Читать книгу Госпожа фараонов. Дочь зари - Натали Якобсон - Страница 10

Алаис вспоминала войну. Ей нравилось выступать впереди ангельского легиона. Она была прирожденным лидером. Править – ее предназначение. Главной на небесах должна была стать она.

Она бы победила, если бы драться не приходилось с теми, с кем до драки их связывала любовь. Во время военного спора о любви все забыли. Кроме нее, Михаила и Гавриила. Три лучших ангела звались Денница, Михаил и Гавриил. Все трое любили друг друга. Так почему же, едва началась война, как они оказались в разных вражеских станах?

Небеса пылали. Зеркальные щиты отражали то, как ангелы обращаются в чудовищ. Михаил был очень красив. Крылатый, белокурый, синеглазый – он тоже напоминал рассвет. Он вел себя слишком агрессивно, и это делало его уязвимым. Алаис могла срубить ему голову одним ударом меча, но предпочитала долго играть с ним в бою. Она давала ему шанс. Вдруг он еще образумится и примет ее сторону? Выжидая, она проиграла. Между ней и Михаилом сунулся ангел по имени Гавриил. Он хотел их разнять. Гавриил был так уверен в своем обаянии миротворца, что вылетел на поле боя безоружным. Его появление дезориентировало всех. Когда красивое существо с темными кудрями и белоснежными крыльями вылетает тебе навстречу в разгар боя, совсем не хочется наносить по нему удар. Но меч Алаис уже был занесен для удара. Острие было направлено в плечо Михаила, а поранило Гавриила. Глубокая рана разошлась чуть ниже левого плеча, там, где у людей находится сердце. Брызнула кровь. До этой минуты никто и не знал, что у ангелов есть кровь. Кровь Гавриила напоминала алые рубины. Кажется, она и застыла рубинами на мече Алаис.

Алаис уже не помнила всех деталей. Она даже не помнила, был ли Гавриил брюнетом до небесной войны. Или его волосы потемнели уже после сражения? Едва он получил рану, как в его порезанной груди проросла лилия. Цветок напоминал паразита. Лепестки жрали ангельскую плоть, в которой росли.

Гавриил смотрел на Алаис обескураженным взглядом. Он не верил, что она могла его поранить. Его удивленные глаза всё еще преследовали Алаис. Ему было очень больно. Лазурная дужка вокруг его зрачков, окрасилась в пурпурный цвет. Небеса тоже стали пурпурными. Ангелы Алаис начали проигрывать, а затем превратились в чудовищ.

Небесный огонь лился на них, как пламя из пасти дракона, но какое-то время он их не обжигал.

Драконы! Странное сравнение. Тогда в небе еще не знали, что это такое. Первые драконы появились среди ее павшей армии. Это были ангелы, на небе способные дышать огнем. На земле они стали чудовищами, но способность дышать чистым небесным пламенем сохранилась. Поправка. Не небесным! Оно стало теперь ядовитым и всесокрушающим.

Что ж, сравнение приходили в голову в зависимости от современных познаний. А познания изменились, потому что изменилась сама окружающая действительность. Небеса сменили пустыни. Солнечный свет застыл на них золотом. Песок тоже стал золотым. Красота стала уродством. Бескорыстие – меркантильностью. Безгрешность – пороком. Пора передать все эти пороки кому-то. Людям? Животные к ангельским порокам оставались невосприимчивы, наверное, потому что не обладали хитростью разума. Значит, остаются только люди. Пора заняться ими.

Алаис приподняла голову над барханом, на котором задремала. Ее ангелы ползали по пустыне, только вот назвать ангелами их было уже нельзя. Теперь они демоны.

Они прошли через падение и пытки. Михаил спустился на землю, чтобы стать палачом, а Гавриил нет. Его светлая тень мелькала далеко за землей, утыканной раскаленными кольями, на которых извивались крылатые тела легиона Алаис. Кажется, Гавриил плакал.

Увидит ли она его когда-либо еще раз? Алаис написала кончиком меча на песке его тайное имя. Это был своеобразный магический зов к тому, кто остался в небесах.

Гавриил не явился. Значит, кто-то удержал его. Сам был он прилетел и всё простил. В отличие от Михаила он был более благодушным и никогда не вел себя агрессивно. Михаил в бою проявил агрессию и стал похож на дикого льва. Хорошо бы посадить этого льва в клетку. Алаис ругала себя за то, что не воспользовалась шансом и не обезглавила его сразу. Если б он еще в начале битвы лишился головы, то вражеский легион, оставшийся без полководца, перешел бы на ее сторону. Она стала бы главной на небесах. И это было бы справедливо. Самое прекрасное создание небес должно быть на небесах первым. До второй битвы, пока поверженные армии накопят сил, еще далеко. Зато она первая в песках. Она – госпожа этих пустынь. Тут ее царство!

– Здесь не будет жизни, не будет травы, не будет влаги. Только золотой песок и сила, – это были ее первые слова на новом месте обитания. С восходом солнца они не казались страшными, но вдруг наступило затмение, пришли тени, пустыня приняла ее слова, как проклятие, и стала превращаться в громадного по размерам живого и неразумного монстра. Когда-нибудь он поглотит всё. Но сейчас пески полнятся волшебством. Клубится золотая пыль, создавая магические смерчи, а еще пери – бесплотных танцовщиц и джиннов – огненных танцоров. Пламенные фигуры хороводом носятся по пустыне. Некоторые слуги армии Алаис вдруг начали преображаться, восстанавливая частично отнятую красоту. Ей это нравилось. Она следила за их танцами песка и огня.

Ей вспоминался обездоленный путник, весь в ранах, после поражения. Он напомнил ей ее саму, низвергнутую с небес и упавшую на песок. И она ему помогла. К добру или ко злу? Что такое Верхний и Нижний Египет? Стоило ли их объединять? Алаис этого не знала. Она лишь помнила, что заглянув в глаза Меносу, она увидела отражение всех своих скорбей.

Пустыня жила! Пустыня дышала! Алаис чувствовала ее дыхание. Пустыня под ней стала живом всеобъемлющим существом, по песчаной спине которого ползали ее низвергнутые с небес армии. Пока что это существо дремало, но однажды оно проснется, и поглотит мир, как голодный левиафан. Не только те ее слуги, что пали в океан способны становиться великанами, пустыня тоже была живым и чудовищным великаном, полностью подвластным ей.

По спине этого великана как раз мчался разбойник, искавший в пустыне несметные сокровища. Очевидно, кто-то донес до него слухи о золоте в песках.

Разбойнику не повезло. Слуги Алаис заметили его раньше, чем он нашел золото. Песочный настил натянулся под его ногами, как покрывало. Потерявший равновесие человек упал и растянулся на песке. Алаис подлетела к нему и посмотрела на него с высока. В отличие от Менеса этот человек не произвел на нее впечатление. Его можно было не жалеть. Пусть пустыня поглотит его.

– Пустыня. Это слово произошло от другого – пустота! – Алаис округлила губы, повторяя человеческий язык. Нелепый язык, но можно привыкнуть. – Как можно называть пустым место, где столько песка? – она пропустила песок сквозь пальцы, превращая его в золото. – А где есть песок, там есть и золото. Оно есть всюду, куда пал свет солнца вслед за мной.

В глазах разбойника зажглась жадность. Целая пустыня золотого песка ему и не снилась. Только он рано обрадовался. Алаис с ним жестоко играла. Не прошло и минуты, как песок начал затягивать руки и ноги несчастного человека. Всё его тело тонуло в песке, как в трясине. Из песка формировались головы и фигуры тех ангелов, которые канули в небытие после падения. Разбойник, заметивший их, хотел закричать, но песок забивался ему в ноздри и рот.

– Пустыня живет! – констатировала Алаис. – Пустыня дышит! Пустыня плодит золото и принадлежит мне! Она тоже монстр, как они! Только земной монстр. Он не пал с небес. Его обратила моя сила.

– Пощади! – прохрипел разбойник.

Он видел в ней божество. Это правильно. Ведь у нее есть крылья, есть небесная красота, есть власть, которую бог почему-то не смог отнять. Значит, править миром, где очутилась, должна именно она.

– Ты хотел мое золото, – сухо откликнулась Алаис. – Так тони в нем!

Тело разбойника погрузилось в песок и скрылось под ним. Алаис наступила ногой на то место, где он недавно барахтался. Ее сандалия не провалилась сквозь песок. Пустыня перестала быть топью. Но если по ней проедет караван или промчится всадник, то песок вновь станет засасывать живых людей, подобно болоту.

– Пустыня голодна, – сделала вывод Алаис. – Те, кто спят в песках, голодны.

После гибели разбойника, одна из песочных фигур, вынырнула на поверхность и сформировалась в крылатое тело.

– Сааил? – Алаис хмурилась. Песочное лицо было сложно узнаваемым. Кажется, это один из ее погибших ангелов. – Ты ли это?

Песочная фигура поклонилась. Очевидно, Сааил забрал жизнь разбойника, чтобы восстановиться самому. Одной жертвы хватило на одного ангела, но для других этого не достаточно. Алаис глянула на очертание голов в песке.

– Забирайте всех, кто проедет или пройдет тут, – позволила она.

Сааил полетел заманивать в пустыню новых жертв. Его крылья осыпались песком. Вероятно, всё его тело рассыплется прежде, чем он долетит до границы пустыни, зато он получил шанс на воскрешение. Теперь он знает, чей источник жизни можно отнять в свою пользу. Ангелам, чтобы восстать из праха, нужны жизни людей. Пусть забирают.

Алаис было не жалко людей. Всех, кроме одного. Образ Меноса возник перед глазами. Фараон обрел свое царство на поражении и костях собственного войска. Как он похож на нее! Только все его воины полегли в бою, а ее обратились в монстров. Оказалось совсем не трудно отдать мертвые тела воинов Менеса погибшим ангелам. Бесплотные субстанции вселились в трупы, подняли их из смерти и направили в бой.

Менес получил свою победу. Только вот как он поступил с войском демонов? Едва тела воинов разложились, как демоны должны были улететь. Но до этого они попировали. Наверняка, Менос позволил им сожрать всех своих врагов.

Как он там? Принесло ли ему счастье объединение двух царств? Алаис бродила по пустыне и слышала эхо их недавнего сговора:

– Хочешь, я подниму их из смерти?

– Ты это можешь? – стояло над пустыней эхо слов Менеса.

– Смотри! Я подняла их из праха, – говорила она, указывая на чудовищ. – Значит, смогу воскресить и мертвых. Всех твоих полегших в сражении воинов. Но ты будешь должен мне.

– Все, что пожелаешь! – как легко человек, попавший в тупик, раздавал обещания! Знал бы он, что обещает свою душу дьяволу. Эхо его клятвы стояло над пустыней.

– Твое царство и весь мир! Я желаю их! Я приду к тебе после того, как ты вернешь всё утраченное и воцарюсь на твоем троне, и на тронах твоих детей, и их детей. Весь мир будет мой, но вы получите роскошь и процветание на века. Пока я не решу, что делать с этим миром.

Она говорила не всё, но ему было довольно и этого. Он стоял перед ней на коленях и считал всё происходящее сном.

– Посвящаю тебя служению мне, первого ангелу вселенной, – она полоснула когтем по его челу, скрепляя договор живой печатью. Поставишь такой знак на человеке, и человек в ее власти. Печать ангела на плоти не даст ему ослушаться.

– Вот твое новое царство! – она помнила, как кинула слезу пери и создала небольшое озеро на песке, заставила Менеса склониться над ним и на дне он увидел роскошный белокаменный город.

– Это только отражение!

– Всё в мире лишь божественный сон. Реально оно будет или нет, зависит только от меня. Я дам тебе царство, но помни, всё, что твое, отныне и мое тоже.

И она начала поднимать ее мертвых воинов с опустошенного уже поля сражения. Она сделала это не зря. Менес стал первым правителем Египта, за ним будут и другие, и ими всеми должна правила она.

Алаис очнулась от воспоминаний. Зачем она этого пожелала? Странно, но она сама не понимала.

– Затем, что я тебе подсказал!

Черная тень прильнула к крыльям Алаис, обволокла тьмой всю ее фигуру. Черный туман окутал золотистое тело. Алаис хотела отстраниться от него и не могла.

– Почему мне кажется, что тьма это часть меня? – вслух спросила она.

– Потому что так оно и есть.

Голос, откликнувшийся ей, был бесплотным, но он заставил ее бежать из пустыни.