Читать книгу Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3 - Наг Стернин - Страница 5

Генрик поднялся к себе в аквариум и первым делом высветил на компьютере данные по объекту номер два. Ну, вот и все, финита ля рекламсшоу. Компьютер зафиксировал факт передачи Аны-Сурии Гольденцвиксу. Акт был скреплен личными электронными подписями Ответственного секретаря сэра Флая – куратора Проекта, самого Генрика – исполнителя работы и сэра Гольденцвикса – лица, принимающего объект для проведения заключительного этапа операции "Троянский конь". С момента "актуализации" этого документа утверждающей подписью сэра Советника от информации сэр Гольденцвикс становился "персоной, полностью отвечающей за сохранность и правильное функционирование вышеозначенного объекта номер два", как с удовлетворением заметил этот зануда Флай. Утверждающая подпись сэра Советника на документе "наличествовала". Поскольку буквально за несколько часов до "изъятия" Генрик тайно ввел в фант маньячки программу самоуничтожения, он мог считать себя благополучно выскочившим хотя бы из этой ловушки. Ну, а чтобы выскочить из зоны ответственности за будущий провал, к акту была приложена памятная записка для лица, в распоряжение которого передавался объект номер два – шедевр казуистики и предмет тайной гордости Генрика. В записке описывалось начавшееся стремительное изменение всех параметров модели и наметившееся резкое повышение соответствия модели оригиналу, предлагалось этот процесс всячески поддерживать, культивировать и направлять, а также выражалась готовность оказывать уважаемому сэру Гольденцвиксу в этом деле всяческое содействие в виде консультаций, а также и всего, что может потребоваться впредь. Ну, а если уж уважаемый сэр Гольденцвикс за помощью не обратится… он даже и дочитать записку до конца не сумеет, а дочитает, так не поймет… да… так вот, сам он, дурак, и виноват.

Генрик включил громкоговорящую связь.

– Всем направленцам, связанным с объектом номер один. Последние данные телеметрии модели получены?

Направленцы наперебой поспешили дать утвердительный ответ.

– Когда будут готовы результаты? Я хочу знать обо всех изменениях в фанте и клонбоди четвертой модели к моменту последнего сеанса связи с объектом.

Сотрудники пообещали передать результаты расчетов в течение ближайших двух – трех часов, а кое у кого – в частности, у первого аналитического отдела – обработка результатов была уже завершена, и отчет представлен в аквариумный компьютер в готовом к анализу виде. Карл есть Карл.

Из головы Генрика никак не желала выветриться эта сладкая парочка – Графенбергер со старым другом Лисом, который теперь уже вовсе и не старый друг Лис, а аббат серого ордена Изегрим. Вот какие метаморфозы могут с людьми произойти за каких-нибудь три года. А он, Генрик, еще поедом себя ел за неэтичность по отношению к друзьям. Что бы ни произошло, – ярился он… впрочем, не без вполне осознаваемой доли фальши… – но старого друга Кувалду я в беде не оставил бы, это абсолютно точно.

Переглянулись между собой два проходимца очень многозначительно. Вполне может быть, конечно, что в нем говорила неприязнь, но Генрик был готов побиться об заклад, что они затевали нечто предосудительное и, уж во всяком случае, планами его темной светлости не предусмотренное. Да и поспешность, с которой Графенбергер выделил Лису-Изегриму флаттер – личный! – наводила на размышления. Нет-нет, дело было нечисто, хорошо хоть, что впрямую его, Генрика, это не касалось.

День оказался совершенно сумасшедшим. Безумным оказался день, даже если рассматривать его на фоне… ай, да если честно, то возникает все тот же один-единственный вопрос – стоило ли выдираться из кожи вон, стоило ли карабкаться наверх, чтобы заполучить такую жизнь? По трупам карабкаться, буквально по трупам… а что?.. разве не на нем труп конкурента-аналитика и два потенциальных трупа силовиков?

Генрик поймал себя на этой мысли и чуть не расхохотался. С чего бы это он вдруг стал корить себя именно за этого жмурика, будто бы не было на его совести других? Впрочем, понятно было, в общем-то, почему. Всех других он убивал собственноручно. Пусть даже и не всегда в честном поединке палаш против палаша, пусть и по найму, пусть и из-за угла, но – сам! Не прибегал он раньше к презренному интриганству.

Меняются обстоятельства, заставляя нас менять методы, – думал он. – Мы меняем методы, методы меняют нас. Чем выше он поднимался по служебной лестнице, чем масштабнее становились решаемые задачи, тем меньше у него оставалось времени на собственно творческую работу, и тем больше становилась его зависимость от сотрудников, на которых невольно приходилось ее перекладывать. Талантливых, энергичных и инициативных сотрудников… А они тоже очень хотели залезть наверх, вот в чем фишка-то, уважаемые сэры. При том методе смены руководящих кадров, который повсеместно практиковался в Империи – так называемой "ротации" – расслабляться, пускать дело на самотек, было чревато. Так и судьбу Грота запросто можно было повторить.

Между тем, работа со второй моделью снабдила его опытом, всю ценность которого переоценить, а, тем более, наплевать на который и забыть, было просто невозможно. Наоборот, этот опыт следовало всесторонне обдумать, обобщить и распространить на все сферы лабораторной жизни и – прежде всего! – на управление.

Ведущие сотрудники лаборатории должны находиться под его неусыпным вниманием и контролем, и если для этого понадобится собственная сеть сексотов – он ее создаст, черт побери. Потенциальных конкурентов и соперников он обязан выявлять на самой ранней стадии, задолго до того, как им самим мысль о соперничестве впервые придет в голову. К этому моменту они должны стать полностью от него зависимыми, находиться в его руках до такой степени, чтобы их можно было сокрушить одним движением мизинца левой ноги. Он должен стать для них старшим другом, отцом, покровителем и конфидентом большим, чем родимая старая добрая бабушка. Первый кандидат в такие "друзья" у него уже имеется, это как раз Карл, на которого уже изволил обратить благосклонное внимание сам его темная светлость.

Вообще-то, Генрик не случайно применил именно метод "игры на доверие" к Ане-Сурие. Он интуитивно всегда понимал ценность такого рода отношений с ключевыми игроками в покере жизни. Карл тоже не исключение, он уже и сейчас смотрит Генрику в рот. Что очень хорошо на перспективу. Впрочем, по отношению к Ане-Сурие этот метод нельзя было считать вполне удачно сработавшим. Заигрался он, Генрик, с нею так, что теперь уже и не поймешь, чьи интересы в том, что он делал, в конечном счете, превалировали, его или, все-таки, ее. Подспудно она воспринималась им как человек, как личность. Да она и была, строго говоря, очень яркой и сильной личностью, пусть и в отложенном фантоме.

Внизу в большом зале, между тем, обозначилась унылая фигура Карла. Карл понуро болтался под аквариумом, явно желая, но не решаясь привлечь к себе внимание шефа. Поскольку с какой-нибудь ерундой он никогда не решился бы обеспокоить высокое начальство, Генрик передал ему на коммуникатор приглашение подняться наверх.

Генрик смотрел в его унылую постную рожу, а Карл мялся, вздыхал и упорно не желал смотреть в глаза, и на сердитое начальственное: "Ну? " озадачил Генрика абсолютно идиотским заявлением.

– Не понимаю! – простонал он, с отчаянием мотая головой из стороны в сторону.

– Чего?

– Законов природы.

– Как?! – поразился Генрик, даже поперхнувшись от неожиданности.

– Ну, вот, законы природы, законы природы… а что это – законы природы?

Генрик озадаченно молчал.

– Почему они действуют? – агрессивно пояснил Карл. – Не как действуют, это-то законы, как раз, и описывают, а именно почему? Что заставляет всякие там события или, скажем, явления протекать определенным образом и всегда одинаково? Поневоле задумаешься о какой-то высшей силе, которая диктует. Обо всем повелевающем боге задумываешься. Бог велел, вот они и соблюдаются. Говорят, что люди науки, если они не только могут логически рассуждать по готовой схеме, а еще и умеют мыслить, обязательно являются атеистами, так что же я, и в самом деле, дурак какой-нибудь? А у Кулакоффа, мне рассказывали, даже есть такое присловье: лишних гипотез не изобретай… сволочь.

– Лишних сущностей, – машинально поправил его Генрик, – и это не Кулакофф, это…

– Сущностей, – согласился Карл. – В нашем случае это одно и то же. И какая разница, кто это первым сказал? Я лично услышал это от… была у нас в университете такая легендарная личность, звали его Кувалда.

– Как?! – чуть ли не взвыл Генрик.

– Кувалда. Прекрасный парень из вечных студиозусов, но не бездельник, просто кончал второй факультет, медицинский. Я всегда привык, что человек бывает если уж большой и сильный, то дурак, а если умный, то хиляк. А этот огромный такой, и все равно умный, как я не знаю кто, зззараза! Так вот он говорил, что для объяснения картины мироустройства бог и есть как раз та самая лишняя гипотеза, и что без нее все прекрасно можно объяснить. А вот хренушки! Нужен пример? Пожалуйста. Все знают, что существует закон больших чисел и всякая разная там вероятность и статистика. Придете Вы, к примеру, в казино, возьмете кости и усядетесь их кидать …

Карл умолк на полуслове и уставился куда-то в угол аквариума.

– Ну, и что? – тупо спросил совершенно сбитый с толку Генрик. Мало того, что этот идиот огорошил Генрика Кувалдой… как кувалдой по голове, право слово… Он еще и нес ахинею, которая – как интуитивисту, Генрику было это совершенно ясно – не так уж и интересовала любезного Карлушу. Во всяком случае, тут было еще что-то, гораздо более глубинное и доминантное.

– Изволите ли видеть, вероятность выпадения каждой грани игральной кости совершенно одинакова! И почему бы это вдруг? – снова агрессивно заговорил Карл. – Почему не выпадает, скажем, только двойка? Или только шестерка? Почему?

– А с какой стати? У костей все грани равноценны. Чтобы такое могло случиться, грани должны иметь различную природу и по-разному взаимодействовать с окружающим пространством. А они одинаковые и нейтральные. С какой такой радости твоей двойке чаще выпадать? Вот если противоположная грань будет магнитная, а стол железный – тогда другое дело. И кончай молоть языком и морочить мне голову. Переходи-ка ты, друг любезный, к делу, ради которого изволил ко мне припереться. Кой черт тебе в этих законах природы? Ты же совсем не ради законов природы пришел. У тебя ко мне нечто вполне реальное, и прекрати крутиться вокруг да около.

Генрик внимательно посмотрел на Карла и ухмыльнулся во весь рот. Однако разошедшийся Карл не сумел вовремя остановиться.

– Что же это такое получается? Если я верю в бога, значит, я кретин получаюсь, по-вашему?

– Кончай базарить, я тебе сказал. Конечно, кретин, но не потому, что веришь, а потому, что забываешь – я интуитивист! У тебя ко мне очень важный и, пожалуй, опасный разговор. Даже два разговора. Ты уж хотя бы решил для себя, готов ли ты к беседе со мной на эти твои опасные темы, или нет?

– Вы правы. Да. Конечно. Это – да. Но Вы не правы… то есть… вы же думаете, что я сейчас трушу и Вас боюсь. А я не Вас боюсь, а боюсь Вас… подставить боюсь, одним словом. Я имею в виду… ну… в общем-то, про Изегрима с Графенбергером. А что касается личного поручения его светлости, если бы он не предупредил меня, что вырвет язык, я бы вообще и не подумал бы про что-то тут не так.

– Что-что такое с Изегримом и Графенбергером? – насторожился Генрик. – Выкладывай. Главное, чтобы никто не знал, кроме нас с тобой, тогда и опасности никакой не будет. А мы вместе подумаем.

– Я тут невольно подслушал… – Карл покраснел, – ну, может быть, не вполне невольно, но я такое узнал! Вы думаете, Изегрим вылетел на полюса, чтобы там, как он говорил, все подготовить для Фетменовой ужасной этой великанши? Как бы ни так. Великанша, мы же с Вами оба это знаем еще с первого совещания, изегримову группу захвата ни в грош не ставит, да и аббата самого тоже. Она согласна пойти на дело только со своими людьми, а их раскидали по всему Гегемонату, их еще надо сюда вытащить и вместе собрать. Вот Графенбергер с Изегримом и сговорились схватить объект сами, не дожидаясь, пока великанша соберет своих биопов и прилетит в Ахерон. Графенбергер сказал – победителей, не судят. А если объект возьмет Фетменова баба, для них это полный абзац и конец карьере. Графенбергер так и выразился – полный абзац для будущего и сплошное сослагательное наклонение для карьеры, сплошное, извините, "ах, если бы…". Вот я теперь и не знаю, что мне с этими знаниями делать?

Генрик помолчал, переваривая информацию. Графенбергер пошел ва-банк, что с его точки зрения кажется совсем не таким уж и глупым, он же не понимает, с кем его подчиненным предстоит иметь дело. Да и Лис вряд ли понимает. Вряд ли он осознает, насколько четвертая модель мощнее третьей. Правда, и брать ее они собираются на полюсах, а не в долине. Допустим, они сделают так…

Минуту-другую Генрик наскоро просчитал варианты, потом повернулся всем телом к Карлу.

– Давай посмотрим варианты. Допустим, ты идешь и рассказываешь все, что слышал Советнику. – Карл в ужасе замахал лапками. – Отпадает?.. правильно, пошли дальше. Допустим, это сделаю я. Хозяин спросит меня, откуда я это узнал… что я должен буду ему сказать? – Карл окончательно сник. – Понятно, это тоже отпадает. Что же остается? Побеседовать с ОС или ВБ? И секретарю, и Безопасности на наши игры плевать, кто возьмет объект им до фени, до факела. И, пока не сказано "ату его!", диареили они на полигонные дела. С другой стороны, вообще промолчать – значит проявить нелояльность к Хозяину. У Изегрима с его балбесами неизмеримо больше шансов провалить операцию, чем у биопши. Но кто сказал, что они провалят, или не провалит она? Доложить об их замысле – предотвратить провал операции? Так он, может, будет, а, может, и нет. Но! Вот уж для тебя совершенно точно это значит поставить крест на своем будущем. Графенбергер с Изегримом, как пить дать, отопрутся. Сведения твои, во-первых, недоказуемы, во-вторых, добыты самым предосудительным путем. Выглядеть будешь не просто дурак-дураком, а кое-кем похуже. Учти, никто ушастых не любит: сегодня ты подслушал теологов, а завтра кого? А теологи обязательно найдут способ отыграться на шустрике, что сорвал им последний шанс. Дальше. Допустим, ты промолчал, и провал состоялся. Тебя совесть замучает? Или как? Конечно, будь ты интуитивист в полной силе, мог бы сказать тому же Ответственному секретарю, что проинтуичил мерзавцев…чего обрадовался-то?.. чего уставился на мои контакторы?.. или ты хочешь меня в это дело втравить, а потом надеешься шантажировать?.. да не пугайся так, шучу.

Бледный Карл достал трясущейся рукой платок из кармана и вытер потный лоб.

– Шутки у Вас, шеф…

– Ладно, считай, что ты меня уговорил. Ответственного секретаря и ВБ я возьму на себя. Скажу, что проинтуичил, находясь в это время в онлайн контакте с твоим фантомом, и поэтому ты тоже можешь мои слова подтвердить. У тебя есть сейчас действующий фантом?

– Семидневный…

– Вот и превосходно. Кого из своих отдельских сексотов знаешь наверняка?.. Ага, ну так вот сейчас пойдешь и на их глазах разыграешь шоу, да так, чтобы любой телетаксерный шоумен от зависти удавился.

– Какое шоу? – пролепетал совершенно сбитый с толку Карл. – Не понял.

– Ну, ты и тупица! Ты примешь в себя свой фант из семидневного фантома – непременно через большой лабораторный ментошлем, и непременно на глазах у сексотов. Почему через ментошлем, а не через контакторы? Все очень просто, ты через контакторы пока не умеешь.

– Вы забыли, шеф! Еще на прошлой неделе я… а-а… ага, ага, понял.

– Как только примешь фант, тут же схватишься за голову и опрометью помчишься ко мне. Да, смотри только не забудь сначала уничтожить своего фантома и его управляющий фант в компьютере. Это ка-те-го-ри-чес-кое условие! Сексоты обязательно влезут в твой компьютер, чтобы поглядеть, с чего это ты так всполошился. И не надейся, что твой пароль является для них тайной.

– А что я скажу ВБ? Он же спрашивать начнет?

– Черт тебя возьми! Скажешь, что сам не понимаешь, почему, но у тебя вдруг появилась железная уверенность, что Графенбергер с Изегримом на твоих глазах сговорились провести операцию по захвату модели, не дожидаясь капитан-биопши. И – такой ужас! – интересы у них самые шкурные.

– Ага… ага… сам не понял, с чего бы это я вдруг решил… вот к Вам и побежал, чтобы разобраться… фантом-то с Вами был в контакте, так что Вы уже, наверное, в курсе, вот и я сразу к Вам. Логично, логично.

– Чеши живее пятками, логик. Впрочем, стой. Что там у тебя за второе дело?

– Ах, да. Его светлость поручил мне под строжайшей тайной провести расчеты очень странные. А у меня там получается сущая белиберда. Бред какой-то.

– Что за расчеты?

– Что будет с фантом человека, просуществовавшим в фантоме год и более.

– Но это известно. Уже через сорок дней человеку будет кердык.

– Речь идет не о человеке, а о фантоме.

– Странная постановка задачи. Кому интересен такой фантом? Впрочем… так-так-так… и что у тебя вышло?

– Я же говорю – белиберда и бред. Я и так считал, и эдак, все равно ничего не получается. Какой-то бессмысленный набор формул, который просто не укладывается в концепцию фанта, как записи состояния человеческой личности.

– Не укладывается в концепцию, говоришь? – Генрик с предельным напряжением своих способностей интуитивиста начал встраиваться в эмоциональную сферу собеседника… Нет, он и в самом деле не понимал всего значения сделанного открытия. И наталкивать его на это понимание не следовало, а если и следовало, то очень осторожно. Генрик принялся с преувеличенным вниманием копаться в ящике своего стола и, как бы между делом, самым небрежным тоном спросил:

– От меня-то ты чего хочешь?

– Может, я перекину свои выкладки к Вам на компьютер, а Вы посмотрите?

– Ну, ты и балбес! – делано удивился Генрик. – А если Советник тебе специально подсунул неразрешимую задачу для проверки на вшивость? Если он смотрит, может ли тебе доверять? Он же тебе сказал – протреплешься, язык вырву. ВБ, небось, уже постарался, и твой комп жучками обвешен, как бубонная крыса блохами. Засечет твои художества, что тогда? Просто скажи хозяину, что в рамках сегодняшней науки задача, по твоему мнению, не имеет решения… что, собственно, из твоих слов и следует.

– Замечательная мысль, шеф! – с энтузиазмом завопил Карл.

– Но сначала проделай все со своим фантом, понял? Все, как договорились! Смотри только, стереть не забудь. А то ты у меня и верный, и порядочный, и очень умный парень, но дура-ак! Каких мало.

Когда обрадованный Карл убежал скрупулезно выполнять предначертания начальства, которое – какое счастье! – являлось при этом ему еще и лучшим другом и покровителем, Генрик, изнасиловав себя, уселся за отчетную документацию по второму объекту. Дело это было на редкость мерзкое, гнусное, тупое и совершенно ненужное по сути, но совершенно необходимое с административной точки зрения. Документальная отчетность существует сама по себе, ничему не помогает, а только мешает, и искусство любого руководителя – особенно научного – в том и заключается, чтобы составлять официальные технические задания и всякие прочие планы, подлежащие начальственному контролю, таким образом, чтобы они не мешали работать. И жить! Чтобы господам чинушам, которые в сути дела не понимают ни бельмеса, но желают непременно руководить и контролировать, можно было всегда выдать все необходимые отчетные документы вне зависимости от результатов. Работа идет сама по себе, отчетная документация сама по себе. А что оная документация отнимает черт знает сколько времени у дела… оставалось утешаться той самой наипошлейшей мыслью, что не ты первый, не ты и последний, раз уж таковы имперские порядки. При полном, безраздельном и абсолютно неподконтрольном здравому смыслу засильи чиновничества разве могло быть иначе? В конце концов, человек, если только он не хочет всю жизнь проходить с грязным пузом, должен выглядеть таким, каким хочет его видеть окружающее общество… точнее, начальство.