Читать книгу Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3 - Наг Стернин - Страница 8

Как и в недавнем прошлом, пространство вокруг Азеры, снова было битком забито кораблями, и они все прибывали и прибывали. Однако теперь это были не грузовики Объединенных Компаний. Все, что в окрестностях Сола могло хоть как-то перемещаться в пространстве – от вполне современных конвертопланов до допотопных корыт – было мобилизовано для перевозки бывших эмигрантов обратно на родину.

Дул противный ветер и было холодно. Но это совсем не мешало прибывающим радоваться и восторгаться, и выражать свой восторг самыми экстравагантными способами. Они обнимались и целовались прежде, чем познакомиться. Они плясали и пели. Они предлагали незнакомцам выпить из своих карманных фляжек и кричали "ура". Они кричали здравницу Рексу Азерски и госпоже комтессе, они кричали "да здравствует чистый воздух", "слава Азере" и, наконец, они просто кричали. Кричали – и все.

Челноки опускались один за другим. Пассажирские терминалы были забиты до отказа. Транспорт планеты – как воздушный, так и наземный – не справлялся с толпами прибывающих, толчея возрастала, ликование тоже. Инфоры не работали, и это многократно усиливало всеобщий бедлам. Служащие космопорта орали в мегафоны, стараясь разбить толпу на землячества для удобства отправки людей в их родные провинции и поселения.

Подземный терминал порта во время военных действий и мятежа тоже был разнесен вдребезги, так что прибывающие в Город должны были добираться до шлюзов шахтокварталов наземным транспортом. Однако до сих пор ни Ане-Сурие, ни Гольденцвиксу не встретился ни один служитель, предлагающий поездку в Город, а сами они спрашивать туда дорогу не решались: а ну как восторженная толпа примет их за врагов со всеми отсюда вытекающими последствиями? Гольденцвикс заметно нервничал… идиот. Это ей, Ане-Сурие в случае поимки и разоблачения грозило, в лучшем случае, долгое-предолгое заключение… естественно, где-нибудь в компьютере, один Координатор, что ли, такой умный? Все они, властьимущие, одним мирром мазаны, большие и маленькие, вежливые и хамоватые. Уж в этом-то теле Рекс ее ни за что не оставит. Разве он допустит, чтобы в теле, даже просто клонированном с его разлюбезной Сурии, блаженствовала какая-то самозванка? Да он за ухо вышвырнет ее из этого тела, а после еще и руки вытрет. Об штаны. Из брезгливости. А то еще наплюет на всякие виртуалии и устроит ей смерть. Как и предупреждал Генрик – реальную смерть, с болью, ужасом и… с чем там еще? Рекс настоящий мужик, это вам не Гольденцвикс, который – вот он, трясется, как подтаявшее желе. Ему-то чего бояться? Вышлют как нежелательного иностранца, и все. Холодное, лощеное, высокомерное и напыщенное сволочное ничтожество… ах, жалко – ну, не могла она по своей воле приказывать ноготкам, ах, как жалко!

Из толпы к Ане-Сурие, размахивая руками, метнулась какая-то женщина, Знакомая прототипа? Очень может быть, не могла же Ана-Сурия знать всех ее знакомых. Ну, вот вам и незапланированная проверка. Гольденцвикс побледнел еще больше, хотя, казалось бы, куда уж?

– Сударыня! – возопила женщина, мертвой хваткой вцепившись в рукав пальто Аны-Сурии. – Какое счастье, что я Вас встретила! Вы тоже хотите домой? Вас тоже не пускают? Прекрасно, присоединяйтесь к нам, нас две, будете третьей, пара плазменных ружей у нас есть, так что не пропадем. Вам тоже предлагают погостить в Гнезде?.. нет?.. значит, еще предложат. Они говорят, что у нас там бандиты пока на свободе, и пугают. Это нас-то, тьмутараканок! Ха! Испугали ежа голой… голым цвиксом, извините! Да я еще девчонкой с сетью один на один на гамадрила выходила. Давайте объединяться. Отыщем какой-нибудь транспорт и рванем к своим мужчинам, им там без нас плохо, да и вообще, что путного могут сделать мужики без женщин?

– Боюсь, что Вы ошиблись, – сказала Ана-Сурия, несколько ошеломленная таким напором. – Я не из Тмутаракани. Я родилась в Москве, а сейчас и вообще городская.

– Да? – дама споткнулась на полуслове и очень удивилась. – Вы уверены?.. Боже, что я несу? Простите меня. Значит, Вы не из наших мест?.. не тьмутараканка? Как же так, у Вас очень-очень знакомое мне лицо. А меня не хотят пускать к мужу. Конечно, в другое время я бы с огромным удовольствием погостила в Гнезде недельку – другую. Представляете, самые, что ни на есть, сливки общества, это вам не нувориши какие-нибудь, не гламур полублатной … ох, простите, я Вас, кажется, узнала, Вы…

– Тс-с, – прошептала Ана-Сурия, прижав палец к губам. – Я бы не хотела обращать на себя внимание. Мне не нужна излишняя гласность.

– Да-да, конечно, я понимаю… я знаю, я помню, Вы еще в старые времена порвали, так сказать, и примкнули к Зеленому движению демократическому. Я читала, я восторгалась, я ставила Вас в пример! Да. И вот теперь Вы проявляете скромность, Вы не хотите обращать на себя внимание, Вы не хотите почестей, хотя, разумеется, заслужили. Ах, как это благородно, как достойно! – с пылким чувством возглашала дама, прижав руки к груди. – Я просто счастлива, что моя ошибка, так сказать, позволила мне познакомиться с Вами лично! А некоторые еще болтают и с иронией относятся к аристократам. Когда я увижу своего благоверного, он у меня инт и жутко умный, но в чем-то все мужчины редкостные балбесы, Вы меня понимаете, не правда ли? Так вот, я все ему выложу про Вас и вообще, вот мы и посмотрим, что он тогда скажет!

Дама метнулась в сторону и растворилась в толпе, успев, однако же, послать ошеломленной Ане-Сурие на прощание длинную серию воздушных поцелуев.

– Энергичная дама, – скривился Гольденцвикс. – Она и в самом деле совершала все эти охотничьи подвиги? Врет, небось. Вообще-то, такая дурища может, но чтобы с одной сетью?

– Мы, азерки, девочки специфические. Она же вообще уралочка. Там за Сибором такой невысокий хребет, называется Кремень, за Кремнем сплошные леса и болота на добрых полторы тысячи километров. Урал. Центр этой провинции – Тмутаракань, вотчина барона Айно. Народ там даже по нашим, азерским меркам еще тот. Так что, как это Вам ни странно, можете не сомневаться. Точно не врет, это там в порядке вещей. Мы…

– Ты-то куда с калачным рылом в суконный ряд? Какие такие "мы"? Ишь, размыкалась! Тоже мне, азерочка. Ты вообще не человек. Ты всего-навсего ИОЧ. "Исполняющая обязанности человека", – и, придя в восторг от собственного остроумия, Гольденцвикс нервно хихикнул.

Ана-Сурия ухватила спутника под локоть, подсунулась к самому его лицу и с острым наслаждением спросила:

– Простите, сэр, Вам никогда не приходилось… э-э… садиться на ежа?

– Что? – ошеломился Гольденцвикс.

– Ну, как же? Каждая азерка, даже ИОЧ, знает, что голой задницей ежа пугать себе дороже. А если попробовать испугать золотой задницей?

– Что-о! – Гольденцвикс так резко выдернул свою руку, что Ана-Сурия даже покачнулась. – Врезать бы тебе сейчас в рыло, с-сучара!

– Кому, з-золотко? Я же просто ИО… к счастью, человека, а не задницы, пусть и золотой. И не надо скрежетать зубками. Поломаешь, придется золотые вставлять. И будешь тогда ты у нас бош со всех сторон золотой: и задница, и зубы… говоря по бошски, ты и гольденцвикс, ты и гольденцан – с.

Ана-Сурия резко отвернулась и пошла вперед. Внимание ее все время рассеивалось. Она жадно впитывала в себя настроение и, как бы это сказать, мироощущение толпы. Вхожу в роль? – удивлялась она себе. Так что объявление увидел, все-таки, Гольденцвикс. Чуть в стороне от больших караванов разнообразнейших средств передвижения, вокруг которых кипела и бурлила жизнь, стояла одинокая пассажирская платформа со светящейся надписью "Город".

Жестко ухватив Ану за руку чуть выше локтя, Гольденцвикс, воровато оглянувшись, показал на нее глазами.

Ана-Сурия кивнула и недовольно дернула рукой, пытаясь освободиться из железной хватки куратора.

– Я вижу, – сказала она недовольно. – Пошли.

– Тише, дура, – зашипел Гольденцвикс. – Это может быть ловушка.

– Какая ловушка, кретин! У тебя совсем крыша поехала? Кому ты нужен, такая… задница?

– Зато ты, лярва, нужна! – рявкнул Гольденцвикс. – Тебя, курву, тут ждут и будут тебе жутко рады.

– Я нужна, – согласилась Ана-Сурия, язвительность Гольденцвиксову презрительно игнорируя. – И отпусти ты, в конце концов, мою руку. Синяков наставишь.

Барон не нашел ничего лучше, чем заявить все с той же язвительностью:

– Эта рука не твоя. Она для тебя слишком хороша.

Ана-Сурия посмотрела на него чуть ли не с жалостью.

– Это не повод ставить на ней синяки. Ты, может, не догадываешься, но мужчины – настоящие мужчины, не педрилы и не садомазы – не любят на женщине таких украшений.

– С-сука! – с чувством выговорил Гольденцвикс, отпуская руку.

Ана-Сурия снова рассеянно кивнула.

– Без сомнения. Мы с тобой как две сестрички, или даже, скорее, подруги и напарницы по ремеслу. Кстати, имей в виду, с этого момента мы всего лишь случайные попутчики и едва знакомы. Ты ведь однажды уже сталкивался с… э… с моим любовником, правильно? Следствие: он тебя знает, и я за компанию с тобой влипать не хочу.

Дверь платформы с шумом отъехала в сторону, и чей-то смутно знакомый голос проорал:

– Эй, вы, там! Вы намерены садиться, или почему?

Ана-Сурия и Гольденцвикс, не сговариваясь, подбежали к платформе и нырнули в дверь, причем Гольденцвикс только в последний момент сообразил пропустить даму вперед.

– Боже мой! – возопил все тот же смутно знакомый голос. – Сурия, Вы?.. откуда?.. какими судьбами? Кто это с Вами? Познакомьте нас.

Да, этот человек был ей знаком, хотя и шапочно. Юри. Его звали Юри Граб, и был он рекламщиком, по азерским меркам, довольно известным.

– Это?.. Мой попутчик, барон… э…

– Барон Гольденцвикс, к вашим услугам, – пролаял Гольденцвикс и чуть заметно наклонил голову в наиаристократичнейшем приветствии.

Юри расплылся в улыбке.

– Ну, разумеется! Ну, естественно! Если возле Сурии есть спутник, то уж никак не ниже… простите, сударь… Сурия, я так понимаю, что во время мятежа Вас в Городе не было? Ага… и даже на Азере не было? Мы так и думали. Тут ходили всякие слухи о похищении, но поскольку у вашего папы никто выкупа так и не потребовал… Правда, Эни Боди тут как-то говорила, что встречала Вас, но я ей, признаться, не поверил.

– Мы встречались, – растерянно сказала Ана-Сурия, разработанная для нее легенда трещала по швам, – но до мятежа, а не после.

– Вот дрянь! – выругался Юри. – Не может не соврать! Кстати, Вы, может быть, еще не знаете, Ваш брат Виктор нашелся! Да-да. И еще каким героем, кто бы мог подумать! Он с двумя курсантами тут наделал таких подвигов, разоблачил всяческих экономических заговорщиков, отбил целый украденный грузопоезд и все такое. Сто платформ, груженных драгоценностями, представляете? Так что теперь у Бюллеров никаких неприятностей. И даже наоборот. Ожидаются всяческие милости для вашего семейства от его величества вице-короля.

– Таких грузопоездов не бывает, – сухо перебил его Гольденцвикс. – Обычно число платформ в грузопоезде не превышает двадцати.

– Вам мало двадцати платформ брюликов? – поразился Юри. – Вы эстет, сударь, и где-то даже декадент упадочный. Мы уже практически приехали, друзья мои, то есть, еще каких-нибудь… всего ничего. Вы где остановились, Сурия? Дома? Нет? Напрасно, уверяю Вас, это ничем не грозит. Ваш папа, заметьте, даже входит в Антикризисный комитет вместе с вашими зелеными главарями, так что…

По инструкции, встреч со знакомыми Ане-Сурие следовало искать, уже оглядевшись на Бродвее. Встреча с Юри в космопорте спутала ей все карты. Юри болтал, болтал, перебивая сам себя и не умолкая ни на секунду. Впрочем, это было ей очень кстати: пока она молчала, она ничем не могла себя выдать. Начни он расспрашивать, перестраивать легенду пришлось бы на ходу. Импровизировать пришлось бы, что чревато. Кроме того, он сообщал ей массу весьма полезных сведений.

– А знаете, кто возглавляет Антикризисный комитет? Ни за что не догадаетесь. Стасик Ховрин, вот кто! Каков тихоня? Недаром говорится, что в тихом омуте черти водятся. Он тут единственный оказался такой, что в решительную минуту все возглавил и спас. Уму непостижимо. Именно Стасик тогда на открытой платформе через весь этот ужас прорвался наружу и даже через крысиные стаи с гамадрилами, отыскал курсантов училища санации, вернулся в Город во главе и навел порядок. Многие ли поступили бы так-то? Фетмен, которому все это полагалось по должности, смылся на Лиловой Звезде вместе с той самой Эни Боди, которая сейчас опять уже тут… Чрезвычайный эмиссар Объединенных Компаний, кто бы мог подумать? Бедняга Ольгерд, он ее еще так, помнится, обхаживал. Правда, она сама утверждает, что ее оклеветали, не знаю, не знаю… Да, кстати, Ваш брат все это время был с Ховриным и, как видите, даже отличился с грузопоездом. Там такие люди, по слухам, замешаны, что я лучше помолчу. У папы узнаете, если правда.

– Я Вас так понял, – вмешался Гольденцвикс, – что Вице-король не собирается ликвидировать Город? Меня уверяли, что леди комтесса спит и видит…

– Все здесь решает Рекс, то есть, простите, его вице-королевское величество. А он человек не только умный, но и практичный. Старая Дама передала ему всю полноту власти и ни во что не вмешивается. Люди из Гнезда говорят, что она занимается только своими цветами, и этому обстоятельству до смерти рада. А вице-король не стал Город даже оккупировать. Ему хватает своих проблем на поверхности и вообще. Он подтвердил полномочия Антикризисного комитета и лично Ховрина, и велел наводить порядок. А чтобы они чего не учудили эдакого, определил им в комитет свое доверенное лицо в качестве наблюдателя… точнее – наблюдательницы. Очень красивая женщина, Элизабет Дуна, в Городе ее зовут Эли, за глаза, конечно… – он со значением посмотрел на Ану-Сурию и, не дождавшись реакции, продолжил. – До Вас, конечно, не дотягивает, но тоже оч-чень, оч-чень хороша собой. По слухам, невероятно умная, а твердая такая, что алмаз отдыхает. Правда, злые языки поговаривают, что она очень даже не прочь… – Юри скорчил самую плутоватую физиономию, на которую оказался способен, – ну, Вы понимаете… но я не верю, потому что к нашим сплетникам только попади на язык. И с Ховриным-то у нее шашни, и с Кулаковым, есть в Гнезде такой толстый мозг на тонких ножках, не слыхали? Ну, как же, правая рука Рекса, умный, как я не знаю, кто. И еще с ней связывают кучу всяческого народа, в том числе, между нами, Вашего брата и двух его ближайших сотрудников, офицеров санации, с которыми он коммодора Корна гнобил, ох, черт, что это я такое несу, простите, господа, я уже приехал, мне уже надо…

Юри испарился из машины в мгновение ока. Оказалось, что платформа к этому времени совершенно опустела, они оставались в ней вдвоем, и ехали уже по центральному путепроводу шестого уровня. Именно на шестом ей и предстояло поселиться.

– Что касается твоей очаровательно кругленькой задницы, похоже, не так уж она и дорога сэру Азерски. – сказал Гольденцвикс самым хамским тоном, на какой только был способен. – И то сказать, чем одна потаскушка отличается от другой? Плевательницы, так сказать, спермоприемники у всех одинаковые, не все ли равно, в кого опорожняться… что уставилась, сучара? Твоя задача от всех сегодняшних встреч только усложняется. К сожалению, слухи о твоем возвращении дойдут до Азерски слишком быстро, если не через эту шизанутую охотницу, то через придурочного рекламщика-то обязательно. Уж больно любит поговорить. Сейчас мы расстанемся, тебе отседова вытряхиваться. Вот ключ-карта от жилой ячейки – стандартной двухрумной… на мой взгляд, тебе, быдлу, и однорумной хватило бы за глаза, но госпожа Эни Боди другого мнения, против предписания свыше не попрешь. Вот вторая от дизайнерской студии, это на всякий случай. Обживайся и лови момент. Вдруг Азерски и в самом деле приспичит тебя завалить в койку? Вдруг ему захочется после свежатинки-то сплюнуть разнообразия ради в старую плевательницу с чужими окурками внутри?.. да что там с чужими, с замызганными кучей слюнявых ртов! И помни, за тобой всегда будут следить наши глаза. Я всегда буду стоять за твоей спиной, если что – пеняй на себя. Жалко портить такого клона, но одно утешает – больно-то будет тебе. Как связаться со мной ты знаешь. И от мужиков держись подальше, стерва, пришьешь кого-нибудь с поганого своего кайфа и провалишь всю операцию. Да, вот еще что. Пальчиками, пальчиками не блуди. Поцарапаешься ненароком, потаскуха, да и сама отдашь концы. Инструктаж окончен. Все. Вылазь. А я поеду дальше. Где буду жить я, тебе знать, как у вас на помойке говорят, "без надобности".

– Минуточку, дарлинг.

Изумленный Гольденцвикс даже рот открыл от неожиданности.

– Должна же я поблагодарить тебя за все твои труды, – сказала Ана-Сурия и, коротко размахнувшись, отвесила ему смачную, полновесную, оглушительную затрещину. Гольденцвикс, сохраняя на физиономии предельно изумленное выражение, с треском вмазался головой в стенку платформы, Ана-Сурия выскользнула наружу, дверь закрылась, платформа умчалась прочь.

– Ну, что ж, – сказала Ана-Сурия с удовлетворением, – начало положено. Продолжим наши игры.