Читать книгу Госпожа фараонов. Дочь зари - Натали Якобсон - Страница 12

Тинис был столицей, но царская резиденция находилась не в нем. Ремий донес, что Менес отклонил течение Нила с помощью большой насыпи и на добытой площади возвел крепость Инебу-хедж. Она поражала великолепием. Вот куда стоило отправиться с самого начала. Холодный небесный храм не производил впечатление в сравнении с архитектурой царского дворца. Здесь Алаис давно ждали. Очевидно, Менес всех предупредил о том, что однажды к нему придет божество.

Люди, завидевшие ее, падали ниц. Их даже становилось жалко. И знать, и чернь опускала лица в дорожную пыль при приближении божества. Они не смели поднять на нее глаз. Вероятно, люди боятся ослепнуть. Алаис заметила, что от сияния солнца человеческим глазам становится больно, а она – часть солнца. Так что страх встречных не удивителен.

В царском дворце жили не только люди. Мертвые воины, в телах которых поселились демоны, сверкали красными глазами из всех темных уголков дворца. Навстречу Алаис вышел конь, которого Менес когда-то назвал Уреем. По его черному копыту тянулся браслет в форме свитой кольцами змеи. Алаис помнила, откуда этот браслет взялся. Она потрепала Урея по загривку. Глаза коня сверкали красным светом, как два крупных рубина. В конском теле жил дьявольских дух.

– Приветствую тебя, Урей! – Алаис отошла от коня. Она могла летать по залам дворца, но считала, что идти приличнее. Ноги в золоченых сандалиях со звоном ступали по облицованному мрамором полу. Кругом благоухали лотосы. Пруды и бассейны были полны ими. Рассаженные повсюду пальмы создавали приятную тень.

Алаис проходила мимо садов, купален, роскошно обставленных залов. Слуги и господа, падавшие повсюду ниц, ничуть ей не мешали. Но где же сам фараон? Где Менес? В царской опочивальне его не было. Громадное ложе стояло пустым.

– Сейчас день, – сообразил, летевшей сверху Ремий. – Днем люди не спят, они занимаются делами. Фараон, должно быть, находится в тронном зале. Это где-то вон там.

Алаис ощутила ностальгию. На небесах тоже был трон, и этот трон достался не ей. Во всем виноват Михаил. Она надеялась, что сейчас он рыдает огненными слезами над обломками своего храма.

Менес хорошо обосновался в Мемфисе. Город действительно был белым, как и сообщало название. Даже царский дворец был отстроен целиком из белого камня. В жарком климате белый окрас практичен, ведь он не так сильно нагревается на солнце, как материалы всех остальных цветов. Но Менес выбрал белый цвет не поэтому. В белый камень повсюду были вкраплены золотистые украшения. Очевидно, такое сочетание напоминало царю о божестве, которое он однажды встретил в пустыне, и которое помогло ему победить. Алаис отлично знала, что людям кажется, будто ангелы состоят из двух цветов: белого и золотого. Как ни крути, она до сих пор сохраняла ангельскую внешность. Фараон Менес не разглядел тьму, окутавшую ангельский силуэт. Решил ли он, что Алаис доброе божество? Мог ли он настолько заблуждаться при виде ее красивой внешности, чтобы решить, что доброе божество способно поднять мертвые армии из смерти?

Люди проявляют душевную слепоту от вида красоты ангелов. До Алаис доходили слухи, что Михаил дурит головы смертным, чтобы использовать их, как своих марионеток. Она явилась в Мемфис, чтобы положить этому конец. Отныне люди – лишь ее марионетки. Все, начиная с Менеса.

Менес основал в своем дворце что-то вроде культа поклонения божеству, которое однажды встретил. Настенные росписи наглядно демонстрировали историю того, как фараон встретил в пустыне божество. Алаис с трудом узнала в рисунках себя. Человеческие художники не смогли передать ангельскую красоту, как и человеческие скульпторы. Золотая статуя в нише была лишь приблизительно похожа на Алаис. У ее подножия благоухали охапки цветов. Какие-то верующие уже молились ей. Появление живого божества стало для всех шоком.

Прислушиваясь к мыслям людей, Алаис узнавала, что Менес и себя объявил живым божеством, и всех будущих фараонов тоже должны почитать богами. Очевидно, так на него подействовал договор с Алаис. Менес решил, что приняв помощь от божества, он сам породнился с богами.

Мертвая змея, раздавленная Уреем, тоже вошла в царскую символику. Теперь Уреем назывался венец в форме змеи, который носил сам фараон.

Менес ее дожидался. Алаис ощутила, что он считает минуты до ее появления. Его сердце билось, как запертая в клетке птица. Почему сердце людей так сильно бьется, когда они хотят узреть божество? Алаис всегда сохраняла хладнокровие, даже когда летела в бой на небесах. Сегодня она впервые занервничала. Образ красивого смуглого воителя, потерявшего свое войско, не шел из памяти. Сейчас она снова его увидит. Только теперь он не скиталец, а фараон. Она не может одарить его больше, чем уже одарила. Можно сказать, что на трон его посадила она. Ангелы не должны ни с кем делиться своей силой и властью, но она это сделала. Она снова пошла против небес. Фараон – ее ставленник.

Двери тронного зала распахнулись перед ней сами. Причудливый орнамент на створках повторял историю того, как обездоленного фараона фактически усыновило пустынное божество. Теперь все фараоны считаются детьми богов.

Алаис вошла в тронный зал и впервые смутилась. Вместо прекрасного молодого мужчины, которого она помнила, на троне сидел какой-то старик. Роскошная пектораль, Урей и парик не могли скрыть его уродства. Это не Менес! Алаис отшатнулась от ничтожного человека, который радостно протянул к ней руки. Это какой-то самозванец. По его коже тянутся морщины. Он вообще не привлекателен. Драгоценности – это единственное привлекательное, что в нем есть. А еще глаза! Алаис была ошеломлена, заметив на сморщенном лице лучезарные глаза Менеса.

Так это и, правда, он? Но почему он так изменился? Что с ним произошло? Это шутки Михаила? Он отнял красоту фараона, чтобы было не к кому ревновать?

Менес отослал рабов с опахалами и придворных, принесших какие-то донесения. Он хотел остаться с божеством наедине.

Первым порывом Алаис было улететь отсюда, сломя крылья. Видоизменившийся Менес стал для нее первым сильным потрясением с тех пор, как она пала на землю.

– Вы разве не знали, госпожа? – Ремий удержал ее. – Люди стареют!

– Стареют? – Алаис не поняла, что значит это слово. К ангелам оно ни разу не применялось. – Что значит – стареют?

– Время разрушает человеческие тела, – терпеливо начал пояснять Ремий. – Чем дольше люди живут, тем сильнее разрушается их физическая оболочка. Кожа сохнет и покрывается морщинами, тело становится немощным – это называется старость. С ангелами такого процесса не происходит.

– А кто-нибудь пробовал повернуть этот процесс вспять?

– Его нельзя повернуть вспять, можно лишь завершить. Завершается он, как правило, смертью. Едва человек становится слишком стар, он умирает. Но Менес еще не слишком стар, – Ремий висел, как сгусток тьмы над плечом Алаис и нашептывал ей в ухо. – Фараону лет шестьдесят, если не ошибаюсь. Это еще не самая поздняя фаза старости. Но вы пришли как раз вовремя, чтобы увидеть правителя живым.

Алаис больше не слушала его. Выходит, люди еще более хрупки, чем она о них думала. Такое понятие, как старение, ее шокировало. Ангелы не становились старыми даже спустя сотни тысяч лет, а людям хватает и полвека, чтобы скукожиться и обратиться в живые мощи. Как ужасно!

Значит, прекрасный воин с иссиня-черными волосами больше никогда к ней не вернется. Менес здесь, рядом, и в то же время его уже нет. На троне старик.

Преодолевая отвращение, Алаис подошла к нему, наклонилась над троном и слегка обняла.

– Я пришла взять обещанное, – шепнула она. – Отныне ты и все твои потомки служите мне!

Фараон ничего ей не возразил. Он с самого начала не был намерен торговаться.

– Это ведь значит, что ты больше никогда не покинешь меня? – почти с торжеством отозвался он.

– Да, – кивнула Алаис, – но, возможно, ты этому не обрадуешься.