Читать книгу Ворон и радуга. Книга вторая - Надежда Черпинская - Страница 18

***

Когда ты возвращаешься к женщине, которую хочешь, причём уже давно и так сильно, что иногда готов завыть от этого желания (да ещё и под утро, да ещё и изрядно пьяный, да ещё и после того, как всю ночь кувыркался с другой), самое умное, что следует сделать, прикинуться деревом и тотчас рухнуть спать. Но на этот раз ума Эливерту явно не хватило.

Вместо того чтобы угомониться, Ворон решил допить оставшееся винишко в компании с Рыжей. Ну а что, прикажите, «Жемчужную лозу» выливать?

На его настойчивый стук, дверь открыла Настя, пробурчала:

– Нарисовался – не стереть!

И вполне ожидаемо начала ему выговаривать, что атамана где-то носит всю ночь, а они тут волнуются…

Эл вначале даже обрадовался – недовольство Насти сильно напоминало обычную ревность, но быстро смекнул, что он её просто слегка напугал своим внезапным появлением. Мало ли кого принесло среди ночи…

Ушастик дрых как младенец, и вовсе не похож был на того, кто волнуется и переживает. А вот Рыжая… Неужели действительно ждала?

Ворон смотрел на неё в свете разгоравшегося рассвета и понимал, что сон прошёл окончательно. Ему хотелось хоть немного побыть с Настей, один на один, пока спит его бессмертный приятель, вечно путающийся под ногами. Просто поговорить. Всё равно о чём. Пусть о ерунде. Просто видеть, как она улыбается, как хмурится, как смотрит с любопытством – словно прикасается недоверчиво, осторожно, но только не телом, а взглядом.

Хотелось слушать её голос. Невероятный голос, который до сих пор его околдовывал. Он казался странно знакомым, как будто Эливерту где-то уже случалась слышать эту мягкую завораживающую интонацию, но, разумеется, это ему только казалось так. Навязчивый бред, который он придумал, и не более того…

Каким-то чудом у Эливерта получилось уговорить девчонку выпить с ним. Хоть вначале она пыталась остановить его, справедливо упрекнув, что он и так уже пьян.

С ней было весело. Она умела шутить и умела понимать его иронию. Язык за пустой болтовнёй развязался быстро. Элу вдруг захотелось сказать что-то более откровенное, что-то такое, что он не решился бы выдать на трезвую голову. Нет, ни о каком соблазнении и речи сейчас не шло… Спасибо Риланн – «налюбился» нынче досыта. Волновало совсем другое.

Но осознал он это, только когда озвучил вслух. Оказывается, всё гораздо хуже, чем он полагал.

Ворон слушал, что несёт, и сам себе не верил, неужели это он произносит:

– Знаешь, Дэини, в жизни всё так странно… Вот уж не думал, что пить с тобой стану. Но сейчас выпить хочу не просто так, сечёшь! Я такой девицы не встречал. Вот, к примеру, Риланн – славная, да таких-то много, а ты вот… Даже и не знаю, как сказать… Я тебя будто всю жизнь знаю! Пока на тебя ничего такого не обрушилось, чтоб закалку твою проверить… Но ведь видно же! Видно! Не подведёшь! И мне, в самом деле, тебе верить хочется… Только ты не обмани моих надежд, Рыжая! Ты для меня… вроде старого друга из моей вольницы. Я, когда ты у меня за спиной, не оглядываюсь, потому что верю, что удара в спину не будет! Провалиться мне в Лидонское ущелье! И за это надо выпить, Дэини!

В голове пронеслось: «Ну, теперь точно приплыли! Это конец, атаман!».

Выходит, он не просто пускает слюнки на эту рыжую красоту, он её уже считает другом. Он привязался. Едрить твою! Он привязался к ней. Он уважает её. Он ей верит!

Нельзя! Нельзя верить бабам!

Но он ей только что признался, что верит. И ведь это правда.

– Я такое редко кому говорю, – продолжал откровения Ворон. – Ведь тебе Наир наверняка уже всю подноготную моей жизни выложил на блюдечке с голубой каёмочкой? Ты всё должна знать…

– Нельзя было? – усмехнулась она поверх кубка.

Проклятье! Где она взяла такую улыбку?

Эл передёрнул плечами.

– Да отчего же! Я своей жизни не стыжусь и ничего не скрываю. Живу, как умею. И жалости я не ищу. Объяснить просто хочу. Знаешь, в этом мире есть только одна женщина, которую я уважаю. Бесконечно уважаю! Ясно-понятно, о ком я… Я думал, что никого больше не смогу уважать, кроме Миланейи, но сегодня особенная ночь. Я понял, что знаю ещё одну женщину, достойную уважения.

– Это ты, должно быть, о Риланн?

В её словах так ясно слышалась ирония и… ревность. Светлые Небеса, она ревнует! Она ревнует к этой девчонке, к служанке, с которой он сегодня ночь коротал. Смешно! Так и хочется сказать: «Дэини, да ты себя видела? Ты что не понимаешь, как эта ревность смешна?»

Но как она безумно приятна! Тех, кто безразличен, не станут ревновать.

Он скривился в пьяной ухмылке:

– Не ёрничай, Рыжая! Я говорю серьёзно, а ты всё на шутки переводишь. Я о тебе говорю. И ты это прекрасно понимаешь. Может, моё уважение для тебя невелика честь, но я просто хочу, чтоб ты знала. Я тебя считаю другом своим, надёжным другом. И для меня это честь!

– За это надо выпить! – улыбнулась Настя в ответ. – Ты ведь меня уважаешь?

Вифриец кивнул.

– И я тебя уважаю! – продолжала улыбаться Дэини. – Так давай за нас – уважаемых людей!

Эливерт рассмеялся.

– Здорово сказала! Надо запомнить. За нас! И за настоящих друзей!

После пафосного тоста он надолго приложился к кубку. Дальше больше…

Девчонка стреляла меткими словечками, а он только фыркал и старался не ржать в голос, а то и Наира разбудить недолго. Ушастик их весёлую попойку быстро разгонит и всё испортит.

– За то, чтобы у нас всё было, а нам за это ничего не было! – выдала очередной перл Рыжая.

– О, вот это тост! Всем тостам тост! – расхохотался, не сдержавшись, Эливерт. – Наш! Разбойничий! Ты случайно там, в своём мире, в какой-нибудь вольнице не состояла?

– Нет, не доводилось…

– Ну, ничего! Ещё не всё потеряно! Хочешь в лэрианорской вольнице атаманшей будешь?

– А я думала, ты на этом месте Миланейю предполагаешь видеть?

Очередная шутка, но Настя внимательно смотрела в его серые глаза, ждала, что скажет. Значит, Ушастик и про странные отношения Эливерта с лэгиарни разболтал. Интересно, что ещё Дэини о Вороне уже известно?

– Ну что ты, Дэини! Какая из Миланейи разбойница? – Эл снова пожал плечами. – Всё равно, что из меня менестрель. А ты бы…

– Нет, не сумела бы! – возразила она тотчас. – Может, у меня и получается немного мечом махать, но убивать им я не умею. А ведь это совершенно разные вещи: уметь обращаться с оружием и уметь им убивать.

С этим пришлось согласиться, как и со многим другим. А когда она спросила про Аллонду, он даже не удивился… Как не удивился и тому, что из него вдруг откровения полились рекой. Он выложил ей всё.

Дэини просто спросила:

– Что стало с ней? Ты ведь ей отомстил? И как же ты наказал её?

– Никак! Я и пальцем её не тронул! – зло бросил Эливерт.

– Не верю! Ни за что не поверю, что она осталась безнаказанной. Чтобы ты такое ей с рук спустил! Не может такого быть! – покачала рыжей головой девчонка.

И атамана прорвало. Он рассказал то, что никогда и никому не рассказывал. Даже Миланейя и Наир знали лишь то, что Аллонда умерла.

А сейчас, этой чужой и странной девице, явившейся из неизвестного мира, он во всех подробностях рассказывал, как мечтал поквитаться с проклятой шлюхой, как поехал в Эсендар, как только понял, что способен пережить дорогу до Великого Города. Как в последний миг струсил: не хватило духу пойти в её лавку. Как отправился сперва к старому приятелю Зинату и узнал от него о страшной участи своей бывшей невесты.

И даже в самом позорном признался: в том, что никак себе простить с тех пор не мог – он её пожалел в тот вечер. Пожалел проклятую тварь!

– Провалиться мне! Ведь я ничем не лучше! – закончил Эл свой пьяный рассказ, пытаясь удержать внутри горечь и ярость, разрывающие сердце. – И, может быть, я получил по заслугам? Я ребят своих защитить не смог – за одно это меня удавить надо. Вот и достоин ли я такой расплаты? Ведь, так или иначе, я остался жить, а она умерла… так… ужасно…

Вино давно было допито. Настя слушала, затаив дыхание, и глаза её блестели как-то особенно ярко в свете встающего солнца. Но Эл провалился в прошлое настолько глубоко, что не заметил её слёз.

– И я был зол на самого себя за то, что жалел её! За то, что готов был простить! Но ведь это не я обрёк её на позорную смерть. Не я, а она сама. Я мечтал об ином. Я строил планы… Дурак! Но… Так распорядилась судьба. Судьба! А против неё не попрёшь!

Её нежная ручка потянулась к его лицу, скользнула по щеке, мягко касаясь рассечённой шрамом скулы, и Ворон замер, как дикий зверь, когда его касается человек.

– Не вини себя, Эливерт! Есть вещи, над которыми мы не властны, – тихо произнесла она своим волшебным голосом. – Хотя иногда нам кажется, что мы способны изменить весь мир, если захотим этого слишком сильно… Заживут когда-нибудь и эти шрамы, и раны твоей души, и, может быть, придёт день и час, когда ты сможешь всё начать с чистого листа… Если будет на то воля Светлых Небес! Я верю, что однажды судьба улыбнётся тебе…

Он смотрел на неё, не веря, что всё это на самом деле. Да ведь судьба уже улыбнулась! Она в одном шаге от него, она сама тянется к нему, смотрит с такой нежностью и сочувствием, так и хочется прижаться к ней. Это ли не чудо, которого он так хотел?

Эти мысли отразились в глазах атамана, и она, уловив их, мгновенно попятилась, испугалась собственного порыва, смутилась… Но он уже не мог отступить.

– С тех пор, как ты явилась в Долину Ветров, я начинаю верить в то, что нет ничего невозможного. Что чудеса бывают… Путеводная звезда, рождённая под чужим солнцем. Скажи, где мой путь! Что если Светлые Небеса и мне дают шанс? И даже для меня, ещё не всё потеряно. Или это очередная злая шутка Судьбы? Как ты думаешь? Ты – такая мудрая, светлая, рыжая! Есть ли право на надежду у Вифрийского Ворона?

Эл произнёс последние слова почти шёпотом, потянулся к её манящим губам. Один поцелуй! Хотя бы просто поцелуй… Он так мечтал ощутить вкус этих губ.

Она смотрела одновременно так испуганно и дерзко, будто он загнал её в угол – она бы сбежала, да некуда. «Вот только тронь меня!» – угрожающе кричали её глаза. И эхом из глубины бездонных тёмных зрачков вторила мольба: «Тронь меня!».

Он замер у самых её губ. Уже чувствовал нежный запах кожи, от которого голова кругом шла. Ещё миг и…

И он всё испортит навсегда! Вот это доверие, эту странную связь, что сегодня между ними пролегла тонкой ниточкой. Он разорвёт эту магию. Сломает волшебство. Он превратит её этим пьяным поцелуем в одну из тех безымянных девиц, которых трахает, как обезумивший от весеннего гона зверь. Поставит в один ряд с Риланн и другими такими же.

Нет, Риланн действительно хороша. Славная девочка, с которой приятно поваляться в постели, и даже поговорить о жизни… Но вспомнит о ней Ворон, только если окажется снова вблизи Берфеля.

А Рыжая… Она другая. Она не для таких как он. Не для грязи.

И за те дни, что они уже в пути, что-то случилось. Она перестала быть для него просто красивой девчонкой, просто попутчицей.

Но понял он это только здесь и сейчас.

Эл усмехнулся, поражённый этим озарением, выпрямился, так и не посмев осквернить её своим прикосновением.

– Не стоит, я думаю, – покачал он головой, убеждая себя в правильности решения. – Между нами всё так просто. И я люблю тебя как старого закадычного друга. К чему всё усложнять? Ведь так, Рыжая? Не стоит! Пусть всё будет просто и ясно между нами!

Эл видел, с каким облегчением она приняла это. Вздохнула, расслабилась. Готовая минуту назад выцарапать ему глаза, она снова вернулась в свой обычный приветливый облик.

– Не стоит, мой друг! – с улыбкой кивнула Рыжая.

И он признал с досадой, что не ошибся, когда решил остановиться – солнечная Дэини вовсе не грезила о его поцелуе. Она просто пожалела его. А он принял эту сочувствие за то, что ему хотелось. Решил, что она тоже жаждет этой близости.

«Размечтался! На кой ты ей сдался, шантрапа? Такой, как она, при дворе блистать самое место, а не с вором путаться!»

Настя сделала вид, что любуется рассветным небом в открытом окне.

Тут Наир заворочался и, привстав, спросил невразумительно:

– А… Утро… Утро уже? А вы чего не спите?

Добавил, проснувшись окончательно:

– А чем тут так пахнет? Эл, ты что, напился?