Читать книгу Ворон и радуга. Книга вторая - Надежда Черпинская - Страница 21

Кед-хейл наконец решил убраться из трактира. «Бычара» озлобленным ворчанием умудрился даже своих собутыльников взбесить. Ему в очередной раз велели закрыть пасть, а лучше идти домой и проспаться. Косматый верзила осыпал дружков отборным матом и двинулся к выходу, по дороге сшибая всё, что попадалось на пути. Даже едва не раздавил какого-то ребёнка.

Эливерт по-прежнему следил за опасным задирой и этот момент тоже не пропустил. Вот ведь сволочь! Атаману захотелось догнать этого урода и проломить-таки его пустую башку.

Но тут же мысли перескочили на другое…

Ребёнок? Какой ребёнок? Откуда?

Вот дела!

Теперь Ворон смотрел лишь на девочку, которую грубо оттолкнул со своего пути Кед-хейл.

Действительно: маленькая девочка.

Эл не силён был в определении возраста детишек. Но, на первый взгляд, едва ли старше лет пяти.

Сейчас она поднялась с пола и обиженно потирала ушибленную коленку, готовая заплакать. С кем она здесь, интересно? Почему никто не поспешил утешить малышку, когда её едва не раздавил этот кабан? Почему она не бежит со слезами к маме?

Через мгновение Эливерт уже нашёл ответы на свои вопросы.

Девочка была одна. Вне всяких сомнений.

Она медленно побрела по трактиру от одного стола к другому, заглядывая в лица людей. Но она не искала кого-то определённого, просто ждала, что на неё обратят внимание. Но, казалось, кроме Ворона, странную малышку никто не замечает.

Бродяжка? Скорее всего. Тёмные спутанные волосы. Голодные глаза. Она заглядывала в тарелки постояльцев «Свиного окорока» словно завороженная. Большие глазёнки сверкали как роса в лучах солнца. Худенькая, маленькая, ручки будто тонкие веточки. Ну, просто не девочка, а цыплёнок желторотый! Как её этот сраный Кед-хейл насмерть не зашиб?

Чумазая, будто в золе валялась. Платье на ней такое несуразное, в три раз больше самой. И одеждой-то не назовешь – мешок какой-то, пыльный, страшный и огромный.

Неужели, в самом деле, попрошайка?

Это было сложно представить. Такая кроха, девочка, и вдруг на улице…

Ворон помнил очень хорошо, что таких бродяжек не бывает. В ту пору, когда он сам скитался по всем подворотням Герсвальда, среди вольной стаи беспризорников девчонки попадались. Но их всегда было мало.

Во-первых, они были слабее, и чаще гибли в жестоких уличных драках и погонях. Улица не ведала жалости. Она истребляла всякого, кто позволял себе слабость.

Во-вторых, девочки, слонявшиеся неприкаянно по городским закоулкам, очень рано переставали быть девочками. А там, где постель, там и неизбежная беременность. Трудно выносить и родить дитя, не имея крыши над головой. Словом, мало кто из этих девчушек доживал хотя бы до двадцати.

Второй путь вёл в бордели. Но срок жизни тамошних обитательниц был немногим дольше. И участь нисколько не лучше. Сладким и заманчивым этот путь казался лишь тем несчастным дурочкам, которые умирали в подворотнях, отдав себя задаром.

А у таких вот малюток шансов выжить не было вовсе. Здесь, на Юге, конечно, нет таких лютых морозов, но ведь дети не только от холода гибли.

Выживали лишь те, у кого имелись старшие братья, кровные защитники. Или о ком, по счастью, начинал заботиться кто-то из взрослых подзаборников. Но старшим, чаще всего, было не до мелкоты: себя бы прокормить, и ноги унести в случае опасности.

Да и, если всё-таки находился покровитель, то чаще всего в такой опеке ему была своя корысть… Порой такая, что лучше уж сдохнуть сразу, быстро, не мучаясь.

Словом, выживали только те, кто попадал на улицу уже большенькими. А крох, вроде этой малышки, улица сжирала быстро, безжалостно и беспощадно.

Вот поэтому сейчас Эливерт с удивлением разглядывал эту пигалицу, гадая, как она здесь оказалась. «Зачем» – не гадал, и так было ясно.

Девчушка смотрела на еду диким собачьим взглядом. Но её никто не замечал, в лучшем случае. А некоторые даже прочь отгоняли.

Бродяжка в очередной раз едва не попала под ноги проносившейся мимо прислуги – тощей блондинки, что обслуживала зал вместе с Риланн, и та зло зашипела:

– Что под ногами путаешься? Ступай отсюда! Ступай! Слышишь? Нечего тебе здесь делать!

Вот тут Ворона и накрыло. Аж сердце кольнуло! Ведь она же как птенец, одним ударом зашибёшь, ну как можно, вот так?!

«Люди, люди, ну что ж вы такие суки?» – устало пронеслось в голове атамана.

Он вцепился в ребёнка взглядом, дождался, пока та почувствует, и поманил небрежно. Девочка шагнула робко, замерла, глазёнки смотрели так испуганно.

Дикая, совсем дикая! Стало быть, часто её шпыняют – боится подойти близко.

Эл подцепил с тарелки куриную ножку, протянул в сторону девочки приглашающе.

Рыжая тоже эту девчушку давно приметила и теперь в удивлении наблюдала за безмолвным «разговором» атамана и малышки.

Страх и голод боролись в крохотном сердечке этой пичуги – это было понятно без всяких слов. Девочка почти дошла до их стола, взгляд её затравленно перебегал от лица Эливерта к курочке. Она пыталась понять, чего можно ждать от этого незнакомого и жутко страшного человека. Но ей так хотелось заполучить этот манящий кусочек мяса. Наверняка она в жизни такой вкусноты не пробовала!

Девочка протянула чумазую ручонку…

И как раз в этот момент, Наира угораздило обернуться назад – он сидел спиной, малышку не видел, и лэгиарну стало любопытно, что это такое делает Эливерт.

Девчонка, как пугливый зверёк, от этого движения подпрыгнула на месте и развернулась, готовая бежать со всех ног. Но от Вифрийского Ворона так просто не ускользнешь. По крайней мере, голодной!

Эл метнулся вперёд как змея, вцепился в плечико, такое хрупкое, как крылышко цыплёнка. Девчушка запищала протестующе, забилась, попыталась даже укусить атамана с перепугу, но тот шустро сгрёб ребёнка в охапку, дабы не привлекать лишнего внимания.

Девочка съежилась так, словно он её убить намеревался. Ворон быстро усадил малютку на скамейку, между собой и Рыжей, дабы сбежать пигалице было сложно, и тотчас убрал руки. Пугать ребёнка не хотелось, но уж больно шустрой она оказалась.

Девчушка чувствовала себя пойманной в ловушку – она уже не пыталась сопротивляться, замерла на месте. Крохотный напряжённый комочек. И лишь огромные серые глаза метались по сторонам в поисках путей спасения.

– Тише, пигалица! – велел Эливерт спокойно и серьёзно. – Я не ударю тебя. Слышишь, не бойся нас! Мы тебя не тронем.

Она недоверчиво заглянула в его льдистые серые глаза. И Ворон с трудом совладал с голосом, чтобы добавить:

– Обещаю.

Ещё мгновение, и кроха поверила. Всё ещё глядя с опаской, она немного расправила плечи. И даже дрожь её отпустила.

Ну вот, так-то лучше! Теперь и поговорить можно, и накормить этого заморыша.

– Дикая ты какая! Укусить меня хотела…

Эливерт улыбнулся, разглядывая её теперь уже вблизи. Славная девочка. Глазёнки так и светятся! Такая малюсенькая, хрупкая, смешная. А, видно, вырастет – красивая будет девка. И сейчас уже… такая… Невозможно ей не улыбаться.

Малышка в ответ на его слова опустила глазки в пол.

– Простите, милорд!

– Ой, ты и говорить умеешь? – хмыкнул атаман. – А я думал – совсем немая! Ты откуда такая, пичуга? Худенькая, заморённая, а?

– Я живу тут, в Берфеле, милорд, – для такой крохи девочка казалась чрезмерно серьёзной.

– Ха! Милорд! Нашла благородного! – Эл весело подмигнул своим друзьям и снова обратился к девчушке: – Есть хочешь, цыплёнок?

Она не ответила ничего, скромно уставилась в пол, чтобы глаза не выдали её дикий голод, но ответа Ворон и не ждал.

– Ну и правильно! На глупые вопросы отвечать не следует. Чего спрашивать, ведь и так понятно. Ну, что сидишь, пигалица? Держи ложку! Ешь давай!

Эливерт сгрёб на огромное блюдо всего понемногу и поставил перед её маленьким носом.

– Это… всё… мне?

– Всё! – великодушно кивнул Ворон. – Будет мало – ещё закажем. Главное, чтобы ты не лопнула, пичуга!

Девочка не могла поверить. Взгляд её перебегал от одного лица к другому, словно она от каждого ждала позволения. И лишь когда Настя и Наир улыбнулись ей мягко, она начала подозревать, что всё это не злая шутка, и не сон волшебный.

Малютка накинулась на еду со волчий аппетитом. Атаман боялся, что бедняжке с голоду плохо станет, но останавливать её не решился. Пусть лопает! Когда ещё так накормят. Вот уедут они сейчас прочь, и снова она будет каждую кроху выпрашивать.

– Н-да-а, – усмехнулся Эл, – а аппетит-то у тебя звериный, пигалица! Теперь понятно, почему ты меня цапнуть пыталась – съесть хотела, да?

– Простите, милорд!

Она улыбнулась, разгадав по глазам, что атаман вовсе не сердится.

– Да ладно, сам виноват. Нечего было хватать тебя. Но я решил, что ты хочешь удрать, так и не позавтракав… И… я – не милорд.

На попытки девочки затолкать в ротик всё и сразу без улыбки смотреть было невозможно. Но улыбка выходила грустной…

Светлые Небеса, ну отчего же вот так? Великая Мать, если ты есть, почему ты допускаешь вот такое? Разве место здесь, в пропитом грязном кабаке, для этого птенчика желторотого? Почему ты позволяешь страдать вот таким крохам? За что? Чем эта пигалица провинилась перед тобой?

Худая – насквозь светится. Ручки – пальцем переломить можно.

Девочка закатала широкие рукава своего балахона, чтобы не падали в тарелку. И Эливерт рассмотрел страшные иссиня-черные пятна синяков на смуглой коже ребёнка.

Лучше бы не видел! Ведь поднялась же рука у какой-то твари на этого цыплёнка!

Наир и Дэини дружно подкладывали девчушке в тарелку всё самое вкусное, смешили её. А Эливерт смотрел на это с отрешённой грустью и думал о своём. В груди ширилось что-то болезненно-горячащее, пугающее, неуправляемое, и чудилось, что сейчас затрещат давно зажившие шрамы, и сердце разорвется в клочья.