Читать книгу Парфюм и сигареты - Мирра Махова - Страница 7

– Как же мне надоело, что ты упарываешься в дрызг.

Я кладу Клэр в спальный мешок, с усилием заправляя её ноги в один конец. Голову на подушку.

– О чём ты думал, парень?!

Дилан? Что у них там творится?

Вскинув плечами, я тяну руку к шнуровке обуви, переводя взгляд на спящую девушку.

Мне затрахало это. Я понимаю, что…

– Что здесь творится?

Голос Маргарет не спутаешь ни с чем.

Руку на молнию палатки. Глоток свежего воздуха. Маргарет выводит Эмми из палатки. Она перепугана, её глаза не знают покоя.

– К костру, живо. – Стягиваю брови. – Какого Чёрта здесь творится?

Первым показывается Дилан. Я не вижу глаз Алекса, стоящего позади. Высокая норвежка, держащая Эмми за руку, уводит её к дальнему бревну. На Дилана тяжело смотреть.

– Он пытался…

– Ты вся дрожишь. – Маргарет приобнимает Эмми.

– Он пытался изнасиловать её. – Блондин скрестил руки на груди.

Падение с качелей, удар о землю. Вместо полёта к небу – лужа красной крови.

Взгляд на Эмми.

…нельзя будет останавливать её.

Руку вверх – Алекса отбрасывает на несколько метров.

Закрыт на молнии внутри самого себя. Эмоции не нуждаются во внимании.

– Пошёл вон.

Парестезия в ладонях объясняется молниями, одному Богу известному откуда взявшимися. Эмми прижимается к Маргарет. Я прохожу за спины девушек, мои глаза убеждают меня в уходе Алекса.

– Я не оставлю этого без внимания, Эмми. – Баритон становится спокойным. Я прохожу вперёд, оборачиваясь назад.

Карие глаза. Встревоженные. Излучающие страх. Потёкший карандаш стремящийся к щекам.

Манговери с новой стороны.

…нельзя будет останавливать её.

Эмми отворачивает голову. Ноги несут меня к палатке. Шум молнии необходим, без этого он не пустит меня. Клара отвернулась. Я не вижу её лица.

Стянув обувь и сняв свитер, укрываю тело толстым одеялом и обнимаю Клэр.

Веки опускаются. В моём мире ураган.

Каким ублюдком надо быть?

Алекс, сукин сын, Совет узнает об этом завтра же.

Я иду по городу. Улицы пусты, город мёртв. Пелена, окутывающая урбанизированный центр, едва слышна. Нельзя разобрать слов, которых она выдаёт. Шёпот сливается воедино.

Двое сидят за столиком кафе. Через стекло, через огромные окна я чувствую запах латте из его чашки. У неё американо: этот запах ни с чем не спутать. Я слышу их отдалённые голоса. Улыбки на лицах успокаивают. Пройдя вперёд, я касаюсь двери.

Открыв глаза: напротив меня девушка.

Я, этот парень в кафе.

Золотистые волосы ниже плеч и кольцо в носу пропали. Напротив меня сидит Эмми Манговери. Вместо чашки американо – стакан виски.

– Я не думала, что он может так поступить.

– Я тоже, Эм.

Она отводит взгляд. По улице проезжает машина моего отца. Все улыбаются, но на пассажирском сидении нет Клары.

– Сколько ты будешь терпеть это?

Блондинка стоит вплотную к нашему столику. Эмми не замечает её. Или делает вид.

– Терпеть…

– Эти измены, Томас. Сколько ты будешь терпеть?

Осколки.

– Я знаю, почему ты делаешь это. Так же я знаю, что ты не хочешь разрушить «нас». То, что я к тебе испытываю…

– О, Томас, – Ухмыляется, – Прекрати жить в мечтах о счастливой жизни.

– С тобой у меня не будет счастливой жизни.

Клара отодвигается от меня. Зелёные глаза кричат об одиночестве. Она грустна. Она начинает дрожать.

– Нет идеальных людей, Томас.

– Есть лучше, чем ты.

Слеза, скатывающаяся по её щеке, пробуждает во мне пустоту. Равнодушие заполняет нашу палатку. Редкий треск дров манит к себе.

Одеяло долой.

Сильный ветер раннее не выдавал себя. Не касался палатки, не сообщал о своём присутствии. Автострада доносит едва заметный свет глаз машин. Взяв пару пален, я укладываю их на пламя. Треск усиливается, забирая моё учащённое сердцебиение.

Эмми появилась во «мне»… Во «сне». В Планетарии «сон» описан в разделе «Астрал». Так называемое «третье измерение». И туда входят не только те, кто не может спать, но и Мистики, «особые» случаи и для сбора голубой плазмы.

– Уснула?

Норвежка кивает и, потянувшись, садится напротив. Она окутывается пледом, наполовину объявшим старый ствол, и наливает какао из термоса. Из чашки в изящных пальцах струится пар. Сделав глоток, она приподнимает голову и губы её, как и вкус какао, в сладкой улыбке.

– Умиротворение какао. – Улыбаюсь.

С Маргарет я улыбаюсь гораздо чаще, с ней я совсем не люблю притворяться… кем-то другим. Как и она, не утаивает от меня лесбийские истории, если не может удержаться, хоть и знает, что я совсем не сторонник ЛГБТ.

– Она тебе нравится? – Решаю я спросить.

Она скромно, почти незаметно, кивает головой.

– Странная она.

– Да что ты говоришь. – Подпирает рукой голову, распираясь в широкой улыбке. – Думаешь?

Я позволяю себе пустить смешок.

Сигареты, лежащие слева от котелка, среди другого дерьма, не манят к себе. Но рука тянется за белой пачкой и пальцы достают маленький флакон одного из самых безобидных ядов на планете. Огонь и никотин внутри.

– Кажется, Клэр скоро снова уйдёт на сторону.

Фраза избитым голосом. Привыкшим к этому.

Маргарет поправляет длинные волосы и губы в очередном глотке из чашки. Из осветлённых Луной верхушек хвойных деревьев вылетает Гарпия. Она, преисполненная злости, безмолвно и шумно сообщает о чём-то, оглядываясь по сторонам.

– Пойду посмотрю.

– Вернёшься наутро с добычей? – С улыбкой на лице, Маргарет оборачивается мне в след.

– У Гарпий мясо жёсткое. – Морщу нос.

Прохожу мимо палаток, не сводя взгляда с волшебного создания. Гарпии – хитрые обманщики. Невероятно красивые женщины. Они вовсе не уродливые и свирепые создания, похищающие детей и людские души. Оставим Мифологию. Годы эволюции украсили этих созданий.

Мокрая трава великодушно поделилась каплями воды с обувью, и теперь стопы яснее подсвечиваются Луной. 10 градусная температура обжигает щёки, и холод этот мне необходим.

Одна из Гарпий меж деревьев, озабоченно оглядывается по сторонам. Они повесили лампы на каждое дерево: дозор.

– Всё в порядке?

В нескольких метрах, раня хвойные ветки, приземляется другая, с глазами невероятной красоты. Почва под её ногами трескается и мне приходится опереться на ствол дерева, чтобы не упасть. Она поправляет взъерошенные волосы, в то время как её мощные лапы обступают упавшие ветки.

– Красавец, тебя ли я звала? – Красивый голос ласкает слух.

– Так это был зов?

Продолжая всё так же загадочно двигаться, она проходит назад, к другой, оставляя меня с волнением сердца. Пальцы в кармане не отпускают крошечный меч.

– Остальные в палатках?

Я коротко киваю третьей, знакомой лучше всех, гарпии.

– Кто бы подумал, что ты захочешь с нами на рейд.

– Им, – Киваю в сторону лагеря, – Об этом знать необязательно.

Натянув на себя что-то вроде улыбки, Гарпия со шрамом на щеке уходит к остальным. Лес шумит. Изящные ветки, сплетающиеся между собой, сообщают о чём-то надвигающимся с севера, из глубины леса. Пахнет хвоей. Накрапывает дождь из иголок.

Тихо. Лишь шёпот Гарпий режет слух.

Они начинают углубляться в лес. Молча, за ними. Тёмный блеск их крыльев оставляет на ветках яркие, неосязаемые блёстки, раздуваемые ветром. Их мощные лапы ступают по сырой земле, оставляя заметные следы. Глядя назад, я вижу, как они рассеиваются.

Дабы зеваки не подняли шумиху и не пригнали в течение дней кучу репортёров.

– Вы осматриваете окрестности?

– Мы стражи. – Третья Гарпия, носящая маску строгости и непоколебимости, приподнимает голову. – Завтра полнолуние и мы должны убедиться, что «границы» укреплены и готовы встречать новых Вервольфов.

– Я слышал про электростанцию.

Всё так же незыблема:

– Произошло 6 лет назад. Погибло 12 человек. Это была трагедия.

Две других гарпии опережают нас на десяток шагов. Северный ветер ударяет ветки, но стихает так же быстро, как и его внезапное появление. В верхушках хвойных показалась Луна.

– Именно поэтому гарпии следят за порядком. Теперь.

– Почему вы?

– Нет жалости, есть подчинение законам. Не в нашей власти занять ту или иную сторону.

– Неужели не бывает исключений? – Мои руки раздвигают мягкие ветки, я иду первым.

– Смерть ждёт таких.

Оставлен лес, сверчки стихают. Где-то на невысоких горах арию начали койоты. Впереди поле высокой травы. Холодные капли на ней ранят тонкие пальцы. Промокшие колени – полбеды. Промокшие яйца – истинная кара.

Здесь – небо звёздное. За полчаса тучи сразили друг друга. Малая медведица вот-вот скроется за высоким холмом. Орион высоко, как и созвездие скорпиона.

– Мы взлетаем. Меч?

– С собой. Как и…

Молнии.

Взлетевшая Гарпия незаметно двигает веками. Два красных огня взлетают всё выше и выше. Зелёные и синие разлетаются по разным сторонам. Крылья каждой тонкой дугой подсвечиваются мерцающим цветом их глаз. Меч приобретает естественный вид. Я щёлкаю пальцами другой руки.

Не получается.

Снова.

«Концентрация требует не таких больших сил, как вам казалось. Не нужно очищать разум. Яркой вспышкой вы должны представить то, что хотите сделать. Если вы в достаточной мере включаете воображение – у вас получится. Если нет – вы попали сюда случайно».

Тонкие серые линии с синими очертаниями переплетаются в моей правой ладони. Меч в руке, взгляд на верх.

– Запад!

Внезапно раздавшийся детский плач будоражит меня до костей. Я вижу красивую опечаленную девушку в светлых одеждах. Синеглазая Гарпия рядом со мной, две других зависли над неизвестной.

– Стой на месте, Томас.

Прикован. Не могу отвести взгляд.

– Понтианак! Тебе запрещено находиться в Четвёртом измерении. Возвращайся туда, откуда пришла.

Глаза девушки блестят от слёз. Она обхватывает себя руками.

– Мой малыш… Мой ребёнок…

– Что вы… – Я делаю шаг вперёд, но синеглазая Гарпия выставляет крыло, не позволяя мне идти. Часть изящных мягких перьев дотрагивается до моего подбородка.

– Уходи! – Красноглазое крылатое создание дарит крик.

Гарпии неловко держатся в воздухе: впечатление трактуемое их покачиваниями.

Снова ветер. Шуршащая каплями трава, заглушает мысли. Плач стихает, девушка разворачивается и уходит.

Зеленоглазая Гарпия открывает книгу и тёмное свечение проносится по всему полю. Понтианака затягивает в переплёт. Она кричит. У неё чёрные длинные волосы, лохмотья, жуткое лицо. Разорванные губы, впалые щёки, пустые глазницы. Крики сжимают сердце, резкая боль в барабанных перепонках. Разорванная улыбка вызывает во мне ужас. Её красный взгляд цепляется за самое сокровенное во мне. Я вспоминаю о Кларе и её не родившемся ребёнке. Я делаю шаг вперёд и резким движением крыла Гарпия разворачивает меня. Окружение расплывается.

Запах огня. Треск дров в белом шуме. Темнота.

Всё перестало существовать.

– Томас.

Эмми сидит напротив меня. Тоже кафе, тот же запах ванили, на моей стороне стола всё так же стоит чашка кофе. Я делаю глоток.

– Почему ты? – Я в попытках отдышаться.

– Ты вынужден знать о моей приближающейся смерти, понятия не имея о том, что ждёт твою группу Повелителей Времени. Тоска, жалость, злость, интерес, забота, привязанность. Начинай вести список того, что будешь испытывать ко мне чаще всего. – Эмми отводит взгляд, не позволяя мне поймать свои глаза.

Падает слеза, которую она не скрывает. Теперь пред ней тоже кофе, обе её ладони объяли тёплую вытянутую кружку.

– Ты не хочешь спросить меня о том, что будет?

– Нет. Я не хочу ничего знать. Мне достаточно знать о твоей смерти.

– Томас!

Запах хвои, мягкий шум ветра. Гарпии, стоящие поодаль меня, вглядываются в периметр. Создание с красными глазами сидит рядом.

– Я в порядке. – Подсаживаюсь выше. – Спасибо, что взяли с собой. – Растягиваю улыбку.

Крылатое создание уходит вперёд.

– Возвращайся в лагерь.

– Что со мной было? – Медленно встаю.

– Понтианак способна издавать звуки высокой частоты. Я прикрыла тебя, как смогла. – Синеглазое крылатое создание обхватывает себя ладонями и крылья плетутся за её движением.

Гарпии уходят. Я провожаю троих взглядом, пока они не скрываются за низкими пушистыми ветками деревьев с синеватыми стволами. Ни одна из них не оборачивается.

Обратный пусть не обходится без испугов, следующих за ними резких поворотов головы в попытке ухватиться за что-то живое. Что-то, что не может находиться в 4 измерении.

К счастью, кто-то следит за огнём.

– Как я отбросил этого говнюка? – Снова смотрю на свою руку в свете Луны. – Грёбанные…

«Если вы в достаточной мере включаете воображение – у вас получится. Если нет – вы попали сюда случайно».

Крошечные молнии – серые яркие, переплетаются в моей ладони, как линии между группой в тату салоне. Посредине – ярчайшая из них. В небе пролетают птицы, нарушая собственную безопасность криком, вырвавшимся из одной из них.

Я не мудак.

Улетели.

Взгляд прочь. Ладонь вниз. Шаг между палаток.

– Не спится?

Клара натянула шапку. Она недовольно смотрит на пламя.

Обиженка. Разбить бы тебе лицо, за всё, что ты сделала.

– Я люблю тебя. – Начинаю я, неожиданно сам для себя.

Я сажусь напротив неё, беру сигарету из пачки, лежащей среди обыденных лагерных вещей, и делаю затяжку.

Мне отвратителен никотин. – Но больше я не могу. Я и знаю, что мне стоило закончить всё гораздо раньше… Но…

– Если ты делаешь то, что считаешь верным, то не можешь ошибаться. Похоже, мне нужны были все эти десятки случайных трахов. – Она надевает высокомерие. – И мне жаль.

Как могу я скрываю боль, раздирающую мир в клочья. Цунами рушит всё. Торнадо срывает крыши. Огонь поглощает цветы.

– Похоже, были нужны. И тебе не жаль.

– Томас…

– Мне жаль твоего ребёнка, погибшего из-за… Всего этого.

– Твоя благотворительная акция ничем не закончилась. Это не изменило меня. Я буду продолжать убивать себя, потому что в моей жизни нет смысла.

– Боже… – Я отворачиваюсь от неё и отхожу от костра. Тонкие пальцы тянутся вытереть невидимые щёки. – Я не хочу начинать говорить, насколько ты отвратительна, Клэр. Это ведь не имеет смысла. Блять… – Взгляд в её мерцающие зелёные глаза. – Хотя… Последние пару недель я действительно задумался, не так ли это. Не благотворительная ли это акция, мать её.

– «Это ведь не имеет смысла». – Вытирает глаза. – Ничего не имеет смысла, Том. Хватит нас.

– «Нужно дать себе шанс, ибо сдохнуть я всегда успею».

Ноги несут меня в темноту, поглощающую всё больше и больше. С тьмой приходит смерть, и ты никогда не узнаешь откуда она нагрянет. Какова будет сторона света, будет ли она скрываться в траве или прямо над твоей головой. Молнии в руке приняли стальной синий цвет.

Разносится крик, ударяю землю.

Куски её разлетаются в разные стороны, в точности, как и я внутри: разломы деревьев, трески земли, тучи цвета бездны.

– Если мне суждено сдохнуть, пусть это случится сейчас!

Ветер обжигает шею, пламенем, запахом плоти разносится на Север. Тлеющие угли давнозабытых чувств, смрад любви, ничтожности существования. Капли воды на мокрые колени и тело. Мурашит. Пытается пошатнуть разрушенный разум, потухшие мечты, сломанные цели.

– ПУСТЬ ЭТО СЛУЧИТСЯ СЕЙЧАС!

– Сколько вы встречались? – Эмми сидит напротив. Она сняла шапку и позволяет разглядеть свои синие пряди.

– Почти два года.

Улыбается:

– Ведь не существует никакого времени, Том. Быть может. – Перекрещивает руки. – Это был месяц. Или это была неделя. Всё зависит от того, как ты это воспринимаешь. Не суди меркам зевак, что бредут по улицам среди нас, прошу тебя. – Она выдыхает, снимая маску всезнающей. Её рука касается моей ладони. – Не нужно.

Я читаю в её глазах ответы на вопросы, но когда в сторону отходит собственное «я»…Нет подробностей её ухода. Лишь Звёздное небо проносится перед глазами.

Джинсы промокли. Клэр больше не сидит у огня. Я обхватываю руками согнутые колени.

Кто ты на самом деле, Эмми Манговери?