Читать книгу Конец игры - Наида Алисардаровна Баширова, Наида Баширова - Страница 14

Очнулась Наргиз у себя в номере. Она лежала на кровати, укрытая теплым одеялом. Верхней одежды на ней не было. Она огляделась по сторонам и, никого не обнаружив в комнате, испугалась, что все ее покинули и она осталась одна. Сколько часов она пролежала без сознания? За окном было светло, но день уже прошел. Стрелки часов приближались к шести. Что с ней было? Никогда раньше она не теряла сознания на столь длительное время, не считая того случая более года назад, когда после падения под колеса машины пролежала пять дней в коме.

Она села в кровати, взяла со спинки стула атласный халат и, стараясь не делать резких движений, облачилась в него. Несколько шагов по комнате дались ей с трудом, она тихонько толкнула дверь спальни, и та сразу поддалась. Нет, друзья не бросили ее. Они сидели в соседней комнате, о чем-то тихо разговаривали и ждали ее пробуждения. При виде Наргиз они оба облегченно вздохнули. Ее взгляд сразу устремился на Максима. Она услышала изданный им вздох облегчения, но его лицо тут же приняло бесстрастное выражение.

– Как ты? – спросил Амир, вставая и приближаясь к ней.

– Спасибо, уже лучше.

– Я решил не отдавать тебя в руки врачей – они все равно не смогли бы тебе помочь, учитывая, что тебе нельзя ни уколов, ни таблеток.

Наргиз пробормотала слова благодарности и отправилась принимать душ. Когда через полчаса она вышла из ванной, в комнате никого не было. Вот и хорошо, она хотела побыть одна. Но думать ни о чем не хотелось – ни о хорошем, ни о плохом. Она все еще чувствовала себя разбитой. Повесив на дверь табличку: «Не беспокоить», она снова легла в кровать и мгновенно заснула крепким сном без сновидений.

Она проснулась очень рано и, позавтракав у себя в номере, вышла в город. Над Нью-Йорком с утра висел плотный густой туман, моросил мелкий дождь, готовый в любую минуту превратиться в ливень. Небоскребы почти исчезли. На смотровой площадке на набережной возле Бруклинского моста торговали самодельными сувенирами и акварелями, однако из-за сырости гуляющих почти не было. Торговцы с надеждой поглядывали на Наргиз, которая неторопливо двигалась вдоль рядов, но сейчас она меньше всего думала о покупке сувениров. Покинув набережную, она почти два часа бродила по незнакомым улицам, а потом села в такси и поехала в полицейский участок.

Сандэр был на месте, и, кажется, у него было хорошее настроение.

– Есть новости? – спросила она, усаживаясь на предложенный стул.

– Новости? Вы ждете новостей?

– Не ерничайте, капитан. Вы поговорили с Максимом Володарским? Рассказ моего друга убедил вас в его непричастности к убийству Салихова?

– Ваш друг был убедителен, но я взял за правило никогда не принимать слова на веру. Я верю фактам, а факты таковы, что два месяца назад в Чикаго он встречался с Фазэрсом.

– Он объяснил, зачем они встречались?

Капитан с интересом посмотрел на нее.

– А вам он ничего не говорил?

– Нет, он сказал, что это была деловая встреча, но цель его приезда в США была совсем другой. Личной.

– И что это за личная встреча, он не говорил?

– Нет, – призналась Наргиз. – Он утверждает, что мне лучше не знать об этом.

– И вы пришли, чтобы выспросить у меня, зачем он приезжал в Чикаго?

– Нет, не поэтому. Максиму незачем убеждать меня в том, что он не имеет никакого отношения к убийству Салихова. Как я вам уже говорила, я верю ему безоговорочно.

Некоторое время капитан задумчиво ее разглядывал.

– Тогда зачем вы пришли? – спросил он, придвигая к себе толстую кожаную папку и раскрывая ее.

– Я хотела узнать, как продвигается следствие.

– Я не вправе ничего вам говорить. Вам известно такое понятие, как тайна следствия?

– Да, я знаю, что такое тайна следствия, но мне нужно знать, что случилось на самом деле и почему погиб Салихов.

– Журналисты народ любопытный.

– Это не праздное любопытство, и вы это прекрасно знаете. Вы установили, что именно стало причиной его смерти? Как и отчего он умер?

Какое-то время Сандэр раздумывал, стоит ли это делать, но, решившись, протянул ей заключение патологоанатомов.

Наргиз читала очень долго. Буквы плясали перед глазами, и ей приходилось пристально вглядываться в текст, чтобы вчитаться и вникнуть в его смысл. «Смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы… Удар тяжелым острым предметом… Повреждена височная область, нос перебит в нескольких местах, челюсть сломана… Передние зубы выбиты, остальные… Ожоги лица и рук третьей и четвертой степени…». Она читала, пытаясь отрешиться от мысли, что эти страшные слова имеют прямое отношение к Чингизу, только сделать это было не так-то просто. Почти невозможно. Дочитав и дважды перечитав заключение судмедэкспертов, она вернула бумагу. Сэндер собирался уходить, и ей ничего не оставалось, как покинуть здание полицейского участка.

Она не стала ловить такси, а пошла пешком. Требовалось привести в порядок мысли, пока у нее ничего не выветрилось из памяти. Несколько кварталов она быстрым шагом неслась по направлению к центру города, затем повернула на запад и пересекла Лексингтон-авеню. Следующий час она просидела в «Макдоналдсе», запихивая в себя бигмаки, картофель фри и коктейли и совершенно не ощущая их вкуса. Побродив еще часа два по улицам Нью-Йорка, она вернулась в отель. Стрелки больших круглых часов в вестибюле показывали четыре. Ни Максима, ни Амира в отеле не было. Они появились поздно вечером, оба выглядели усталыми, особенно Максим. Она никогда не видела их такими подавленными и измученными и не стала ни о чем расспрашивать, чувствуя себя не менее разбитой, чем они. Но если она не проявила интереса к тому, как они провели день, то первый вопрос, который задал Амир, был:

– Где ты была целый день? Я звонил тебе. Мобильный не отвечал.

– Я отключила его.

– Так где ты была?

– Встречалась с капитаном Сэндером.

Максим, который в это время наливал в стакан лимонный сок, резко повернулся к ней.

– Пыталась узнать, о чем я с ним говорил? – Он впервые заговорил с ней после вчерашней стычки между ними.

– Наверное, ты удивишься, но нет, я не пыталась добраться до протокола твоего допроса, – в ее голосе не было сарказма, он звучал устало и как-то безучастно.

Во взгляде Амира, обращенном на нее, она уловила сочувствие и жалость – чувства, которые она особенно не любила. Сочувствие куда ни шло, но жалость… Она встряхнула волосами, распрямила плечи и твердым шагом направилась к Максиму.

– Максим, мне надо поговорить с тобой.

Тот отпил несколько глотков холодного сока, поставил стакан на место и произнес:

– Прости, Наргиз, но сегодня не получится. Я очень устал и хотел бы побыть один. Давай отложим разговор на завтра. – С этими словами он, коротко попрощавшись, вышел из номера Амира и направился в свой.

Несколько долгих секунд Наргиз смотрела вслед за исчезнувшей фигурой Максима.

– Не злись на него, – раздался рядом голос Амира.

– Я и не злюсь, – пробормотала она.

– Сегодня он был в морге…

Она кивнула.

– Я так и подумала. Он мог бы не ходить туда.

– Он должен был увидеть его собственными глазами.

– Он опознал его?

– Только по одежде и обуви, которые продемонстрировали ему. – Помолчав немного, Амир добавил: – Не трогай его сегодня.

Наргиз не ответила. Вернувшись в свой номер, она, не раздеваясь, бросилась на кровать и больше часа пролежала с открытыми глазами без единой мысли в голове, потом неожиданно вскочила с постели, вышла в коридор и спустилась на третий этаж. Она была уверена, что Максим не спит. Тот действительно не спал, хотя не сразу открыл дверь.

– А, это ты, – произнес он как-то равнодушно, не отодвигаясь и не пропуская ее.

– Можно войти?

Он с явной неохотой посторонился, и она прошла в комнату.

– Амир сказал мне, где вы сегодня были.

Он ничего не ответил, прошел к высокому окну и прижался лбом к холодному стеклу.

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. – Она встала рядом с ним. – Я сама испытала шок, когда увидела его обгоревшее тело. До сих пор не могу прийти в себя.

В глазах Максима, когда он повернулся к ней, было столько муки и боли, что первым ее желанием было обнять и утешить его, но стоило ей протянуть к нему руки, как он отстранился.

– Прости, Наргиз, но я хочу побыть один. – Он провел рукой по усталому лицу и вымученно улыбнулся.

Странно, общее горе должно было объединить их, но в действительности отдалило друг от друга. Почему? Из-за вчерашнего разговора? Неужели он подумал, что она усомнилась в нем, поверила в его причастность к убийству Чингиза? Как такое могла прийти ему в голову? Что она вчера сказала не так? Или ему не понравился тон, которым она говорила? Да, кажется, ее вчера немного занесло, в нее словно бес вселился. Но что бы и каким бы тоном она ни говорила, у нее и в мыслях не было, что он может пожелать убить Чингиза. Ей и так было плохо, почему он заставляет ее чувствовать себя виноватой? Она редко обижалась на людей, считая, что чаще всего человек совершает неблаговидные поступки не с целью обидеть и оскорбить, а из-за недостатка ума и ли отсутствия хорошего воспитания. Но Максима нельзя было упрекнуть ни в том, ни в другом. Впервые она почувствовала настоящую обиду. Она судорожно сглотнула, пытаясь взять себя в руки, потом резко повернулась и пошла к выходу.

«Я должна взять себя в руки! – говорила себе Наргиз, направляясь в свой номер. – Все это только начало, и если я не смогу справиться с этим сейчас, то смогу ли потом?» Звук собственного голоса в какой-то степени успокоил ее, пройдя сквозь бурливший в ней водоворот. Она ощутила жуткую усталость – ей уже так давно не удавалось как следует выспаться, что она даже не помнила, каким бывает настоящее, лишенное сновидений забвение.

Едва волоча ноги, она прошла в спальню, включая по пути свет. Раньше ей никогда не было страшно одной, но сегодня нервы Наргиз были так напряжены, что она вздрагивала при каждом звуке, все чувства ее были необычайно обострены. Ей хотелось сейчас спать, спать, спать, но она так и не смогла заснуть в эту ночь.