Читать книгу Конец игры - Наида Алисардаровна Баширова, Наида Баширова - Страница 9

Который раз за этот день Наргиз порадовалась тому, что не одна, что рядом с ней Амир. Удостоверение российского конгрессмена открывало им двери всех кабинетов. Уже через полтора часа они разговаривали с российским консулом и еще через два часа – с капитаном Алексом Сэндером, который внимательно выслушал все, что они говорили. Потом они писали заявление и отвечали на множество вопросов, которые им задавали капитан и еще двое полицейских, пришедших тому на помощь. Капитан с особым интересом слушал все, что было связано с целью приезда Салихова в Нью-Йорк. Наргиз не стала ничего утаивать от офицеров полиции. Ее не заботили неприятности, которые в результате получит Майкл Фазэрс. Главным для нее было найти Чингиза. Она поделилась с капитаном своими подозрениями насчет участия Фазэрса в исчезновении Чингиза, и тот отнесся к ее словам с должным вниманием. Когда все вопросы к ним были исчерпаны, она в свою очередь поинтересовалась, с чего полиция собирается начать поиски.

– Допросим служащих отеля и владельца компании «Фазэрсэнтерпрайз» Майкла Фазэрса, – охотно ответил капитан, – и параллельно начнем обзванивать все больницы, изучать сводку обо всех несчастных случаях, происшедших за последние десять дней.

Последующие за этим дни стали самыми тяжелыми в жизни Наргиз. Больницы, морги, выезды на место происшествия, где обнаружены трупы мужчин, по описанию похожих на Чингиза… От вида разлагающихся обезображенных тел мутило, она не могла есть, пить, перестала спать. Ко всему этому прибавился страх, что в очередной раз она увидит мертвое тело Чингиза. Наргиз была как натянутая пружина, еще чуть-чуть – и сломается. Уже через неделю она думала, что больше не выдержит, ее силы были на исходе. Амир держался лучше, но и для него не прошли бесследно дни, с утра и до самого вечера заполненные посещениями моргов и больниц. Он как-то весь посерел лицом, стал много курить. По ночам ему снились кошмары, и он просыпался весь в поту и больше не мог заснуть.

На восьмой день, когда они готовились спуститься в ресторан, чтобы позавтракать, в гостиничном номере Амира раздался телефонный звонок. Он поднял трубку и услышал голос капитана Сэндера.

– Доброе утро, мистер Караханов.

– Надеюсь, оно действительно доброе, капитан, и новости на этот раз будут хорошие.

– Боюсь, что нет, – раздалось в ответ. – Мы нашли вашего друга.

Амир замер, боясь поднять глаза на Наргиз, тревожно следящую за каждым его движением. Он так сжал в руке телефонную трубку, что удивительно, что она осталась цела, а не переломилась пополам.

– Он мертв, – продолжал говорить капитан. – И уже давно, больше двух недель.

– Почему вы думаете, что это он? Возможно, произошла ошибка.

– Никакой ошибки быть не может. Мы нашли его документы. Тем не менее, нужно, чтобы вы опознали тело. Когда вы сможете подъехать?

– Прямо сейчас.

Капитан сказал, где в данный момент находится, и подробно объяснил, как к нему доехать. После короткой паузы он выразил свое сожаление, причем голос его звучал неподдельно искренне, и отключился.

Амир еще долго держал в руке трубку, не решаясь взглянуть на Наргиз. Но достаточно было увидеть выражение его лица, чтобы догадаться, что случилось.

– Чингиз? – прошептала она побелевшими губами.

Он молча кивнул. Наргиз почувствовала, как застучало в висках, глазам вдруг стало больно смотреть. Она зажмурилась и, чтобы унять боль, стиснула голову ладонями.

– Тебе лучше сесть, – услышала она словно издалека голос Амира, но не сдвинулась с места. Силы полностью оставили ее, и, если бы Амир не поддержал ее, оказалась бы прямо на полу. Он бережно усадил ее в кресло, принес стакан холодной воды, сел рядом и заставил выпить.

Она медленно приходила в себя. Нет, это неправда! Это не может быть правдой! Все, что угодно, только не это! И почему они решили, что это он? Последние слова она произнесла вслух.

– Они нашли его документы.

Наргиз побледнела еще больше, но не хотела сдаваться.

– Это ровным счетом ничего не значит. Документы могли подбросить. – Она хваталась за соломинку, и Амир решил не убивать в ней надежду.

– Возможно, так и есть. —

Он взял со спинки стула пиджак и направился к двери.

– Куда ты? – встрепенулась Наргиз.

– На опознание, – с запинкой ответил он и быстро добавил: – Тебе лучше остаться. Я скоро вернусь.

– Нет, – мотнула она головой, – я с тобой.

Амир попытался возразить, но она не позволила.

– Я не смогу остаться здесь, я сойду с ума от неведения.

В машине, взятой Амиром напрокат еще неделю назад, Наргиз попыталась взять себя в руки и почти спокойным голосом спросила:

– Мы едем в морг?

– Нет, тело обнаружили час назад на какой-то стройке. Мы едем туда.

Амир положил руки на руль, включил двигатель, зажег фары, потом отпустил ручной тормоз, отжал сцепление – то есть, наверное, проделал все это, хотя не осознавал ни единого движения. Но машина тронулась. Он не очень хорошо ориентировался в огромном Нью-Йорке и пожалел, что не взял такси. Им понадобилось больше часа, чтобы добраться до строительной площадки, обнесенной высоким забором. Здесь уже стояли полицейские машины, машина скорой помощи. Сразу по другую сторону забора их встретил капитан Сэндер.

– Мне очень жаль, – произнес он, пожимая руку Амиру. Наргиз он приветствовал легким кивком головы. Прежде чем шагнуть к недостроенному многоэтажному зданию, на первом этаже которого толпились люди, он тихо, с сомнением глядя на бледное, бескровное лицо молодой женщины, проговорил:

– Я хотел вас предупредить… Тело сильно обезображено, видимо, от него пытались избавиться. Верхняя часть тела сильно обгорела. А есди учесть, что смерть наступила больше двух недель назад…

Наргиз судорожно сглотнула, но нашла в себе силы проследовать за капитаном. Откуда-то, словно из воздуха, материализовался крупный седой мужчина в белом халате. Подойдя к носилкам, он одернул простыню, и она не сдержала крика.

Верхняя часть тела, лицо, шея и руки мужчины обуглились до черноты, и признать в этом черном обгоревшем трупе живого, красивого Чингиза было просто невозможно.

– Нет, это не он! – вскрикнула она.

Амир молчал, потрясенный увиденным.

– Вы в этом уверены? – тихо спросил капитан. – Взгляните на его одежду, обувь.

Наргиз перевела взгляд со страшного лица на ноги и качнулась. Она узнала эти туфли. Она сама выбирала их вместе с Чингизом в дорогом бутике. Тонкие, словно из папирусной бумаги, они сразу привлекли ее внимание, но она ужаснулась, узнав их цену. Однако Чингиза четырехзначная цифра в долларах нисколько не смутила. «За хорошую обувь никаких денег не жалко», – заявил он и, не раздумывая, выложил кругленькую сумму. Это, несомненно, были те самые туфли. Джинсы фирмы «Ли» она тоже узнала. Он всегда покупал джинсы этой фирмы.

– Он носил часы от Картье, – непослушными губами произнесла она.

Капитан покачал головой.

– Часов на руке не было.

– Он никогда не снимал их.

– В таком случае можно предположить, что убийство совершено с целью ограбления. Часы, деньги… В кармане брюк не обнаружено ни денег, ни кредитной карточки.

Наргиз плохо соображала в этот момент, но догадалась сказать:

– Куртка. На нем должна была быть куртка. Или плащ. Он слишком легко одет для этого времени года.

Сэндер кивнул:

– Чуть не забыл. Мы обнаружили куртку в десяти метрах от трупа. Сейчас ее принесут.

С все возрастающим ужасом Наргиз глядела на куртку, которую нес в руках молодой полицейский. Она узнала бы ее из тысячи. Черная, из тонкой, прекрасно выделанной кожи, великолепно сшитая, она очень шла высокой стройной фигуре Чингиза. Он привез ее из последней поездки в Турцию и хвастался, что она досталась ему за бесценок. Амир тоже узнал эту куртку. Он видел ее на Чингизе и на вопрос капитана, принадлежала ли она его другу, молча кивнул головой. То же самое Сэндер спросил у Наргиз, но та молчала, невидящим взглядом уставившись перед собой. Вся надежда на то, что и на этот раз произошла ошибка, исчезла. Чингиз умер. Его нет в живых. Эта мысль никак не укладывалась в голове. Нет, этого не может быть! Она почувствовала резкую боль где-то в области солнечного сплетения и согнулась пополам, хватая ртом воздух. Через мгновенье к ней уже бежал врач, на ходу доставая шприц, но Амир, в последний момент вспомнив, что Наргиз противопоказаны любые уколы, резко оттолкнул его.

Врач удивленно посмотрел на него.

– Я только…

– Никаких уколов, – не дал ему договорить Амир. – У нее аллергия на лекарства. Если нетрудно, принесите воду, а лучше кофе с бренди.

– Кофе найдется, а вот бренди не обещаю.

Только через два часа Наргиз пришла в себя настолько, чтобы отправиться в полицейский участок и отвечать на вопросы капитана и появившегося вскоре агента ФБР. В семь часов вечера, измученные, подавленные, они вернулись в отель. Целый день у них во рту не было маковой росинки, и Амир уговорил Наргиз отправиться в ресторан и что-нибудь поесть. Она с трудом глотала пищу, а когда вернулась в свой номер, ее долго и тяжело рвало. Амир не оставлял ее ни на минуту, но, когда часы пробили одиннадцать, она потребовала, чтобы он ушел к себе. Амир повиновался, хотя и неохотно. Нельзя, чтобы в таком состоянии она оставалась одна.

Вернувшись к себе, он долгое время сидел в задумчивости, потом вскинул руку, посмотрел на часы, поворачивая циферблат так, чтобы на него упал лунный свет, проникавший в комнату сквозь жалюзи. Часы показывали начало первого. Не раздеваясь, он растянулся на широкой кровати и некоторое время прислушивался к звукам из соседнего номера, но там было тихо. Он подумал, что надо позвонить Максиму, взял в руки мобильник, но передумал: не будет он на ночь глядя портить ему настроение. Хотя в Москве, кажется, уже утро. тем не менее, он не станет звонить. Зная, что Максим, звонивший им ежедневно по несколько раз, обязательно позвонит сам, он отключил телефон.

Амир не думал, что сможет заснуть после тех волнений, которые принес этот не лучший день в его жизни, но стоило ему закрыть глаза, как он уснул. Среди ночи он проснулся от неясного шума и несколько минут тревожно вслушивался в ночные звуки. Нет, кругом было тихо. Наверное, просто показалось. Но стоило ему снова закрыть глаза, как тишину разорвал звон разбитого стекла. Звуки доносились из соседнего номера, и Амир, вскочив с постели, выбежал в коридор. На стук в дверь Наргиз не отозвалась, и ему ничего не оставалось, как, вернувшись к себе, попытаться забраться к ней через балкон. Это оказалось несложно, и через минуту он открывал дверь, ведущую из балкона в ее комнату. Наргиз стояла посреди гостиной, держа в руке какой-то предмет. Он не сразу понял, что это ваза для цветов. Мгновенье спустя фарфоровая вещица причудливой формы полетела через всю комнату и, ударившись об стену, разбилась на тысячу осколков. За вазой последовала пепельница из цветного стекла. Графину с водой повезло больше. Амир успел перехватить ее руку и, с трудом расцепив пальцы, отнять графин.

– Ну что ты, разбудишь всю гостиницу, – пробормотал он, тревожно глядя на нее. В подтверждение его слов, раздался стук в дверь. Не отпуская руки Наргиз, он направился в прихожую, открыл дверь. За ней стояла дежурная по этажу с хмуро сдвинутыми к переносице бровями.

– Из вашего номера раздавался странный шум. Что у вас происходит?

– Ничего страшного, – отозвался Амир. – Просто моя девушка поскользнулась, налетела на шкаф и задела вазу с цветами. Простите, ради Бога, за беспокойство. Мы возместим все убытки.

Он одарил дежурную по этажу своей самой лучшей улыбкой. Та ушла, бормоча себе под нос:

– Ну уж эти русские! С ними всегда столько хлопот.

Амир вернулся в гостиную и оценил разгром, учиненный Наргиз.

– Тебе здесь нельзя оставаться, еще поранишься. Весь пол усыпан осколками.

Ярость и гнев, душившие Наргиз, внезапно покинули ее. Теперь из нее, казалось, выжали все соки, и она безропотно, с трудом передвигая ноги, двинулась за Амиром. Оказавшись в его номере, она опустилась на стул, заботливо придвинутый им, и сидела без движения, уставившись в одну точку. Некоторое время он наблюдал за ней, потом сел перед ней на корточки, взял двумя пальцами за подбородок и заставил посмотреть на себя. У него тут же возникло неприятное ощущение, что она смотрит не на него, а сквозь него.

– Наргиз! – позвал он ее. Она не шелохнулась, и он повторил: – Наргиз! Наргиз! Ты меня слышишь?

Она словно окаменела, на какой-то миг ему даже показалось, что уже ничто не сможет вывести ее из апатии. Что-то словно умерло в ней, все жизненные силы разом иссякли. Он не мог видеть ее такой. Ему хотелось встряхнуть ее, заставить почувствовать, что несмотря ни на что она жива, что она не должна поддаваться слабости, что сейчас как никогда нужны ее трезвый ум, умение нетривиально мыслить и принимать нестандартные решения.

Ему больно было смотреть на нее. Он знал, как она ценит дружбу, знал о тех удивительно нежных товарищеских отношениях, которые связывали ее с Чингизом, понимал, как тяжело сознавать, что один из самых близких тебе людей мертв, умер страшной, мучительной смертью. Даже ему, мужчине, много повидавшему за свою жизнь, было невыносимо тяжело глядеть на изуродованный труп друга, и он мог только представить себе, что чувствовала она, увидев то, что осталось от некогда поразительно красивого мужчины.

Он знал, что она сейчас чувствует. То же самое происходило с ним, когда он узнал о смерти жены и дочери. В тот момент он сам был готов убить кого угодно, и если бы не Наргиз, неизвестно, каких глупостей он тогда наделал бы. Уж точно убил бы Нагиева, которого подозревал в убийстве Марии и Оли, и, скорее всего, был бы убит сам. А позже он чуть с ума не сошел, узнав, что не может немедленно вылететь в Москву. Он не знал, как переживет те долгие часы, которые оставались до вылета самолета, и снова рядом оказалась Наргиз. Физическая близость с ней тогда не просто спасла его от гибели, но и сохранила разум, спасла от сумасшествия. То была самая странная ночь в его жизни, и он не сказал бы, что хотел повторить ее. Ни с одной женщиной ни до, ни после он не испытывал того, что с ней в ту потрясшую его ночь. Физическая боль странным образом смешалась с чувственностью и страстью и заставила забыть, вытеснить, пусть и на время, другую боль – страшную боль от потери близких людей.

Сможет ли он помочь ей так же, как и она когда-то помогла ему? И что он должен для этого сделать? Он резко поднялся с корточек, протянул руку и рывком притянул ее к себе. Не давая ей опомниться, он заломил ей руки назад, прижал что есть силы к себе и впился ей в губы грубым, почти свирепым поцелуем. Он застал ее врасплох, но через мгновение она уже брыкалась, пытаясь освободиться, уйти от его жестких губ, от рук, которые срывали с нее одежду. Но он был куда сильнее, и вскоре она устала, ее сопротивление ослабло. Он тоже сменил тактику. Теперь это был самый нежный любовник, который только может быть. Сильные опытные руки обещали блаженство, чувственное наслаждение, а главное – забытье. Этого она сейчас хотела больше всего. Забыться, заснуть и никогда не просыпаться.