Читать книгу Единственное желание. Книга вторая - Надежда Черпинская - Страница 33

***

А едва начало светать, Настя проснулась от настойчивых поцелуев, спускавшихся вниз по спине. Каждый из них пробуждал под кожей маленький вулкан. И спать в таких условиях дальше стало невозможно.

Она развернулась лицом и села рядом с Эливертом. Рыжие пряди в утреннем сумраке отливали тёмной медью, струились по молочно-белым плечам, едва прикрывая упругую юную грудь. Улыбнулась сладко.

– Какой ты ненасытный! – наклонилась, щекоча кончиками волос его лицо, и добавила гордо: – Мой атаман!

– Твой! – одними глазами кивнул Эливерт, рукой отводя ей волосы за ушко. – Я-то твой! А ты? Моя ли? Вот сейчас ты рядом, я смотрю на тебя, прикасаюсь… И знаю – вот она, здесь. Тёплая, родная, настоящая! И всё равно, сам себе не верю! Кажется, взойдёт солнце – и ты исчезнешь, как утренний сон, растаешь навсегда.

Настя перестала улыбаться, посмотрела серьёзно и задумчиво в его серые глаза, но так и не ответила ничего на это.

Ещё секунда и исчезнет волшебство этой ночи, возвращая их в беспощадную реальность…

Нет! Он успел спасти чары своей улыбкой.

– Но ведь пока ты ещё моя! Моя ведь? А ну-ка, давай проверим!

Потянул к себе, защекотал, вынуждая извиваться змеёй и смеяться до слёз. А потом любил её снова, и снова, и снова. Пока не встало солнце.

И лишь когда его золотые лучи наполнили комнату сиянием дня, Эливерт сделал то, что обычно мужчины делают намного раньше – уснул. Правда, не отвернувшись к стенке, а обняв Настю обеими руками, словно опасаясь, что она исчезнет, пока он бродит в царстве Морфея. А вот Рыжей не спалось…

К исходу утра они добрались уже до кипы сена в углу. Здесь и оставались сейчас. Прежде Романовой не доводилось заниматься любовью на сеновале. Пожалуй, в этом было что-то романтичное…

Если уж говорить честно, какой там сеновал! У Насти и в обычной постели опыт был невелик. Эливерт стал вторым мужчиной в её жизни.

Был ещё первый. Там, в прошлой жизни, к которой, наверное, уже никогда не будет возврата. Она никогда не вспоминала о нём. Раз и навсегда запрятала всё, что было, в раздел табу! А теперь не сдержалась. Против воли припоминала, сравнивала, думала…

Она всегда отличалась от своих сверстниц. В эпоху, когда моногамия воспринималась молодёжью как некий доисторический рудимент, она упрямо продолжала ждать своего единственного. Того самого рыцаря без страха и упрёка, с принципами твёрдыми и нерушимыми, как алмаз, с сердцем великодушным и любящим, как у героев её любимых книг.

И вот она встретила его, своего прекрасного принца на белом коне… Олеся познакомила. Он был приятелем её очередного кавалера. И расхваливала подруга этого Толика так, что впору было спросить: что ж ты такое добро себе не заберёшь? Настя не спрашивала, она Лесе верила, как себе самой.

А в принца влюбилась ещё заочно… Увидев же, лишь утвердилась в собственной уверенности, да это ОН! И долетавшим до неё иногда сплетням не придавала значения – мало ли что от зависти люди наговорят…

Кто ж виноват, что она ошиблась? Что бриллиант на проверку оказался дешёвой стекляшкой, фальшивкой? Он не стоил совсем ничего, и уж точно не был достоин подаренной ему невинности.

Нет, лучше не вспоминать! Не сейчас! Она запретила себе это и правильно сделала.

В сердце Насти не было ненависти, нет. Только пустота!

Когда она узнала о его предательстве, о том, чем он являлся на самом деле, она просто вычеркнула его из своих чувств, заменив боль пустотой и равнодушием. Он был ничтожеством, и она превратила его в ничто. Ноль, которого не существует и не существовало. А как можно ненавидеть то, чего нет? Презирать пустоту?

Она победила тогда! Она научилась жить заново. Наверное, все через это проходят – первая любовь, первые разочарования. Но до сих пор мучительно и стыдно вспоминать, как льнула к нему доверчивым котёнком, как посвящала в самое сокровенное. Он убил котёнка в её душе, а сердце превратил в ледяной камушек!

А ещё она не могла себе простить, что часто целовала его руки – тогда это казалось таким естественным жестом нежности и благодарности. Родные любимые руки, их хочется прижать к сердцу, к губам, согреть своим теплом.

Мерзость какая! Позор и стыдоба! Рабская покорность! Так слуги господам к ручке прикладываются. Никогда больше!

Казалось, что всё это осталось давно в прошлом… Даже там, дома, так казалось. А уж тут, в новом мире, в новой жизни, где она получила шанс всё начать с нового листа, какое значение могла иметь та неудачная первая любовь?

А оказывается, скелеты так и пылятся на полках старого шкафа. Сердце в ледяной корке не желало оттаивать и по сей день, оно не верило больше в любовь, оно сомневалось и искало подвоха.

Хотя повода для этого не было вовсе… Это была сказочная ночь! Она вытеснила все пережитые накануне ужасы, будто тысяча лет отделяла вчерашний день от нынешнего рассвета. И то, что выделывал этой ночью Эливерт, для неё, неискушённой в делах любовных, было как взрыв, как откровение! И тело всё ещё трепетало от одной мысли, что он рядом.

Но ведь не в сладострастных ласках была суть. Он ничего ей не обещал, не сыпал признаниями. Но они как будто и не нужны были. Словно всё между ними и так было предельно ясно. И слова только испортили бы эту ясность.

Так ей казалось ночью! А теперь…

Она всё ещё лежала на его плече, слушала сердцебиение, ловила каждый вздох, вбирала запах его кожи. Что за божественный нектар! Разглядывала кривые линии шрамов, расчертивших карту жизни на загорелой бронзовой коже. И пугалась собственных мыслей и чувств.

Она начинала сомневаться…

Во всём! В нём. В себе. В том, а было ли правдой всё, что ей привиделось и померещилось.

Помнишь, как уже сейчас, засыпая, он целовал твои руки, Рыжая? Словно ты – королева! Прижимал их к щеке, как ребёнок, что ищет материнской ласки. А потом прикасался губами к ладоням, осторожно, словно задувая пламя свечи.

А ты вздрогнула от этого его жеста! Потому что знаешь, что стоит за этим… Ты ведь сама этим грешила.

Как ты сказала? Позор и стыдоба? Рабская покорность? Не ври себе!

Так целуют любимые руки!

Отчего же сейчас ты уже не веришь в это? Стягивается заново потрескавшийся ледяной панцирь твоего сердца, покрываются морозным узором весенние прогалинки. И червячок сомнения оплетает душу, как змей-искуситель…

«Ты просто оказалась рядом, Рыжая! Ситуация располагала. Когда бы ещё случай подвернулся остаться наедине? Это же Эливерт, Настя! Или ты и это забыла? Атаман обыкновенный, по совместительству убийца, циник и проходимец, презирает женский пол, моральными принципами не отягощён, тащит в постель всё, что движется. Сегодня подвернулась ты, завтра другая. А ещё не забывай про мужское соперничество! Он ведь знает про Кайла. Да это просто дело чести – соблазнить тебя первым и уделать Северянина!

Так, стоп! Стоп, кому говорят! Куда меня понесло? Мама мия, что же всё так сложно? Кайл. Эливерт. Дюжина мертвецов. Вечером рыдала, что люблю Северянина, ночью – сама на шею Ворону повисла. О, Светлые Небеса, дальше-то как жить? Как в глаза ему смотреть?»

«Кому? Кайлу или Эливерту?» – поинтересовался ядовитый внутренний голос.

«Обоим, – ответила Романова самой себе, только теперь осознавая какую кашу заварила. – Да, Настенька, наворотила ты дел! Умница! Как разгребать собираешься?»

– Уже жалеешь? – тихий голос Эливерта заставил вздрогнуть.

Настя вскинула голову – уже не спит, смотрит внимательно, чуть щурясь, из-под ресниц. Мысли читает, что ли?

Эл подтянулся чуть выше, устроился, полусидя, по-прежнему обнимая её одной рукой, прижимая к себе.

– Нет, – ответила она, опуская голову ему на грудь и избегая пронзительного взгляда.

Прислушалась к себе – а ведь не соврала, так и есть. Только это не всё…

– Я никогда не жалею о своих поступках. Даже если совершаю ошибки! Ведь в тот момент, когда я делаю выбор, он мне кажется верным. Что сделано, то сделано!

Он молчал, нежно перебирал рыжие локоны, слушал… Посмотри со стороны – воркует парочка влюблённых после жаркой ночи. А если послушать о чём? Что за глупости! Разве о таком говорят любовники, лёжа в постели?

– Вчера казалось, что всё так и должно быть. Странный вечер… Согласись, иначе и быть не могло! Да нас просто сама Судьба уложила спать вместе. Но… всё это как-то… неправильно! Эливерт, ты ведь меня не любишь! А я не люблю тебя! А когда в постели есть только страсть, и нет любви, это неправильно, неверно, плохо. У тебя ведь на каждом постоялом дворе подружка. И теперь я одна из них. Это унизительно! Девочка, которая всегда под рукой, так? И в самом деле, чем я лучше этих шлюшек? Я вчера тебе сказала, что люблю Кайла… А сегодня, я уже и сама не знаю, так ли это. Та, что любит, пройдёт мимо тысячи лучших и не оглянется! Та, что любит, не позволит себя соблазнить! А я непросто позволила, я ещё и не жалею об этом, – она, наконец, подняла к нему глаза. – Эл, почему так всё запутанно? Меня просто разрывает изнутри от всех этих противоречий!

– Не говори так! Обо мне, всё что угодно, хоть проклинай, – он нашёл её ладонь и переплёл пальцы. – А про себя так не говори! Ты очень особенная, Дэини! И всегда будешь такой. И никогда не станешь одной из… И даже если в этих словах для тебя немного значения, я всё равно скажу тебе – я тоже не жалею. И не пожалел бы, даже если бы сейчас ты сказала, что ненавидишь и презираешь меня за то, что я тебя затащил в постель. Потому что это без преувеличения была лучшая ночь в моей жизни! А если… случится так, что она станет единственной, то могу сказать с уверенностью, что она и останется лучшей ночью до конца моих дней! Думаешь, я не понимаю, что я не тот, о ком ты мечтала? Мне иногда становится жутко от себя самого. И, если бы я не был такой сволочью, я бы отдал тебя Кайлу, не раздумывая! Светлыми Небесами клянусь, ты самого короля заслуживаешь, что там какой-то нищий рыцарь! Но только я такой, как есть, и потому я не отдам тебя никому! Потому что ты – мой свет! Без тебя… ничего, кроме тьмы, во мне не останется…

Настя села, кутаясь в плащ. Очаг давно погас, и утренняя сырость уже пробиралась обратно в горницу. Встретилась с ним глазами… Многие не выдерживали его взгляд: кто-то боялся, кто-то просто не любил. А ей с первого дня знакомства казалось, что в этих волчьих глазах, прозрачных и холодных, как воды горного озера, есть что-то необычное, манящее непреодолимо.

А сейчас они были полны горечи и нежности.

Неожиданно для циничного и самовлюблённого Вифрийского Ворона. Ни обиды, ни ревности, ни даже раздражения. Он всё понимал. Читал в её душе лучше, чем она сама. Может быть, понимал с самого начала и не ждал чудес.

Этот парень вообще был реалистом – жизнь заставила!

Дэини осторожно коснулась его лица, пальчиком провела по ниточке шрама, уходящего к виску.

– Ты ошибаешься! Я – не только свет, а ты – не только тьма. Иногда мне кажется, мы с тобой и вовсе слеплены из одного теста! – тряхнула головой. – Не хочу думать об этом сейчас! Не позволяй мне задуматься!

Он накрыл своей рукой её ладонь, потёрся щекой, прикрыв глаза.

– Иди ко мне! – Эл раскрыл объятия, улыбнулся ей ободряюще.

И Настя улыбнулась в ответ, в очередной раз поражаясь, как меняется его лицо, когда он не кривляется и не ухмыляется. Как он красив, когда настоящий!

«А настоящий ли? Уверена?» – червячок сомнения снова приподнял голову.

Да! В этом она была убеждена. Может статься, она была единственной, кому довелось увидеть атамана Лэрианора без извечных масок и личин.

– Кстати, с праздником тебя! – неожиданно шепнул Эливерт ей в волосы. – Совсем вылетело из головы! Это же была ночь Девятизвездья!

– И тебя!

Романова улыбнулась, обвила его руками, скатилась пониже, снова устраиваясь на плече, носиком уткнулась в шею. Эливерт обнял её, укрыл плащом, поцеловал в волосы, поглаживая по плечам и спине.

И на какое-то время тревоги отступили, стало спокойно и надёжно, и даже почти удалось поверить, что всё теперь будет хорошо. И только сердца стучали в унисон тревожно, будто не верили в возможное счастье…