Читать книгу Инстинкт мести. Романтический детектив - Надежда Черкасова - Страница 3

Газета «Следопыт» входила в состав торгово-промышленного холдинга «Олимп», возглавляемого Мастерковым Геннадием Петровичем, личностью загадочной и непредсказуемой, а потому прозванной в тесном междоусобном кружке журналистов ласково-уважительно и не без известной доли насмешливости Крокодилом Геной.

Если раньше анорексично худая – как по содержанию, так и по внешнему виду, – газета кое-как выходила один раз в неделю и состояла практически из одной рекламы, касающейся исключительно «Олимпа», мизерным тиражом с девяносто процентным списанием, то при Зацепине превратилась чуть ли не в народную любимицу. Благодарные читатели заваливали редакцию восторженными письмами, животрепещущими вопросами и просьбами о помощи, поэтому штат пришлось увеличить вдвое.

«Интересно, – думала Ася, поглядывая на увлечённо рассказывающего о своих подвигах Зацепина, – зачем крупному бизнесмену Мастеркову собственная газета? Насколько мне известно, это довольно затратный бизнес, и многие на нём уже погорели. А если газета и не бизнес вовсе, а, например, дань моде? Как конюшня или футбольный клуб. Или здесь замешано неистребимое желание стать представителем «четвёртой власти»?

– Зачем ему газета? – спросила Ася.

– Выгодно. Газета работает на имидж холдинга. Да и в общественном сознании статус издателя намного выше, чем владельца огромной империи.

– Поэтому газет теперь развелось столько, сколько читателей?

– Но это же хорошо: каждому читателю по газете.

– А издателю-то не выгодно.

– С чего ты взяла? Газету можно сверху донизу забить рекламой – чистые деньги за воздух и лишь в обмен на дешёвую бумагу.

– Но это же халтура, чистейшей воды мошенничество. Да и кто станет читать газету, забитую рекламой?

– Снова ошибаешься. Это бесплатная реклама продукции холдинга. Чем кому-то платить за неё, лучше брать деньги с других предпринимателей за размещение чужой рекламы. А ещё газета нужна для политических и представительских целей.

– Вот это больше похоже на правду. Повлиять на кого-то, половить рыбку в мутной водичке, собирая компромат, так что ли?

– Ася, вот куда тебя сейчас несёт, ты можешь мне ответить? Я же сказал, что всю ответственность за твои расследования беру на себя. Тебе главное – не попасться с поличным. Но я же тебя всему этому научу.

Зацепин хитрил, когда намекал Асе на собственную смелость. По-настоящему смелым приходится быть, скорее всего, Мастеркову, который прикрывает пятую точку своего редактора. Хотя с этим вопросом тоже можно поспорить. Ведь главной особенностью расследований газеты является то, что они проводятся, как правило, «по собственной инициативе журналистов» – если Мастерков, конечно, сделает вид, что он здесь совсем ни при чём, и что задание исходит не от него, – потому и крайним оказывается непосредственный исполнитель.

И ничего нового в этой банальной ситуации ещё не придумано, так как каждая конкретная инициатива – и это общеизвестный факт – наказуема и карается в соответствии с действующим законодательством, а то и без его участия.

Пройти в редакцию оказалось совсем не просто. Трёхэтажное здание, в котором на первом этаже правого крыла она располагалась, принадлежало «Олимпу» и бдительно охранялось. В левом крыле находились отдел кадров, бухгалтерия и небольшая, но очень уютная столовая, преимущества существования которой Ася впоследствии оценила. О том, что находилось на втором и третьем этажах, Зацепин умолчал.

Вход в здание «Олимпа», напичканного видеокамерами внешнего и внутреннего наблюдения, осуществлялся строго по пропускам, заверенным у начальника охраны. Если пропуска у посетителя не было, охрана любезно вызывала того, к кому он явился, и вносила имя гостя в журнал. Незваного посетителя или, более того, совсем нежеланного, охрана также любезно, пользуясь внушительной мускульной силой, выпроваживала из здания восвояси.

Асе даже пришлось стать свидетельницей подобного «гостеприимства». Какой-то шустрый дедок попытался прорваться в «Общественную приёмную», которая, яко бы, находилась на втором этаже, чтобы продемонстрировать кому-то «кузькину мать». Но два здоровенных охранника, подхватив тщедушного нарушителя чьего-то яростно охраняемого спокойствия под руки, вынесли его за пределы здания и швырнули, как ненужный хлам, на пышную цветочную клумбу, вероятно опасаясь, чтобы тот ненароком не ушибся.

Пока оформляли Асе пропуск, она наблюдала сквозь застеклённые двери входа, как неугомонный старичок, немедленно вскочив, начал что-то выкрикивать, сотрясая худенькими кулачками, но тут же пустился наутёк, заметив возвращающегося к нему охранника.

«Однако, – сделала для себя вывод Ася, – здесь не всё так, как кажется. И не стоит торопиться верить всему, что мне сейчас начнут показывать. Но особенно тому, в чём самозабвенно примутся убеждать. Ушки на макушке, собачий нюх и глаз-алмаз совсем не помешают. Так же как и хвост, который следует держать пистолетом: авось, да придётся отстреливаться».

В первый же день появления в редакции Асю закружило как в водовороте. Она чувствовала, что тонет в потоке новой информации, хлынувшей на неё как из рога изобилия. Зацепин чуть не бегом носился с ней по отделам, рассказывая о функциях каждого, знакомил попутно с журналистами – служителями пера.

– Статьи уже готовы, поэтому расскажу о вёрстке. Подсчитывается объём статей, новостей, заметок, каждой из которых отводится своё место на газетной полосе. Рекламные блоки так же верстаются под заданные форматы. В «ежедневке», выходящей по вторникам, средам, субботам и воскресеньям, ориентированной в основном на мужчин, главной считается информационная составляющая. Это новости, события, комментарии. Рекламы здесь мало. Зато её предостаточно в «толстушке», то есть еженедельной газете, выходящей по четвергам. Эта газета ориентирована в основном на женщин среднего возраста. «Толстушка» – как ты понимаешь, стирка грязного белья на глазах у всего народа, то есть скандалы между «звёздами». Но есть и специальная колонка со статьями нашего знаменитого специального корреспондента Антона Правдина о проводимых им журналистских расследованиях. Поэтому её покупают все без исключения.

Запах кофе и бумаги, мелькание лиц, слившихся в единую массу под многообещающим названием «коллектив», короткие любопытные или насмешливые взгляды, вот даже чьё-то подбадривающее подмигивание, и снова сосредоточение на работе.

Сегодня верстается на четверг «толстушка». Непривычные слова и непонятные термины, а также суета такая, что голова кругом, а мысли в ступоре: неужели она когда-нибудь всё это освоит, запомнит и вольётся, наконец, в этот дружный поток мыслей и дел по созданию коллективного детища – её величества газеты.

– Свёрстанные страницы прочитываются несколько раз корректором и редактором. Затем наступает самый ответственный момент, когда материал собирают в единую газету. Когда газета готова, я ещё раз её проверяю. К шести вечера несу самые резкие и скандальные материалы Хозяину, то есть Мастеркову. Что-то отбрасывается сразу, что-то готовится к выпуску. После переделок и окончательной вёрстки, которая заканчивается где-то около одиннадцати вечера, «толстушка» отправляется на печать в типографию. И уже около полуночи коллектив газеты благополучно отправляется по домам, радуясь, что завтра выходной. Тебе тоже придётся сегодня хорошо поработать, так что запасайся терпением. Завтра отоспишься. Я пристрою тебя к нашему корректору Мельниковой Ульяне Львовне. Ты у нас девушка грамотная, вот и будешь у неё на подхвате.

Ася и не сомневалась, что справится с работой. Она много читала и с уверенность могла похвастать, что если в книге и была хоть одна ошибка, то ей никуда не спрятаться и не скрыться от внимательного взора Аси. Она замечала в текстах любой неправильно проставленный знак препинания, любую орфографическую ошибку. Нет, специально их, конечно, не искала, но те как-то умудрялись попадаться на глаза, и тогда Ася брала карандаш и на полях, против строчки с ошибкой, ставила «птичку». И если такой «птички» по окончанию чтения не появлялось, Ася знала, что с текстом работал опытный корректор и ещё более опытный редактор.

Мельниковой Ульяной Львовной оказалась симпатичная девушка почти одного возраста с Асей. Она занимала большой отдельный кабинет с несколькими длинными столами, заполненными свёрстанными страницами. Никаких Львовн она не признавала, поэтому сразу перешла с Асей на «ты», словно они уже давно знакомы.

– Зови меня Ульяна или Уля, как больше нравится. Моя работа – а на сегодня и твоя – заключается в предотвращении проникновения ошибок в тексты, выходящие на газетные полосы. Это касается не только орфографии, но и пунктуационных ошибок. Моя задача – обеспечение графического и лексического единообразия различных элементов текстов, соблюдение технических правил набора. Когда я замечаю неувязки смыслового и стилистического характера, исправляю сама или сообщаю о них журналисту, автору текста, чтобы тот немедленно внёс необходимые исправления. Все тексты с поставленными на полях вопросами – сигнал о необходимости исправления и повторной перепроверки.

Ульяна выложила перед Асей материал, предварительно просмотренный ею и помеченный кое-где красным фломастером знаками вопроса.

– Если что-то обнаружишь, можешь ставить свои знаки вопросов чёрным фломастером.

И Ася приступила к работе.

«Грабёж средь бела дня», – прочитала она заголовок, набранный крупно, а ниже – лид, выделенный жирным: – «Самый лучший способ ограбить банк – открыть собственный или стать в чужом управляющим, взять крупный кредит в Центробанке, привлечь граждан заманчивыми процентами, оформив с ними липовые договоры, а затем перевести все деньги за рубеж и, благополучно объявив себя банкротом, попытаться скрыться в неизвестном направлении. Именно так, скорее всего, и собирается поступить руководство коммерческого банка „Солли“ в лице управляющего Л.В.Берлицкого, пытаясь оставить ограбленных вкладчиков лишь с надеждами на суд, с помощью которого они, может быть (а может, и нет) вернут свои деньги».

Ася залпом прочла крайне смелую, на её взгляд, статью Антона Правдина и немедленно прониклась к автору уважением. Затем принялась за другие статьи. Она так увлеклась вычиткой текстов, что не замечала, как быстро бежит время.

– Ася, бросай работу, – услышала она над ухом голос Ульяны. – Пойдём в столовую, пообедаем. Да и глазам не мешает отдохнуть.

Перед Асей с непривычки и в самом деле мелькали мушки. Это странно, так как обычное чтение – не дни и ночи напролёт, конечно, – никогда не приводило к подобному эффекту.

Они сидели за небольшим столиком и ели бесплатный комплексный обед, который предоставляла сотрудникам фирма. Салат «Французский» с ветчиной и горошком, суп-лапша грибная со сметаной, куриное филе, запечённое с луком и перцем, выпечка с соком. Неплохо-неплохо.

– Очень удобно, правда? И никуда не нужно выходить. Да и куда пойдёшь, если перерыв всего полчаса. Зато довольно вкусно и питательно. Для своих холдинг расстарался.

«Ну, да, – подумала Ася. – Лишь бы работали, не поднимая головы и не разгибая спины. Зарплату не зря платят. Наверное, выжимают из сотрудников всё, что только можно выжать. А потом куда – выбрасывают на свалку?»

И чего она разбухтелась? Тепло, светло и кормят хорошо. И зарплата, о которой не преминул упомянуть Следопыт, вполне приличная. Уж во всяком случае больше, чем получала она, когда работала экономистом. Значит, есть за что платить. Это и по статье Антона Правдина видно.

Хотя другой материал в «толстушке» её несколько разочаровал – не газета, а сплетница какая-то, собравшая с миру по нитке и теперь, сидя на лавочке с другими старушками, выдающая шёпотом и выпучив для пущего эффекта глаза полученную, якобы, из самых наисекретнейших источников информацию. Хотя, если взять во внимание потрясающую статью Антона Правдина, то «толстушке» вполне можно простить остальные её огрехи.

– Ульяна, а ты не знаешь, куда из газеты ушёл Антон Правдин?

– Антоша? С чего ты взяла, что он ушёл? Как работал, так и работает.

– А можно с ним познакомиться?

– Об этом мечтают все журналисты. И я тоже. Но это невозможно, так как наш любимый и весьма плодовитый на горячие сенсации Антоша лишь псевдоним. А кто скрывается за этим знаменитым и обожаемым читателями именем, никто не знает. Журналисты посматривают друг на друга с любопытством и в то же время таинственно, пытаясь, видимо, себе присвоить лавры Антоши. И правильно делают. При таком отношении к нашему анониму его никто и никогда не вычислит. Некоторые считают, что это Зацепин, который опасается последующих расправ, потому и не считает нужным раскрываться. Впрочем, есть те, кто намекает даже на самого Крокодила Гену… То есть я хотела сказать Мастеркова Геннадия Петровича.

– Не тушуйся, я уже знаю, что он Крокодил Гена. Догадываюсь, что и ему самому об этом известно. Даже больше скажу: ему это ужасно нравится, иначе бы никто и пикнуть не посмел так его называть.

– Приятно иметь дело с умным человеком.

– Спасибо. И мне очень приятно работать с умным корректором. Я с трудом отыскала одну незначительную ошибку.

– Но всё же разыскала.

– Так ведь это была только предварительная вычитка. В следующей ты её непременно бы заметила.

Обменявшись хвалебными эпитетами – с набитыми едой ртами, так как время поджимало, а опаздывать хоть на минуту, даже с обеда, строго воспрещалось, – обе остались чрезвычайно довольными друг другом. И всё же то, что Ульяна острого ума, скрыть вряд ли возможно. Она же специально выдала прозвище Хозяина, чтобы посмотреть на реакцию новой сотрудницы.

Да и то, как цепко вчитывается в тексты и уверенно ставит вопросы на полях не только против орфографических и синтаксических ошибок, но и смысловых неувязок, уже говорит об её образованности и эрудиции. Ульяна не могла пропустить в печать корявого или нечитаемого текста, так как являлась настоящим профессионалом и любила работу, которой занималась.

Вернувшись в отдел, где на длинных столах разложены распечатанные колонки текстов будущей газеты, они продолжили работу. Ася ещё раз пробежалась по непривычно откровенной статье Антона Правдина. Однако как смело и открыто он ставит вопросы перед властями и правоохранительными органами.

Куда же всё-таки мог подеваться Антон Правдин? Не расплата ли это за статью? Или его никогда и не было? А если кто-то из журналистов прячется за этим именем? Тогда почему теперь Ася должна приступить к расследованиям вместо него? Нет, Антон Правдин – не Зацепин. И уж тем белее не Мастерков. Иначе тогда зачем брать кого-то на освободившееся место?

Она почувствовала, как по телу бросились врассыпную перепуганные до смерти мурашки: а если его убили?! Тогда получается, что Зацепин осознанно подвергает Асю опасности? Нет! Этого не может быть! Ведь он же говорил, что ей даже особой смелости для этой работы не понадобится, так как всю ответственность он берёт на себя. Асе же придётся лишь собрать материал, сделать соответствующие выводы и передать компромат ему. А если Антона убили, когда он готовил материал для следующей статьи?

– Что с тобой, Ася? Ты в порядке? – услышала она голос Ульяны, прорвавшийся сквозь толщу оглушающего ужаса.

– Да. Просто здесь немного душновато.

– Так давай включим кондиционер?

– Лучше не надо. От него, говорят, бывает воспаление лёгких.

– Тогда я открою окно. Признаться, и сама недолюбливаю кондиционер: то он дует не туда, куда нужно, то от него какой-то запах идёт. Ну как, тебе лучше? А давай-ка мы с тобой немного отвлечёмся и попьём кофейку, пока журналисты статьи дорабатывают.

Она заварила кофе и разлила по чашкам. Вытащила из стола печенье.

– Пей, пока горячий. Такие чайно-кофейные пятиминутки, – которые поневоле могут растянуться и на десять, а то и на пятнадцать минут, если начальство поблизости не стоит над душой, – нам разрешаются. А знаешь, как я нашу редакцию называю? Про себя, конечно, негласно. Чтобы никого не обидеть. Никогда не догадаешься. Но попытку тебе я предоставляю.

– Осиное гнездо, – не раздумывая, выпалила Ася.

Ульяна даже замерла на мгновение.

– Ну, ты, подруга, даёшь! Ты, случайно, мысли на расстоянии не читаешь?

– Нет. Просто меня с детства Осой называют. И если место, куда я попадаю, мне нравится, я поневоле называю его осиным гнездом.

– Значит, ты попала как раз туда, куда тебе нужно, – заключила Ульяна. – С чем тебя и поздравляю! Думаю, что мы с тобой сработаемся. Вернее, уже сработались. Ты разрешишь мне тоже называть тебя Осой? Мне очень понравилось. Без лишних ушей, конечно, а так, между нами девочками.

– Конечно. А у тебя в детстве было прозвище?

– Конечно, было. Как и у любого нормального ребёнка. Что же я, хуже других, что ли? И попробуй угадать, какое. Только вслух думай, чтобы я могла проследить цепочку твоих логических рассуждений.

– Ты в детстве где, в основном, проводила лето?

– В деревне, у бабушки и дедушки.

– Тогда и думать нечего. Всё ясно как день и просто, когда знаешь некоторые нюансы. Прозвища, особенно в детстве, даются по именам. Значит, Ульяна – Уля – я играю в мяч с Улей. Вот и вся цепочка рассуждений. Каждый деревенский ребёнок в курсе, что такое улей. Но не станут же они тебя ульем называть? Вот и выходит, что ты – Пчела. Но и Пчела как-то не очень созвучно для детей, которым милее Машки и Серёжки. Поэтому – Пчёлка.

– Но это же просто невероятно! И в то же время так просто! Теперь у нас с тобой есть тайные подпольные клички. Неплохо мы зашифровались, да? Давай и дальше соблюдать конспирацию, может, когда и пригодится. Работа-то у нас не такая уж и безопасная. Слушай, неужели ты по всем вопросам так быстро соображаешь?

– Нет, я не соображаю так быстро по всем вопросам, как тебе могло показаться. Бывают такие сложные, что мозги плавятся, а толку никакого. Вот как раз сейчас пытаюсь решить один жизненно важный для меня вопрос. Но боюсь он, скорее всего, неразрешим.

– Скажу тебе по большому секрету для нашей маленькой компании: неразрешимых вопросов не существует. В душу я к тебе лезть, конечно, не собираюсь, но если вдруг понадобится в чём-то моя помощь, обращайся, рада буду помочь.

– Спасибо.

– Вот куркули, вот эгоисты, – влетел в корректорскую взъерошенный молодой человек. Именно он тогда подмигнул Асе во время экскурса, устроенного Зацепиным по кулуарам редакции. – Запахи такие, что хоть слюной изойдись, а никто на кофеёк не пригласит.

– Сёмочка, дорогой, ты не в том месте разбрасываешься обвинениями. Я всегда готова тебя напоить кофейком. Присаживайся и знакомься с нашим пополнением.

– Очень рад. – Молодой человек театрально приложил левую руку к груди, а правую чопорно протянул Асе. – Семён Вениаминович Беркут, фотокорреспондент.

– Сёмочка, ты запамятовал: мужчины женщинам руку не подают.

– Отстань со своими поучениями, я и сам знаю, – прошипел тот, скосив губы в её сторону. – Она просто забыла, – обратился он, улыбаясь, к Асе, – что если мужчина пытается пожать руку женщине, это означает, что она ему приглянулась. Это проявление повышенного желания понравиться ей и войти в доверие. Особенно если задерживает её ладонь чуточку дольше.

– Сёмочка, некоторых женщин это может испугать. Так что смотри не переборщи.

– Ну не с объятиями же и поцелуями к ней подступаться, в самом-то деле? А так хоть за ручку подержаться, приложиться к ней. Пока есть такая возможность. Вот когда вы прославитесь и станете знаменитостью, будет уже поздно, – Семён отпустил руку Аси.

– А почему я должна стать знаменитостью?

– Ну как же «почему»? Потому что плох тот солдат, который не примеряет мундир генерала. Только вместо штыка на его винтовке острое перо прессы. Вы же тоже мечтаете пронзить им своих противников, не так ли?

Ася смотрела в умные чуть прищуренные в насмешке глаза фотокорреспондента, и ей казалось, что он знает о ней нечто такое, что ему знать не полагается. Или это его манера общения с людьми, словно ему о них известно даже то, что они сами о себе не знают? Что ж, тогда ей лучше на всякий случай вести себя так, будто и она в курсе его самых сокровенных тайн, которые, так и быть, обязуется никому не выдавать.

– Есть такие мыслишки. Только время ещё не пришло, – Ася почувствовала, как защипало в носу – первый признак вот-вот хлынувших неумолимым потоком слёз – и опустила голову, делая вид, что разглядывает в чашке кружева узоров кофейного осадка, хотя от растворимого кофе их не могло остаться в принципе.

– Ну-ну! Понадобится помощь, зови. Вмиг оседлаю персонального Пегаса и прилечу на крыльях вдохновения.

Справившись со слабостью, которую ни в коем случае не следует демонстрировать перед незнакомыми людьми, чтобы не стать предметом любопытства, Ася снова взглянула на Семёна. Лукавство из глаз исчезло, а умный и участливый взгляд словно пронизывал Асю насквозь. Она не могла избавиться от ощущения, что они понимают друг друга с полуслова, с полувзгляда, и теперь у них на двоих одна общая тайна.

– Сёмочка, пей скорее кофе и выметайся, нам не до тебя.

Фотокорреспондент занялся кофе, задумчиво глядя перед собой.

– Сёмочка у нас парень неженатый, положительный с любого боку, какого ни глянь. А потому ты, Асенька, обрати на него особое внимание. Жених из него получится, хоть куда.

Семён даже поперхнулся печенюшкой, которую целиком запихал в рот. Кое-как откашлявшись – даже слёзы выступили на глазах, – недовольно просипел севшим голосом:

– Слушай, нельзя же про такие серьёзные вещи, да под руку?! Ведь не ровён час и угробить могла молодого человека, который никому не причинил никакого вреда. Ну кому мешает то, что я живу и радуюсь жизни?

– Вот ты погляди на него! – возмутилась Ульяна. – У нас в редакции одиннадцать прекрасных незамужних девчат, я двенадцатая, а ты, Ася, выходит, уже тринадцатая. А он как ходил свободным, так и продолжает невозмутимо оставаться холостяком. Вот где справедливость?

– Большущее спасибо за кофе! А ещё за то, что всё-таки не уморили! Хоть и имели, похоже, насчёт этого дальновидные планы. Но бывалого воробья на ваших печенюшках не прикормишь, поэтому спешу откланяться. Бывайте здоровы! – И он выпорхнул из отдела, оставив после себя шлейф тонкого парфюма.

– Просто неисправимый холостяк… Ну, что у нас? Кажется всё, что могли, сделали. Нет, даже и с тем, что не могли, успешно справились. И закончили благодаря тебе гораздо раньше. Пойду, доложу Зацепину. Пусть нас хоть по головке погладит. Другого-то от него всё равно ничего не дождёшься.

За окнами давно наступила ночь, а работа в редакции только-только закончилась.

– Ты теперь будешь в основном в бегах, – сказала на прощанье Ульяна. – Но заглядывай, как появится минутка. Посидим, кофейку попьём, посекретничаем ни о чём, если такая охота появится.

«Ну да, как же, – думала Ася. – Вряд ли мне будет до секретов. А жаль. Ульяна, кажется, свой человек. Но секретничать мне теперь придётся только со Следопытом. А может, ну её, эту работу? Устала так, что до кровати бы только доползти».

Ася вошла в кабинет редактора. Зацепин сидел, устало разглядывая записи в ежедневнике.

– Как дела, Оса? Уморили сивку крутые горки? Ничего, завтра придёшь в себя, а послезавтра снова сюда примчишься. Потому что работа эта затягивает, как никакая другая. И скоро ты это сама поймёшь.

– Следопыт, а что стало с журналистом, вместо которого ты меня берёшь?

– Разве я тебе не говорил? Ушёл в другую газету, на повышение. Так как у меня свободной вакансии заместителя нет, а своё место я пока что уступать никому не собираюсь. Ещё вопросы есть?

– Нет, – ответила Ася, но подумала: «Если не хочешь говорить о нём откровенно ты, я узнаю сама. Вот только зачем мне всё это надо? В качестве гарантии собственной безопасности, что ли? Но в таком случае, не проще ли вообще отказаться от предлагаемой работы? Именно так я и сделаю. Но только завтра. Так как сейчас аргументировать свой отказ язык не поворачивается. К тому же очень не хочется зря обижать Следопыта, пытающегося помочь. Всё-таки родственник».

– Я хочу домой. Ты меня отвезёшь?