Читать книгу Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым - Народное творчество, Народное творчество (Фольклор), Олег Петрович Котельников - Страница 5

    В годы прежния,

    Времена первоначальныя,

    При бывшем вольном царе,

    При Иване Васильевиче,

    Когда холост был государь,

    Царь Иван Васильевич,

    Поизволил он женитися.

    Берет он, царь-государь,

    Не у себя в каменно́й Москве,

¹⁰ А берет он, царь-государь,

    В той Золотой орде,

    У тово Темрюка-царя,

    У Темрюка Степановича,

    Он Марью Темрюковну,

    Сестру Мастрюкову,

    Купаву крымскую

    Царицу благоверную.

    А и царскова поезду

    Полторы было тысячи:

²⁰ Князи-бо́яра, могучие бога́тыри,

    Пять со́т донских казаков,

    Что н(и) лутчих добрых молодцов.

    Здравствует царь-государь

    Через реки быстрыя,

    Через грязи смоленския,

    Через лесы брынския,

    Он здравствует, царь-государь,

    В той Золотой орде,

    У тово Темрюка-царя,

³⁰ У Темрюка Степановича.

    Он по́нел, царь-государь,

    Царицу благоверную

    Марью Темрюковну,

    Сестру Мастрюкову,

    И взял в провожатые за ней

    Три ста́ татаринов,

    Четыре ста́ бухаринов,

    Пять сот черкашенинов

    И любимова шурина

⁴⁰ Мастрюка Темрюковича,

    Молодова черкашенина.

    Уж царскова поезду

    Без малова три тысячи,

    Везут золоту казну

    Ко царю в каменну́ Москву.

    Переехал царь-государь

    Он реки быстрыя,

    Грязи смоленския

    И лесы брынския,

⁵⁰ Он здравствует, царь-государь,

    У себя в каменно́й Москве,

    Во полатах белокаменных.

    В возлюбленной крестовой своей

    Пир навеселе повел,

    Столы на радостех.

    И все ли князи-бо́яра,

    Могучие богатыри

    И гости званыя,

    Пять сот донских казаков

⁶⁰ Пьют-едят, потешаются,

    Зелено вино кушают,

    Белу лебедь рушают,

    А един не пьет да не ест

    Царской гость дорогой,

    Мастрюк Темрюкович,

    Молодой черкашенин.

    И зачем хлеба-соли не ест,

    Зелена вина не кушает,

    Белу лебедь не рушает?

⁷⁰ У себя на уме держит:

    Изошел он семь городов,

    Поборол он семьдесят борцов

    И по себе борца не нашел.

    И только он думает,

    Ему вера поборотися есть

    У царя в каменной Москве,

    Хочет царя потешити

    Со царицею благоверною

    Марьею Темрюковною,

⁸⁰ Он хочет Москву загонять,

    Сильно царство Московское.

    Никита Романович

    Об том царю доложил,

    Царю Ивану Васильевичу:

    «А и гой еси, царь-государь,

    Царь Иван Васильевич!

    Все князи-бояра,

    Могучие богатыри

    Пьют-едят, потешаются

⁹⁰ На великих на радостех,

    Один не пьет, не ест

    Твой царской гость дорогой,

    Мастрюк Темрюкович,

    Молодой черкашенин —

    У себя он на уме держит,

    Вера поборотися есть,

    Твое царское величество потешити

    Со царицею благоверною».

    Говорит тут царь-государь,

¹⁰⁰ Царь Иван Васильевич:

    «Ты садися, Никита Романович,

    На добра коня,

    Побеги по всей Москве,

    По широким улицам

    И по частым переулачкам».

    Он будет, дядюшка

    Никита Романович,

    Середь Урья Повол[ж]скова,

    Слободы Александровы, -

¹¹⁰ Два братца родимые

    По базару похаживают,

    А и бороды бритые,

    Усы торженые,

    А платья саксонское,

    Сапоги с рострубами,

    Аб ручку-ту дядюшке челом:

    «А и гой еси ты, дядюшка

    Никита Романович,

    Ково ты спрашиваешь?

¹²⁰ Мы борцы в Москве похваленые.

    Молодцы поученые, славные!»

    Никита Романович

    Привел борцов ко дворцу,

    Говорили тут борцы-молодцы:

    «Ты, Никита Романович,

    Ты изволь об том царю доложить,

    Смет(ь) ли н[а]га спустить

    С царским шурином,

    И смет(ь) ли ево побороть?».

¹³⁰ Пошел он, Никита Романович,

    Об том царю доложил,

    Что привел борцов ко дворцу.

    Злата труба протрубела

    Во полате белокаменной,

    Говорил тут царь-государь,

    Царь Иван Васильевич:

    «Ты, Никита Романович,

    Веди борцов на двор,

    На дворец государевой,

¹⁴⁰ Борцов ученыех,

    Молодцов похваленыех,

    И в том им приказ отдавай,

    Кто бы Мастрюка поборол,

    Царскова шурина,

    Платья бы с плеч снял

    Да нагова с круга спустил,

    А нагова, как мать родила,

    А и мать на свет пустила».

    Послышал Мастрюк борцов,

¹⁵⁰ Скачет прямо Мастрюк

    Из места большева,

    Из угла переднева

    Через столы белод[у]бовы,

    Через ества сахарныя,

    Чрез питья медяныя,

    Левой ногой задел

    За столы белодубовы.

    Повалил он тридцать столов

    Да прибил триста гостей:

¹⁶⁰ Живы да не годны,

    На карачках ползают

    По полате белокаменной —

    То похвальба Мастрюку,

    Мастрюку Темрюковичу.

    Выбежал тут Мастрюк

    На крылечка красное,

    Кричит во всю голову,

    Чтобы слышел царь-государь:

    «А свет ты, вольной царь,

¹⁷⁰ Царь Иван Васильевич!

    Что у тебя в Москве

    За похвальные молодцы,

    Поученые, славные?

    На ладонь их посажу,

    Другой рукою роздавлю!».

    С борцами сходится

    Мастрюк Темрюкович,

    Борьба ево ученая,

    Борьба черкасская,

¹⁸⁰ Колесом он бороться пошел.

    А и малой выступается

    Мишка Борисович,

    Смотрит царь-государь,

    Что кому будет божья помочь,

    И смотрят их борьбу князи-бо́яра

    И могучие богатыри,

    Пять сот донских казаков.

    А и Мишка Борисович

    С носка бросил о землю

¹⁹⁰ Он царскова шурина,

    Похвалил ево царь-государь:

    «Исполать тебе, молодцу,

    Что чиста борешься!».

    А и Мишка к стороне пошел, -

    Ему полно боротися.

    А Потанька бороться пошел,

    Костылем попирается,

    Сам вперед подвигается,

    К Мастрюку приближается.

²⁰⁰ Смотрит царь-государь,

    Что кому будет божья помочь.

    Потанька справился,

    За плеча сграбился,

    Согнет корчагою,

    Воздымал выше головы своей,

    Опустил о сыру землю:

    Мастрюк без памети лежит,

    Не слыхал, как платья сняли.

    Был Мастрюк во всем,

²¹⁰ Стал Мастрюк ни в чем,

    Ожерелья в пять сот рублев

    Без единые денежки,

    А платья саксонскова

    Снял на три тысячи —

    Со стыду и сорому

    О карачках под крылец ползет.

    Как бы бела лебедушка

    По заре она прокликала,

    Говорила царица царю,

²²⁰ Марья Темрюковна:

    «Свет ты, вольной царь

    Иван Васильевич!

    Такова у тебя честь добра́

    До любимова шурина?

    А детина наругается,

    Что детина деревенской,

    Почто он платья снимает?».

    Говорил тут царь-государь:

    «Гой еси ты, царица во Москве,

²³⁰ Да ты, Марья Темрюковна!

    А не то у меня честь во Москве,

    Что татары-те борются,

    То-то честь в Москве,

    Что русак тешится!

    Хотя бы ему голову сломил,

    Да любил бы я, пожаловал

    Двух братцов родимыех,

    Двух удалых Борисовичев».