Читать книгу Инстинкт мести. Романтический детектив - Надежда Черкасова - Страница 7

Не стоит торопиться упрекать себя в том, что так и не углядела в документах той самой ниточки, потянув за которой можно размотать клубок преступления. Разумеется, Зацепин зачем-то скрыл и от правоохранительных органов, и от Аси главную информацию, которую она непременно должна заполучить. И информация эта находится только у одного человека – Антона Правдина. Разве он жив? А разве была причина его убивать? Вот это Ася и должна выяснить.

Итак, из редакции уволились двое: Мария Ивановна – на заслуженную пенсию, Стас – перешёл на другую работу или ещё занимается её поисками. Ну, Марию Ивановну сразу отметаем, так как она из-за возраста не может быть Антоном Правдиным. Хотя, старушки у нас нынче даже очень шустрые пошли и ужасно любопытные. Во все дыры пролезут, во все чужие дела свои любопытные носы позасовывают, лишь бы что-то интересненькое про кого вынюхать.

Но их можно простить, ведь жить им на пенсии скучно. Взять хотя бы их соседку по площадке, которая постоянно следит за ними через дверной глазок, а также высиживает, словно клуша на яйцах, возле подъезда на скамье, контролируя любое передвижение соседей. Уж она-то в курсе всех дел и проблем жильцов их дома.

Асю даже передёрнуло от одной только мысли, что и ей теперь придётся стать подобной любопытствующей старушкой, чтобы умудриться бежать впереди паровоза, то есть правоохранительных органов, возглавляя расследование убийства отца.

Но у неё перед ветхими старушками преимущества – Ася молодая и здоровая, значит, может позволить себе подобного рода выкрутасы. Поэтому отметаем всех старушек и Марию Ивановну в том числе. Остаётся Стас. Но как его разыскать? И Ася решает идти по самому лёгкому пути. Спрятав папку в сейф, она отправляется к Ульяне в корректорскую.

– Привет, Оса! Тебя можно поздравить с первым творением? Скромненько, но самое главное изложено… Кто бы мог подумать, что Берлицкий отважится с собой покончить. Неужели в этом и наша вина? Ах, если бы можно было только о хорошем писать.

– Тебе помочь?

– Не откажусь. Посмотри вот эту статью. Как на твой взгляд, только не журналиста, а читателя? Стоит ли здесь исправлять? Всё вроде бы верно, но читатель может судить двояко. – И они принялись корректировать текст. – Да, так, пожалуй, лучше. Хорошо, что зашла. А то я с ней уже битый час бьюсь: ни автора на месте нет, ни редактора. Не стоит читателям зря головы морочить: чем проще – тем лучше… Кофейку с печенюшками?

– Нет, лучше чайку с пряниками. Я специально для тебя купила, – Ася вытащила из сумки пакеты. – И чем скорее, тем лучше. Потому что я сегодня без обеда.

– Вот и зря. Дела – делами, а о себе, любимой, надо думать в первую очередь. Кому ты нужна будешь со своей язвой? Правильно, никому: ни работодателю, ни мужу.

Ульяна заварила чай, достала из тумбы стола чашки, разложила на тарелке пряники.

– А ты замужем? – спросила Ася.

– Да, но пока только за работой. Недавно прошла этап неудачных семейных отношений, пережила расставание с человеком, к которому успела привыкнуть. Тяжко, но ничего не поделаешь. «Ты лучше голодай, чем что попало есть. И лучше будь одна, чем вместе с кем попало». Так, кажется?

– Почти.

– Вот именно, что «почти». Теперь в моей жизни только так. Почти счастлива. Почти довольна. Почти хватает на жизнь.

– Ты думаешь, что только у тебя так? По-моему все так живу. Почти жива, почти…

– Ну, подруга, ты что-то совсем сдала. Домой иди, ночь уже почти… Ну надо же, как это слово-то прилепилось.

– Ты же на работе?

– Я завтра утром отосплюсь. И только к обеду заявлюсь, когда материал будет готов. А тебе следует с утра здесь быть, без опозданий.

– Тогда я пошла спать. Да кстати, ты не знаешь, как мне найти уволившегося журналиста?

– Ключевского Стаса, что ли? Зачем он тебе?

– Мне тут об одной вакансии стало известно, хочу ему рассказать. Всё же опасение, что меня на его место взяли, не даёт покоя.

– Зря. Тебя взяли вместо Марии Ивановны. Когда она ушла на пенсию.

– После чего её должность тут же сократили.

– Правда? Я и не знала. А как же табличка на двери?

– Забыли снять. Мне так сказали, – врала Ася без зазрения совести. – За что купила, за то продаю.

– Понимаю. – Ульяна заглянула в сотовый. – Тебе, Оса, повезло. Я его номер ещё не удалила. Записывай.

– А телефон Марии Ивановны у тебя тоже есть? Она оставила в кабинете кое-какие вещи, надо бы ей передать.

– Есть. – Ульяна продиктовала. – Кстати, Мария Ивановна здесь неподалёку живёт. Она меня пару раз на чай приглашала. Хорошая тётка, гостеприимная. И варенье у неё из чёрной смородины очень вкусное, со своей дачи. Адрес на всякий случай тоже запиши. Может, мимо придётся идти, так сама и занесёшь вещи. Нечего бабульку зря гонять. И привет от меня непременно передай. Скажи, что без неё скучаем.

Сегодня Ася сделала всё, что могла и даже больше. Теперь домой, спать, а завтра с новыми силами она примется за расследование. А как же работа? Работой она теперь будет заниматься параллельно.

Мать встретила Асю упрёками.

– Асенька, девочка, ну нельзя же так! Можно же было хоть раз за день позвонить? И сама не звонишь, и трубку не берёшь.

– А разве я раньше тебе с работы звонила?

– Конечно, звонила.

– Извини, буду и впредь позванивать. Может, всё-таки накормишь?

– Всё давно на столе. Уже который раз подогреваю. Как ты не понимаешь, я же волнуюсь за тебя.

– А ты не волнуйся. Со мной всё в порядке.

Ася смотрела на великолепно выглядевшую мать, и в её душу закрадывались сомнения: а в самом ли деле она так переживает за неё, как хочет показать?

– Я же сказала: теперь буду звонить.

Кажется, Ася осталась в одиночестве со своими стенаниями об отце. А нужны ли они ему – чьи-то стенания? Он, наверное, там сверху уже по-иному смотрит на их земную жизнь.

Ася приняла душ и, наконец, добралась до вожделенной кровати, о которой мечтала последние три часа. Права Пчёлка: сама себя не пожалеешь – никто не пожалеет. Даже мать?

На следующее утро она встала пораньше, чтобы не встретиться с матерью и уйти до того, как та проснётся. Это Ася была ранней птичкой, а мать совой, для которой норма – ложиться поздно, а подвиг – вставать рано. Но та уже была на кухне, а завтрак на столе. Хочешь не хочешь, а общаться придётся. Хорошо, что утром всё кажется не таким мрачным, как с вечера.

– Ты сегодня так же будешь работать, допоздна? Мне это не нравится. Неужели Игорь не может дать тебе работу полегче?

– Я же не дрова рублю.

– Иногда бывает лучше дрова рубить, чем по ночам шастать неизвестно где. Я сегодня же ему позвоню.

– Не надо никому звонить. Вчера Следопыт отпустил меня рано. Просто я зашла с Верой и Катюхой в кафе.

– Не ври! Они вечером звонили и сказали, что ты уже третий месяц отказываешься от встреч. Трубку надо брать, когда тебе звонят.

– А если я на задании? Нечего мне названивать во время работы. Сама позвоню, если что.

– Не нужны мне твои «если что». А если мне станет плохо?

– Ну, хорошо-хорошо! Я же сказала: сама буду звонить.

– И брать трубку, когда буду звонить я.

– Буду брать.

Ася выскочила из дома, словно за ней гнались с собаками. Нет, вот как такое может быть, что в огромной стоквадратнометровой и почти пустой квартире ей нет никакого покоя? Опять это пресловутое «почти». Почему оно всегда ей портит жизнь?

Она спустилась в метро и попала в свою стихию: многолюдье, давка, толкотня, стоическое терпение одних и еле скрываемое раздражение других. Только здесь она могла отдохнуть от мучивших её мыслей. Только здесь пытаться взглянуть на свою жизнь глазами других людей и понять, что бороться за своё место под солнцем приходится не только ей, но всем и каждому по отдельности. И если бы люди помогали друг другу, легче стало жить. Но каждый пытается разобраться со своими скелетами в шкафах поодиночке, поэтому получается так, как получается… Сама-то хоть поняла, что хотела сказать?

Летучки сегодня нет, так как Зацепина «вызвали на ковёр», только пока неизвестно, на чей. Неужели он за каждую подобную статью «получает по шапке»? Ну и работу он себе выбрал. Да ещё Асю втянул.

Но если уж совсем честно, то хоть и трудно приходится, ей определённо нравится в этом осином гнезде. Жизнь кипит, клокочет, все куда-то бегут сломя голову и заставляют ещё быстрее бегать других – например, органы и прочие организации, мечтающие, чтобы их оставили в покое. И правильно делают. Даже незабвенный Максим Горький когда-то писал, что «никогда по-настоящему великие писатели не пели хвалебных песен явлениям социальной жизни. Хвалили её только те, чьи книги уже забыты».

Так что вперёд, господа писатели-журналисты! «Народ ждёт от нас только правды, и ничего кроме правды мы ему не имеем права выдавать», – с гордостью думала Ася. СМИ, как «четвёртая власть», сама, конечно, не законодательствует, не судит и не исполнительствует. Но при этом на всё имеет собственное мнение, свою точку зрения, влияя на общественное мнение, которое в её руках превращается в действенную силу. Поэтому и пользоваться ею нужно со всей осторожностью, чтобы ненароком дров не наломать.

Подумать только – сколько экспрессии и пафоса! А сама-то Ася собирается действовать осторожно?.. Она – другое дело, у неё миссия по выявлению убийцы отца, поэтому ей не до осторожности. Ася набрала номер Стаса.

– Да, слушаю, – услышала она после множества настырных звонков заспанный голос и усмехнулась: жив-здоров, да ещё спит почти до обеда. Значит, у него не всё так плохо, как она думала. Вот и хорошо. Так проще.

– Здравствуйте! Это Ключевский Станислав?

– Владимирович. И что?

– Вас беспокоят из бухгалтерии редакции «Следопыт». Я ухожу в отпуск, а у вас тут осталась недополученная сумма по заработной плате. Вы не могли бы подойти?

– Ну, мог бы.

– Тогда обратитесь в «Отдел происшествий» к Фомушкиной, я там для вас оставила и ведомость на подпись, и деньги. Паспорт не забудьте.

– А какая сумма?

Ася положила трубку. Лучше сумму не называть, потому что она и сама ещё не решила, сколько сможет презентовать бывшему коллеге. Она порылась в кошельке. Только две тысячных купюры и совсем не в валюте. Маловато будет. Ничего страшного, рядом с офисом банк, где она сможет получить нужную сумму. Вот только какую? По ходу будет видно.

Вытащив из сейфа папку, она углубилась в чтение документов. Нет, всё же из этого бедного материала ничего стоящего больше не вытащить. Разве что черновики просмотреть. Интересно, почему их Зацепин не выбросил – может, просто не успел? Жаль, что они не рукописные, можно было бы почерки сличить. Тексты набраны на компьютере, распечатаны и только после этого начинается правка: зачёркивания, вставки, какие-то стрелки и пометки фломастером. Видимо не было возможности читать с монитора. Ну конечно, не станешь же всюду таскать с собой компьютер. Всё равно неудобно, лучше уж тогда от руки писать.

Вот это, как раз, Антону Правдину и запрещалось. Хотя кое-где и мелькают отдельные слова, если только они не принадлежат редактору или Хозяину газеты. Да и оригинала подчерка Антона Правдина у неё нет, чтобы сличить эти крохи и раскрыть тайну личности зашифрованного профессионала.

А что это у нас такое помеченное фломастером, затем заштрихованное ручкой? Похоже, какая-то фамилия. Ася взяла лупу и до рези в глазах пыталась разобрать сокрытое от чужих глаз. Вот ещё такая же помарка, и ещё. Если по крупицам собрать относительно просачивающееся, то получается, что пытались скрыть фамилию какой-то М.М.Копцовой.

Как интересно! Ай, да Оса! Ай, да умничка! Вот тебе и ниточка, за которую следует подёргать. Даже если она и ложная, проверить её на прочность всё же стоит. Ася набрала номер.

– Это банк «Солли»? Пригласите, пожалуйста, к телефону Копцову. Это из Следственного комитета беспокоят.

– Марианну Матвеевну? Одну минуточку, я вас сейчас с ней соединю.

Ася положила трубку. Ну что ж, Марианна Матвеевна, будем знакомы. Ася ещё раз перечитала все черновики. Выходило так, что если подставить вместо помарок фамилию Копцовой, то именно она являлась главным действующим лицом основных махинаций банка. А как же тогда Берлицкий? Неужели его подставили?!

Ростоцкий Асе голову оторвёт, если узнает, что та звонила в банк и от имени СК спрашивала Копцову. Неужели Ася сейчас делает то, о чём её строго-настрого предупреждал Ростоцкий – мешает следствию? А вот с этим она категорически не согласна. Как же Ася тогда будет помогать расследованию, если не станет совать нос туда, куда не следует?

Телефон зазвонил так неожиданно, что Ася даже вздрогнула. Неужели мама? Звонить-то, в общем, и некому. Здесь, на работе, всё, как говорится, в пешей доступности, и проще прийти, да ещё и пообщаться, чем зря названивать.

– Это Фомушкина? Ключевский. Я возле проходной.

Вот и Стас прибыл. Только совсем не нужно, чтобы его увидели в редакции, да ещё в компании с Асей. Она убрала документы с глаз и, закрыв кабинет, направилась к выходу. Пройдя через вертушку, замерла в нерешительности. Ей навстречу шагну совершенно неухоженный и бомжеватый на вид мужчина лет тридцати пяти.

– Мне звонили из бухгалтерии насчёт остатка заработной платы.

– Вы – Ключевский Станислав Владимирович? Я вам сейчас всё объясню. Давайте выйдем на улицу.

Они прошли в сквер и сели на скамью. Ася разглядывала предполагаемого Антона Правдина и отказывалась верить собственным глазам. Неужели это невообразимое нечто и есть та знаменитость, которая была совсем недавно способна вести сложнейшие журналистские расследования, держать руку на читательском пульсе, выискивая злободневные темы и формируя общественное мнение?

А если его осознанно довели до профессиональной несостоятельности журналиста и вынудили расстаться с профессией? Это, каким же образом, интересно? Неужели споили? Кажется, фантазии Аси уже выходят за самые крайние рамки её разыгравшегося воображения.

– Я понимаю так, что с деньгами меня обманули?

– Неправильно понимаете. Просто бухгалтер уже ушла, а ведомость и деньги мне оставить забыла. Может, вы завтра подъедете?

– А завтра выяснится, что в воскресенье бухгалтерия не работает, и деньги мне начислили ошибочно? Кстати, сегодня она тоже не должна работать. Как же я сразу-то не сообразил?.. Слушайте, а не могли бы вы мне одолжить некоторую сумму? Я обязательно верну.

– Но я знаю сумму, которую вам должны были выдать, поэтому, если вы напишете мне расписку в том, что получили её в бухгалтерии газеты, то я завтра же смогу вернуть свои деньги.

– Согласен, – улыбнулся Стас, и лицо его словно осветилось и даже стало вполне симпатичным. – Это безденежье меня совсем доконало. У всех, кого можно, уже позанимал. От банков и многочисленных сомнительных контор, которых развелось как блох на собаке, шарахаюсь как от чумы. Один приятель так вот связался с банком и попал в пожизненную долговую яму. И без того нормальную работу не мог найти, а теперь и вовсе от него шарахаются, как от прокажённого, когда узнают, что у него банковские долги. И как он будет выкручиваться? Даже не представляю. Поэтому я в рулетку с банками не играю… Мне в понедельник на собеседование идти, но не в таком же виде? Спасибо, что выручаете. А сколько мне ещё положено?

– Девять тысяч, – выпалила Ася и тут же пожалела: не слишком ли она расщедрилась?

– Так много?! Откуда такая сумма? Это не ошибка? Я, вроде, всё получил.

– Не знаю. Наверное, за последнюю статью.

– Это за какую же? – Стас подозрительно уставился на Асю. – Последний раз я писал статьи полгода назад. А перед увольнением только короткие заметки, за которые, сами знаете, много не платят.

– Так вы отказываетесь от денег?

– Нет, конечно! Вот только странно всё это… Вы же не просто так мне деньги даёте? Наверное, хотите получить от меня какую-то информацию? Ну, не стесняйтесь. Мне в своё время тоже приходилось приплачивать своим информаторам. Правда, не в таких размерах, гораздо скромнее. А вот самому выступать в их роли не доводилось. Мне не положено никаких денег, да?

– Да. Буду с вами предельно откровенной. И расскажу, для чего мне понадобился этот подлог. Я работаю в редакции всего третий день. Но мне здесь очень многое непонятно. Например, вместо кого меня приняли. Мне совсем не безразлично, что я поневоле заняла чьё-то место. Наверное, ваше? А вы, таким образом, остались без работы. И мне неприятно это осознавать.

– А если выяснится, что вы заняли не моё место, а информация, которой я владею, не стоит тех денег, что вы мне заплатили, вы потребуете их назад?

– Нет. Просто будем считать, что я вам помогла в трудный час. Может, когда-нибудь и вы мне чем-то сможете помочь.

– У меня, конечно, сейчас не такое состояние, чтобы играть в благородство, но всё же давайте сначала я отвечу на ваши вопросы, а потом вы мне заплатите.

– А я ни о чём вас спрашивать пока не собираюсь. Когда захотите, сами позвоните, и тогда мы поговорим, хорошо? А теперь пишите расписку.

– Расписка-то зачем?

– Чтобы вы меня не принимали за какую-нибудь беспросветную дуру, которую можно так вот просто обвести вокруг пальца. Пусть у меня будет от вас хотя бы расписка.

– И если я окажусь совсем непригодным как информатор, вы подадите на меня в суд, чтобы взыскать свои девять тысяч?