Читать книгу Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3 - Наг Стернин - Страница 11

Приняв слева Дордонь, а справа Арну, и без того многоводная Рона превратилась в ту широченную красавицу, которую франконцы с гордостью называют Матерью вод.

Могучее течение и само по себе было достаточно быстрым, а под парусом, да еще при попутном ветре, тримаран мчался со скоростью, приводившей путников в изумление. Исключение составлял, разве что сам Люкс, которому за отсутствием опыта просто не с чем было эту скорость сравнивать.

Лодка скользила вдоль правого крутого берега реки. За рулем сидел Кувалда. Скаврон с Нодем пристроились рядом и ревниво следили за тем, как ловко он управляется с судном. И то сказать – опыт есть опыт, когда лодкой правил Кувалда, шла она ничуть не хуже, чем у самого Люкса. Манон и Люкс перебрались на нос тримарана, где Манон, по уже сложившейся привычке, устроила голову Люкса на своих коленях и осторожно массировала ему виски и переносицу.

Вскоре должны были начаться обжитые места, однако пока еще они плыли среди нетронутой, чуть ли не девственной природы, хотя сказать, что нога человека здесь не ступала, было бы явным преувеличением. Люди тут бывали, и, видимо, достаточно часто. Друзья встречали на берегу кострища, иногда даже и обустроенные. А несколько часов назад между двух островов видели парусную лодку не то рыбаков, не то охотников, при виде тримарана удравшую и спрятавшуюся с быстротой, поразительной для столь неуклюжей на вид посудины.

И берега реки, и острова, встречавшиеся на пути достаточно часто – местность вокруг была холмистая, и полноводная Рона, обтекая холмы, превращала в острова их вершины – так вот, все это сплошь заросло гигантскими деревьями. Такие деревья, по словам Кувалды, нельзя было встретить не только во Франконате или Гегемонате, но даже и в Свенланде, их повсюду давно уже вырубили люди на свои хозяйственные нужды. Земля тут была на редкость плодородна, а климат, пусть и не свенландский курортный, был, тем не менее, вполне себе ничего. Однако места эти до сих пор оставались дикими и необитаемыми. Даже лес здесь не валили, хотя и Франконат, и Свенланд очень нуждались в приозерском корабельном и мачтовом лесе.

Объяснение этому факту было предельно простым: викинги.

Если селиться в Приозерье было равносильно самоубийству, то попытки проводить лесоразработки предпринимались отчаянными головами неоднократно. Вот только удавались эти попытки только тогда, когда власти франконата давали для прикрытия лесорубов воинские отряды, что делало лесоразработки абсолютно нерентабельными. Приозерский лес, можно сказать, пропадал зря, и когда Рона проносила мимо понимающих людей какие-нибудь плюхнувшиеся в нее от старости необъемные стволы сосен, пальм или стройные звенья хвощей, представлявших собой готовые великолепные трубы, с ними, особенно с франконцами, поголовно знающими в дереве толк, приключалась чуть ли не истерика.

Плавучие бревна, между прочим, в воде случались нередко. Тримаран с его матерчатыми поплавками и сам по себе был сооружением достаточно хрупким, а учитывая поврежденный левый поплавок, можно сказать, чудом держался на воде. Так что способность Люкса безошибочно "радарить" в полной темноте воспринималась друзьями как нешуточное благо, поскольку позволяла не останавливаться на ночлег. Все равно Люкс категорически отказывался спать ночами и отдыхал днем, вот так же устроившись головой на коленях Манон.

Манон по-прежнему действовала на Люкса лучше любых лекарств. Стоило ей положить голову Люкса на свои колени и начать поглаживать ему виски и переносицу, как боль у него тут же стихала, он впадал в дрему, практически спал… почти… и просыпался, насколько друзья могли судить, без существенных прорех в памяти.

Если раньше и были сомнения в целительности для Люкса подобного отдыха, то после первых же дней пути они полностью развеялись. Впрочем, циничный Кувалда склонен был отнести целебные эффекты на счет отнюдь не примитивного массажа, а несколько иных гимнастических упражнений, которым эта пара предавалась каждую удобную минуту… в каковом мнении и был энергично поддержан практичным Скавроном.

Отношения, которые завязались между Люксом и Манон после памятной первой ночи на Роне, разумеется, никакой тайной для спутников не были, да и быть не могли. Безусловный лидер и непререкаемый авторитет, в каком-то смысле Люкс выглядел – да, в сущности, и был – большим ребенком, для которого Манон стала женщиной во всех возможных смыслах: и любовницей, и подругой, и даже чуть ли не матерью. Люкс смотрел на нее восторженно – ошалелыми глазами, кидался немедленно исполнять любое ее желание, любой каприз. В сексе она, опытная и зрелая женщина в полном расцвете красоты и женственности, вначале взяла на себя ведущую роль. Впрочем, ученик оказался талантлив. Люкс и в этом смысле развивался настолько стремительно, что вскоре Манон смогла с радостью свалить с себя бремя лидерства. Она отдавалась Люксу так пылко и безоглядно, с такой страстью и откровенной радостью, что и у значительно более опытного мужчины в любовном угаре не возникло бы сомнений в силе ее ответного чувства. Впрочем, судя по всему, остальные на этот счет особо не обманывались. Кувалда смотрел на Манон философски – понимающе. Практичный Скаврон поглядывал не менее философски, однако же, в его взгляде присутствовала изрядная доля одобрения. Что касается Нодя, то его сложившаяся ситуация явно тревожила и огорчала. Выждав удобную минуту, он тихонечко шепнул управлявшему лодкой Кувалде.

– Я что-то не пойму, Манон в жены ему надеется?.. Или как?..

– Думаю, что "или как", – пожал плечами Кувалда и покосился на нос тримарана.

– Спросил бы на правах старого друга. Жалко девочку.

– Спрашивал.

– И что?

– А она мне задала встречный вопрос. Как я полагаю, можно ли простой франконке, кроме длинных ног других достоинств не имеющей, быть женою бога? Богу, она считает, можно отдаваться, но надеяться жить с богом в супружестве – идиотизм… И понять ее можно.

– Женою – оно конечно, – вмешался Скаврон. – Но Манон девочка умная, детей у нее нет, она знает, что делает.

– Не понял?!

– Чего ж тут не понимать?

Нодь посмотрел на Скаврона ошеломленно и перевел вопрошающий взгляд на Кувалду. Кувалда криво усмехнулся и сказал.

– Утверждать не берусь.

– А если он в нее заглянет? – ужаснулся Нодь.

– Без ее позволения – никогда, – уверенно заявил Скаврон. – Да если бы и заглянул? Что она делает такого осудительного? Кто сказал, что человеческая… э-э… женщина не имеет права на сына от бога? Такое и раньше случалось.

И в этот момент Манон с коротким вскриком исчезла из поля их зрения, лодку сильно тряхнуло, Люкс оказался уже стоящим на ногах и ревел багамутьим ревом:

– К берегу! Живо!

В кулаке у Люкса была зажата красная стрела викингов. Обитаемый мир напомнил о себе самым обескураживающим образом.

Кувалда уже развернул тримаран носом к берегу, выцеливая ближайшую песчаную отмель.

– Манон! Где Манон! – истошно вопил Скаврон, тоже вскочивший на ноги.

– Да тут я, тут, – сдавленно выкрикнула со дна лодки невидимая с кормы Манон, – Люкс, сними с меня колено, ты меня раздавишь!

– Да-да, только ты не вставай… пожалуйста.

Нодь ошеломленно пялился на стрелу, все еще зажатую в его кулаке:

– Ты… поймал?!

Люкс непонимающе перевел взгляд на кулак, кулак непроизвольно сжался, стрела, хрустнула и разломилась сразу на три части. Люкс выбросил ее за борт и брезгливо вытер руки о штаны.

С берега сорвались одна за другой еще две стрелы, обе нацеленные в управлявшего тримараном Кувалду. Стрелок был классный. От первой Кувалде удалось уклониться, но вторая поймала его в броске, гулко щелкнув о нагрудную пластину панциря. Панцирь полностью подтвердил свою славу несравненного защитного оружия, стрела с визгом отлетела в сторону. Но Кувалда на несколько мгновений потерял контроль над тримараном. Тримаран вильнул в сторону, и его многострадальный левый поплавок врезался в торчавшую из воды корягу. Тримаран резко развернуло, из-за чего четвертая стрела настырного стрелка "ушла в молоко". Левый поплавок стремительно уходил под воду, однако отмель была уже рядом, собственно, их уже вынесло на нее, и злополучный левый поплавок тримарана ощутимо цеплялся за песок.

Лицо у Люкса было заострившееся, глаза прикрыты, он резко выбросил руку в сторону Скаврона.

– Арбалет!

Скаврон торопливо сунул в протянутую руку арбалет с уже натянутой тетивой. Люкс поднял руку с зажатым в ней арбалетом, не открывая глаз, повел головой слева направо, тетива арбалетного лука басовито вжикнула, и вниз по косогору с шумом и треском покатилось чье-то – теперь уже, вне всякого сомнения, мертвое – тело.

– Дозорный, – сказал Скаврон и покачал головой. – В этих местах степняки по одному не ходят. Ай-яй-яй, совсем еще мальчишка. Сопляк, опыта нет. Отличиться захотел, дурачок. Но и остальные, я думаю, где-то поблизости.

Кувалда одним рывком вытащил на отмель тримаран и с сокрушенным видом рассматривал разодранный поплавок.

– Хватит корчить жалостные рожи, – рассердился Нодь. – Никто тебя ни в чем не упрекает, да ты и не виноват, правда, Люкс? А торчать нам тут нельзя. Нельзя, чтобы викинги нас нашли. Мы пешком, а они на гиппах, нам от них не отбиться. Нападать надо первыми, врасплох.

– А если их много? – усомнился Скаврон.

– Тогда в дозоре был бы не один этот щенок, – возразил Нодь. – И мы давно уже изображали бы из себя подушечки для иголок. Манон, ты цела? Осторожнее там, как бы еще не стрельнули. Люкс бросил на него бешеный взгляд, сорвался с места и стремительно помчался вверх по косогору.

– За ним, – крикнул Кувалда. – Растягиваемся цепочкой, у каждого в поле зрения должны быть оба соседа. Кто первый заметит викингов, сообщит остальным. Действуем по обстановке. Присматривай за Манон, – шепнул он, пригнувшись к уху Нодя.

Скаврон и Кувалда, стараясь не отставать от Люкса, карабкались вверх по косогору.

– Видишь, как он взбеленился с Нодевых слов,– шепнул Скаврон другу, – а ей… промолчал.

Он повел головой в сторону широченной Люксовой спины и снова зашептал в ухо Кувалды.

– Он же, можно сказать, не то чтобы дрых без задних ног, но уж точно был в полной отключке. И все-таки успел. И проснуться успел, и госпожу на дно уложить, и стрелу поймать. Нет, ты, конечно, можешь сомневаться, а у меня насчет него нету никаких сомнений.

– Ш-ш! – зашипел Люкс, повернувшись к спутникам, и Кувалда со Скавроном, послушно умолкли.

Люкс снова закрыл глаза и медленно повел головой слева направо. Потом оглядел столпившихся за спиной друзей, с особым неудовольствием задержавшись взглядом на Манон, и покосился на стоящего к ней вплотную Нодя.

– Сюда, – сказал он, указывая направление, и первым скользнул в заросли хвощей.

Через несколько минут сумасшедшего бега им открылась обширная поляна. Посередине поляны торчал высокий, выше человеческого роста обломок ствола обгорелого дерева, в который когда-то, видимо, ударила молния. К стволу был привязан человек. Тут же сновали некие личности, деловито ломая и наваливая вокруг привязанного хворост и вообще всяческий сухостой. Рядом лежало бревно – скорее всего, верхняя часть того же самого пораженного молнией дерева, на котором примостился, командуя, покрикивая и вообще распоряжаясь, средних лет викинг, одетый с варварской роскошью. Сапоги на нем были снятые с гегемонатского малинового гвардейца. Штаны с пуфами раньше принадлежали франконскому придворному шаркуну. Кафтан на скрабьем меху был явно сдрючен с франконского же купчика, а шляпа с перьями и рубаха с жабойным воротником – черт знает, почему, пышный кружевной воротник получил такое неблагозвучное название – вообще были женскими, и происхождение свое вели, скорее всего, из Бразила. Был это, по всей видимости, ярл, один из властителей Великой Степи, а то и – поднимай выше – сам племенной конунг.

Эти, на поляне, ничуть не таились и шумели как багамуты. То ли надеялись на дозорных, то ли – что вероятнее – просто считали себя круче кенгуров. Было их здесь поболее десятка, и компания была странная до помрачения ума. Кроме длинноусых разбойников в нее входило еще несколько особей совсем другого сорта, ожидать появления которых в одной компании с удальцами из Дикого поля было, кажем так, крайне маловероятно.

Длинные до земли грязно-серого цвета рясы, препоясанные веревкой, глубокие капюшоны, не позволяющие рассмотреть лица… так вот они какие, кромешники. Впрочем, у одного, в отличие от прочих совсем не суетливого, капюшон был отброшен на спину, открывая на всеобщее обозрение скрабьеобразную рожу типичного свена. Этот присел на бревно рядом с ярлом и, насколько можно было рассмотреть на таком расстоянии, перебирал в руках четки, благостно поглядывая на четверку ободранных, и избитых пленников, явных купцов, понуро стоявших перед ним на коленях.

Пленник, которого честная компания деловито собиралась поджарить, был человеком совершенно другого рода. Как ни странно, был он тоже викингом, хотя и не имел еще длинных висячих усов – не выросли, вероятно, по причине крайней молодости. В происходящем безобразии он принимал посильное участие, громогласно, обстоятельно и – главное! – очень изобретательно излагая расфуфыренному викингу свое мнение о его генеалогии, сексуальных пристрастиях самого викинга, его родительницы и прочих членов почтенного викингового семейства. Особенно он налегал на постельные достоинства дочки. Если верить воплям привязанного крикуна, с сексуальным образованием юной благонравной девицы у ее высокоблаголепного супруга в первую брачную ночь не возникнет ни малейших проблем… когда таковой отыщется, конечно, поскольку нынешний жених, экая досада, получил стрелу в пах, и бабы ему теперь вследствие этого прискорбного события оказались без надобности на всю оставшуюся жизнь.

– Я сам оттачивал ее мастерство! – орал юный нахал на всю поляну. – Я работал и старался! А она вся в тебя, она способная! Твоя дочурка теперь по части всяческих постельных изощрений не то, что свенскую гулену, но и любую франконскую шлюху бордельную за пояс заткнет, будь та хоть бы и из самого Арля!

Расфуфыренный, не выдержав оскорблений, выхватил нож. И если бы не кромешник с четками, привязанный добился бы своего – столь желанной легкой смерти. Монах с неожиданным проворством вцепился в расфуфыренного.

– Стойте, стойте, друг мой, он этого и добивается.

– Я не буду его убивать, – орал расфуфыренный. – Я ему отрежу эти его причиндалы, которыми он блудил, и его поганый язык заодно!

– А языком я, по-твоему, что ли не блудил? – глумился и улюлюкал привязанный. – Еще как! И дочка твоя старалась изо всех сил! Нету на наших с нею телах такого местечка, которым бы мы всласть не наблудились для взаимных удовольствий и утех нас обоих, можешь не сомневаться, уж это-то точно!

Расфуфыренный рвался из рук монаха, но тот держал его мертвой хваткой.

– Друг мой, он просто истечет кровью, – рассудительствовал кромешник. – Нет-нет, не нужно торопиться. Он орет от наглости, а надо, чтобы от боли.

– Они хотят сжечь человека живьем? Я правильно понимаю? – повернулся Люкс к друзьям и, не дожидаясь ответа и уже не прячась, неторопливо направился к главарям бандитов, на ходу вытаскивая палаш из ножен. Скаврон с Кувалдой переглянулись и двинулись следом, причем Кувалда со вздохом тоже обнажил оружие, а Скаврон принялся с лихорадочной поспешностью менять в верхнем луке арбалета обычную стрелу на разрывную – врагов было слишком много. Слева из кустов доносилось громкое фырканье гиппов и азартные вопли, там очевидно шарашили купеческий обоз. Нодь с Манон, повинуясь властному жесту Люкса, ломанули напрямик сквозь заросли в ту сторону.

Кромешники и викинги побросали хворост и уставились на непонятно откуда явившихся чужаков.

– Это что еще за чудо природы, друг мой? – картинно удивился монах – Я полагаю, эти идиоты пришли составить компанию нашему жарко́му?

Расфуфыренный викинг плотоядно облизнулся и поманил Люкса пальцем.

– Цып-цып-цып…

– Вам нравится причинять людям боль, сэр? Я правильно понимаю? – Люкс не напрягал голоса, но слышно его было великолепно, причем во всех концах обширной поляны. – Ну, что ж. Сейчас больно будет Вам.

– Взять их! – взревел расфуфыренный.

Более опасными Скаврону показались кромешники, и именно по ним он выпустил из арбалета разрывной болт. Болт прошил первого кромешника насквозь, причем, не причинив ему, по видимости, ни малейшего вреда. Однако, угодив во второго, он почему-то взорвался со страшным грохотом и совершенно противоестественным эффектом.

Во-первых, всех находившихся поблизости бандитов разметало взрывом в разные стороны. А во-вторых, к паническому ужасу уцелевших, фигуры кромешников вдруг странно оплыли, вздулись уродливыми пузырями, лопнули и растеклись по земле бесформенными кляксами вязкой, быстро испаряющейся жидкости. Уцелевшие викинги с воплями ужаса кинулись наутек, ломясь сквозь кусты как стадо перепуганных багамутов. Спустя несколько мгновений за кустами к стремительно удаляющимся воплям степняков примешался разъяренный рев Нодя и азартный визг Манон.

Впрочем, убежать удалось не всем. На пути у расфуфыренного вождя, как и следовало ожидать, оказался Люкс, сгребший его за грудь левой рукой. Он оторвал викинга от земли и встряхнул с такой силой, что у бедняги чуть не отвалилась голова.

– Так значит, Вы любите делать людям больно?.. Ну, так сейчас я покажу Вам, что это нехорошо.

Монах, оказавшийся у Люкса за спиной, сунул руку в карман рясы и выдернул оттуда матовый цилиндр. Из открытого конца цилиндра выскочила раздвоенная молния, двумя изломанными ослепительно яркими зигзагами коснулась земли и, следуя движению руки, заскользила по траве, превращая ее в белый, рассыпающийся прах.

– Люкс, сзади! Сзади! – истошно вопил набегающий Кувалда, с ужасом видя, что не успевает. Кромешник вскинул руку и наискосок полоснул Люкса молниями по спине. В ту же секунду Кувалда в немыслимом прыжке обрушился на него, сминая, давя и заламывая руки. "Живьем, бери сволочь, живьем", – откуда-то сбоку ревел Скаврон, а вокруг Люкса вдруг закрутилось, как вода в водовороте, сверкающее облако, громыхнул оглушительный разряд и викинг, вспыхнув в его руках ослепительным белым светом, подобно задетой лучом траве рассыпался в прах.