Читать книгу Эра Выбора. Часть 1 - Ната Кей - Страница 4

Дома Гарри ждала Мона.

Она неизменно выглядела потрясающе, не разрешала себе послаблений нигде, в том числе в собственной квартире. Ее волосы всегда были аккуратно уложены, а одежда подобрана с таким вкусом, словно Мона каждый день ожидала прихода гостей. Ее чувство стиля было врожденным и доведенным годами до совершенства. Она не раз говорила, что главное в человеке – внутренний мир, но почему не обрамить его чем-то внешне привлекательным? По ее мнению, у большинства людей не было настоящих причин дурно выглядеть.

Теперь, когда живот должен был вот-вот начать расти, Мона постепенно училась жить с мыслью о том, что о приталенной одежде на время придется забыть.

Женщины вообще принимают в себе множество изменений, становясь матерями. Кто-то принимает их так, словно это и не изменения вовсе, другим они даются с трудом. Пока Мона не представляла, как на ней отразится материнство, но стремилась к тому, чтобы после рождения ребенка никто не обвинил ее в потери самой себя. Современные пособия с удовольствием подсказывали, как это сделать. Оставалось лишь правильно следовать инструкциям.

Однако до пополнения в семье оставалось немало времени, и сегодня Мона вышла в прихожую встречать Гарри в легких брюках и рубашке, которая будто бы невзначай приоткрывала зону декольте.

Гарри считал Мону воплощением женственности, рядом с ней ему всегда хотелось быть джентльменом. Порой он боялся, что, перестав проявлять внимание как на первом свидании, он потеряет жену, а потом будет с ужасом наблюдать за тем, как она уходит к другому. При этом Гарри ни разу не терял абсолютной уверенности в том, что он и Мона созданы друг для друга. С этой непреложной истиной он просыпался каждое утро и засыпал каждую ночь.

– Все в порядке? – спросила Мона с ноткой волнения и интереса в голосе. – На работе все уладилось? Тебя очень долго не было. Я переживала и очень скучала.

Они прошли в кухню, откуда доносился запах вкусно приготовленного ужина и шум закипающей в чайнике воды.

– Я тоже очень скучал, – ответил Гарри. Дома он будто подключался к какому-то невидимому источнику энергии. Даже при условии чудовищной усталости, переступая порог, он начинал чувствовать себя лучше. – На работе все в порядке, все наладилось. Я долго не мог закончить один проект, буквально впал в ступор, но в конце концов все получилось как нельзя лучше. Думаю, все сложится хорошо, и на следующей неделе мы выиграем важный тендер. А после работы я встретился с Айви. Мы немного посидели в парке.

– О! – всего на секунду Мона позволила себе удивление. – Я давно ее не видела. Надеюсь, у нее все в порядке.

Делиться всеми новостями о сестре Гарри пока не хотел. Он по-прежнему надеялся, что Айви передумает, и о ее сумасшедших идеях больше никто не узнает. Возможно, потом, в будущем, когда Айви получит награду за большой вклад в астрофизику, она и Гарри встретятся на приеме по этому случаю и посмеются над тем, как однажды светило науки решило уйти в другую сферу, но вовремя одумалось.

Гарри сел на стул, но тут же встал и направился к плите, чтобы помочь накрыть на стол. Мона засмеялась и жестом руки усадила его обратно. Она прекрасно справлялась с домашними делами сама.

– Айви в порядке, – кивнул Гарри, усаживаясь поудобнее. Ему хотелось поскорее расслабиться. – Она бодра, здорова, как обычно жизнерадостна. Скоро экзамены. Думаю, она сдаст их удачно.

– Если все хорошо, – небезосновательно заметила Мона, открывая ящики и доставая посуду. Все это она могла бы делать с закрытыми глазами. – Почему ты тогда такой задумчивый?

– Не знаю…. – ответил Гарри. – Просто день выдался странным и каким-то… бесконечным. С прошлого выходного целая вечность прошла. Ну… Ничего… Поем и приду в себя. Не время быть унылым. Столько всего происходит.

Он сделал паузу.

– И, кстати, ты не поверишь… – Гарри усмехнулся и продолжил говорить. – Боб все-таки принес мне книги. Много книг. Я даже начал читать одну.

По кухне распространился аромат чая с шиповником. Он действовал успокаивающе, как и гласили краткие тексты на всех упаковках. Поставив на столе две чашки, Мона подошла к Гарри и осторожно села к нему на колени. Он тут же обнял ее. Странно думать, что внутри любимого человека растет и развивается еще один любимый человек, но осознание этого пробуждало в Гарри еще большую любовь и нежность.

– Даже начал читать одну? Зачем? – Мона поморщила нос. Это получилось у нее по-детски наивно.

– Чтобы он от меня отстал…

– Ну, – улыбнулась Мона. – Это разумное и достойное объяснение. Но будь с этим осторожнее, ладно? Мне совсем не хочется смотреть, как мой любимый муж погружается в чтение. Уверена, со стороны в этом зрелище есть что-то очаровательное, но без этого очарования мы вполне справимся.

– Я и не собираюсь погружаться, – возразил Гарри и протянул руки. Мона вставала, и Гарри хотел остановить ее, но все же Мона оказалась на ногах.

– Ужин сам себя на тарелку не положит, – полушепотом сказала она и подмигнула.

За ужином тема книг и всего с ними связанного больше не поднималась. Гарри и Мона любили поговорить, но и молчать рядом друг с другом они научились давно, когда только-только начали жить вместе. Как и многие другие, они считали, что умение иногда помолчать – это признак настоящей совместимости.

Сейчас Нельсоны изредка обменивались фразами и просто ужинали, чаще сотрясая воздух звуком ударяющихся о тарелку вилок и ножей.

Гарри, на которого за день и без того обрушилось слишком много всего, радовался этому с удвоенной силой. Он мог наконец расслабиться. Завтра будет новый день, и сложно представить, что в очередной раз выкинет Боб. Может, перестанет пичкать коллег книгами, а может, воодушевится идеей привить любовь к чтению каждому человеку в компании.

На месте Боба к последнему варианту Гарри бы не прибегал. Так можно и работу нечаянно потерять. А еще друзей, родных, собственные убеждения, жизненную позицию и, как ни печально, разум. Интернет время от времени подкидывал статьи о людях, нырнувших с головой в литературу. Как правило, ничего хорошего с этими людьми в дальнейшем не происходило.

Однако, сам себе напоминал Гарри, долой мысли о книгах и завтрашнем дне, о Бобе и его эксцентричности. Планирование завоевало мир много лет назад и позиции сдавать не собиралось, но люди все еще позволяли себе отложить на потом то, что не касалось профессиональной деятельности и важных жизненных этапов.

Не думать ни о чем совсем человек не способен. Он утратил эту способность в процессе эволюции. Можно сказать, отдал в качестве платы за сложный функционирующий мозг. Для некоторых людей такая плата была слишком большой.

У Гарри никак не получалось полностью избавиться от мыслей, но он не сдавался. Чтобы не вспоминать о событиях сегодняшнего дня, Гарри обратился к более ранним воспоминаниям. Сейчас он целенаправленно выбрал одно, которое по важности могло посоперничать с многими событиями.

Все произошло через два дня после того, как врач подтвердил беременность Моны.

Как и положено, Мону тут же поставили на учет, записали на плановые осмотры, прописали витамины и порекомендовали к просмотру тренинги, рассказывающие о здоровом питании, дыхании, психологическом развитии и прочем. Все это входило в стандартные действия со стороны докторов.

Однако помимо медицинских осмотров и виртуальных информационных процессов Моне предстояло кое-что, что взволновало бы любую беременную женщину – посещение детского сада. Моне полагалось отправиться туда не в одиночку. Присутствие Гарри тоже требовалось.

Детские сады посещали все будущие родители. Власти четко давали понять, что подобный опыт помогает парам четко осознать, с чем им придется столкнуться после рождения ребенка, и в каких областях воспитания детские сады придут родителям на выручку.

После этого посещения пары проходили тесты, по результату которых им выдавали или не выдавали официальное разрешение на воспитание ребенка. Эти тесты в дальнейшем проводились на регулярной основе. Любые проблемы с ними могли привести к последствиям, которые начинались скромными походами к специалистам и оканчивались лишением родительских прав. Последнее происходило, разумеется, лишь в самых крайних случаях.

В детские сады принимали детей старше шести месяцев. Нехватки свободных мест не существовало. Если статистика показывала значительный прирост, новые заведения открывались незамедлительно.

Многие матери стремились поскорее вернуться на работу, а государственные и коммерческие детские сады хорошо заботились о детях и неплохо готовили их к большой жизни. Развивающие игры, обучающие программы, общение со сверстниками, познание общественных норм и принципов морали – все это прививалось в специализированных заведениях, а по вечерам родители забирали ребенка домой, и семьи воссоединялись.

В назначенный день Мона и Гарри подъехали к зданию одного из образцово-показательных детских садов. Узкое шестиэтажное строение с желтым фасадом окружал симпатичный и очень ухоженный зеленый сад, а позади, за забором, располагалась детская площадка.

Откуда-то со второго или третьего этажа послышался детский смех. Мона, выходившая в этот момент из машины, на мгновение застыла. Прислушавшись, она улыбнулась, захлопнула дверь автомобиля и кивнула в сторону входной двери, приглашая Гарри поскорее оказаться внутри здания.

В светлом помещении, которое служило своего рода фойе, стояло несколько диванов. Здесь родители оставляли своих детей на попечение сотрудников сада каждое рабочее утро, а вечером здесь же забирали домой.

Под ногами стелились светлые ковры, а на диванах лежали многочисленные подушки самых разных цветов. Эти подушки были единственными яркими акцентами помещения. Остальной интерьер яркостью не отличался. Бежевые стены с ненавязчивым рисунком привлекал внимание лишь тех, в чьи привычки входил обычай всматриваться в детали. Остальные стены не замечали в принципе.

– Я слышала, – тихо сказала Мона. – Что несколько десятилетий назад в садах стояли столы на подобие стоек регистрации, но потом их запретили устанавливать, чтобы дети с ранних лет не видели вокруг себя одни лишь офисные атрибуты. Вдруг они захотят стать кем-то, кто будет работать вне бизнес-центров. Теперь все выглядит вот так… Это так здорово. Да, Гарри?

Гарри кивнул.

В действительности стойка регистрации все-таки существовала, но представляла собой обычный журнальный столик, на котором располагался небольшой монитор. В кресле возле столика сидела молодая женщина. На ее блузке красовался бейджик, но рассмотреть имя издалека у Моны и Гарри не вышло.

Увидев гостей, женщина отвлеклась от монитора, встала и с самым дружелюбным видом направилась навстречу посетителям.

– Нельсоны, верно? – спросила она и пожала руки обоим. Она чем-то напоминала Айви. Такие же светлые кудри, такая же лучезарная улыбка.

– Верно, – кивнула Мона и взяла Гарри за руку. Экскурсия по зданию еще не началась, а Мона уже наслаждалась ситуацией. В детском саду ей явно нравилось. – Не бывала в садах с тех пор, как сама пошла в школу. Но мне так нравилось в саду… Такие потрясающие воспоминания. Вы даже не представляете, как здорово здесь вновь оказаться.

– Вы в детстве посещали именно наш сад? – лучезарная девушка не скрывала радости, услышав такую реакцию гостей.

– Нет-нет, – Мона отрицательно помотала головой. – Это был другой сад. Намного меньше и скромнее. И в другом районе. Но есть здесь что-то, напоминающее мне детство.

– Очень рада это слышать, – сообщила девушка и стала чуть серьезнее. – Тогда, если вы готовы, мы начнем экскурсию. Меня зовут Эмма, и я покажу вам здание. Мы пройдем по комнатам, где отдыхают, играют и проходят начальное обучение дети нескольких возрастных категорий, потом посмотрим общие и подсобные помещения. Пожалуйста, не стесняйтесь задавать вопросы. Даже если вам кажется, что вопросы нелепы, все равно задавайте их. Нелепых вопросов не бывает.

Из фойе вело несколько дверей. Эмма указала на одну из них. Одновременно с этим из другой двери вышла другая сотрудница сада. Она заняла место Эммы за журнальным столиком. В отличие от своей предшественницы, вышедшая на смену женщина походила скорее на бизнес-леди, нежели на человека, работающего с детьми.

Перед тем, как отправиться на экскурсию, Мона мельком оглядела вторую женщину. Гарри показалось, что Мона непроизвольно радуется тому, что на экскурсию их ведет именно Эмма, а не ее коллега.

– У вас работают такие разные люди, – не выдержала Мона. Она все-таки озвучила вслух накопившиеся мысли.

– Так и должно быть, – без тени удивления ответила Эмма и открыла дверь, пропуская посетителей вперед. – Дети имеют право видеть вокруг себя разных людей. При условии однородного окружения вероятность копирования детьми взрослого поведения стремительно возрастает. Это недопустимо, личность ребенка должна формироваться независимо от внешних факторов.

Такие серьезные слова шли вразрез внешнему виду девушки. Однако все знали, что перед поступлением на работу в детский сад будущие сотрудники проходили обстоятельную подготовку. К концу обучения на специализированных курсах они точно знали, как правильно работать с детьми, как сделать их детство лучше, как подготовить их к школе и взрослой жизни. Работе с родителями сотрудников тоже обучали.

За дверью, к которой направились Нельсоны и Эмма, оказались небольшая лестничная клетка и лифт. Дверь лифта быстро и бесшумно открылась, и Гарри и Мона последовали в него вслед за Эммой.

– Мы начнем с верхнего этажа, – пояснила Эмма и нажала на нужную кнопку. – Там располагается комната с самыми маленькими. От полугода до двух лет. Потом мы навестим среднюю группу, а затем увидим старших детей.

– Логично, – сказал Гарри.

Путь на верхний этаж много времени не занял.

Первая комната была не совсем комнатой. За дверью, охраняемой магнитным замком, находилось помещение с голыми стенами. Голыми, если не считать огромного стекла вдоль одной из них.

За стеклом, очевидно, располагалась «спальня». Около десяти малышей мирно спали в своих кроватках. Некоторые обнимали игрушки, другие обходились без них. Кроватки оберегали спящих от падения, но при этом позволяли беспрепятственно наблюдать за детьми.

Несмотря на то, что в комнате, по сути, ничего не происходило, зрелище по-настоящему завораживало. Его умиротворение затягивало, на милых малышей хотелось смотреть и смотреть. Не отрываясь. Мона и Гарри именно этим и занимались.

– Их ровесники играют неподалеку, – сообщила Эмма, переводя взгляд с Моны на Гарри. – Мы принимаем во внимание жизненные биоритмы. Когда у ребенка наступает момент наибольшей активности, он бодрствует. Мы не укладываем никого спать, если это не продиктовано биологической необходимостью. Расписание сна составляется сразу после обследования.

Эмма не обманула, другие малыши располагались совсем рядом, через стенку. Еще одно помещение со светлыми стенами и полом нейтральных оттенков было буквально наполнено детским смехом. Дети играли с самыми разными игрушками – яркими кубиками, из которых они могли строить, машинками, паровозиками, куклами, мягкими медвежатами, котятами, жирафами и другими животными. Некоторые дети играли друг с другом.

В комнате присутствовали двое взрослых воспитателей – мужчина и женщина. Их вмешательство в деятельность детей прослеживалось изредка. Они не предлагали им игрушки, просто следили за порядком и проявляли внимание, когда малыши сами его требовали.

На появление в комнате еще трех взрослых людей реакция у детей почти не проявилась. Пара детей с толикой любопытства оглядела незнакомцев, но и эти двое быстро вернулись назад к своим игрушкам.

– Как видите, – сказала Эмма. – Мы не навязываем детям общество воспитателей, чтобы воспитатели не становились более значимыми, нежели родители. Кроме того, дети сами выбирают, с чем играть. Многие исследователи считают, что именно с игрушек начинается формирование у ребенка осознания себя как мальчика или девочки. Однако мы не принимаем в этом участия.

Гарри старался слушать, но малыши притягивали к себе взгляд и заставляли улыбаться. Такие маленькие, такие чистые, такие искренние. Во взрослой жизни так не хватало детской неуклюжести и непредвзятости, доброго взгляда, не омраченного повседневными проблемами, простой человечности в конце концов. Зато всего этого с лихвой хватало в этой комнате.

На Мону зрелище действовало еще более гипнотически. Она слышала лишь отдельные слова Эммы, но в основном она просто стояла и улыбалась, тихо вздыхая время от времени.

– Строгой униформы в саду нет, – спокойным тоном продолжила Эмма. – Мы лишь предоставляем родителям официальные рекомендации о том, во что ребенка лучше одеть. К сожалению, мы вынуждены запрещать платья и юбки. Брюки и штаны не подталкивают к выбору пола в раннем возрасте, поэтому мы просим родителей приобретать именно их.

Гарри никак не смутило запрещение юбок. Он считал, что Эмма и все те, кто разрабатывал пожелания и требования к родителям, сделали все правильно. Если ребенок в дальнейшем выберет женский пол, то успеет вдоволь насладиться платьями в более взрослом возрасте.

– А сейчас, если вы готовы, пройдем на этаж ниже к детям постарше, – сказала Эмма, и продолжила экскурсию.

Этажом ниже дети старше двух лет были разделены на группы. Одни занимались активной физической деятельностью, чем-то средним между аэробикой и танцами. Другие решали детские головоломки на больших мониторах. Третьи сидели в кружке и общались между собой настолько вразумительно, насколько это было возможно в их возрасте.

Красующаяся на детях одежда по большей части напоминала удобные и одновременно милые пижамы разных цветов, а короткие детские стрижки хоть и выглядели поразительно одинаково, никак не мешали умиляться открывшемуся зрелищу.

– В этом возрасте мы развиваем детей умственно, физически и социально, – снова приступила к объяснениям Эмма, а затем коротко и емко рассказала об особенностях развития каждой из сторон.

Гарри едва успевал запоминать информацию. Он боялся упустить что-то, ведь ему предстояло воспитывать своего ребенка. Да, этот ребенок рано или поздно попадет в детский сад, но ведь воспитательный и образовательный уровень нужно поддерживать и дома по вечерам и по выходным.

От внимания Эммы не укрылся легкий испуг, отразившийся на лице Гарри.

– Не волнуйтесь, – улыбнулась она. – Чтобы вы ничего не забыли, вам обязательно предоставят специально разработанные для родителей электронные пособия и видеотренинги. К тому же мы регулярно проводим собрания для родителей, в том числе будущих, отвечаем на любые вопросы, оказываем максимальную поддержку. Мы не оставим вас в беде.

Эмма говорила убедительно. Гарри выдохнул с облегчением, и после окончания рассказа об этом этаже, Эмма повела Гарри и Мону ниже.

Этаж, выделенный для детей предшкольного возраста, еще больше убеждал Нельсонов в том, что в детских садах дети остаются в надежных руках, ведомых многочисленными исследованиями и отлаженными программами.

Здесь детям тоже не разрешали проявлять гендерные особенности. Разумеется, в головах многих уже мелькали идеи о том, кем они хотели бы стать, но общество предлагало детям подумать подольше и получше, ведь выбор пола должен был стать одним из важнейших в их жизни.

– Скажите, – оживилась Мона. – А вы по-прежнему зовете детей так же, как их зовут дома? Я слышала, что рассматривается вариант присвоения номеров…

Гарри встрепенулся. Этот вопрос волновал и его. Впервые услышав об этом в новостях, он почувствовал некоторое недоумение.

При рождении детям давали имена, которые после операции по половой идентификации дети могли сменить. Большинство имена меняло, поскольку изначальные варианты казались слишком усредненными, не годными для мужчин и женщин. Об именах, данных при рождении, во взрослой жизни никогда не спрашивали. Они существовали лишь в рамках документации, не более того. Неудивительно, что Гарри не знал, как изначально звали Мону. А Мона не знала, как изначально звали Гарри. И их это, к слову, совершенно не беспокоило.

– Мы зовем детей так, как их зовут дома, – заверила Эмма. – Замена имен на номера не получила поддержки и одобрения. Власти решили, что люди не могут остаться без имен, это было бы негуманно. Мы же не роботы. Кем вырастут дети, если солидную часть времени их будут звать 532-ТР, например? Этот вопрос волнует многих родителей, но, поверьте, такие перемены вряд ли когда-то наступят.

– Очень рада это слышать, – на этот раз вздох облегчения послышался со стороны Моны. – Я тоже считаю переход на номера безумием и безобразием. Как кому-то вообще пришло такое в голову?..

Экскурсия продолжилась. Как и обещала, Эмма показала гостям общие и подсобные помещения. Все в саду было выдержано в максимальной нейтральности с добавлением ярких акцентов.

Кроме того, в здании соблюдали все уровни безопасности. Несчастные случаи и инциденты исключались практически полностью. При этом встроенные повсюду камеры контролировали не люди, а компьютеры. Наблюдать за подопечными запрещалось, не считая, конечно, внештатных и спорных ситуаций, а это, стоит отметить, требовалось крайне редко.

– Таким образом, – Эмма вела Нельсонов во двор к площадке для игр на свежем воздухе. – Детям обеспечена безопасность и конфиденциальность одновременно. Детям и родителям не о чем волноваться.

Площадка для игр была просто раем для детей любых возрастов. Качели, батут, горки, турники, веревочные лестницы, небольшая карусель – здесь располагалось все, что требовалось для приятного времяпрепровождения и поддержания достойного уровня физической активности.

Мягкое покрытие площадки предотвращало травмы при падении, борты на горках и батуте, как и ремни безопасности на качелях, исключали прочие недоразумения. А в качестве приятного бонуса детская площадка просто радовала глаз. Чистая, яркая, с множеством интересных деталей, она привлекала внимание не только детей, но и взрослых. Это был какой-то отдельный мир с элементами сказочности.

Возвращение детских площадок в города произошло относительно недавно. Долгое время дети и подростки игнорировали физическую активность, чему в первую очередь способствовало поглощение мира электронными устройствами и виртуальной реальностью.

Устройства правда так никуда и не делись, их развитие продолжалось, но взаимодействие подрастающего поколения с техникой ограничивалось во имя поддержания физиологического здоровья и бодрости. Гарри, Мона и многие другие были этому очень рады.

Экскурсия по детскому саду получилась насыщенной и произвела на Гарри и Мону сильнейшее впечатление. Они долго говорили о ней, вспоминали, обсуждали глобальные вопросы и разные мелочи, после чего сходились во мнении, что детские сады великолепно организованы.

Теперь, когда с момента экскурсии прошло время, Гарри ловил себя на том, что воспоминание о ней все еще очень яркое и свежее. Именно там, в детском саду, Гарри понял, сколько сил понадобится ему и Моне на то, чтобы вырастить по-настоящему счастливого ребенка.

Специальные учреждения, конечно, помогали родителям справляться со многими сложностями, но Гарри совсем не хотелось знать, что его ребенок будет получать полноценное развитие в саду и неполноценное дома. Гарри предстояло научиться отвечать высоким стандартам, созданным обществом. К его счастью, с психологическим тестом, состоявшимся на следующий день после посещения сада, он справился на отлично.

Ночь вступала в свои права. Окна в доме напротив постепенно гасли, молча напоминая о том, что многие горожане легли спать, а значит, и остальным пора. В этом районе ночная жизнь шла не так активно, как в центральной части города. Если бы Гарри и Мона захотели сейчас пойти потанцевать или посетить какой-нибудь шумный бар, им пришлось бы проехать несколько кварталов.

Однако подобные желания у Гарри и Моны не возникали. Иногда по настроению они оказывались не прочь провести вечер вне дома, возможно, в большой компании, но сейчас обоим были необходимы уют и тишина, поэтому они мирно сидели на диване в своей гостиной и смотрели новую серию шестого сезона нашумевшего фантастического сериала.

Мона считала сериал очень красивым, буквально завораживающим, но при этом слишком жестоким. Тем не менее она продолжала смотреть его, чтобы узнать, чем все кончится. По крайней мере, ее официальная версия необходимости продолжения просмотра звучала именно так.

Гарри смотрел не на экран телевизора, а скорее сквозь него. Он поднял голову так, словно пытался сконцентрироваться на большом мониторе, встроенном, как и во всех современных домах, прямо в стену напротив дивана. Однако сконцентрироваться на мониторе у него никак не получалось.

Каждый раз, когда Мона вставляла какой-нибудь комментарий или задавала вопрос, Гарри резко начинал моргать и пытался разобраться в происходящем и в том, что пропустил. Такая реакция заставляла Мону смеяться. Следить за динамичным сюжетом невнимательно кинематограф не позволял. Чтобы уловить все детали, требовалось безоговорочное погружение в просмотр.

Гарри никуда не погружался. На самом деле к ночи он окончательно растерял способность не думать о прошедшем дне. И если по поводу Айви и ее дерзких желаний он мог разработать план, привыкнуть к нему и немного успокоиться, то по поводу начатой книги Гарри все еще не знал, что думать. А выходить из головы самостоятельно она наотрез отказывалась.

Наконец монотонный досуг был нарушен по самой банальной причине. В момент, когда что-то важное в сериале обещало вот-вот случиться, серия закончилась. Титры безжалостно заполнили собой весь экран, недвусмысленно намекая на то, что зрители вновь не разберутся в истории целиком и полностью.

Мона всплеснула руками.

– Как всегда! – возмутилась она. Перед окончанием серии она как раз выдвинула теорию о том, что случится дальше, но для проверки догадок теперь предстояло ждать целую вечность – сутки, ведь в день выходило лишь по одной новой серии. – Почему они так с нами поступают?..

Мона встала и переключилась на бытовые дела. Она немного повозилась с грязной посудой, а потом объявила, что идет спать. Гарри пожелал ей спокойной ночи и сказал, что еще немного побудет в гостиной. Спать ему пока не хотелось, лежать и бесцельно смотреть в потолок – тоже, поэтому он решил посидеть еще и посмотреть, к примеру, спортивный канал.

– Ох уж этот твой спортивный канал, – шутливо закатила глаза Мона. Подобные каналы сама она не любила и добровольно не включала, но за компанию смотреть не отказывалась. – Лучше бы сам спортом занимался почаще.

Мона отправилась в спальню готовиться ко сну и через несколько минут прошла по коридору в своей любимой кружевной ночной рубашке. Дождавшись, когда Гарри заметит ее и на время оторвется от телевизора, Мона улыбнулась, подмигнула и прошла в ванную комнату. Спустя некоторое время она вышла, подарила мужу нежный поцелуй и ушла спать, тихонько прикрыв за собой дверь.

Гарри включил матч по теннису. В подростковом возрасте и студенческие годы он был не прочь подержать в руках ракетку. Теперь же он не занимался каким-то конкретным видом спорта и ограничивался плановым походом в спортзал раз или два в неделю. Для поддержания взрослого человека в хорошей форме при правильном подборе интенсивности тренировки этого было достаточно.

В свободное время Гарри любил посмотреть повторы запомнившихся матчей. Иногда он попадал на прямые трансляции, но, учитывая его неспособность следить за турнирными таблицами и выбирать среди спортсменов тех, за кого ему захотелось бы поболеть по-настоящему, трансляции сильных привязанностей не вызывали.

Вот и сейчас Гарри смотрел на происходящее на корте без интереса. Он не следил за счетом и даже не мог сказать, кто с кем соперничает. Замечал лишь то, что некоторые удары очень эффектны и эффективны. Причем замечал это скорее потому, что зрители, присутствовавшие на матче, принимались громко кричать и аплодировать, а комментаторы переходили на более быструю и эмоциональную речь.

А что Гарри? А Гарри помнил, что книга все еще лежала в кейсе, и чувствовал почти физическую необходимость достать ее и прочесть до самого конца.

Подобное неожиданное желание читать он сам себе объяснял с трудом. Любопытство? Тяга к новым знаниям и новому опыту? Или просто то самое очарование книг, которое в стародавние времена работало на большей части человечества? Гарри склонялся к первым двум вариантам, поскольку стиль изложения находил не самым удачным, а потому не особенно притягательным.

Когда в спальне стало тихо, Гарри выждал несколько минут, бесшумно встал, подошел к двери и прислушался. Мона засыпала быстро, и Гарри не сомневался, что она уже погрузилась в свои сладкие сновидения.

Гарри на цыпочках прошел в коридор. Свой кейс он оставил там на пуфике. Еще раз посмотрев в сторону спальни, он достал книгу и уставился на нее. Она ничуть не изменилась, разве что стала еще на несколько часов старше. Гарри провел пальцами по корешку и открыл книгу посередине. Открыл и сразу же закрыл.

– Нет, – прошептал он и помотал головой. Как все-таки нелепо, подумал он, выглядит со стороны человек, неспособный справиться с такой мелочью, как простые, украшенные одними только буквами листы бумаги.

Гарри простоял в нерешительности около минуты и, не найдя в себе силы положить книгу обратно в кейс, прошел с ней в гостиную к дивану. По пути он пообещал себе, что прочтет несколько страниц, просто чтобы убедиться, что зря взялся за это дело и переживал. А потом он, Гарри, все-таки вернет книгу в кейс и забудет о ней.

В гостиной на диване Гарри устроился поудобнее и быстро отыскал в книге то место, на котором остановился в офисе. А дальше все случилось само собой. Напряженным взглядом Гарри скользил по строчкам, то и дело останавливаясь и перечитывая некоторые из них. Зачем эта женщина так поступает? Это нелогично. А почему она сказала это? Странная женщина…

Когда Гарри сумел оторваться от книги и посмотрел на часы, он вздрогнул. Полтора часа, он просидел с книгой полтора часа и даже не заметил, как это время пролетело. Может, часы врут? Нет, это маловероятно.

В повествовании Гарри по-прежнему раздражал сюжет и некоторые герои, но их эмоции заставляли задуматься, заставляли испытывать собственные эмоции. Такое случалось и при просмотре кино, но, как успел заметить Нельсон, при чтении книг в голове щелкал какой-то особенный механизм, запускающий в полноценную работу неизведанную часть человеческой фантазии.

До конца Гарри книгу не дочитал. Ему показалось, что на сегодня почвы для размышлений достаточно. Еще одна порция неиспытанных им самим эмоций могла привести к непредвиденным последствиям, которые пугали Гарри не хуже приведений, чье существование правда так и не было доказано.

Книга снова попала в кейс. Гарри не хотел, чтобы Мона узнала о том, что ее муж, вопреки ее пожеланиям и здравому смыслу, продолжил читать. Неприятно хранить от жены секреты, но этот секрет был совсем маленьким, а спокойствие Моны было куда важнее таких незначительных мелочей.

Гарри быстро принял душ, почистил зубы, привел себя в порядок, разделся и вновь на цыпочках прошел в спальню.

Мона мирно спала. Все замешательство, терзания и переживания Гарри ее никак не коснулись, и Гарри был этому безгранично рад. Он взял Мону в жены не для того, чтобы она вместе с Гарри попадала в сомнительные жизненные обстоятельства.

Гарри забрался под одеяло и лег, повернувшись головой к окну.

Хотел бы Гарри засыпать так же быстро, как Мона. Как правило, ему требовалось полчаса на то, чтобы полностью погрузиться в сон.

Часто во снах Гарри попадал в неожиданные и сложные ситуации на работе или оказывался в гуще странных событий в магазинах, ресторанах и других общественных местах. Просыпаясь, Гарри понимал, насколько абсурдны были ситуации, но во сне он считал их серьезными и почти никогда не догадывался о том, что спит.

Однако в этот раз Гарри заснул поразительно быстро несмотря на то, что вереница мыслей в его голове не собиралась заканчиваться. Он всего несколько минут посмотрел в окно, а потом глаза его закрылись сами собой, и Гарри стал стремительно перемещаться в другую реальность.

На этот раз ему приснилась не работа и не абсурдная ситуация. Сон вышел на удивление красивым, в некотором роде живописным. Он мог бы легко стать вдохновением для фотографов и художников или декорацией для фильма о жизни вне города.

Гарри снилось большое поле, поросшее густой травой и полевыми цветами. За полем никто не ухаживал, трава росла дико, так, как ей вздумается. Самые длинные и дерзкие травинки проникали под брючины и щекотали ноги.

Никаких дорожек, никаких вытоптанных тропинок, трава росла прямо, лишь слегка пригибаясь от легкого ветра. Это простое и одновременно невероятное место, казалось, было не тронуто человеком.

Вдалеке за полем виднелся обрыв, за которым вдаль, в самый горизонт, уходило синее море. Шум набегающих волн ласкал слух и успокаивал. Блики солнца, то и дело выглядывающего из-за проплывающих мимо облаков, отражались на морской поверхности и заставляли ее сиять и переливаться.

Гарри спокойно шел к обрыву. Не в одиночку. Он шел следом за девушкой. Зачем? Он понятия не имел. Просто шел без всяких вопросов, не представляя, кто эта девушка. Ее лица он не видел. Она не оборачивалась, а сам Гарри не старался обогнать ее. Его все устраивало.

Ветер играл с копной темных волнистых волос незнакомки, трепал их. Девушка прическу не поправляла, оставляла все на откуп ветру. В отличие от Гарри, она не оглядывалась и не смотрела по сторонам. Ее походка воплощала собой безмятежность, которой городские люди зачастую были лишены.

Даже одеяние незнакомки говорило о ее моральной отдаленности от больших городов. Нет, она не облачилась в хитроумную древнегреческую тогу или одно из волшебных платьев из мультфильмов о принцессах. Самые простые джинсы и белая майка – вот и вся ее одежда. В этой девушке не было ничего лишнего, в ней не было ни капли суеты.

Шла она босиком. Еще во сне Гарри подумал о том, что идти без обуви по такой земле, наверное, больно, но девушка ступала уверенно.

До обрыва Гарри и незнакомка не дошли. Искаженное во сне пространство и отсутствующее время сделали поле огромным, по размеру приближенным к бесконечности. Сколько бы Гарри не следовал вперед, до обрыва по-прежнему оставалось несколько десятков метров, а горизонт не приближался.

Как и многие другие сны, это сновидение прервал будильник. В воцарившейся на поле безмятежной атмосфере резкий звонок, пусть и проигрывающий одну из любимых мелодий, прозвучал совершенно не к месту.

Просыпаться и возвращаться в реальность не хотелось. Гарри мог бы идти по полю очень и очень долго, возможно, ему все-таки удалось бы дойти до обрыва.

Оставшиеся в памяти картинки все еще стояли перед глазами Гарри в тот момент, когда он проснулся и осознал, где находится, и что он больше не спит.