Читать книгу Верхний Волчок. Книга III. Служба смерти - Натали Лавру - Страница 4

Дома никого не оказалось, но, судя по пустому чемодану, как попало брошенному в угол, Дилан должен был находиться в городе. И я, впервые за много лет, решила явиться к нему на работу.

Здание компании находилось теперь по другому адресу, почти в самом центре города. Я шла туда, где ничего не знала и где меня не ждали.

Уже по дороге вспомнила, что забыла переодеться дома и привести в порядок волосы, так что мой внешний вид был из разряда: «шла Матрёна с огорода». У меня как-то само получалось всё делать так, чтобы позлить Дилана.

Вот и теперь, направляясь к мужу на работу, я вспомнила, что на мне надето когда-то чёрное, а теперь серо-бурое трикотажное платье, растянувшееся вдоль и поперёк и напоминающее бесформенный мешок, в который стреляли мелкой дробью.

Если бы двенадцать лет назад мне сказали, что я буду выглядеть так, я покрутила бы пальцем у виска. Но увы, тогда я ещё не была знакома с этой жизнью настолько близко. Зато теперь моя видавшая виды душа изнемогала от бессилия и желания забыться долгим сном.

В здании было четыре этажа. Охранник на входе подсказал мне, что кабинет генерального директора находится на верхнем.

Однако попасть в кабинет к Дилану оказалось не так-то просто: на площадке холла за стойкой сидела девушка секретарь.

– Дилан Владимирович у себя? – сходу спросила я.

– Сейчас идёт совещание. На какое время вам назначено?

– Ни на какое. Я его жена, мне нужно срочно поговорить с ним.

– А… Минуточку, пожалуйста, – секретарша удивлённо захлопала ресницами, взяла телефонную трубку и кому-то позвонила. – Катя, ты можешь выйти ко мне? Хорошо… – затем она снова подняла на меня свою хорошенькую головку и сказала. – Сейчас подойдёт заместитель директора.

– Лучше позвоните самому директору и сообщите ему.

– Я не имею права беспокоить его во время совещания, – нарочито вежливо ответила она.

Тут послышалось звонкое цоканье каблуков, к нам направлялась строго, но в то же время сексуально одетая женщина примерно моего возраста. Она оглядела меня с головы до ног и обратилась ко мне уже менее любезно, чем первая:

– По какому вопросу хотите попасть к директору?

– По личному.

– К сожалению, Дилан Владимирович сейчас не может вас принять, если вам не назначено.

– Что ж, тогда я дождусь, пока совещание закончится, – стояла на своём я.

Девушки переглянулись. Первая сказала:

– Она утверждает, что приходится Дилану Владимировичу супругой.

– Насколько я знаю, у него нет жены, – строго и с уверенностью ответила вторая.

– Значит, вас в это не посвящали, – огрызнулась я. Меня ход разговора начал порядком бесить.

– В таком случае будьте добры ваш паспорт?

Мне хотелось ткнуть ей в лицо штампом, но с собой у меня не оказалось ровно никаких документов.

– Я не советую грубить мне, – негромко, но чётко и выразительно ответила я. На руках у меня начали расти когти.

Катя, по-прежнему смотревшая на меня сверху вниз, сказала своей коллеге вызвать охрану.

Поняв, что дождаться Дилана мне так и не дадут, я оттолкнула вставшую у меня на пути Катю и широкими шагами направилась к кабинету. Однако женщины настолько боялись, что я всё-таки войду в кабинет, что настигли меня у самых дверей и схватили за руки.

Я со всей силы пнула дверь ногой, а затем стала отбиваться от двух холёных дамочек модельной внешности. Мои когти разорвали блузку одной из них, и я усилием заставила себя немного успокоиться, чтобы не озвереть полностью.

Наконец, дверь открылась и появился Дилан. Его лицо было искажено гневом до такой степени, что на мгновение я приняла его за помолодевшего лет на тридцать Седого.

– Дилан Владимирович, – виноватым голосом запищала секретарша, прикрывая торчащий из порванной блузки кружевной бюстгальтер, – эта женщина хотела попасть к вам. Мы пытались…

Он не стал тратить слова на разъяснения и жестом показал, чтобы я вошла в кабинет. Дверь за нами с грохотом закрылась.

– Альбина, свободна, – обратился он к некой особе, сидевшей за его столом.

Та встала, поправила свою большую упругую грудь, выпадающую из блузы со слишком глубоким вырезом, и, картинно виляя задом, направилась к выходу. Уже на пороге она оглянулась и сладким голосом пропела:

– До скорой встречи!

Дилан посмотрел на неё так, словно хотел убить, он заметно нервничал. Я выжидала, пока в помещении наступит тишина, мне хотелось убежать оттуда прочь, но это был бы слабый ход.

– Зачем пришла? – первым задал вопрос он.

У меня не сразу нашлись слова для ответа, с минуту я боролась с эмоциями.

– Мне нужны деньги.

– Нет.

– А на других баб ты не жалеешь денег? – сорвалась я.

Меня сводила с ума мысль, что я только что лицом к лицу встретилась с женщиной, которая делит со мной моего мужа. Или, вернее, уже не делит, а отвоевала.

– Это не твоё дело. Я оставил тебе достаточную сумму. Думаешь, я не знаю, зачем тебе понадобились деньги?

– Теперь тебе больше не придётся скрывать своё семейное положение, – я сняла с пальца обручальное кольцо и аккуратно положила его на стол.

– Брось, Диана, ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, – зло, совсем как чужой женщине, ответил он. – Тебе не удастся меня запугать.

– Желаю тебе построить большой дом и как можно скорее свалить туда. Мне противно тебя видеть, – с этими словами я ушла.

Боль распирала меня изнутри. Сил, чтобы сдерживать истерику, хватило ровно до парадной двери. Прохожие на улице несколько раз останавливались и спрашивали, что у меня случилось, но я отмахивалась и брела дальше.

«Чёрт подери! Это ж надо! Не женат! Все сотрудники уверены, что он холост! – сквозь волну истерики пыталась анализировать случившееся я. – Значит, он до такой степени стыдится меня, что… Бред… Какой бред… Ну зачем ему скрывать? Чтобы заводить любовниц?»

Мне было плевать, что меня в таком состоянии увидят знакомые и соседи. Перед кем держать лицо, когда будущее уже не имеет значения?

Ноги принесли меня домой. Голова болела, живот ныл, хотелось пить. Душ слегка освежил моё разбитое тело, но, глядя в зеркало, я видела только, как каждая черта лица кричит о том, что его обладательница глубоко несчастна.

Живот продолжал ныть, и в моё сознание начали закрадываться неприятные догадки. Я знала, что где-то в комоде у меня завалялся тест на беременность, ещё со времён Светиной свадьбы.

Целый час я не могла заставить себя открыть ящик, боялась, что очередной кошмар окажется правдой. Я внушала себе, что у меня просто сбой цикла на нервной почве, что третья беременность мне уже не грозит, с такой-то личной жизнью, но всё равно было страшно.

В конце концов, тест, вопреки надеждам, показал положительный результат. Жар тут же хлынул мне в лицо, мысли в голове звучали громче, чем шум с улицы.

Я села на пол возле кровати, схватила руками собственные волосы и завела диалог сама с собой: «Этого нет, это не я, это всё не я… От меня осталось пустое место. Во что же ты превратилась, Диана! Чёрт! Посмотри, во что ты превратилась! – я начала лупить кулаками по постели. – А-а-а! Я больше не могу… Я исчезаю, я скорее сдохну, чем… о боже…»

На самом деле, если бы мои отношения с мужем были хотя бы нормальными, я с удовольствием согласилась бы на рождение третьего ребёнка. Но вина за неблагополучную семейную жизнь камнем висела у меня на груди и не давала свободно дышать.

У нас был шанс жить счастливо, но мы не смогли.

Остаток вечера я провела, катаясь в истерике по полу, пока не довела себя до изнеможения.

Явился Дилан и застал меня в таком жалком состоянии:

– Тебе нечем заняться? – с упрёком спросил он.

– Убирайся из моей квартиры! – огрызнулась я.

– Ты не забыла, кто погасил большую часть твоей ипотеки?

«Вот оно, – подумала я. – Так и знала, что нельзя – нельзя зависеть от него! Какая же ты мразь…»

– Будем считать, что это твой бесценный вклад в будущее детей, – просипела я, понимая, что, в случае спора я заведомо проиграла.

– Не впутывай сюда детей, – попытался осадить меня он.

– Я просто хочу, чтобы ты скорее убрался отсюда. Мне противно находиться с тобой в одной комнате.

– На себя посмотри!

– Нет, это ты на меня посмотри! – я сделала ударение на слово «ты». – Что, не нравится? Вот что ты должен знать о себе: твоя женщина с тобой несчастна!

– Моё отношение к тебе изменилось не просто так! – голос его был ледяным, каждое слово отдавалось болезненным звоном у меня в ушах.

– И чем же я это заслужила?

– Я всё знаю, Диана. Знаю про каждый твой обман. И избавь меня от нового вранья. Кстати, судиться со мной тоже не советую: у меня достаточно материала, чтобы лишить тебя родительских прав.

Я ещё больше ощутила собственное бессилие и поняла, что это конец, разговоры уже не помогут. Вот она, точка невозврата.

Моё тело зачем-то ещё дышало, сердце билось.

«Как же я виновата перед детьми… в этой жизни меня больше не ждёт ничего хорошего. Нет, я никогда не решусь убить себя», – думала я.

– Убери с пола своё тело, ты мне мешаешь, – сказал Дилан.

Я встала и повернулась лицом к окну.

– Ты, правда, считаешь, что я могла изменять тебе? – мой голос прозвучал сипло, фальшиво и даже немного по-детски.

– Я знаю, что ты способна и на гораздо худшее, – без промедления ответил он.

– Серьёзно? М-м… – выдавила я уже сквозь слёзы.

– Твои истерики на меня не действуют.

– Не-е-ет… Ничего я тебе не расскажу…

Последним аргументом, чтобы хоть как-то собрать руины семейных отношений воедино, была новость о моей беременности. Но как отреагировал бы Дилан? Заявил, что ребёнок не от него? Потребовал бы унизительную процедуру установления отцовства?

И я промолчала.

Дилан не собирался никуда съезжать, мои слова он пропустил мимо ушей.

Ночь я провела на кухонном диване в попытках хоть немного расслабиться.

Утром никто не стал спрашивать меня, куда и зачем я собираюсь. Но значило ли это, что я вольна теперь делать всё что угодно?

Дорога до Нижнего Волчка пролетела, как в бреду: мимо мелькали дома, поля, автомобили и люди. Сил не было даже на то, чтобы притвориться, что я в порядке. Максим уже с порога заметил неладное, но я была просто не в состоянии адаптировать свой рассказ под его детскую психику, поэтому лучшим выходом было промолчать и отвлечь себя домашними заботами.

Мои глаза искали укромный угол, чтобы прореветься. Я поняла, что всей душой ненавижу свою жизнь.

Вечером я собрала остатки характера в кулак и позвонила Сашке:

– Куда ты делся?

– Так веселился, что почти спалился, – в излюбленной стихотворной манере ответил он.

– В смысле?

– Да какие-то столичные типы не дали мне разделаться с жертвой, пришлось удирать.

– Типы? В смысле, не люди?

– Вот именно! Не знаю, откуда они взялись, но, похоже, я попал.

– Чёрт, как всё не вовремя… – расстроилась я, кусая ноготь от огорчения.

– А ты, что же, перегрызла цепь, на которой тебя держали? – усмехнулся друг.

– Будем считать, что так, – уклончиво ответила я.

– Хочешь поразвлечься? – спросил он, и по голосу было слышно, что он улыбается.

– Хочу, но опасно подставляться ещё больше.

– Ну, вдвоём-то – другое дело. Тех псов тоже было двое, один мне чуть голову не проломил, надо бы с ними разделаться.

– Ты сдурел?

– Я ещё не всё рассказал: они сами убили мою жертву, а потом ещё двоих случайных свидетелей. Это беспредельщики покруче нас с тобой.

– Я – пас. По мне так лучше охотиться на человеческих говнюков. У меня дети, я не могу так рисковать.

– Бла-бла-бла, опять ты трусишь, – Сашка демонстративно разочарованно вздохнул.

– Ладно, отбой, – я сбросила звонок.

Через минуту Сашка перезвонил и предложил поехать вместе на «безопасную охоту», я согласилась и сказала, что меня нужно забрать из Нижнего Волчка, так как кое-кто оставил меня без денег.

Я собралась в дорогу ночью, маме сказала, что иду охотиться, подробности не уточняла. Максим, который присутствовал при нашем с мамой разговоре, сверкнул глазами (он догадывался, что я собираюсь вовсе не в Верхний Волчок, потому что туда я не стала бы брать с собой сумку и мобильный телефон), но не выдал мой секрет.

Сашка ждал меня на трассе, чтобы не светиться в Нижнем Волчке, и мы отправились в Москву, на этот раз на машине.

– Давай выкладывай, с чего это ты так резко решила сорваться? – потребовал он.

– Правду сказать?

– Уже чувствую, что это что-то горячее…

– Застала Дилана с любовницей, – Сашка громко присвистнул. – Да, хорошо, что сидишь…

Сашка не отличался сдержанностью, поэтому дальше последовали междометия с обильными нецензурными вставками. Когда он немного успокоился, задал вопрос, ответ на который я и сама хотела бы получить:

– Когда вы разведётесь?

– Он не хочет. Сказал, что у него достаточно компромата, чтобы лишить меня родительских прав, если я подам на развод.

– Он явно блефует.

– А я вот в этом не уверена… – покачала я головой.

– Я с самого начала видел, что он тот ещё ублюдок, а вот ты, моя милая, была слепа.

– Будь добр, воздержись от выводов, – недовольно осекла его я, мне не хотелось рассказывать ему нашу историю с самого начала.

– Ладно. Тогда ищи себе жертву, похожую на твоего муженька, и мы не уедем отсюда, пока ты не станешь похожа на сытого кота.

Мне это сравнение показалось слишком уж натянутым, меньше всего я сейчас была похожа на кота, – уж скорее на его вытертую дырявую шкуру.

К полудню мы уже въехали на МКАД, затем первым делом подкрепились и сняли номер в отеле, чтобы отоспаться перед бурной ночью.

Стоило мне заснуть, как я начала видеть какие-то страшные картины, моря крови, в том числе моей собственной. К ночи отдохнуть не удалось, напротив, в груди поселилось чувство, что я снова на пороге совершения фатальной ошибки.

Однако Сашка и знать ничего не желал о моих страхах, он даже потряс меня за плечи, чтобы я перестала вести себя, «как маленькая девочка».

Оказалось, что я оставила дома свою «охотничью» одежду, поэтому в клуб пришлось отправиться в джинсах и майке, благо, то и другое было чёрного цвета, ничего примечательного.

Сашкин автомобиль остался на парковке возле отеля, а мы взяли такси, чтобы не наследить.

Мы приехали в клуб, где я до этого никогда не бывала. Сашка поклялся, что он в этом месте тоже впервые, просто от кого-то слышал о нём. Мне показалось, что я слышу ложь в его словах, но спорить не было настроения. По крайней мере, это было такое заведение, где мы не встретим никого из коллег Дилана. Хотя не всё ли теперь равно? В этот раз я особо не скрывалась.

Первые полчаса я старательно пыталась сбросить с себя хандру, дёргала конечностями под музыку, вглядывалась в лица: никого примечательного и вызывающего неприязнь. В голову лезли мысли о разваленной личной жизни и осознание, что никакая, даже самая безбашенная, охота не сделает меня счастливее. Находиться в клубе стало ещё противнее, захотелось сбежать отсюда прочь и просто перестать существовать на какое-то время.

Сашка уже начал вовсю веселиться, угощал выпивкой двух разукрашенных девиц, изо всех сил старался им понравиться, но не забывал поглядывать по сторонам. Что-то в его поведении мне не нравилось. Мой друг был слишком сосредоточен для обычной вылазки.

Так как идти на попятную было не свойственно моей натуре, я никуда не делась и даже заказала себе выпивку, чего никогда раньше не делала. Алкоголь неприятно обжигал стенки пищевода и желудка, но хоть как-то отвлекал от всего остального.

Жертву я себе так и не выбрала, поэтому спустя два часа, когда Сашка повёл одну из девиц на улицу, просто вышла следом за ними. Я видела, что эта ночь отличается от прошлых, всё шло не по сценарию. Вместо того чтобы расправиться с девушкой где-нибудь в тёмной безлюдной подворотне, Сашка начал звереть прямо посреди улицы.

Шокированная жертва подняла вопль и кинулась бежать в мою сторону, вцепилась в меня и стала умолять, чтобы я вызвала полицию и спасла её, а я просто стояла и недоумённым взглядом смотрела на Сашку. Он тоже остановился и оглядывался по сторонам, словно ждал кого-то.

И тут до меня дошло, что Сашка, он же Тысяча огорчений, снова сделал всё по-своему и всё-таки решил с моей помощью отомстить обидчикам. Однако, когда я решила бежать, было уже поздно: нас окружили.

Сашка заржал:

– Ха-ха-ха!

– Предатель! – вырвалось у меня.

В следующее мгновение некто возник прямо за Сашкиной спиной и повалил его на землю старым добрым средством: электрошокером. Я не успела даже предупредить его, сама почувствовала удар тока на шее.

Что стало с перепуганной девицей, которую Сашка выбрал в качестве приманки, я не знаю. Скорей всего, её убрали как свидетеля. Да, эта охота закончилась удачно: для тех, кто охотился на нас.

Я пришла в себя в комнате без окон. Сашка уже сидел и ворочал головой по сторонам.

– Ты как? – спросил он.

Несколько секунд я молчала, но потом, когда вспомнила события этой ночи, ответила:

– Даже знать тебя не хочу! – огрызнулась я.

– Давай будем выяснять отношения, когда выберемся отсюда, ладно?

Я брезгливо махнула рукой в его сторону, чтобы отстал от меня, и поднялась на ноги.

Комната была прямоугольной формы: бетонные неокрашенные стены, по потолку тянулись трубы, от которых воздух в помещении был затхлым и душным, в углу возле двери спряталась камера наблюдения, в другом углу разместилось отхожее место – простое углубление со сливом. По всей видимости, мы находились в подвальном помещении.

Массивная стальная дверь выглядела внушительно и была, конечно же, заперта. Ни телефона, ни документов у меня при себе не нашлось, наши похитители всё предусмотрительно изъяли. Я принялась пинать дверь ногами и кричать, чтобы нас выпустили.

– Это убийцы, сестричка, так что наслаждайся тишиной, – неестественно смиренным голосом сказал Сашка.

Я ничего не стала отвечать и попыталась допрыгнуть до камеры, чтобы сорвать её. Однако нанести какой-либо вред камере я не успела: дверные замки заскрипели, и на пороге появился чернявый долгоносый человек с таким взглядом, словно пришёл нас убивать.

Откуда-то я ясно знала, что меня не тронут. Никакого трепета перед вошедшим у меня не было. Но и специально нарываться я не стала.

Человек посмотрел на меня и кивнул, чтобы я шла за ним. Сашка так и остался сидеть в комнате.

Мои догадки подтвердились: это был подвал какого-то промышленного помещения. Мы долго шли по коридорам, затем поднялись наверх и попали в просторный, похожий на спортивный, зал.

Я старалась запомнить каждую деталь, надеясь, что это поможет мне выбраться.

В помещении находились пятеро человек, все они оглянулись, когда мы вошли. Моё внимание привлёк невысокого роста азиат, взгляд у него был куда более проницательным, чем у всех остальных, на вид ему было лет сорок, но у меня сложилось впечатление, что он гораздо старше, чем кажется.

И тут моё чутьё оказалось на высоте: этот человек был главным в этой шайке, он довольно улыбнулся, когда я подошла прямо к нему. Он сказал что-то на непонятном мне языке, по звучанию похожем на японский, а рядом стоящий человек перевёл:

– Игры со смертью дорого обходятся, девочка.

– К чёрту запугивания, что вам нужно от меня? – насторожилась я, словно готовясь к прыжку.

Азиат засмеялся, по его лицу я поняла, что именно такого ответа он ждал от меня.

– С твоими наклонностями у тебя только два пути: служить мне или кормить червей. Иного твоя неприкаянная душа не стоит, – снова перевёл рядом стоящий.

Я нахмурила брови, пытаясь понять, насколько серьёзной является эта угроза. Не торопилась с возражениями. Всё-таки жизнь была хоть сколько-то дорога мне. Стало страшно оттого, что я могу больше не увидеть своих детей. А ещё мне было интересно, кто эти люди, возомнившие себя судьями господними.

– Я давно наблюдаю за тобой и, ты знаешь, мне нравится отчаяние в твоих глазах. Зверь в тебе сильнее человека, – озвучил переводчик. – Таким как ты нет места в нормальной человеческой жизни.

– Это решать только мне, – ответила я. – Кто бы ты ни был, мне не нужно твоё покровительство, и служить тебе я подавно не собираюсь, так что скажи своим псам, чтобы отпустили меня.

– Чем строптивей ты, тем слаще будет видеть тебя стоящей передо мной на коленях. По своей натуре я стратег и всегда получаю желаемое.

– Это мы ещё посмотрим! Я скорей сдохну, чем буду твоей собакой.

На этот раз засмеялся не только азиат.

– Сдохнешь. Ещё как сдохнешь, – было сказано мне.

Мысли в моей голове смешались в кашу. Только что мне дали понять, что жить мне осталось недолго. Меня не будет. То есть мои дети останутся сиротами. Кто же тогда позаботится о них?

Меня снова отвели в камеру.

– Чего они хотели от тебя? – спросил Сашка.

– Не твоё дело, – рыкнула на него я и села у стены подальше от него.

В камере было холодно. Никто не подумал принести нам еды или тряпок, чтобы укутаться. Дрожь в теле усилилась, но на предложение Сашки погреться друг о друга я ответила, что скоро он согреется в аду.

«О да, как прилипло ко мне это слово… – рассуждала я. – Смерть приходит к нам вместо праздника. Призываю её, словно я шаман, хотя мне безумно страшно лететь в эту пропасть…»

Мне показалось, что прошли сутки или даже больше. Никто не торопился убивать нас или вызволять из этого холодильника. С Сашкой мы больше не разговаривали. Похоже, и он не горел желанием разводить болтовню.

Голодные и замёрзшие, мы жались по углам и временами вставали, чтобы поделать физические упражнения и согреться.

«А что если они решили добиться моего согласия, изморив меня голодом?» – подумалось мне. Эта мысль казалась мне слишком банальной и бредовой.

Я ещё не утратила твёрдости своих решений, когда дверь снова открылась, и меня поволокли в зал. Но теперь, помимо прежних лиц, я увидела Дилана. В груди у меня зашевелились смешанные чувства: мысль о том, что он один из них, я откинула почти сразу, стоило только взглянуть на его растерянность.

«Ого! Неужели кому-то удалось запугать тебя?» – не без злорадства отметила про себя я.

– Зачем вы притащили его сюда? – спросила я, подозревая, что меня собираются шантажировать.

Азиат ответил, рядом стоящий перевёл:

– Он пришёл сюда сам. Мотылёк на огонёк…

И вся их компания рассмеялась, причём это было неподдельное веселье. Только мы с Диланом стояли по разные стороны круга, опутанные невидимыми нитями и лишённые возможности управлять ситуацией. Ни он, ни я не сказали друг другу ни слова, нам даже смотреть друг на друга было противно. Не над этим ли смеялись остальные?

Когда гомон утих, со мной снова заговорили:

– Я вижу, что твоей семейной жизни настал конец. Столько надрывных усилий и всё впустую… недосказанности, подозрения в измене… Пора всё прояснить, неправда ли?

– Вы лезете не в своё дело, – ответила я, но про себя отметила, что кто-то всерьёз покопался в моём «грязном белье».

Все присутствующие в зале, кроме одного, были носителями волчьего гена, но они разительно отличались от тех людей, которые работали в спецслужбах клана: более дерзкие, радикально настроенные и подозрительно разномастные.

Улыбка не сходила с лица азиата, главы этого сборища.

Дилан ничего не понимал, он всё ещё время от времени дёргался и пытался высвободиться от удерживавших его людей и задавал глупые вопросы на потеху публике.

Главарь с раскосыми глазами продолжил:

– В память о моём… друге я сделаю вам дорогой подарок, – тихонько посмеялся. – Очень дорогой…

«О каком друге? Что вообще несёт этот тип?» – недоумевала я.

– Мне не нужны подарки от вас! Хватит уже загадок, просто отпустите нас! – был мой ответ.

– Без моего подарка ты уйдёшь только в могилу, – уже со злостью сказал азиат и махнул рукой, чтобы меня увели.

Так я снова оказалась в камере с Сашкой.

– Я думал, на этот раз тебя убьют… – сказал он.

– У них Дилан.

– У-у-у… Значит, они заставят его убить нас и будут смотреть на это, как в реалити-шоу, – с какой-то совершенно идиотской ухмылкой предположил Тысяча огорчений.

– Заткнись, идиот.

– А ты не спрашивала, нас собираются кормить?

На этот раз я проигнорировала его вопрос. Хотя, чем дальше, тем чаще я задавала его себе. Ни питья, ни еды. Не слизывать же конденсат со стен на потеху всем?

От холода я ходила из угла в угол и прыгала по камере. К Сашке не приближалась и старалась делать вид, что его нет.

Хлеб и воду принесли, когда я уже свалилась на пол без сил.

Счёт времени был потерян. По моим предположениям, мы просидели в этой холодной сырой камере четыре дня. Дверь открывалась раз в сутки, чтобы бросить нам хлеб, бутылку с водой, одну на двоих, и влажные салфетки.

Но вдруг в камеру притащили Дилана, без сознания, но живого. Больше часа я безуспешно пыталась привести его в чувства. Он словно спал глубоким сном, никаких телесных повреждений на нём не было.

Когда он зашевелился, я выдохнула с облегчением. Но радость моя была недолгой: Дилан, едва открыв глаза, озверел и набросился на меня. Сашка попытался помочь мне, но тут же улетел головой в стену и свалился без признаков жизни. Такой силы не было даже у меня при самом сильном выбросе адреналина.

Я выпустила клыки и когти и, как могла, сопротивлялась.

– Дилан, прекрати! – взвыла я, когда он очередной раз швырнул меня на пол.

– Ты ответишь за своё враньё! – рычал он.

Его руки начали душить меня, и я уже ничего не могла ему сказать. Но проститься с жизнью мне не дали: в камеру влетели двое и оторвали Дилана от меня. Сашка так и остался лежать на полу. Он дышал, и это меня успокаивало.

В моей голове возникли десятки вопросов относительно резких перемен в поведении Дилана. Как ему смогли вернуть волчий ген? Наверняка он чуть не убил меня, потому что не знал, как контролировать агрессию. Но здесь было примешано и что-то ещё: не может у обычного полуволка быть такой силы! Как бы то ни было, внезапно воскресший волчий ген Дилана только усугубил ситуацию.

Нас снова повели в зал, посадили на стулья по разные стороны импровизированного круга и связали по рукам и ногам.

– Я вижу, что вы не оценили моего щедрого подарка… – начал азиат голосом своего переводчика.

– Что вы с ним сделали? – как можно более грозным тоном спросила я.

Среди наблюдателей послышались смешки. Я насчитала девятнадцать человек вместе с главным. Довольно много для шайки разбойников.

Однако мне ответили:

– Он увидел всю твою прошлую жизнь твоими глазами.

Я замерла на несколько мгновений, гадая, верить сказанному или нет.

«Это невозможно…» – промелькнуло у меня в голове.

– Возможно, – процедил сквозь зубы Дилан, хотя я была уверена, что не произносила этих слов вслух.

– И вот вам бонус: твой муж теперь будет слышать твои мысли, – снова с довольным смешком сказал азиат.

Всем наблюдавшим за нами было весело, у них горели глаза, они жаждали экшна.

– И долго нас здесь будут держать? – снова спросила я.

– Сейчас у твоего благоверного в голове каша. Не так-то просто уместить в своём мозгу ещё одну жизнь… Сейчас он видит запись с твоим участием в главной роли. Судя по его попыткам убить тебя, это не самое приятное кино… Дашь ему возможность осмыслить увиденное? Или ты хочешь скорее оставить своих деток сиротами?

– Почему я не слышу его мыслей?

Главного очень позабавили мои слова, на этот раз он смеялся, наверное, минуту, прежде чем удовлетворил моё любопытство:

– Потому что такого подарка достойны только лучшие. Вы, друзья мои, – так себе. Вы ничего мне не доказали.

– Тогда что вам за дело до нас?

– Придёт время, и я раскрою карты. А сейчас просто позабавимся!

И они заставили нас играть в «вопрос – ответ» на темы моей прошлой жизни. Я немного смирилась с тем, что Дилан узнает обо мне всё, но я надеялась, что, раз в нём снова проснулся волчий ген, значит, ему легче будет меня понять. Он то рычал, то почти плакал, то кричал, что ненавидит меня… Нужно было дать ему выпустить пар.

О воссоединении семейных уз речи уже не шло, я могла надеяться только на лёгкий и быстрый развод. Одним из последних был задан вопрос: «Как бы ты поступил на моём месте?» – и Дилан, вместо ответа, закидал меня оскорблениями, он уже не замечал публику, его агрессия снова вышла из-под контроля.

В конце концов, я сказала, что у меня больше нет вопросов. Пора уже было заканчивать это глупое шоу. Всем наскучили наши дрязги.

Азиат обратился к Дилану:

– Ты узнал то, зачем пришёл сюда?

– Да.

– Ты рад этому?

– Нет! Я не хочу знать, что у этой шлюхи в голове!

– Она действительно оказалась такой, как ты её назвал? – Дилан замешкался с ответом и главный переспросил. – Да или нет?

– Я не знаю… – смутился он. – Н… Да.

– И что же ты будешь с этим делать?

– Не знаю…

Азиат встал:

– Верните её обратно в камеру, а этого, – он указал на Дилана, – в комнату размышлений. Пусть найдёт ответы на все свои вопросы. Не люблю, когда мои щедрые подарки бросают на ветер…

В груди у меня ныло. Я знала, что ничем хорошим эта ситуация не кончится. Но также я понимала, что бессильна здесь что-либо изменить, поэтому не сопротивлялась.

Сашка всё ещё лежал, но уже хлопал глазами. Живой.

– Кажется, у меня сотрясение… – пробормотал он. – Что это было?

– Дилан узнал, что у нас был секс.

– А у нас он разве был?

– Заткнись…

– Ну а что? Ты велела забыть – я и забыл. Я-то в чём виноват? Ты же не сказала тогда, что замужем, а я как-то и не спрашивал… И вообще, ты работала проституткой! Это твоего муженька нисколько не смутило?

– Выражайся осторожней, – предупредила я.

– Хех! А что такого? Мы здесь вдвоём.

– Он тебя сейчас слышит.

Сашка заржал и тут же ойкнул от боли.

– Кто его стероидами накачал?

– Это не стероиды. Это навсегда.

– Да бл*ть, он же больной на всю голову… – протяжно выругался Сашка.

– Ты тоже, – горько огрызнулась я.

– Я, сестрёнка, просто принимаю свою природу… Я – такой.

Мне не хотелось поддерживать беседу. Я погрузилась в какое-то неясное забытье, чтобы скоротать время, а затем уснула. Счёт времени был потерян окончательно. Когда меня разбудили, я не смогла бы ответить, какое сейчас число или день недели.

– Поднимайся, – скомандовал над моим ухом чей-то чужой голос.

– Я обвела взглядом комнату и первое, что бросилось в глаза, – это неподвижно лежащий и не реагирующий на происходящее Сашка.

– Ему нужна медицинская помощь… – обратилась я к пришедшим.

– Здесь не лечат биомусор.

– Чёрт, да он же умрёт! – с отчаянием в голосе воскликнула я.

Хоть Сашка донельзя надоел мне, всё же я не хотела, чтобы он умер из-за меня.

Меня снова повели по длинным коридорам, но уже не в зал, а, как оказалось, к выходу. На улице возле машины ждал Дилан.

Нас решили отпустить. На этот раз были только мелкие сошки, без главаря-азиата. Один из них сказал нам: «До встречи!» – а остальные довольно заулыбались. Что-то здесь было нечисто…

Дилан не сказал мне ни слова, всем своим видом показывая, как неприятно ему от моего присутствия. Он сел за руль своего автомобиля, повернул ключ в замке зажигания и остался ждать, когда сяду я.

Но мне была небезразлична судьба Сашки, и я, зная, что сейчас подолью масла в огонь, сказала:

– Надо забрать Сашу.

– В машину! – процедил сквозь зубы он.

– Они же его убьют! – попыталась вызвать жалость я.

– Считаю до трёх: один… два… – я поняла, что он не шутит, и уже взялась за ручку двери, как машина рванула с места, – три!

Дверца хлопнула на ходу, а я плашмя упала на бетонную плиту. Как ни странно, смеха за спиной я не услышала.

Машина доехала до ворот и остановилась: было заперто.

– Без тебя он не уедет. Иди садись, – сказал мне один из провожавших.

– Что будет с третьим? – спросила я про Сашку.

– Как скажет господин, – уклончиво ответил человек.

– Не убивайте его…

Мне не ответили, и я направилась к машине. Как только я заняла сиденье, ворота открылись.

Дилан молчал, но от напряжения сжимал руль до белых костяшек. Давно я не видела его таким: рубашка грязная, местами порванная, кое-где на лице засохшая кровь…

– Дорога долгая, Дилан. Нам нужно…

– Закрой рот! – перебил он меня, снова становясь похожим на зверя.

– Нет, – отказалась я.

С ролью тихой, задавленной виной мышки я была не согласна. Слишком опасно было сразу же прогибаться под него.

Дилан топнул по тормозам и замер, видимо, соображая, как побольнее унизить меня. Взывать к его здравому рассудку уже было бесполезно.

– Ну давай, – сказала я.

Мне хотелось дать ему понять, что я готова к самому худшему. Но он всего лишь глубоко вздохнул и отвернулся от меня. Я продолжила:

– Хочешь ты этого или нет, но придётся решить, что делать дальше.

– Как же я тебя ненавижу… – полушёпотом ответил он.

– За что?

– За то, что ты родилась. За то, что ты испортила мне жизнь! Знаешь, чего я хочу больше всего? – унизить тебя и растоптать! Чтобы ты сдохла в муках!

– Ты, правда, хочешь это сделать?

– Да. И я это сделаю, – пообещал он.

– Я – мать твоих детей, Дилан. Засунь свою ненависть в задницу и не ломай им жизнь.

– Детям не нужна такая сука-мать! – снова повысил голос он, и слова прозвучали действительно злобно.

Я сложила руки на груди, чтобы унять дрожь. Осознавать, что некогда любивший меня человек теперь говорит такие страшные вещи, было тяжело.

– Никто и никогда не заменит им мать. Потому что я – хорошая мать! А ты бесишься оттого, что тебя они не любят! – мне хотелось добавить про третью беременность, но я велела себе молчать. Он и сам скоро о ней узнает.

– Не беспокойся, без тебя о них позаботятся.

– Мне не верится, что всё это говоришь ты… – выдавила я уже с комом в горле и заревела.

Не об этом ли говорил Савватей? Вот и развалилась наша семья… Что там говорила бабушка Полина о крепкой связи? Кто её разорвал? К кому теперь обратиться за помощью?

Всю остальную дорогу мы не говорили. Дилан старательно делал вид, что я – пустое место. Во время остановки я пересела на заднее сиденье, но не могла заставить себя уснуть, так как чувствовала опасность. Благородных поступков от Дилана ждать уже не приходилось. И надежды на то, что его злость утихнет, таяли с каждым часом; я чувствовала враждебную энергетику, исходящую от него.

Мне хотелось скорее вернуться к детям, обнять их, побыть с ними. Дети были моим всем, и Дилан знал, на какое больное место давить. Больше всего я боялась, что пострадают они.

Мы ехали к Нижнему Волчку, не заезжая в город. Перед прибытием я посмотрелась в зеркало: над виском шишка и ссадина, разбитая губа опухла, остатки макияжа размазаны по лицу… Я, что смогла, вытерла салфетками, чтобы не пугать маму.

Дома были все: мама, дети и Егор. Максим начал было громко возмущаться, что я про них совсем забыла, но пригляделся ко мне, а затем увидел сзади своего отца и умолк.

Я почувствовала себя частью треугольника ненависти: Дилан хотел убить меня, а Максим терпеть не мог Дилана. Я почти на физическом уровне ощутила скорую развязку.

Полина спала в комнате, когда мы приехали, а когда открыла глаза и увидела меня, сидящую рядом, – прижалась ко мне и заплакала.

– Маленькая моя… – приговаривала я. – Мама здесь, мама с тобой…

На отца Полина не отреагировала никак, словно его здесь не было.

Обратно мы уехали так быстро, что даже мама не успела спросить, что у нас случилось, и почему меня, избитую и грязную, привёз Дилан.

В машине я сидела на заднем сидении вместе с детьми. Поговорить хотелось только Максиму, и я держалась за него, как за якорь, словно он подпитывал меня своей энергией.

Дома Дилан собрал часть вещей в чемодан и уехал, не сказав, куда. Без него сразу стало легче дышать, хотя, если верить словам наших странных похитителей, он знал, о чём я говорю или даже думаю…

Я занялась бытовыми делами: стирала, готовила, прибиралась. Максим то помогал, то, наоборот, мешал, – всё допытывался о происхождении моих ссадин и синяков.

Несколько дней мы провели втроём: мне пришлось потратить личные накопления, чтобы накормить детей и сводить на аттракционы. Денег Дилан не оставил. С его стороны было подло мстить детям за мои грехи, но я уже была счастлива, что он избавил нас от своего присутствия.

Только ночами я могла позволить себе прореветься в подушку и предаться унынию.

Однажды утром Максим сказал, что хочет убить отца, потому что я из-за него плачу. Тонкие стены выдали мои слабости… И мне нужно было ответить сыну что-то воспитательное, типа «ненависть – это плохо» или «нельзя ненавидеть отца», но язык отказался произносить такое.