Читать книгу Провинциальный библиографъ. II том - Муслим Мурдалов, Абдул Аронович Алаудинов - Страница 14

I.

Свадьба.

Отуманен взор невесты,

От веселья он далек;

Ах, сполели цветы печали

Вкруг чела ее венок!

Щечки, яркие как розы,

Стали лилии бледней,

И таит большое горе

Глубина ея очей.

Как ручей хрустальный, сердце

Было зеркалом небес,

А теперь в нем буря чувства,

И покой его исчез.

С женихом сидит невеста,

Как картинка хороша,

Но Бог знает как далеко

Унеслась ее душа!

Мчится прочь она по ветру

Быстрокрылою мечтой

И летит, летит, покуда

Не очутится со мной.

И, уста мои целуя

И припав ко мне на грудь.

Говорит: «С тобой бы жизнь мне

И с тобой навек уснуть!…»

Отуманив взор невесты,

От веселья он далек;

Их, спасли цвтеты печали

Вкруг чела ея венок!

Пр. Б. (По Гэку).

II.

Непомнящий родства.

Танцы, музыка, похмелье…

Что за жизнь, что за веселье!

Редко грош со мной случится,

Но фамилией гордиться

Я имею все права;

Я – Непомнящий родства!

Тут иль там я завтра буду.

Солнце встречу и повсюду.

Нам – покуда не узнали,

Гость – покуда не прогнали…

Без случайностей мертва

Жизнь Непомнящих родства

Без любви я жить не в силах

И имею много милых:

Чья изба ни подвернется,

Всюду милыя найдется!

Не угонится молва

За Непомнящим родства.

Нет удобнее постели,

Чем моя; и в самом деле:

Под собой ее имею,

Укрывалось – тоже ею!

Силю по нарски… Такова

Жизнь Непомнящих родства.

Танцы, музыка, похмелье…

Что за жизнь, что за веселье!

Звоном шпор я упиваюсь,

Кто толкнет – не обижаюсь:

Все на свете трын-трава

Для Непомнящих родства!

Н. Новичъ. (По Э. Линднеру).

II.

Поцелуй.

Три вещи только въ свете любилъ Юсуфъ-поэтъ:

Диванъ свой, песенъ звуки, да девушекъ приветъ.

Была бы дева юной, да мягокъ былъ диванъ,

А ветхость и невзрачность въ диване не изьянъ.

Пусть жизнь и въ деве пылкой, и въ песне бьетъ ключемъ, —

Луна, туманъ и вздохи тутъ ровно не при чемъ.

Таковъ былъ взглядъ Юсуфа. – Разъ гость къ нему вошелъ

И – молодой и скромный – такую речь повелъ:

«Али-Юсуфъ! Учитель! Я песню написалъ;

Мне нуженъ судъ правдивый я не ищу похвалъ.

Вложилъ я въ эту песню все то чемъ грудь полна;

Лишь ты решить сумеешь, удачна ли она».

Но тутъ прервалъ учитель, не слушая конца:

«Довольно! – Предисловий не нужно для певца;

Читай!» – И гость чуть слышно начало произнесъ,

Но голосъ постепенно, по мере чтенья, росъ:

«О поцелуй! Ты – лотосъ, ты – песня соловья!

Поведай мне, въ чемъ тайна великая твоя?

Листъ лотоса, качаясь, звучитъ, какъ лепетъ струй,

Но все-таки милее для слуха поцелуй

Седьмое небо рая въ полночной тишине

Въ заветномъ поцелуе даруетъ дева мне.

Предметъ всегдашней жажды, ты булишь пылъ въ крови,

Ты – смерть и упоенье, о поцелуй любви!…»

Чу! шумъ раздался – кто тамъ? – Далъ знакъ рукой Юсуфъ,

Но юноша мгновенно умолкъ, на дверь взглянувъ.

Тихонько занавеска отдернулась – и вдругъ

Скользнула въ дверь Зулейка, Юсуфа нежный другъ,

И, какъ на жертву джинны бросаются въ кустахъ,

Внезапно у Юсуфа повисла на устахъ,

Прильнувъ къ нимъ съ поцелуемъ горячимъ и немымъ.