Читать книгу Шанс на счастье - Ната Хаммер - Страница 15
Глава 13
ОглавлениеПеред тем как выйти из машины, Маша слегка брызнула парфюмом на запястье, посмотрелась в зеркало, подкрасила губы, увлажнила их, проведя языком, и улыбнулась сама себе. Очаровашка! Она на этой улыбке много сделок провела.
В риелторском бизнесе без обаяния никуда. Равно как и без языка. Язык у Маши был подвешенный. И не только русский, но и английский. Филфак – отличный старт для карьеры риелтора. Ее образование позволяло ей с пулеметной скоростью выстреливать в собеседника неологизмами собственного сочинения. «Пролонгированная комната» звучала симпатичнее «узкого пенала», «минималистичный холл» был привлекательнее «куцего коридора», а «винтажный фасад» воспринимался солиднее, чем «облупленный». Улыбка же отвлекала от сколов на сантехнике, пятен на обоях и проплешин на коврах.
За свою непродолжительную риелторскую карьеру Маша успела удовлетворить запросы многих одиноких клиентов. Зрелые семейные пары она сразу передавала своему партнеру, образцу сыновьей заботливости, Ашоту, а незрелые – бывшей учительнице русского и литературы, пятидесятилетней Зинаиде Михайловне. Бабушкин же квартирант, безусловно, входил в ее целевую аудиторию, и Маша нисколько не сомневалась в успехе, хотя никакого особого плана втирания в доверие она не имела.
Таблетка от двери в подъезд у Маши была, поэтому до квартиры она добралась беспрепятственно. Нажала на кнопку дверного звонка. Она позвонила еще раз: длинно и требовательно. Услышала звук откатившегося стула на колесиках, шлепанье тапочек, покашливание у дверного глазка. Наконец раздался щелчок замка, дверь открылась. Перед ней стоял человек с лохмато-бородатой головой Рубеуса Хагрида из «Гарри Поттера», к которой прилагалось узкое тело Джека Воробья из «Пиратов Карибского моря». Он был одет в линялую майку с облупленной надписью МГУ ВМиК, потертые джинсы и резиновые тапочки на босу ногу. Маша быстро втянула носом воздух – после поездки в Амстердам она знала, как пахнет травка и прочая дурь. Ничего, кроме привычных запахов старой одежды и жареного мяса, она не различила.
– Здравствуйте, Антон, я Маша, внучка Алевтины Сергеевны, – не дав бородачу опомниться, выстрелила она, протянула руку для пожатия и шагнула прямо на него. Он инстинктивно отпрянул, и Маша просочилась в квартиру.
– Здравст…
– Бабушка сейчас на семинаре, а мне нужно забрать кое-какие вещи деда.
– Вещи? Она мне ничего не говорила, – Антон явно не знал, как ему быть.
– Мы сегодня днем созвонились. Она разрешила, – напирала Маша.
– Да, но комната Алевтины Сергеевны закрыта на ключ. И потом… – пытался что-то еще возразить Антон.
– Она сказала, что вещи в коридоре. Вот они, – указала Маша на стоявшие под зеркалом пластиковые сумки.
– А, ну если так… Но я все же не могу…
– Хотите – я паспорт вам покажу? – и Маша полезла в карман за документом.
– Нет, ну зачем… – смутился Антон. – Я вам верю. Алевтина Сергеевна мне про вас рассказывала.
– Какую-нибудь гадость? – засмеялась Маша.
– Что вы! – запротестовал Антон. – Наоборот, только хорошее. Что вы очень деловая и самостоятельная. И что это у вас от нее.
– Вот уж не ожидала, – искренне удивилась Маша. – Ну, теперь хоть знаю, в кого я пошла. Чертовски приятно слышать. Пойдемте на кухню, попьем чаю.
Антон замялся.
– Я сейчас надолго от компа отлучиться не могу, – признался он.
– Ладно, давайте тогда я вас чаем напою без отрыва от производства, – тут же скорректировала курс Маша. – Кухня, надеюсь, не заперта?
– Нет, кухня – нет.
– Вы мне разрешите на кухню пройти?
Антон совсем засмущался.
– Кто я такой, чтобы запрещать вам?
– Как кто? Вы здесь живете, а я гость.
– Ну да, ну да, – он завис как компьютер, в который ввели некорректное задание.
– Так что? – подняла бровь Маша.
– Конечно, проходите, – пробормотал Антон, повернулся и ушел в комнату, но дверь за собой не закрыл.
Маша раздевалась нарочито медленно, не отводя глаз от бывшей детской. В комнате ничего особо не изменилось, только на стол были водружены сразу три монитора, состыкованных между собой как зеркала в трельяже, да появилось рабочее кресло на колесиках. На этом кресле сидел теперь Антон, переводя взгляд с экрана на экран. Экраны Маше были не видны, но они отбрасывали флюоресцентные пятна на лицо Антона, и профиль его казался разрисованным мелками. Его правая пятка безотчетно дергалась вверх и вниз, как это часто бывает у засидевшихся за монотонным делом мужчин. Ей стало жутко любопытно, во что же он так погружен.
Маша прошла на кухню. Набрала в чайник воды, поставила на плиту.
На столе лежала записка: «Антоша, ужинай без меня! Еда в холодильнике. Буду поздно. А.». «А» – и точка? Просто «А»? Без отчества? Это было примечательно. Маша заглянула в холодильник. Там стояли кастрюля с жареными куриными ножками и миска с салатом из капусты. «Ну вот и классно. Чай оставим на потом», – обрадовалась Маша.
Пока ножки грелись в микроволновке, Маша сгребла со стоящего на холодильнике подноса всякую пыльную чепуху и водрузила на него две тарелки, на которых картинно разложила ножки. Выдавила по окружности пуговички кетчупа, положила приборы и бумажные салфетки, поставила в центр плошку с салатом и понесла еду в комнату Антона.
Маша ждала как минимум удивления, как максимум восхищения, но реакция Антона оказалась очень странной. Он посмотрел так, как будто Маша принесла ему саму себя в голом виде. Его взгляд бегал с экрана компьютера на поднос и обратно. Наконец, сглотнув слюну, он сказал:
– Прямо сейчас никак не могу. Вы там поешьте одна, на кухне. Пока не остыло. Я потом, – и снова уткнулся в экран.
Маша от таких слов обалдела. Она в первый раз в жизни подавала постороннему мужчине ужин, и этот, с позволения сказать, мужчина послал ее обратно на кухню! Будь обстоятельства другими, она бы надела миску с салатом этому хаму на голову и вышла бы вон, но сегодня она позволить себе такого не могла. Сегодня она была не Маша Харитонова, она была Мата Хари. А Мата Хари не то что ужин, а и саму себя была готова отдать ради получения информации…
И все же Маша на некоторое время задержалась, рассматривая экраны. Они были заполнены пляшущими графиками, и у Маши от их зелено-красно-черной пестроты закружилась голова.
– Что это? – поинтересовалась она, подавив тошноту.
– Биржевые котировки, – не оборачиваясь, ответил Антон.
– А вы что, пишете диссертацию о бирже?
– Нет, я на ней играю, – коротко и с досадой отвлекаемого от серьезного дела человека бросил Антон.
– И успешно? – искренне заинтересовалась Маша.
– По-всякому, – отрезал Антон. – Идите уже, кушайте!
Маше ничего не оставалось, как выйти. От расстройства она съела обе ножки со своей тарелки и все три – с тарелки Антона. Впрочем, без всякого аппетита. Потом выпила две чашки мятного чая, пытаясь успокоиться. Дальше сидеть на кухне было бессмысленно, только фигуре вредить. Она вернулась в комнату. Антон не отреагировал на ее появление. Сесть, кроме как на кровать, было некуда. Маша с вызовом плюхнулась на одеяло. Сетка угрожающе заскрипела, но Антон так и не повернул головы. Маша почувствовала всю нелепость положения. И тут она вспомнила предлог, с которым она сюда пришла. Вещи деда!
– Антон, – требовательно произнесла Маша, – оторвитесь на секунду, помогите мне с сумками.
Антон быстро поднялся и двинулся к выходу, пятясь спиной к экранам.
– Вы позволите, я вашей кроватью воспользуюсь? – попросила разрешения Маша.
Антон резко развернулся. Его зрачки в толстых линзах очков расширились, как у ящерицы в момент опасности.
– В каком смысле?
– Вывалю на нее все дедовы вещи. Мне ведь только белье нужно. И китель.
– Вываливайте, – разрешил Антон, поставил обе сумки на кровать и снова сел за мониторы.
Маша выкладывать вещи не стала.
– Не могу найти, – сказала она в спину Антону, не предпринимая, впрочем, ни малейшего усилия отыскать якобы нужные вещи.
– Тогда подождите Алевтину Сергеевну. Она уже скоро вернется, я думаю, – предложил Антон, так и не взглянув на Машу.
– А вы не знаете, на какой такой семинар она ушла?
– Не знаю, – пожал плечами Антон. – Она мне не говорила.
Маша решительно поднялась с кровати, подошла к Антону сзади, наклонилась и свесила свой белокурый локон ему на плечо.
– А зачем вам так много экранов? – полюбопытствовала она.
– Три – это не много. Много – это когда больше шести, – пробормотал Антон, бегая пальцами по клавиатуре, передвигая линии, увеличивая и уменьшая размеры изображения.
Маша как бы ненароком пощекотала его ухо прядью волос. Рука, держащая мышку, дернулась, дыхание Антона участилось. «Есть!» – удовлетворенно констатировала про себя Маша. А вслух удивилась:
– Ой, да тут же все по-английски.
– Потому что биржа американская, – сбиваясь дыханием, пояснил Антон. Маше такое объяснение ни о чем не говорило. – Российская же в четыре часа закрылась. А американская открылась.
– А что вы сейчас делаете? – продолжала любопытствовать Маша.
– Закрываю позиции. Выхожу из торгов.
– А почему?
– Потому что вы меня отвлекаете, – сквозь зубы процедил Антон. – А при скальпинге нужна полная концентрация, иначе можно быстро вылететь в трубу.
– А скальпинг – это от слова скальп? – Маша явно испытывала границы терпения бородатого квартиранта.
– Это стратегия торговли, – на автомате отвечал Антон, стреляя мышкой.
– А вы английский хорошо знаете?
– Средне, – честно признался Антон. И спохватившись, добавил: – Но достаточно, чтобы играть на бирже.
– А хотите, я подтяну вам язык? Я специалист. Дипломированный.
– А зачем?
Машу такой вопрос поставил в тупик.
– Ну, чтобы вы лучше понимали написанное.
Антон ответил не сразу. Пощелкал мышкой. Покусал губы. Маша по-прежнему стояла, опираясь на спинку вращающегося кресла и едва не касаясь грудью спины Антона.
Антон убрал с мышки руку и, не обернувшись, сказал со вздохом:
– Спасибо, но у меня нет времени. Работа, биржа, да еще Алевтина Сергеевна.
– А что, вы ухаживаете за нашей бабушкой? – двусмысленно спросила Маша.
Антон игры слов не уловил.
– Я учу ее. Сначала работе с интернетом, а теперь – игре на бирже.
– Кого?! Бабушку?! – у Маши от такой новости глаза полезли на лоб.
Антон наконец развернулся к ней лицом и так резко, что чуть не врезался носом в Машину грудь. Маша отшатнулась, не сводя с Антона глаз.
– А что вы удивляетесь? – парировал Антон, вставая с кресла. – У нее ясный ум и экономическое образование. Она быстро схватывает. Сама попросила.
Взгляд Антона зацепился за постель, на которой стояли сумки. Он отчего-то смутился. И предложил:
– Пойдемте на кухню.
– А на какие же средства она играет? – продолжала расспросы Маша, шагая за Антоном по узкому длинному коридору в сторону кухни.
– Она пока демоверсию осваивает. Учебную то есть, – объяснил Антон и скрылся за дверью ванной комнаты. Послышался шум льющейся воды.
– А потом? – не отставала Маша, перекрикивая плеск.
– Ей демо надолго хватит. Я ее на рынок раньше времени не пущу, не волнуйтесь, – заверил Антон, открывая дверь и на ходу вытирая полотенцем руки.
– И вы думаете, она вас послушает? Вы понимаете, во что ее втягиваете? – Маша почувствовала, что реально волнуется.
– Я? – Антон растерялся от такого напора. – Я ее никуда не втягиваю. Я даже интернету сначала отказался ее учить. Но пришлось…
Маша вдруг осознала, что выбилась из роли. Надо вернуть внимание к себе.
– Антон, – торжественно обратилась Маша к озирающему внутренности холодильника квартиранту так, словно предлагала ему руку и сердце, – обучите меня игре на бирже.
Антон вместо ответа спросил:
– Простите, Маша, а где моя тарелка? Вы вроде бы мне накладывали…
– Ой, я все съела. Но в кастрюльке есть еще.
– Там только две. Для Алевтины Сергеевны.
– Я оставила вас без ужина! – осознала Маша. – Давайте я бутербродов напилю.
– Я и сам могу, – торопливо ответил Антон, достал из хлебницы буханку «Бородинского» и взялся за нож.
– Ну, тогда я чай заварю, – Маша решительно схватилась за чайник. – Так что, Антон, научите меня играть на бирже?
– Я порезался, – сообщил Антон, засовывая палец в рот.
– Надо было все-таки доверить бутерброды мне, – укорила его Маша.
Она открыла ящик стола, где Алевтина Сергеевна хранила незамысловатую аптечку, и велела Антону вытащить палец изо рта. Тот послушно протянул руку Маше. Она со строгим выражением лица залила порез йодом и стала усердно дуть. Палец дрожал. Да что там палец, дрожала вся рука. «Рыбка на крючке», – отметила Маша.
В этот момент в прихожей послышалось щелканье замка.
– А вот и ваша бабушка, – с каким-то облегчением констатировал Антон и прокричал в коридор: – Алевтина Сергеевна, тут ваша внучка пришла!