Читать книгу Дыхание Вселенной (Единство мира) - Н. Н. Якимова - Страница 17

Вступив на эту тропу, начнём путешествие вдоль неиссякаемого потока фактов, предположений и неожиданных сопоставлений. Рано или поздно выведет она людей к твердыням архетипических символов у той таинственной дороги, что проложена в будущее человечеством отдалённых, предшествующих эпох.

Не секрет, что в орнаменте любого народа наглядно сконцентрирована целостная система его видения мира и что древнее узорочье изобилует общими принципами вне зависимости от конкретной географии и способа воплощения. Именно поэтому, наряду с эстетическими ценностями, декоративные мотивы таят в завуалированной форме единые законы мироустройства – от фазы рождения через этапы становления до сроков ухода. Этот строй сохраняет динамическую внутреннюю силу в любом процессе, который можно уподобить голографическому сколку явлений более высокого порядка. Так что где-то на заре своего появления узорочье уже сосредотачивало в себе особые гадательные свойства.

Одним из излюбленных мотивов в декоре восточных народов всегда были орнаменты, называемые «огуречными». В Европу, Россию они пришли через арабов, которые, как известно, заимствовали многое (а также – цифры) у своих соседей из Индии. Не вызывает сомнения, что «огуречные» орнаменты, отражая и растительные формы, в конечном итоге являются вариацией древнейших общечеловеческих схем-символов. Почему бы не счесть, что тут запечатлён, например, стилизованный абрис дельфина? Животное, загадочное и доброе, считают – разумное, приплывает к нам на помощь из пучин не только водных, но и давних – временных. А что, если то пара резвящихся в морской стихии млекопитающих, или один во вращении – через пол-оборота? Ведь это уже характерный рисунок из двух взаимодополняющих частей, которые прочитываются в одном из самых почитаемых символов Востока – схеме Великого Предела (рис. 1). Бимодальный круг пересечён S-образной кривой, напоминающей символ Змия, Дракона – чуткого и мудрого[20]. Принцип дополнительности, а не противоборства, заключён в этой схеме: круг пересекает не жёсткий бескомпромиссный диаметр – «либо да, либо нет», а плавный извив – «и да, и нет», как принято на Востоке.

Рис. 1. Схема Великого Предела и архимедова спираль

Сам по себе символ S украшает различные творения мастеров. Конечно же на него похожа латинская буква S, например в слове spiral, то есть спираль. Букве отвечает руна СОУЛУ из древнего алфавита Футарка, называемая «солнце» (sol – скандинавское, syil – британское, sauil – готическая реконструкция) и обозначающая синтез противоположностей [57]. Быстрая ассоциация напомнит о свойствах энергонесущего принципа мироздания: «Фохат шипит, когда он зигзагами скользит во всех направлениях», и потому древние изображали его Змием [20].

S-начертанию вторит стилизованный фрагмент одной из двух спиралей в молекуле ДНК или двух звёздных галактических спиралей. Оно аналогично и цифре 5, нумерологически – числу риска и жизни. Но именно пятикратие типично для органических форм Земли Не потому ли пять, точнее, корень квадратный из пяти – составная часть знаменитого числа золотого отношения (1+√5)/2= 1,618? А оно как гармонизирующий фактор явлено в живых структурах планеты и широко представлено в иных подсистемах Вселенной [92]. Так или иначе: «Зри в корень!»

Отшлифованный мыслью Китая более чем двухтысячелетней давности, Великий Предел (Тайцзы) вобрал в себя представление о нерасторжимом двуединстве нашего мира через взаимопроникновение, смену сил света и тьмы: ян – силы напряжённые, активные, светоносные, творящие; инь – силы податливые, пассивные, теневые, исполняющие. Восемь триграмм, состоящих из двух видов черт (сплошной и прерывистой), сопутствуют Великому Пределу, превращая его в восьмичастную универсальную мандалу; триграммы привели к 64-м гадательным гексаграммам «Книги Перемен» («Ицзин»), в которой рассматривается динамика возникновения и исчезновения трёх космических потенций – неба, земли, человека[21]. «Как абсолют Великий Предел всеобъемлющ; он мера Вселенной и каждого индивидуального существования, он олицетворяет всеобщую связь вещей и беспредельное» [30].

Рассматривая локализацию антропоморфной жизни относительно центров таких систем, как Солнечная (планетная) и галактическая (звёздная), мы показали [92], что существует универсальная оптимальная зона – круг жизни, в три раза более далёкая, чем внутренняя область, энергетически активная; и это свойство, вероятно, различных образований нашего мира (коллажи 11, 13, 16, 17, 19, 20). Условия здесь достаточно стабильны, у объекта имеется шанс воспроизводить себя, тиражировать, защитившись от неблагоприятных влияний. Для Солнечной системы – это район орбиты Земли («дорога жизни»), для Галактики – орбита всей Солнечной системы («пояс жизни»); в глазном «яблоке» – граница радужки, у цветка – окоём сердцевины с тычинками, вокруг пулевой пробоины – край частых радиальных трещин, как и подножие вулкана, изолирующее от опасного жерла; вокруг Солнца – граница его обычно невидимого коронального «оперения», будто сияющего нимба вокруг святого чела.

Считаем, что любую несплошную систему со слоистой организацией можно моделировать уплощённым каркасом, состоящим из 4-х спиралей, закрученных в одну сторону общим вращением (даже неявным); это две логарифмические спирали, контролируемые принципом золотого отношения, и две архимедовы. Пара архимедовых спиралей, выходящих из центра вихревого каркаса, не правда ли напоминает волнообразный извив в схеме Великого Предела? О том, что в схеме фигурируют именно спирали, а не полукружья, свидетельствует мнение московского китаиста А.М.Карапетянца. Тогда можно задать вопрос: не указывает ли абрис знака на круг жизни любой по масштабу и свойствам системы, где физическое проявление, в частности – антропоморфный вариант жизни, достигает своего наибольшего выражения? И физики-синергетики не отождествят ли сей круг с той аттракторной ситуацией в системе, которая чрезвычайно вероятна, вполне детерминирована, упорядочена, мало хаотична – с так называемым «предельным циклом»? Вполне убедительно звучит аналогия между такими тремя кругами, как Тайцзы, круг жизни, предельный цикл, если учитываются различные предельные их качества, то есть свойства идеальные, к которым вечно стремится Природа и которые, так или иначе, связаны для нас с золотой гармонией.

Вспомним теперь традиционный орнамент северо-западных народов Европы – кельто-скандинавский (рис. 2а, б). Он будет интересовать нас в первую очередь. В основе узора – пара волнообразных линий, сцеплённых так, что плетёный таким образом декор, сам по себе никогда бы не распался.

Рис. 2. Способ плетения кельтско-скандинавского узора: а) узор, б) одна из составляющих в виде «волн», в) исходное петельное зацепление

Коллаж 9. Древние символы

Каждая составляющая сродни широко распространённому орнаменту, ассоциирующемуся с Древней Элладой и встречающемуся в китайской, мезоамериканской и египетской традициях. Он словно заимствован человеком, тяготеющим к прибрежным землям, у водной стихии. В нём царствует идея волны. И отдельный элемент этого узора – будто прообраз или повтор центральной волны в схеме Великого Предела.

Прежде чем продолжить разговор о кельто-скандинавском узоре, кратко расскажем вообще о плетёных орнаментах [37, 69], к которым он, бесспорно, относится. Тем более, что в манускриптах кельтов встречаются именно такие. Расцвет плетёного орнамента, как утверждают специалисты, приходится на Средние века, когда соединились элементы былого языческого и христианского искусства. То было своего рода прощание, лебединая песня во славу великого прошлого у порога нового этапа. На Руси, в Византии, в странах Средней Азии, Западной Европы все плетёные орнаменты, безусловно, следуют единым конструктивным законам, имеют смысловой знаковый первоисток, и оказалось, что базовых символов не так уж много. О том – обширное исследование московского искусствоведа А.К.Ёлкиной [37]. Выполняемые в различных материалах (металле, камне, дереве, на ткани и бумаге) многие узоры вначале плелись из растительных волокон, лозы, бересты, кожи. Значит освоение богатейшего наследия плетёного орнамента – это и открытие забытых приёмов древнего рукоделия.