Читать книгу Госпожа фараонов. Дочь зари - Натали Якобсон - Страница 2

Ангелы пали. То, что еще миг назад было божественной красотой, стало пеплом и тленом. Зарево небесного огня давно померкло, остались лишь сумрачные пустыни. По черному от пролитой ангельской крови песку ползали жуткие чудовища. И это воины ее великой армии?!

Белокрылые, светлолицые, гордые и статные, невероятно сильные…

Теперь картина представала перевернутой, как на сожженной фреске. От недавней красоты не осталось и следа. Беспощадное пламя с небес уничтожило и белизну, и красоту, и стать… осталась только сила – темная и рвущаяся откуда-то из глубин, из самых недр земли, куда пали самые могущественные из ее небесных воинов. Они взывали о мести!

Но как отомстить? Она глянула вверх. Небеса далеко! Еще недавно она и представить не могла, что они окажутся так далеко.

Кругом лежали пески, зыбкие и колючие. В небе таких не было. Она нахмурилась, пропуская песок сквозь пальцы. Песок вдруг превратился в горстку золота. Что ж! Сила у нее еще осталась. Но хватит ли ее на то, чтобы сделать этих чудовищ снова прекрасными и отправить их в битву на небеса?

Она равнодушно наблюдала, как они ползают по пескам и пытаются взмахнуть обожженными крыльями. А ведь еще мгновение назад ей было больно при виде того, как сгорает в огне их прежняя красота. Боль исходила из сердца. Теперь в его месте разверзалась лишь сосущая пустота. Как воронка!

– Когда переходишь границу боли, она перестает существовать! – голос был знакомым, но страшного черного существа перед собой она не узнавала. Оно возникло в пустыне, будто вспышка молнии его занесла. В отличие от других падших воинов оно не ползало, а величественно восседало на камне. Еще миг, и оно приблизилось к ней вплотную, как призрак. Его глаза… Запавшие в обожженные глазницы, но все еще такие яркие… Она узнала его. С трудом! Оболочка полностью изменилась, прежним остался лишь взгляд: дерзкий и непокорный.

– Ремий! – она произнесла его ангельское имя с трудом. Казалось, что от имени тоже должна была остаться лишь часть, как от него самого. – Ты ли это?

– Я, госпожа…

– Госпожа? – что-то не сходилось. Она нахмурилось. Раньше было в ходу обращение «господин». Что-то было не так! Она глянула на свое тело. Оно по-прежнему оставалось прекрасным. Не может такого быть… ведь все ее войско обезображено.

Тело стало другим. Она провела по коже. Под ней возникла плотность.

– Это называется плоть, – голос заговорил откуда-то из глубины сознания.

Плоть? Она нахмурилась. Раньше их тела были из эфира, и они вообще не ощущали боли до того момента, как их впервые начали ранить в войне. Под кожей из эфира процедилось нечто красное – кровь. О ее существовании тоже никто не знал. Узнать о чем-то можно, лишь увидев это впервые. Всё, что сейчас происходило было в первый раз. Падение оказалось болезненным. А после него началась новая эра – всего лишь ссылка в пески.

– Скольких мы не досчитались? – спросила она у Ремия.

– Многих. Но лучше бы всех! Посмотрите на них! Разве это они? – он кивнул на чудовищ, выползающих из песка.

– А ты видел себя?

Ремий смутился.

– И все-таки им лучше было умереть, чем продолжать жить в таком виде, – пробурчал он.

– Умереть это значит проиграть навсегда, а мы всё еще живы, значит, сможем в итоге драться вновь.

Она пропустила сквозь пальцы горсти песка, завихрив их в золотую пыль. Ее обезображенная армия скоро сможет драться опять. Неприятна лишь тоска по тем, кого больше нет. Ее самые доверенные ангелы обратились в ничто. Лишь откуда-то из глубины песков взывали их духи.

У нее остался меч – красивая вещь с золотой рукоятью и рунами на лезвии. Странно, что Михаил не сломал его в бою. Он пытался сделать это, схватив лезвие голыми руками. У него из ладоней тоже пошла кровь, густая и яркая. Какое приятное зрелище – кровь врага! И как легко тот, кто был самым близким другом, может стать самым злейшим врагом. Лезвие он не сломал. Лишь сильно поранился. Так ему и надо!

Уважение заслуживают лишь те, кто были верными. Самых преданных слуг она как раз и не досчиталась. Все ее знаменосцы пропали. Их голоса, доносящиеся сквозь песок, тонули и растворялись в горячем воздухе пустынь. Это всего лишь голоса. Самих статных воинов не высвободить из бездны небытия, не спасти, но она будет их помнить. Лезвие ее меча само чертило на песке их имена. Почему-то надписи шли кругом. А под каждым именем памятные символы. Буквы, вынесенные из грамоты небес, прожгли песок. Такие знаки не для земли. Почва от них рушится и сгорает.

Воспламенился почему-то не весь круг. Первые буквы от каждого имени остались. Они поползли друг к другу, как насекомые, и сложились в одну цельную надпись. Получилось одно имя:

– Алаис!

– Теперь это ваше новое имя? – Ремий уже разглядывал вибрирующие буквы на песке.

– Негоже начинать новую борьбу под тем же именем, под которым уже проиграла.

Новое имя должно послужить оберегом. Слитое из первых букв имен погибших ангелов, оно возымеет силу. Такое имя нужно было в первый раз, когда она шла в бой против архангела Михаила, но тогда не было еще погибших воинов, из имен которых можно его сложить.

Теперь они были. Их сила не ушла в ничто. Ее можно было перетянуть вместе с первой буквой от каждого имени. Вот и оберег!

Денницы больше нет. Есть Алаис.

Вместе с новым именем есть новый шанс на победу.

Алаис оглядела пустыни. Теперь это ее новое царство. Пусть это не небеса, но здесь веет свободой. Безбрежные пески уходят вдаль. Можно превратить их в золото, если захочешь, а можно оставить всё, как есть. Кроваво-красное солнце садится за горизонт и само золотит их. На небесах обычно можно было протянуть руку и коснуться солнца, но сейчас оно вдруг оказалось так далеко! Рукой не достать! Зато от его сияния чудовища в пустыне страдали. Они и так слишком сильно обожжены. Свет солнца лишь добавляет боли. Солнце – это жидкий огонь.

– Зачем мы восстали? – вопрос должны были задавать они, обезображенные и страдающие, но задала она. Никто из них не посмел раскрыть обожженных ртов.

– Чтобы ты стала первой, – бесстрастно ответил Ремий. Он тоже превратился в живого страшилу из пепла, но своих страданий не выказывал. В его коварном взгляде можно было прочесть, что он ни о чем не жалеет, но как и она считает, что нужно затаиться на какой-то момент, чтобы накопить силы.

Она вспомнила, что Алаис на древнем небесном наречии означает начало и вершину одновременно. Это имя можно было истолковать, как первая и лучшая. Буквы сложились удачно. Благодаря им погибшие ангелы продолжат жить в ней. Имя – самое важное, что есть. Оно наделяет силой.

– Те осколки солнечного света, что пали вместе с тобой… – Ремий летал над пустыней. – Они застыли на земле чем-то твердым. Я даже вначале подумал, что ты растворилась в них, но потом заметил тебя с высоты среди твоих павших армий.

– Золото, – констатировала она.

– Но оно твердое! Не плавящееся при прикосновении! Не такое как на небесах!

– Здесь всё не такое, как на небесах. Но мне здесь нравится.

Это свобода! Алаис не видела в пустынях никаких врагов с мечами и никаких небесных соглядатаев. Ее оставили в покое? Пусть так, но она в покое теперь никого не оставит. Желание победить врага – это движущая сила ее армий. Но пока у них мало сил.

Из песков звали воющие голоса погибших, а внутри просыпалось какое-то новое неведанное доселе желание.

– Ползи сюда! – она поманила к себе одно жуткое черное существо. Оно, шипя, подползло. Алаис склонилась к алой ране в его предплечье под рваным крылом и вцепилась в нее зубами. Красная жидкость наполнила рот. У нее был перечный соленый вкус, но как же сладко делать каждый глоток. Алаис оторвалась от питья с трудом и ногой оттолкнула своего скулящего легионера.

– Хочется пить! Раньше такого желания не было, – подтвердил Ремий ее мысли.

Раньше никаких желаний не было вообще. Кроме одного! Желания власти! Оно отчасти сбылось. Равнины песка достались ей, чтобы в них безраздельно властвовать. Это ее новое царство! Получить его уже было победой. Только вместе с ним в горле проснулась раздирающая жажда, утолить которую тут было просто нечем.

– Поищи что-нибудь живое, кроме наших солдат, – велела она Ремию.

– Что, госпожа?

– Да хоть что-нибудь.

– Я летал над песками и горами за пустынями. Там никого.

– Если мы единственные здесь, то очень быстро сожрем друг друга. Поищи альтернативу.

Ремий поклонился. Его некогда прекрасная голова теперь оказалась увенчана спирально закрученными рогами. Шипы, выпиравшие на позвоночнике и лбу, казались такими острыми, что о них можно рассечь пласт железа.

– Ремий! – она окликнула его за миг до того, как на том месте, где он витал, образовался лишь черный вихрь. – Теперь ты жалеешь, что последовал за мной?

Ответ был отрицательным. Чудовища, дремавшие в песках, тоже не жалели. А стоило бы пожалеть. Еще недавно они были так красивы, что на них было больно смотреть. Сейчас от их вида тошнило. Жуткие и ободранные они ползали по барханам и шипели ругательства в адрес равнодушным и уже далеким небесам. Хотя что они потеряли? Одну красоту!

Алаис оглядела пустыни. Куда ни кинь взгляд, кругом желтый песок. Иногда с вкраплениями красного. Там, где пролилась ангельская кровь, остались бурые пятна.

Вот то место, в которое пала она, с надписями, выжженными на песке. Алаис водила по ним кончиком меча. Рукоять странно дергалась, хватая ее за пальцы. Все дело в том, что дракон на рукояти оживал и шевелился. Раньше на ней не было дракона. Теперь он шипел медным ртом. Откуда он только взялся?

А откуда взялись они? Армии чудищ в пустыне! С ними-то дело ясное. Прекрасные белокрылые ангелы сгорели, скукожились и обратились в мерзких тварей. И виновата во всем она!

Винят ли они ее? Алаис оглядела ползучую рать. Они выражали возмущение в сторону небес, но на нее саму не шипели, наоборот, с почтением обползали ее стороной.

Всё дело в том, что она осталась красива, а они нет. Ее вид до сих пор вызывает у них уважение?

По пустыне приятно было идти, а не лететь. На небесах так было нельзя, а тут можно было просто ступать, передвигая ногами. Крылья шелестели за спиной, как ненужное украшение.

Где-то глубоко внутри просыпался дикий голод. Утолить его было нечем.

Ремий вернулся разочарованным. Он не нашел ничего живого.

– Такое ощущение, что здесь гибнет всё, едва коснется этой поверхности, – Алаис пнула ногой песок, и тот вдруг показался ей одним огромным живым дышащим существом, по которому они ступают. Оно точно дышало. Пустыня дышала! Как она не замечала этого раньше?

– Но мы каким-то образом уцелели, – вздох Ремия всё еще был огненным. Его черный рот напоминал зев печи. Бывший ангел до сих пор не заметил, что пустыня живет.

Алаис не стала его просвещать. Пусть разглядит всё сам.

– Бог не смог уничтожить нас или не посмел. А может, решил, что остаться здесь для нас будет самым страшным наказанием. Хуже, чем гибель. Ведь это и есть полное уничтожение. Упасть! Остаться без собственного лица, – она с унынием смотрела на армии уродов, заполонивших пустыни.

– Но твое лицо еще на месте, – Ремий кивнул на ее отражение в лужице на песке. Красивое и золотое. Оно светилось. Если только это не иллюзия. Но ее руки тоже были гладкими, не обожженными. Алаис разглядывала их изумленно. Золотое кружево перепонок между пальцев исчезло. Самих пальцев осталось лишь по пять, раньше их было семь. Семью пальцами удобнее сжимать меч, чем пятью. Зато крылья остались при ней.

– Мы поднакопим силу, а потом ринемся в бой на небеса снова, – пообещала Алаис.

Это обещание было главным, ради чего стоило жить. Вернее выживать. И в этом месте выживать будет сложно. Каждый миг пребывания здесь сводит с ума. А скорее всего перед тем, как состоится новая битва, минуют столетия. Вероятно даже тысячелетия или миллионы световых лет. Как быстро снова можно скопить силу, если от тебя не осталось ничего, кроме обожженных останков?

Ее недавние величественные соратники выглядели так, как будто их только что достали из печи. Это черные мощи, а не воины! Они озлобленны так, что от их вида становится страшно, но хватит ли их озлобленности для того, чтобы начать новую войну.

Скорее всего, их снова раздавят, если они опять ринуться в бой. Спонтанный бунт это не средство решить проблемы. Нужно впредь быть умнее. Алаис задумалась. Ей требуется другая стратегия и полное равнодушие к сияющему облику Михаила.

– Как пока быть с ними всеми, госпожа? – спросил Ремий так, будто она уже успела назначить его своим новым полководцем взамен всем погибшим. Он указал потрепанным крылом на чудищ, ползающих по пустыне.

– Пусть обживаются пока.

В отличие от Ремия ей было больно на них смотреть. Она видела черные огарки тел, а вспоминала статных ангелов. Но отвернуться было некуда. Куда ни кинь взгляд, всюду песчаная равнина, по которой ползут остатки ее великой армии.

– Тебе больно от того, что ты весь обгорел? – поинтересовалась Алаис у Ремия. Сама она ожогов больше не ощущала. Ее тело осталось белым, хотя она помнила, что тоже горела вместе со всеми. Может и они, несмотря на всё свои ожоги, восстановятся. Время шло, но регенерации не происходило.

– Я ощущаю себя так, как будто до сих пор горю в огне, и пламя всё больнее жжется, почти кусается. Боль нестерпимая, и она режет все члены. А у тебя разве не так?

Алаис отрицательно покачала головой.

– Я чувствую свободу! Впервые от момента своего сотворения, – она вдохнула полной грудью пустынный воздух, в котором засела гарь. От песка пахло паленым, как от крыльев ее павших ангелов.

– Это мое новое царство. И оно только мое! Никакого бога здесь нет! Нет чужих указов и правил. Никто нам больше ничего не велит. Мы пали, но мы освобождены. Пусть это царство неприглядное, но оно наше. Наконец-то у нас появилось хоть что-то свое. Отпразднуем это!

Вместо того чтобы ликовать, чудовищный Ремий опустился перед ней на колени. Другие чудовища в пустыне выли от мучений и голода.

Вначале была кровь ящериц.

Потом, спустя столетия, в пустыню забрели первые люди. Существа без крыльев! Слабые существа! Но запах их крови взбудоражил память о войне. Ее армия насытилась впервые после падения. Им стало лучше. Пир начался. Кто бы подумал, что пустыня может стать местом пира?

Демоны ели людей живьем, а Алаис бесцельно летала между пирующими. Ей хватило и пары глотков, чтобы утолить жажду, копившуюся столетиями. А вот чудовища оказались более прожорливы. Только что они сожрали целое человеческое войско. Чужие гербы и знамена валялись под лапами павших ангелов. Алаис равнодушно давила кости и филигранные украшения. Всё, что сделали своими руками люди, ей почему-то не нравилось.

Внезапно один умирающий человек привлек ее внимание. Он был белокожим, темноволосым и синеглазым. Внешностью он напомнил ей архангела Гавриила. К его венам присосались сразу несколько пировавших чудовищ. Алаис подлетела поближе, чтобы его рассмотреть. Он восхитился при виде нее. И она выпила его кровь сама. Это было честью для него. Но он ждал чего-то другого. Последнего любовного объятия перед смертью? Ее любовь умерла с первыми ожогами от небесного огня. Осталось только мщение.