Читать книгу Парфюм и сигареты - Мирра Махова - Страница 5

– Что-нибудь узнал?

– Клара, не с порога.

Пересиливая себя, не позволяю кинуть обувь, а ставлю её к остальной. Пальто лишено такой чести: падает на спинку стула. Дверца холодильника раздаётся стеклянным звоном.

Жестяной щелчок, и аромат лимона обжигает горло.

Рука девушки плывёт по моей спине:

– Говорил с кем-то?

– Бессмысленный разговор. – Поворачиваюсь к ней, отставляя баночку. – Я ничего не узнал.

Её тёплые ладони касаются моей шеи. Зелёные глаза… Снова, всё тот же понимающий взгляд.

Кухня.

Наша кухня.

По обе стороны вытяжки, на навесных полках, прилежные банки с травами: Клара и её практика в алхимии не утрачены бесследно. Наша собственная Распределяющая Шляпа, лежит на подоконнике, устланным ростками пшеницы. Девушка кормит попугая всегда свежими зёрнами. Белоснежные стены их кричащих сознаний напоминают психиатрическую лечебницу.

И это было моим желанием.

В белом цвете для меня ещё немного сил томными ночами, что не могу сомкнуть глаз. Кухня, моё пристанище, но в собственной квинтэссенции кофе и пачка Парламента.

Тонкие пальцы тянутся обнять её тело: новый Dior был создан для неё. Аромат уже отпечатался в моём ДНК. Я пресекаю все остальные ассоциации.

– Руперт просил отправить ему статью. – Целует меня в щёку и проходит к плите.

– Руперт? – Усаживаю тело за светлое дерево. Унылые лучи Солнца, пробивающиеся сквозь тучи, одаривают меня своим вниманием. – Ахренеть.

Клара шумит посудой:

– Да, похоже, он, действительно, заинтересован в том, как ты пишешь.

– Дело скорее в истории.

– Он же знает её, Томас. – Смотрит на меня. – Он читал прежние твои статьи – 12 и 22, кажется ещё 34… Эта история в трактовке других Мистиков его не устроила. От голоса твоего внутреннего мира зависит признание. Кто-то назовёт это дерьмом, кто-то оформит подписку на твой электронный журнал. – Клара отворачивается. – Всё же, это генератор случайностей, но ухватиться за возможность стоит.

И несмелая улыбка пробегает по моему лицу.

Почему ты не можешь быть такой, вне стен нашего дома, Клара?

…

Кто же я, вне стен дома?

Баночка пуста и отправляется в одну из трёх мусорных корзин. Клара жарит курицу. Звучит несексуально. Я скажусь за барную стойку.

Руку на крышку ноутбука.

«…Силы тьмы сражаются со светом. И наоборот. Таков закон» – утверждал Адам. Наверное, произошедшее в тот день… Оставило в нём настолько глубокий след, что заставило нести эту мысль, сквозь жизнь…

Несколько недель Магистры восстанавливали последствия. Призыватель был найден на следующий день. Состоялось собрание. Мужчина не был изгнан. Он и несколько других, имеющих похожие опасные истории на жизненном пути, отправились на поиски… поражённых сил Света.

Болезнь проявлялась… в Захвате разума. Ангелы, те, что вступили на запретную землю, заразились, вдохнув аромат Проклятых цветов. Именно так всё и началось. Запретной землёй назывался заброшенный город. Разрушенный, покинутый многие десятилетия назад. Адам предполагал, что могло заставить их ослушаться правил. Наиболее из приемлемых версий я считаю нарушение раскрывающейся со временем структуры ДНК. Это банальный «сбой системы». Оно произошло путём сильного эмоционального потрясения. Скорее всего, под воздействием «тёмных» эмоций, что испытали три существа. Отсюда дальнейшее нарушение правил.

Интересным остаётся распечатывание врат запретного города. Описания этой части истории дедушка не нашёл.

Спустя пару месяцев история затихла. Тогда Адам и начал капать глубже, заниматься изучением. Раннее, он боялся это делать: обсуждение в стенах Академии каралось отстранением без возможности восстановления. Магистры, что отправились бороться со злом, вместе с силами тьмы, не вернулись в Академию в следующие 5 лет. Адам, закончив обучение, больше не появлялся в магической школе.

«Силы тьмы сражаются со светом. И наоборот. Таков закон».»

– Ужин.

Клара с поднятыми бровями протягивает мне вилку.

Браузер. Электронная почта Руперта. «Отправить».

Я принимаю столовый прибор:

– Закончил статью.

Переместившись за стол вместе с тарелкой, я достаю бутылку вина из холодильника и наполняю скучающие бокалы.

– Свет. – Клэр щёлкает выключателем.

Мои ладони касаются мягких занавесок.

Подсвечник в руки. Пламя к фитилю. Запах парафина.

Магия момента. Прекрасно. Невероятно приевшееся событие начала ужина, повторяющееся изо дня в день. Всегда свечи и вино. В этом Клэр. Она испорчена стереотипами. Ненавижу это всё.

Её глаза другие. В них иной покой. Кисть её руки шумит ножом, скользящим по поверхности мяса. Она испытывает наслаждение, кричат её вкусовые рецепторы.

Красное, сухое. Это приелось и ей, но она не пьёт другого вина. Других для неё нет.

Для меня нет других девушек, как бы сильно я не ненавидел её.

– О чём ты думаешь? – Подпирает голову рукой, пальцы не дают вилке покоя.

– О тебе.

Отводит взгляд. Отсутствие её улыбок после этих фраз, не пробуждает во мне ноющей грусти, огорчающей грядущей правды.

– Снова на Летнее Озеро.

– Хорошо, что едем. В ноябре будет слишком холодно для этой традиции.

Холод.

Тайна не в порывах ветра и мурашек по коже. Людских слов ругательств и скользких тротуаров.

Тайна холода в том, что…

– Налей ещё. – Девушка обводит меня взглядом.

И снова рушимая тишина. Ледяной с Севера, сорвавших желтеющие листы. Нерешимость внутреннего мира.

Тонкие пальцы касаются изящной, обтянутой бежевой сеткой.

– Я тоже думаю об этой девушке, Том. – Клара берёт в руку бокал касаясь взглядом тонкой пелены. – Но неоднозначно. Думаю, она начнёт раскрываться нам в поездке.

– В поездке?

– Ты ведь позовёшь её?

Клара поднимает брови, отпивая вина.

Ты же не серьёзно.

– Похоже… так будет лучше для группы. Значит, да, позову её.

Девушка уносит раненные тарелки. Возвращается с глиняной миской фруктов.

Я нещадно кусаю красное яблоко. Блондинка разворачивает рядом стоящий стул и кладёт на него ноги. Она тяжело выдыхает, откидывая голову назад. Её лёгкие наполняются кислородом. И красивые кости ключицы порождают эстетическое удовлетворение.

Откладываю яблоко, не приглушая нарушений стандартного состояния.

Становлюсь рядом и подаю ей руку. Я целую её губы, едва она успевает подняться на ноги. Сажаю тело на барную стойку.

Пока она расстёгивает ширинку моих джинсов, в голове картина бушующих океанских волн, разбивающихся об острые каменные выступы.

И почему я думаю о том, кто Клэр, стягивая кофту с её тела, лежащего на диване?

Секс безумный и начало, чаще, одно и тоже: она ласкает мой член своими бархатными руками, моя ладонь в её чёрных кружевных трусиках. Жадными, резкими поцелуями она награждает мою шею, а я целую её грудь, получая сладостные стоны из разомкнутых губ.

1007 волна разбивается о тёмно-серые камни. И остаётся лишь одна, до начала увертюры.

– Блять, Клэр.

Я вскакиваю с дивана, и запахиваю шторы. Девушка тянется за длинной подушкой и прикрывается ей. Среди разбросанной одежды я нахожу джинсы:

– Ненавижу, когда твои ноги колются.

– Том, любовь это…

Меня с головы до ног пронзает копьё:

– Что ты сказала?

Она бледнеет, виновато уводя от меня взгляд. Пачка Парламента зовёт с книжной полки. Шум металла дарит огонь. Я втягиваю никотин.

Она встаёт с дивана и собирает покинутые вещи. Её нога касается первой ступени лестницы, ведущей наверх.

– Стой.

Шум волн стих.

Я оставляю сигарету в пепельнице.

Мои руки объяли её изящную спину. Сплелись сильные сердцебиения. Утыкается в плечо.

Губы улыбке:

– Не кусайся.

Клара, позволив вещам кануть вниз, ответно обняла меня. Её плывут, пока не дотрагиваются моих плеч.

Поворачиваюсь к её уху:

– Подарю тебе коробку каcсет Venus.

Клара смеётся.

На рассвете гладь воды всегда ровная.

– Я пойду… в душ.

– Ладно.

Она забирает вещи, начинает подниматься по ступеням и раздаётся шлепок.

– Урод.

И меня покидает девушка, с красным следом на шикарной заднице.

Я подхожу к смиренно ждущему меня кусочке смерти.

Пора бы перестать мыслить так. Всё это чушь клоунская.

Убивает умирающий мозг. Умирает он и я вместе с ним.

Таблетки…

Кухня. Покинутые бокалы красного сухого. Упавший на скатерть воск, раскинувшийся парафиновым озером.

Один из настенных шкафчиков бордового дерева посвящён ему. Небольшие флаконы с зельями, пластиковые и стеклянные баночки с пилюлями и таблетками, редкие засушенные растения из сада – всё работает для его спасения.

Испытав девять и один разных вкусов, я закрываю бордовую дверцу к собственному спасению.

На этот раз сигарета не дождалась меня, но мне это и не было нужно.

Руку на принесённый из кухни ноутбук: 37% до нужды в питании.

«Томас, здравствуй. Прекрасное начало темы! На днях помещу её в Планетарий».

Похоже, мне не всё равно, раз губы растягиваются в радостной ухмылке.

– Историю опубликуют!

Поддерживающей меня радости Клары не слышно. Раздаётся шум капель воды, падающих на пол душевой кабины.

Душевной кабины.

В голове возникает наш секс в душе.

Не хочу повторять.

По крайней мере, пока что.

Гашу дурацкую улыбку. Клара наверху, улыбаться не кому.

Закрываюсь на молнии от тучи эмоций. Перевожу взгляд на список: Булгаков «Мастер и Маргарита».

– Томас!

Звонкий голос Клары отрывает меня от пятой главы, когда до приятеля и до меня доходят стуки встревоженного сердца.

Мчусь через три ступеньки. Прямо – дверь в ванную.

Блондинка с мокрой головой и в синем полотенце расчёсывает волосы и совсем не выглядит напуганной.

– Что случилось?

По красивому лицу проносится хитрая улыбка. Девушка кладёт расчёску в раковину. Руку на свёрнутый кусок грубоватой ткани. Синева падает на пол.

Так же хитро, как и она, я позволяю себе улыбнуться:

– Клэр…

– Всё, я сказал.

– Томас…

– Мы не обсуждаем это. – Отдёргиваю рукой.

Как могу я сдерживаю агрессию.

– Я ушёл.

Деревянная лестница сотрясается под моими шагами. А потом и другая, когда я спускаюсь в подвал.

Удар. Ещё один.

Цепь жёлтой груши шумит светом 1007 прожекторов. Она качается из стороны в сторону, подобно моему сознанию.

Сердце спокойно, но это флёр. И это наносит мучительные раны волнения…

Отсутствие сна убивает меня. Суперсила не содержит в себе спасения. В конце концов, нашим порокам положено нас убивать. Судя прогнозам мозг перестанет работать в мои 40—43. Год назад цифры были другими.

– Я блять буду с тобой об этом говорить, хочешь ты или нет.

– В гараже женщинам делать нечего.

– Перестань говорить, как девушка из 17 века, возмущающаяся приходом мужчины в собственные покои. – Клара опирается на стену. – Я не стану наводить порядок в твоих инструментах, лишь хочу поговорить.

– Почему мы не говорим о твоей жизни, а?

Я останавливаю грушу слегка трясущимися от перенапряжения руками. Отдышка.

Блондинка меняется в лице, скрещивая руки на груди. Взгляд зелёных глаз ползёт вниз.

– Пойду спать.

Она скрывается за углом.

– Вот именно, Клэр! Привычка закрываться у меня от тебя!

Хлопок двери в ответ на мой крик.

От безумия к другому. Секс не решает проблем. Наверное, он единственное, что отвлекает нас от…

Мы вместе, оба закрыты. Но я люблю её. И что бы ни было…

Я не променяю Клару. Сердце волка взвоет без неё.

Пытаясь отдышаться от 55 отжиманий, я перемещаюсь в душевую кабину, где вода смывает пот и оставшийся эмоциональный осадок.

Покидаю комнату и свет ламп уходит вместе со мной.

Она сидит на диване. Телефон в её руке, не без помощи её большого пальца, показывает ей разноцветные картинки из инстаграма и, кажется, от яркости экрана можно ослепнуть. Я позади дивана обнимаю её плечи, переплетая руки на ключице. Она откладывает телефон, целует мою руку. Призывает к себе.

Я обнимаю её.

Начинается редкая эра.

Нежности.