось показывать свои странности в которых она и сама не разобралась до конца.

Оливия пожала плечами и мотнула головой, отгоняя невесёлые мысли.

– Всё хорошо.

Маргарет не стала настаивать и, вновь улыбнувшись, перевела тему.

– Ты убежала, и мы не успели тебя обрадовать. Мы с отцом решили в этом году съездить в Дувр на несколько недель отдохнуть. На скале близ пролива сдают старинный домик со всеми удобствами, и мы подумали, чем ехать в чужеземную Европу лучше отдохнуть в родной Англии, тем более Дувр славится своими потрясающими скалами, – Маргарет взглянула на задумчивую дочь, убирая вьющийся локон с её лица. – Ты ведь любишь природу и уединение.

Оливия снова промолчала. Ей было абсолютно безразлично куда ехать, где находиться. Ни одно место в мире не скроет её от самой себя и являющихся ей кошмаров.

– Ты меня слышишь, родная?

Девушка кивнула.

– Завтра утром мы выезжаем, так что, – Маргарет обняла дочь за плечи, – если ты поедешь с нами, советую тебе собрать все нужные вещи сегодня.

Она поцеловала её в висок, и в этот момент к воротам их дома подъехал чёрный автомобиль.

– А вот и красавчик Ричард, – довольно улыбнулась Маргарет.

Уголки губ Оливии довольно приподнялись. Она не отводила взгляда от статного мужчины, что вышел из машины, обаятельно улыбаясь и приветствуя женщин. Он направился в их сторону, открывая калитку, и Маргарет поднялась ему навстречу.

– О, Ричард! – тепло обняла она молодого человека. – Как мы рады вновь видеть вас. Хотите чаю?

– Нет, благодарю вас, миссис Томпсон, – бархатным голосом промолвил мужчина. – Я ненадолго, хотел повидаться с Оливией.

Девушка встала, опустив голову.

– Вы зайдёте в дом? – спросила Ричарда Маргарет.

– Нет, – вместо него ответила Оливия, показав матери, что ей стоит оставить их вдвоем.

– Ну что ж, тогда я оставляю вас наедине, – промурчала Маргарет и, довольная, зашла в дом.

Оливия облокотилась спиной о стену крыльца и с вызовом посмотрела на Ричарда сквозь упавшие на лицо кудряшки волос.

Его глубоко посаженные карие глаза горели огоньком недоверия ко всему миру. Густые тёмные волосы обрамляли точёное, аристократичное лицо с тонкими губами, что улыбались лукаво и слегка надменно. В чёрных джинсах и белой распахнутой на груди рубахе он не был похож на инспектора полиции, но его мужская суть говорила о характере стойком и уравновешенном.

Ричард стоял расслаблено, в его независимой стати чувствовалось достоинство, самоуверенность и решительность. Он нежно обратился к молчаливой Оливии:

– Мне очень не хватало тебя.

Она посмотрела на него и слегка улыбнулась.

– Однако ты давно не приезжал.

На самом деле, Оливии было безразлично с какой частотой они виделись. Ричард нравился ей как мужчина, своей внешностью, проницательным умом, начитанностью и образованностью он привлекал её. С ним интересно беседовать за чашкой чая в уютном кафе или прогуливаться по вечернему Лондону. Однако это вовсе не те серьёзные чувства, на которые мужчина рассчитывал.

– У меня было много работы последние две недели, – сказал Ричард. – Поэтому я не мог приехать.

– Да, я понимаю, – отвела взгляд Оливия.

Ричард подошёл ближе и лёгким движением убрал волосы с её лица.

– Поедем со мной, – задумчиво промолвил он.

– Сейчас? – не взглянув на Ричарда, глупо спросила Оливия.

– Да.

– Я не могу.

– Почему? – в его голосе послышалась досада, и он подошёл ближе.

– Завтра мы уезжаем в Дувр, – отстранилась от него Оливия. – Мне надо собрать необходимые вещи…

Она даже не успела договорить, как улыбающиеся Маргарет и Даниэла показались из окна кухни.

– Конечно она может поехать с вами, Ричард! – воскликнула мать. – Вещей не так много, и она успеет собрать их вечером. Только привезите её хотя бы к шести.

– Да, миссис Томпсон, – широко улыбаясь, ответил Ричард, слегка склонив голову в поклоне.

Оливия зарделась от смущения.

– Сестрёнка, – услышала она голос Даниэлы. – Ты собираешься ехать прямо в халате? Как-то это странно, не находишь?

И раздалось звонкое хихиканье.

– Кто это? – тихо спросил довольный Ричард.

– Моя сестра, – Оливия стала пунцовой, и еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. – Подожди меня, я скоро.

Она вбежала в дом, откуда раздался весёлый смех и щебетание юных девушек.

Молодой человек терпеливо ожидал появления Оливии. Когда же она вновь появилась в дверях дома, Ричард оторопел. Миниатюрное белое платье украсило её изящную фигуру, открывая красивые ножки в перламутровых дорогих туфлях на небольшом чёрном каблуке. Рукава с узорной вышивкой синего цвета спускались по локоть, открывая плечи. Талия, перехваченная тонким ремешком, хрупко сужалась, на грудь спадала золотая цепочка с медальоном. Непослушные волосы, собранные в боковую ажурную косу, украшали жемчужные заколки.

Столь милое и невинное создание лёгкой походкой приблизилось к нему, улыбаясь застенчиво, напряжённо.

– Ты прекрасна, – потрясённо промолвил Ричард.

Он придержал дверцу автомобиля и, подав руку, помог Оливии сесть на переднее сиденье. Они отправились кататься по Лондону в романтическом уединении.