Читать книгу Затаившееся во времени. Как в тумане. Том 1 - Наталья Алексеевна Азимова - Страница 3

      Рендел аккуратно вошел в свой дом и первым делом проверил лестницу в коридоре. Даже попытался заглянуть на второй этаж, но его остановил женский голос из гостиной:

– Я здесь, Рендел.

Миротелло поспешил туда и обнаружил, что вломилась к нему Мари. Снова она! Да и одета была так, будто заявилась прямо с похорон: в длинном черном платье по фигуре и темной шляпе с широкими полями, которую она тут же сняла и отложила в сторону. При этом она одарила Рендела таким неприветливым взглядом, будто это он вломился в ее жилище, а не наоборот.

– Кто позволил тебе войти? – задохнулся от возмущения Миротелло и направился к телефону. – Все, с меня довольно. Я сдам тебя Эдварду.

      В ответ Мари взмахнула небольшой темной сумочкой и пригрозила:

– Не смей! Или пожалеешь! Никому ты меня не сдашь.

Говорила она уверенно и явно приготовила что-то особенное, но Рендел не остановился. Он уже положил руку на трубку, когда Мари заявила:

– Если позвонишь сыщикам, сам сядешь за решетку.

– А ведь я жалел тебя раньше, проклятая воровка.

– Оставь трубку, – повторила она свое требование и добавила: – Иначе Эдвард узнает, что Кьюлак пишет тебе письма. Я даже продемонстрирую такое письмо детективу.

      Рендел обернулся:

– Что ты сказала? Какое письмо?

Мари стала рыться в своей сумочке, сумбурно перебирая все предметы внутри, но никак не могла отыскать нужный. Тогда она бросилась к столу и принялась выкладывать на него содержимое: обрывок бумаги с номером телефона, помаду, что-то еще…

– Ну, хватит! – не выдержал Рендел, и тут Мари достала сильно смятый конверт.

– Вот! – триумфально объявила она. – Так что ни шагу! И о телефоне забудь! Это уже второе письмо Кьюлака, адресованное тебе. Зачем ему дважды угрожать, если ты не имеешь к нему отношения? Хотел бы он убить тебя, убил бы, а не тексты писал! Ты не сыщик и не должен быть ему интересен. По идее. И все же ты ему интересен! Думаю, письмами он отдает тебе приказы! Ты один из них!

– Мари, верни письмо. Это очень важно. Ты даже не представляешь, насколько это важно.

– Сначала признай, что ты один из них, – не уступала она.

– Отдай письмо! – Терпение Рендела подходило к концу. Это было заметно по его изменившемуся тону.

– Не приближайся, бандит, и отвечай на мои вопросы, или я сломаю печать, и еще одно письмо сгорит.

Рендел отрицательно покачал головой, затем буквально простонал:

– Ты всех нас погубишь.

– Все-таки ты из банды, иначе бы ответил на простой вопрос. Если позвонишь Эдварду, я тебя сдам! И Юджина сдам! Понял?! Расскажу про стрелку времени и про письма! Все пострадают, если ты сейчас же не оставишь телефон в покое и не расскажешь всю правду. Убеди меня, что не имеешь отношения к гибели моей сестры!

На этом терпение Рендела иссякло. Он медленно втянул в себя воздух, повернулся к Мари спиной, что было неожиданно для нее, и вдруг шустро развернулся и метнул в нее светлый магический шар. Все случилось так быстро, что воровка едва успела шарахнуться в сторону окна. Шар задел ее локоть, но она все же толкнула оконную раму и через образовавшуюся щель передала кому-то конверт.

Миротелло оттолкнул ее и спрыгнул из окна на дорогу, чтобы нагнать проворного мальчугана, перехватившего письмо. Рендел даже поднял маго-пистолет, но вмешался подбежавший Карнелий:

– Эй, спокойнее.

– У воришки письмо Кьюлака, – на выдохе объяснил Рендел.

Однако Нериан прижал Миротелло к стене и проговорил, интонационно выделяя каждое слово:

– Есть Нейлур. Все можно решить. Но вы не станете стрелять в ребенка.

– За кого вы меня принимаете? – поразился Рендел. – Я только припугнуть паренька собирался. Что ж, замечательно, теперь он убежал с письмом. Но ничего. Хотя бы засажу эту мерзавку. – И, высвободившись из хватки барона, Миротелло снова влез в окно. Далее он схватил стонущую Мари за здоровую руку и заявил ей прямо в лицо: – Возможно, ты только что погубила весь Фортон, негодяйка. – Он накрыл ее магической сетью, чтобы не сбежала, и подошел к телефону. Пока он набирал номер сыскной службы, воровка Ридейн сверлила его ненавистным взглядом, прижимая к себе обожженную руку.

– Сыскная служба? – приступил Миротелло. – Мне нужен детектив Дерби…

– Я сдам тебя, – в который раз пообещала Мари.

– Эдвард? – обратился в трубку Рендел, игнорируя воровку. – Я поймал преступницу. Она пробралась в мой дом, угрожала мне, и в ее руке было письмо от Кьюлака.

– Ты псих! – ахнула Мари.

Пока Миротелло говорил с детективом, в доме появился Карнелий. Мари он не показался, остался в коридоре и вслушивался в происходящее через стену.

Воровка стала громко звать Эдварда, надеясь, что он услышит через трубку:

– Он один из них, Эдвард! Один из банды!

      Но Миротелло спокойно закончил разговор и положил трубку.

– Не кричи, – устало посоветовал он. – Детектив уже едет.

– Нас обоих посадят, – предупредила она.

– Пусть так. – Рендел отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и заметил Карнелия в коридоре. Барон специально встал так, чтобы через проход его увидел только Миротелло.

Сначала Рендел зашел в свою спальню, а уже потом подошел к ожидавшему у винтовой лестницы Нериану и протянул ему три билета на поезд, свое оружие, запасной ключ от дома и на ухо проинструктировал его, как вести себя дальше.

– Что вы делаете? – прошептал Карнелий.

– Возьмите билеты и прогуляйтесь. Когда приедут сыщики, вас тут быть не должно.

– А как же вы? Эта женщина вас сдаст. Зачем было звонить детективу?

– Ей понадобится письмо, чтобы защититься. Сыщики позволят ей связаться с тем парнем, и письмо вернут обратно. Наконец-то я смогу его прочесть.

– Прочесть при всех? – по-прежнему не понимал Нериан. – Да вас в тюрьму посадят.

– Я что-нибудь придумаю. А вы идите. Где вокзал, вы теперь знаете. Что бы ни случилось, завтра вы с Кристофом покинете Фортон на девятичасовом поезде.

Карнелий аккуратно заглянул в гостиную, чтобы проверить Мари. Та его не заметила и явно не слышала ничего из тихого разговора в коридоре. Ее мысли были заняты ноющей раной и предстоящими объяснениями с Эдвардом.

– Она не знает правды и просто напугана, – сделал вывод Карнелий. – Не стоило доводить дело до…

– Поверьте, по-другому бы с ней не вышло. Она бы просто сожгла письмо. Вам пора, барон.

– Вас арестуют. Не думаю, что Фред бы оценил это.

– Вот и спросите его об этом, когда найдете. Идите, пока мы оба за решеткой не оказались.

Всем своим видом Карнелий осуждал поступок Миротелло, но сделать ничего не мог, поэтому покинул дом и отошел на некоторое расстояние, чтобы случайно не привлечь внимание детективов. Совсем покидать улицу Ласердия он не собирался, хотел увидеть, что будет дальше.

Чуть позже подъехал сыскной экипаж, из него выбрались несколько сыщиков во главе с Эдвардом и направились в дом. Рендел сразу же открыл им дверь и проводил в гостиную, где детектив Дерби, который так и не успел поспать, увидел Мари.

– Я знаю, что ты думаешь, Эдвард, – с ходу заговорила воровка. – Но в дом я вломилась не за ценностями, а за доказательством. Когда мою сестру убили в клубе, Миротелло был там. – Она с презрением посмотрела на Рендела. – Он всегда там, где банда, и каждый раз выживает. Потому что он один из них.

      Эдвард тоже посмотрел на Миротелло и просто спросил его:

– Это правда? – Обычно не такие вопросы задают детективы, но Дерби слишком устал, да и слова Мари для него никогда особого веса не имели. А доказательств он пока что не видел.

– Это не правда, – ответил Рендел, вложив в слово «правда» совершенно другое значение, нежели то, которое имел в виду Эдвард. Правду сыщики не знали – это раз, а два – Миротелло именно в тот момент не был членом банды. – Эта женщина вломилась в мой дом и держала в руках письмо Кьюлака.

– Адресованное тебе, – тут же добавила Мари.

– Да я даже не тронул это послание. Печать Кьюлака видел, это верно, но с расстояния, потому что воровка не подпустила меня ближе и не дала разобраться в ситуации. – Рендел говорил без особых эмоций. На самом деле он просто хотел прочитать письмо. – Детектив, я сам позвонил вам. Она вломилась в мой дом, и на письме вы найдете только ее отпечатки.

– Так где же конверт? – спросил Эдвард.

– Я успела передать его своим, чтобы сберечь до вашего прихода. Прочтите мысли Миротелло, и вы все узнаете!

      Рендел не беспокоился по этому поводу: он не был маго-техником, и по закону детективы не имели права лезть в его голову.

– Где письмо, Мари? – с нажимом повторил Эдвард.

– Я же говорю, у моих друзей. Для сохранности. Арестуй его, а я принесу письмо. Оно все докажет.

– Нет, у меня идея получше. Я арестую вас обоих, – объявил им детектив. – В сыскной службе ты свяжешься со своими друзьями и скажешь им принести письмо. Если оно действительно адресовано лэну Миротелло, то именно он его вскроет и при всех прочтет. Это либо оправдает его, либо станет главным доказательством его причастности к банде.

      Ренделу ничего не оставалось, как подчиниться, и вскоре он ощутил на своих руках магические путы. Бежать не стоило, это бы лишь подтвердило слова Мари и подставило бы Кристофа с Карнелием. А Миротелло было важно, чтобы барон и Лантеги успели на поезд и уехали в Рудрет. К тому же необходимо было прочитать письмо Кьюлака. Так что Миротелло не сопротивлялся и сам вышел из дома вслед за скованной Мари. Рендел даже указал Эдварду на свои ключи, чтобы тот закрыл дом. Потом арестованных посадили в сыскной экипаж и увезли, а Карнелий осторожно наблюдал за этим со стороны и выждал еще минут двадцать, прежде чем приблизиться к дому.

У него были запасные ключи, к тому же Рендел успел проинструктировать его, как вести себя дальше. В доме Карнелий сразу же направился в комнату хозяина, где достал из небольших часов связку купюр. Когда Миротелло шептал про часы, Нериан даже не удивился. Казалось, в будущем с часами у всех были какие-то ненормальные отношения. Рендел вот в них деньги хранил. Далее барон открыл шкаф, снял с вешалки несколько кофт и штанов. Там же нашел шляпу. Обо всем этом его тоже попросил Миротелло. И все равно Карнелий не привык пользоваться чужим имуществом, поэтому процессом не наслаждался. На кровати стоял саквояж, который Рендел подготовил для путешествия. В него Карнелий и уложил найденные вещи и оружие. Зажигать свет барон не стал, даже верхнюю одежду не снял, просто сел в кресло в гостиной и почувствовал, как Вейс запрыгнула к нему на колени и улеглась там, свернувшись клубком. Под приятное урчание кошки барон вскоре уснул.

      Проснулся он уже ближе к полудню. Его разбудило яркое солнце, которого так не хватало в последнее время. Кошка с колен ушла, а сон в кресле, конечно же, не прошел бесследно. Барон с трудом встал и выпрямил спину, затем стал отряхивать штаны от светлой длинной шерсти Вейс. Сама же кошка сидела на пороге коридора и следила за действиями барона. Еду ждала, не иначе.

      «Вот и что с тобой делать дальше? – гадал барон. – Не брать же с собой в поезд?»

В итоге он решил, что кто-кто, а Вейс одна не пропадет. Дома она проводила мало времени, чаще гуляла на улице и успешно добывала себе пропитание. К тому же долго размышлять на эту тему Карнелию было некогда: нужно было ехать в больницу и вытаскивать Кристофа.

Ну и как я это сделаю? Особенно после ареста Рендела?

Небеса явно услышали мысли барона и тотчас дали ему ответ. На столе возникло письмо от Нейлура. Именем ангела оно было и подписано. А внутри было вложено короткое послание: «С Кристофом все улажено. Приезжайте на вокзал к девяти».

«Ничего себе», – порадовался Нериан. Хоть какие-то приятные новости. Теперь у него была уйма времени на раздумья и подготовку к путешествию в Рудрет. И что он будет делать, когда доберется до столицы? Особенно без Рендела? Об этом он решил подумать в поезде, а пока стал гадать, что же все-таки написала искра Фредрика Миротелло.

      До отправления оставалось еще пять минут, когда Карнелий вышел на перрон и увидел поезд под номером шестьсот девяносто. Нужно было побыстрее забраться внутрь и не отвлекаться на окружающую обстановку. Нечего было разглядывать механизм. Просто транспорт, вот и все. Именно так для себя решил минувшей ночью барон.

«Просто транспорт», – мысленно утвердил Карнелий и услышал оглушительный предупредительный гудок, первый из трех. Да, следовало уже отыскать свой вагон и купе. Со значением слова «купе» барон так и не познакомился, но решил, что разберется на месте. Вот бы Дагерти веселился, если бы узнал, о чем переживал Карнелий. Кстати, о Дагерти. Вышагивая вдоль вагона в поисках входа, Нериан вспомнил о Фавластасе. Неужели погиб? Неужели поумневшая магия тайны его и сгубила? Вот была бы ирония судьбы.

      Вскоре над перроном пронесся еще один гудок. Люди стали шустрее забираться в поезд, и вслед за ними по лесенке поднялся и Карнелий. Но где же Кристоф? Барон лишь надеялся, что письмо не было чьей-то злой шуткой. Ведь он так и не навестил больницу.

– Поезд под номером шестьсот девяносто отправляется в Рудрет с третьего пути через две минуты! Внимание! Через две минуты! – разносился женский голос по всему вокзалу.

Стоя под крышей вагона, возле лесенки, Нериан нервно сжимал ручку саквояжа и скользил взглядом по толпившимся на перроне пассажирам и провожающим. Он настолько сосредоточился на станции, что не заметил поднявшегося прямо к нему человека в светлой одежде, шляпе и без плаща. Этим человеком был Кристоф Лантеги, еще издалека приметивший барона. Обратив на себя внимание Карнелия, ученый предложил пройти в вагон. Нериан показал проверяющему два билета и назвал Кристофу их места.

– Поезд шестьсот девяносто до Рудрета отправляется через минуту! Внимание! Через минуту! – объявил уже поднадоевший Карнелию голос. Только теперь он звучал приглушенно, так как они с Кристофом уже шли по широкому коридору, с одной стороны которого располагались двери в купе.

– Сюда, – легко разобрался Нериан и толкнул дверь под цифрой пять. Они шагнули в небольшую уютную комнату, которую в будущем называли купе.

      Поезд содрогнулся, и Кристоф, не спешивший садиться и явно ожидавший Рендела, нахмурился.

– Внимание! Посадка на поезд шестьсот девяносто до Рудрета закончилась! Внимание! Поезд отправляется!

      Кристоф поспешил к окну и стал непонимающе следить за тем, как медленно отдаляется перрон.

– Где Рендел? Я думал, он ждет нас здесь.

      Барон приступил к неприятным объяснениям только тогда, когда вокзал скрылся за поворотом:

– Рендел остался в Фортоне.

– Почему? – спросил Кристоф.

      Поезд поворачивал и сильно трясся. За окном можно было заметить магическое свечение, которое излучали вагоны. Чем темнее становилось снаружи, тем красивее и ярче играли эти потоки.

Кристоф был вынужден сесть, так как ноги его совсем ослабли, а Нериан потихоньку подливал ему информацию:

– Рендела арестовали.

– Вы с ума сошли?! – поразился Лантеги. – Мы не можем оставить его в тюрьме!

– Нет! – твердо возразил Карнелий. – Это вы не можете остаться в Фортоне! Вы явно почувствовали себя лучше. Не знаю, как Нейлур это сделал, как увел вас из больницы без шума, как вылечил. Да я и спрашивать не хочу, потому что выглядите вы неплохо в сравнении с тем, что было. Но второго спасения может и не быть.

      Кристоф понимал, о чем говорил барон, но тем не менее с взволнованным видом прильнул к окну и стал смотреть на мелькающие огни домов вечернего Фортона. Поезд все еще мчался по городу, пускай по его окраине, но еще не отдалился от построек и мостов. Пути были другие, не те, которые взорвались вместе с поездом Мэй. Сначала они поднимались вверх, вились над городом, а затем уходили в сторону. Карнелий молчал ровно до тех пор, пока Фортон окончательно не исчез из виду. Барон опасался, что Кристофу взбредет в голову переместиться обратно.

– Я рад, что вы остались в купе, – в итоге признался Нериан.

– А что я мог? – спросил раздосадованный Лантеги. – Прыгнуть с поезда? Перемещаться я больше не могу. У меня нарушено магическое поле. Магия теперь работает неправильно. Но это ерунда по сравнению с тем, как мы поступили с Ренделом.

– Теперь я объясню. Кьюлак прислал ему письмо, которое перехватила воровка Мари… – Карнелий с серьезным видом пересказывал события предыдущей ночи, а Кристоф старался его не перебивать. Ученый лишь пытался понять, кто поступил верно, а кто в итоге оказался предателем в сложившейся ситуации. Так или иначе, они все-таки сбежали из Фортона, а Рендела бросили там на погибель.

– Еще вчера я считал себя обузой, – наконец сказал Лантеги, – но Рендел от меня не отказался. Вот что: мы отыщем Кьюлака и попросим его вызволить Рендела. – И только приняв это решение, Кристоф позволил себе расслабиться: откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. – Аданейская усталость.

– Лучше лягте, – посоветовал барон. – Нейлур – ангел, а не бог. Еще вчера вы были почти покойником.

      Кристоф не возражал. Он снял обувь и медленно лег на диван. Карнелий положил три билета на небольшой столик и тоскливо посмотрел на них. Один билет мог бы достаться кому-нибудь другому, подарить шанс покинуть мрачный город.

– Мы набираем скорость, – отметил Кристоф. – И все равно путешествие будет долгим.

– Зато у вас будет время хоть немного окрепнуть, лэн Лантеги, – весьма оптимистично заметил Карнелий.

      Вскоре колеса уже отбивали быстрый, но монотонный ритм, под который Кристоф и уснул. А Нериан все гадал о содержании письма Кьюлака.

      С первыми лучами солнца во временную камеру Рендела заявились Ливс и Эдвард. Они разбудили Миротелло и протянули ему то самое письмо. Спросонья он не сразу понял, что именно ему давали сквозь прутья, но, когда сообразил, быстро схватил конверт и обрадовался:

– Вы нашли его!

– То есть вы даже не отрицаете, что оно было отправлено вам? – попытался подловить его Дерби. Стоит отметить, что детектив все же немного поспал, но не дома, а прямо в сыскной службе, и выглядел он после такого короткого сна еще боле потрепанным, чем раньше.

      А вот Рендел даже сумел выспаться и лгал поутру довольно убедительно:

– Понятия не имею, почему Кьюлак пишет именно мне. У меня не было возможности разобраться. Всего было два письма, и первое тоже сгорело по вине Мари. Она нашла его на пороге моего дома и попыталась вскрыть. Да я бы и не знал, что первое письмо было, если бы воровка не созналась. И вот уже второе письмо, и снова Мари к нему почему-то оказалась ближе, чем я. Вам не кажется, что, будь я членом банды, Кьюлак бы высылал письма мне в руки, а не на порог моего дома, где послание могут увидеть все? – Сказав это, Миротелло и сам вдруг всерьез задумался. А правда, почему это Кьюлак не отправлял конверты ему в руки или хотя бы в место более надежное, чем порог его дома? Тэас никогда не обращался с письмами так безответственно. Уж не издевалась ли таким образом искра? Не желала ли избавиться от Рендела, свалив всю вину на него для временного удовлетворения сыщиков?

– И долго будете смотреть на конверт? – вырвал его из раздумий Эдвард. – Читайте уже!

– Но только вслух, – подсказал Ливс, скрестив руки на груди, стоя по ту сторону решетки.

      «А будь что будет», – решил Рендел и мысленно попросил Нейлура убрать из текста письма лишние слова. Если таковые там были. Разумеется, ангел ничего подобного раньше не делал, но самому Миротелло после этой просьбы стало немного легче. И все же его руки дрожали, когда он вскрывал конверт и разворачивал бумагу. Внутри все ожидали увидеть длинный текст, но Миротелло мысленно прочитал только одну строчку, после чего письмо вспыхнуло и мгновенно сгорело.

– Который час? – спросил Рендел.

Вовсе не такой вопрос ожидали от него сыщики.

– Что было в письме? – поинтересовался Эдвард, опасаясь, что Миротелло умолчит или солжет.

Но с Ренделом происходило что-то странное. Он был дико взволнован, и его тогда интересовало только время. До этого он спал и даже не знал, день был или ночь, ведь окон в том помещении не было.

– Сейчас раннее утро, – терпеливо ответил Дерби. – Говорите, что было написано в…

– И девятичасовой поезд ушел вчера вечером… – Миротелло сказал это таким тоном, будто только что похоронил кого-то.

– Поезда не отменяли, так что, думаю, да, – внимательно наблюдая за лицом Рендела, проговорил Эдвард. – Это имеет отношение к письму?

И Миротелло ответил, да еще и про роль свою каким-то чудом не забыл:

– Полагаю, вы только что спасли мне жизнь. В письме была угроза. «Не садитесь на девятичасовой поезд», – написал мне Кьюлак. Ведь так он вам обычно угрожает, правда? – Голос Рендела дрогнул. Свои настоящие эмоции он вложил в легенду, а сердце его готово было выпрыгнуть из груди.

      Дерби среагировал мгновенно: развернулся и поспешил к двери.

– Куда вы, детектив? – бросил ему вслед Рендел, буквально вжавшись в решетки.

      Но Эдвард не обернулся и не ответил, покинул помещение с камерами и добрался до ближайшего телефона. Шустро набрав нужный номер, сыщик стал ждать. Далее его связали с привокзальным отделом сыскной службы.

– Мое имя Рогри, – бодрым голосом представились на том конце линии. – Чем могу помочь?

– Вчера в девять часов вечера должен был быть поезд до Рудрета. Он был?

– Был, назовитесь.

– Детектив Эдвард Дерби. Мой номер: восемь, восемь, тридцать три и одиннадцать. Детектив третьего уровня. Кто из сыщиков отправился в сопровождении?

– Подождите еще немного, я узнаю.

– Не просто узнайте, свяжитесь с ними. Поступила информация, что на поезд нападет банда. – И через секунду Эдвард неохотно добавил: – Если уже не напала. Найдите поезд в любой точке пути.

– Оставайтесь на линии, детектив.

      И Эдвард терпеливо ждал, слегка вскинув подбородок и думая о своей бывшей напарнице. Если банда нападет на поезд, то Дерби хотелось бы застать их на месте преступления, чтобы посмотреть Мэй в глаза и лично поймать ее.

– Детектив? – раздался голос в трубке.

– Да, я слушаю, – отозвался Эдвард и приготовился к худшему.

– Поезд отбыл вчера точно по расписанию. Его номер – шестьсот девяносто. Почти все билеты были распроданы. Теперь о сопровождающих. Воибор Сони и Белотур Констант отправлены на поезд как наблюдатели. В случае нападения они по протоколу обязаны немедленно доложить нам, но мы ничего от них не слышали.

– Вы пытались связаться с ними? – уточнил Эдвард.

– Да, детектив. Пытались. Связи нет. Никакой. – Оператор выдавал только проверенную информацию и старался говорить быстро.

– Что значит никакой?

– Магическая связь с поездом полностью отсутствует. Такое могло случиться, только если оба сопровождающих сыщика погибли либо попали в поле ауры. Но, опять же, повторяю, был бы хоть малейший повод для тревоги: если бы поезд остановился, свет погас или что-то еще, да даже тряска, – они бы тут же сообщили нам. Такой приказ. Либо банда научилась выжигать и взрывать в одно мгновение, либо там произошло что-то странное. Местонахождение поезда тоже не могут определить. Он пропал из зоны магической слежки. Нам следует отправить проверочный экипаж?

– Нет времени ждать, пока он доберется туда и тоже пропадет, – возразил Дерби. – Не надо. Я сам разберусь с ситуацией. Отмените пока другие поезда до Рудрета. Не пускайте составы по этому пути, ясно?

– Это единственный прямой путь до Рудрета, второй до сих пор чинят.

– Так пусть пока путешествуют объездными путями и крылатыми кораблями, – сказал Эдвард. – Спасибо за помощь.

– Не за что, детектив.

Голос пропал, а Дерби тут же набрал другой номер и доложил:

– Тревога! Говорит детектив Эдвард Дерби. Поезд шестьсот девяносто пропал с путей. Не ощущается магической сетью. С ним нет никакой связи, а к нам поступила информация, что на него может напасть банда. Готовьте корабль. Я с напарником буду у вас через семь минут.

– Да, детектив, – коротко отозвались там. Связь оборвалась, а Эдвард резко положил трубку.

– Поезд пропал! – это было первое, что сказал Дерби, когда вернулся к камере Миротелло.

– Как это пропал? – растерялся Рендел, тут же вернувшись к решетке. Ливс, который ожидал информации возле камеры, тоже удивился этой новости, но говорить не спешил.

– Поезда нет в зоне магической слежки, – объяснил Эдвард. – А зона эта распространяется на все пути. Понимаете?

– Не совсем, по правде, – признался Миротелло. – То есть поезд с рельсов сошел?

– Скоро выясним, – быстро ответил Эдвард и глянул на Ливса: – Корабль поднимается в воздух, нам пора.

– Пожалуйста, выпустите меня, – спохватился Рендел, в душе, конечно же, понимая тщетность своих попыток. – Я на вашей стороне! Ведь Кьюлак мне угрожал! Я должен был сесть на этот поезд, слышите? – Только последние слова заставили уже почти покинувшего помещение Эдварда остановиться и обернуться. И тогда Миротелло заговорил быстрее: – Я занялся самодеятельностью, признаю! Потому что мой друг, Кристоф Лантеги, считался мертвым. И говорили, что его убила банда в те времена. С тех пор я искал этих преступников, пытался понять. Да, можете считать, что мое желание было местью! Да, самосуд – преступление! Но банда заслужила! И возможно, я подобрался к ним ближе, чем их устраивало. Кьюлак отправил мне целых два письма, и в одном точно угрожал. Написал, чтобы я не смел садиться в поезд, но знал, что я все равно не остановлюсь. Этот демон любит предупреждать, но все равно нападает и убивает всех вокруг – для верности!

– Хотите сказать, что в одиночку вступили в борьбу против Кьюлака? – с явным недоверием поинтересовался Дерби.

– Пять лет назад я открыл небольшую контору. Частную контору…

– У нас нет времени это слушать! – прервал его Ливс. – Эдвард, корабль без нас не поднимется.

      Так оно и было, поэтому Дерби пропустил напарника вперед и уже переступил через порог, когда Рендел громко завершил, что хотел:

– Пусть я и плохой организатор и моя частная сыскная контора просуществовала всего полтора года, но после всего мне не страшно было бросить вызов Кьюлаку!

– Информацию я проверю, когда вернусь, – пообещал ему Эдвард. – Возможно, вас отпустят. Но это урок вам на будущее. Полтора года в сыске мало, чтобы бросать вызов самому Аданею!

Закончив, Эдвард захлопнул дверь и побежал вслед за Ливсом, мысленно ругая себя за промедление. А Рендел закрыл глаза, коснувшись лбом решеток.

      «Глупцы, – подумал он о сыщиках. – Сами понятия не имеете, против кого выступаете, и еще смеете меня учить».

Что ж, теперь ему ничего иного не оставалось, как ждать. Он отошел от решеток и сел на скамейку, понурив голову. Было мучительно думать, что Кристоф с Карнелием погибли, пока он сидел под замком. Отвратительно было ощущать себя ничтожеством, самым бесполезным существом в мире. И терпеть. День, два, может, больше. Надеяться, что аура не доберется и до него. Разумеется, после того, как закончит с поездом и сыщиками.

      Поскольку в камере не было окон, Рендел не видел, как корабль сыскной службы вылетел на очередную битву с воображаемой бандой.

«А будет ли там вообще настоящая банда, – сомневался Миротелло, – которую в любом случае обвинят в гибели Эдварда, Ливса, их корабля, поезда. В гибели Кристофа с Карнелием банду тоже обвинят. Но будет ли утруждаться Кьюлак?» Рендел почему-то не верил в это. Демон свое предупреждение выслал еще до отправления поезда, а дальше – не проблемы искры. «Тэас не допустил бы этого, а не просто бы выслал предупреждение», – крутилось в голове Миротелло.

      В тот момент Рендел ненавидел Кьюлака всем сердцем. Они с Карнелием собирались избавить Тэаса от аданейщины, но барон, вероятно, был уже мертв, а Рендел просиживал время за решеткой. Да, не об этом Мойро просил. Совсем не об этом.

      С высоты птичьего полета железнодорожные пути походили на длинную тонкую ленту с полосатыми узорами, обрамленную легким сиянием магии. Корабль летел довольно быстро, не было времени вглядываться в мелочи. Эдварду было важно найти поезд, а тот был отнюдь не маленьким. Каждый его вагон должен был быть виден с такой высоты, даже если эти самые вагоны были, к примеру, разбросаны в разных частях путей. Дерби надеялся, что это не так, но для начала намеревался найти хоть какие-то следы поезда. Полное исчезновение детектива не устраивало. Это было даже хуже, чем взрыв. От неизвестности всех мутило. Не хватало еще работать без места преступления.

– Спустимся ниже и увеличим скорость, – сообщил полноватый капитан сыскного корабля, стоя возле панели управления и Эдварда с Ливсом. – Сегодня нужно просмотреть все пути. Поезд не мог далеко уехать. Его скорость сильно уступает нашему кораблю.

– И все же шестьсот девяностый был в пути довольно долго, – попытался найти объяснение Эдвард. – Думаю, мы скоро его найдем. Может, не стоит лететь быстрее? А вот снизиться действительно надо.

– Я свое дело знаю, Эдвард, – настаивал капитан. – Я знаю, с какой скоростью движутся пассажирские поезда, особенно в последние недели. Дальше пойдет часть путей, до которых состав не успел бы доехать.

– Хм-м, – протянул Ливс, сжав губы.

– Вот и будем проверять внимательнее, – сказал Эдвард. – Пролетим до самого Рудрета, изучим каждый участок пути. Так что снижаемся и замедляемся. Не бывает исчезновений. Так и иллюзию можно пропустить, а на маленькой высоте мы сможем просканировать рельсы магией и определить, где банда спрятала поезд.

Надо сказать, Ливс и капитан корабля отреагировали на слова Дерби почти одинаково: качнули головами и выразили глазами сомнение.

– Эдвард, зачем банде скрывать поезд? – спросил Ливс. – Они просто его взорвут и исчезнут сами, как обычно это делают. И потом какая иллюзия, когда магическая сеть на рельсах поезд не ощущает. Это же не ошибка глаз, это уже отработанная система, которую Ло обмануть не смогут.

– Ниже, ниже, – между тем говорил капитан своему помощнику, – снижаемся.

– Только не увлекайтесь, – попросил Дерби. – Мы же не хотим ворваться в поле ауры? – При этом детектив неотрывно смотрел в окно.

      Пути для них стали значительно крупнее. Иногда казалось, что крылья вот-вот коснутся земли. Глаза Эдварда, Ливса и еще ряда сыщиков, находившихся в кабине, залились оранжевым сиянием. Они искали иллюзию на путях и непременно бы ее нашли, будь она там.

– Нужно лететь быстрее, детективы, – вновь высказался капитан. – Так медленно – это опасно.

– Нет, – упорствовал Эдвард. – Напротив, нужно еще сбавить скорость.

– А если поезд ушел дальше? – поинтересовался Ливс. – Мы же его упустим.

      Однако Эдвард кивнул в сторону капитана и напомнил:

– Так сказано же уже было. С нашими крыльями ползком нагоним. Не мог поезд уйти дальше. Так что медленнее, капитан. Если понадобится, пешком пойду по рельсам.

– О, Эдвард, – тихо протянул Ливс. – Уж не за Мэй ли ты так охотишься?

– Сосредоточься на деле, напарник, – сразу же пресек неприятную тему Эдвард.

      Корабль все же замедлил ход, насколько это было возможно, и удерживал максимально низкую высоту. Пока шли поиски, детективы и члены команды не заметили, как день стал близиться к концу.

– Исчезнувший поезд был скорый? – спросил Ливс. – Он должен был сутки идти до столицы? Может, все же упустили?

– Дольше суток, – поправил один из железнодорожных сыщиков на борту. – Этот путь более длинный. Но к раннему утру поезд бы прибыл, будь он на путях.

– Да не могли мы его упустить, – в который раз заверил их капитан. – И думаю, неразумно продолжать поиски в темноте. Либо долетаем до Рудрета и в случае провала с рассветом возвращаемся на поиски, либо хотя бы включим прожектора.

– Не нужно пока света, – возразил Эдвард. – Вот когда крылья свои видеть перестанем, тогда и включим.

– Тебе тоже кажется, что свет привлекает банду, а не отпугивает? – вдруг сказал напарнику Ливс.

– Именно, – подтвердил Эдвард.

      Но капитан их логики не уловил.

– Разве банда не взрывает фонари? – спросил он. – Их источник что угодно, но только не свет.

– Возможно, вы правы, – задумчиво проговорил Эдвард, – а возможно, правы мы.

      Корабль еще некоторое время парил над путями, а потом завис над определенным участком. Ливс сказал, что ощутил там некое изменение в магической сети, так что детективы спустились на рельсы и долго бродили по ним, прислушиваясь, пытаясь ощутить в воздухе хоть что-то невидимое глазу. Эдвард опустился на колени возле путей и стал вглядываться в свечение рельсов – обязательное условие для движения маго-технического поезда. Энергии, исходившей тогда от путей, было недостаточно, что-то глушило ее. Однако Эдвард и его коллеги, работавшие на земле, никакой ауры не ощущали. Вечерний воздух был свежим и приятным. Дышать было легко. Но не только враг отсутствовал, но и поезд, словно его и не было. На вокзале клялись уже не раз, что шестьсот девяностый отбыл вовремя, и все же он отсутствовал на путях.

«Абсурд какой-то», – поражался сложившейся ситуации Дерби, как и его коллеги-иллюзионисты, которые также спустились на пути. Не было никакой иллюзии. Просто поезд на самом деле пропал.

Дерби то и дело прикрывал глаза, пытаясь прочувствовать хоть что-нибудь, иногда вглядывался вдаль или наблюдал за действиями других сыщиков на разных участках путей. Случалось, что кому-нибудь слышался стук колес или гудение, но это был обман слуха из-за усталости и непонимания.

Наконец настал момент, когда Дерби уже не мог разглядеть даже собственные руки, и капитан все же велел осветить рельсы. Щурясь от яркого света, Эдвард прикрыл глаза ладонью и покосился на сыскной корабль, зависший поблизости.

«Ну все», – решил Дерби и крикнул остальным:

– Здесь ничего нет! Уходим!

Команда собралась довольно быстро, и вышло так, что Эдвард поднялся на борт последним. Капитан тут же доложил, что начальство требует результатов, на что Дерби заметил: «Поезда нет. Подтверждение загадочного исчезновения – тоже результат».

Разумеется, такой ответ не устроил бы никого, поэтому им было велено проверить остаток пути и доложиться в Рудрете, чем бы их поиски ни закончились. А дальше – по ситуации.

      Приказ был исполнен, и, пролетев весь маршрут, с рассветом они увидели Рудрет.

«А был ли поезд?» – подумал тогда Ливс.

– Надо бы комиссару лично доложить о ситуации, – сказал напарнику Дерби.

– О поезде Керрики знает не больше нашего, – заметил Ливс, явно не желая сообщать начальству о провале.

– Не волнуйся, я сам поговорю с Кайлом. Поезд лишь повод для разговора, к тому же не наша вина. Все, что мы могли, сделали. Пути проверили. Осталось узнать о шестьсот девяностом на вокзале Рудрета. Если и там разведут руками и покачают головами, тогда… тогда решим на месте. А с Кайлом я бы хотел поговорить по поводу негативных последствий его приказа для Фортона. Пусть знает.

– Осторожно, Эдвард, – со всей серьезностью предупредил его напарник. – Не забывай о правилах.

– Я буду говорить о сути, – ничуть не испугался Дерби. Для себя он все решил, поэтому просто посмотрел на город, простирающийся внизу, и произнес: – Итак, добро пожаловать в Рудрет. Уже вижу лица столичных коллег, императора и комиссара, когда они узнают о произошедшем. Капитан, а вы доложите в Фортон. Скажите, пусто.

      Их сыскной корабль приземлился прямо на территорию вокзала Рудрета. Там была специальная площадка для воздушных судов, и на этот раз Эдвард покинул корабль первым, направившись к местным сыщикам, ожидавшим поблизости. Иногда, глядя на сыскной корабль, замирали пассажиры, прибывавшие на вокзал или покидавшие его, но они быстро отводили взгляд и уходили. Однако страх, какой часто читался в глазах многих фортонцев, у рудретцев не наблюдался. Жизнь в столице шла своим чередом. Вокзал был полон народу даже ранним утром, как когда-то было и в Фортоне. Даже погода в Рудрете была солнечная, без единой тучки на небе. Эдварду стало обидно за свой родной город. Он вознамерился исправить ситуацию, поговорив с комиссаром, чего бы ему это ни стоило. Но сначала надо было разобраться с поездом, поэтому, приблизившись к привокзальным служащим, Дерби поинтересовался:

– К вашей станции прибывал поезд под номером шестьсот девяносто?

– Нам доложили о ситуации с поездом, – сказал один из них. – Вы что же, не нашли целый состав на прямом пути без разветвлений?

Это могло бы прозвучать как издевательство, но не прозвучало. Просто они не понимали произошедшего, в чем Эдвард их не винил. Доложили бы ему такое, вот так просто, он бы тоже усомнился.

– Мы пролетели над путями от начала до конца. Проверили очень внимательно. Даже по рельсам пешком бродили. Поезд не обнаружили.

Когда Эдвард говорил последние слова, как раз подоспели Ливс с капитаном.

– Именно так, поверьте, – мрачно подтвердил капитан. – Словно поезд и не пускали.

– Может, не пускали все же? – обронил кто-то из собравшихся возле взлетной площадки работников вокзала.

– Поезд был, – довольно жестко произнес Ливс. – Надеюсь, никто не станет шутить на эту тему. Шестьсот девяностый был полон, и все пассажиры пропали.

– Никто и не шутит, – заверил их один из сыщиков Рудрета. – Мы отправим своих наблюдателей на пути. Наша очередь проверять. А кому-то из вас придется немедленно показаться комиссару.

– Я детектив Эдвард Дерби. Веду дело банды в Фортон-Эде. Операция с поездом тоже поручена мне. Поэтому сейчас же доложу ситуацию комиссару.

– Меня зовут Со́рстон, – в ответ представился его собеседник – светловолосый, невысокий лэн, крепкого телосложения с великолепной осанкой. – Я руковожу привокзальным отделом сыскных смотрителей. Идите за мной.

Последние слова Сорстона немного приглушил гудок прибывающего поезда. Все тут же посмотрели в сторону прохода на станцию, но начальник смотрителей заверил их, что поезд прибыл совсем другой. Не то направление, не тот путь.

– Увы, – вздохнул Эдвард и, временно попрощавшись с напарником и поисковой командой, вышел к дороге.

– Я довезу вас до центрального здания сыскной службы, – предложил Сорстон. – А там вас проводят до комиссара.

– Спасибо, – поблагодарил его Эдвард, попутно изучая окружающую обстановку. Ни намека на войну с бандой. Фортон в сравнении с Рудретом был полнейшей помойкой без надежды на спасение.

– Давно вы не были в столице? – уловил его интерес Сорстон и указал на светлый экипаж, стоявший у дороги. – Садитесь.

      Эдвард тут же занял место возле водителя и дождался, пока экипаж тронется. Тогда и ответил:

– Все думал выбраться сюда. Вроде и не так далеко, но теперь… словно пропасть переехать – добраться до вас.

– История с поездом… необычная, – согласился привокзальный сыскной начальник. – Пока вы будете говорить с Керрики, мы будем искать.

Кстати, о комиссаре.

– Керрики в последнее время не в духе, – осторожно поинтересовался Эдвард. – Нервничает?

– Нет, – удивился Сорстон. – С чего вы взяли?

– Нас в Фортоне его указ поразил…

– А, понимаю, – тут же проявил сочувствие Сорстон. – Мы и сами удивились, когда узнали. На Рудрет этот закон пока не распространяется, но теперь к нам толпами бегут ученые. Поезда прибывают полные. Ну… прибывали. И это несмотря на то, что ранее один подвергся нападению банды. На нем еще ехала предательница Мэй Квейт. Возможно, поезд она и взорвала.

      Эдвард уставился в окно, поделившись:

– Мэй Квейт была моей напарницей. И она при всем желании не смогла бы взорвать поезд. У нее бы не хватило сил. – И тут он издал какой-то непонятный звук и пробормотал себе под нос: – Черт-те что. Тогда хоть поезд был.

– Она правда была вашей напарницей? – с удивлением переспросил Сорстон. – Простите, не знал. Тогда мне жаль. Тяжело, когда напарник предает. Да еще ради кого! Она и вправду была такой?

– Какой? – устало спросил Эдвард.

– Способной влюбиться в лидера банды и примкнуть к нему, предав коллег.

– Мэй в него не влюбилась. – Эдвард посмотрел на Сорстона и даже ухмыльнулся от такого абсурдного заявления.

– Откуда знаете?

– Я знал Мэй.

– Видимо, плохо знали, раз не предугадали ее поступок.

– Вот что, – начал рассуждать Эдвард. – Я уверен, что не было у нее планов на банду. Что бы ни случилось и чем бы Тэас Мойро ее ни переманил, это произошло неожиданно для нее. Она просто приняла решение и сделала роковой шаг. Но раньше она не помышляла об этом.

– Уверены? – спросил Сорстон, наблюдая за дорогой и постоянно выбирая объездные пути. Шла подготовка к праздничному месяцу, и многие улочки были перегорожены. – Потому что, если так, очень интересно, что же такого особенного узнала ваша напарница от Тэаса Мойро.

– Тэас выходец из вашей сыскной службы, – заметил Эдвард. – Вы должны понимать его лучше.

– Я же из привокзального отдела, – напомнил Сорстон. – Слежу за прибывшими в город и отбывающими, регистрацию контролирую, списки составляю. Я не следователь, не детектив. Тэас был детективом. Я не был с ним знаком. Вот когда приедем в главное здание, там будет много детективов. В том числе и тех, кто работал когда-то с Тэасом. Поговорите с ними, если хотите составить психологический портрет Тэаса Мойро.

– А его квартира ведь здесь?

– Пустая и оцепленная давно, – ответил Сорстон. – Спросите у ребят, у своих столичных коллег-детективов. Они знают больше моего.

      Более Дерби не утомлял начальника смотрителей вопросами и весь оставшийся путь разглядывал увешанные разноцветными гирляндами и декорациями улицы столицы, наслаждался ощущением праздника. В какой-то момент он даже отметил вслух:

– Уже почти все готово.

– Так всего ничего до карнавала осталось, – сказал Сорстон.

– С размахом маскарад обычно проводите?

– Да-а. Задабриваем богов.

      Поезд 690. Часами ранее

      Карнелий медленно приоткрыл глаза и посмотрел прямо перед собой. Кристоф крепко спал, но дыхание маго-техника было неровным, прерывистым. Барон тут же поднялся со своего дивана и подошел к Кристофу, аккуратно сжав его плечо:

– Лэн Лантеги?

– В чем дело? – сонно отозвался ученый, открыв глаза и сморщившись.

– Вы тяжело дышали. Решил убедиться, что все нормально. – Карнелий вернулся обратно на свой диван.

      Кристоф в очередной раз скривился и с трудом сел, убрав волосы с лица. Глянув в окно, он отметил:

– Еще темно.

– Вы мало проспали, – пояснил Нериан. – Мы не так давно в пути.

      Кристоф кивнул, потер глаза и признался:

– Чувствую себя дряблым старикашкой. Отвратительное ощущение. – Он выдержал небольшую паузу, потом без особых эмоций отметил: – Быстро едем. Это хорошо. Ничего странного не было? Тряска, духота?

– Я тоже уснул, – признался Карнелий. – Но мы же едем, это главное. Итак, ехать примерно сутки? – Он взглянул на Кристофа из-под бровей.

– Не знаю. Не я поезд выбирал. Они разные бывают. Непривычно, да? Ну а вы там… в прошлом, как путешествуете и на чем? – Ученому было на самом деле интересно это узнать. – Неужели лошади и водные корабли быстрее, чем этот поезд.

      Карнелий улыбнулся и отрицательно закачал головой:

– Не быстрее, разумеется, но привычнее. Признаюсь, – улыбка исчезла с его губ, – я не из тех людей, которые легко привыкают к переменам. Я, – он развел руки в стороны, – в шоке. И я не преувеличиваю. Совсем недавно я своими собственными глазами видел ангела времени, говорил с ним…

– Нейлур?

– Да, – Карнелий кивнул. – Вот вы так просто говорите: «Нейлур», а для меня встреча с ангелом впервые. И я человек веры. Всегда был. Теперь вот постоянно вспоминаю, как вел себя с ангелом, насколько уважительно с ним говорил. Тогда у меня было странное состояние, будто я с обычным смертным беседовал. И вот пытаюсь вспомнить каждое свое слово. Не был ли я слишком радикален, упрям. Дело в том, что в момент разговора с Нейлуром мои мысли были забиты ситуацией с Фредриком, его судьбой. Я держал в голове, что в произошедшем с моим другом был повинен ангел. И когда Нейлур говорил со мной, я чудом не сказал это. Сейчас я вздыхаю с облегчением, что удержался.

– Правильно, что удержались, – одобрил Лантеги. – Нейлур возродил Тэаса. Так что Тэас обязан ему жизнью.

– А кому Фредрик обязан аданеем? – попытался донести суть Карнелий. – Они проиграли его душу, а теперь пытаются исправить ситуацию. И как они это делают? Так? Искрой в его теле, вашим временем? – Нериан ненадолго замолчал. Потом сказал: – Я знаю, что затронул плохую тему. О таком не принято говорить в подобном тоне.

      Кристоф его внимательно выслушал и даже понял, но тоже считал, что были темы, которые трогать не стоило.

– Вы человек веры, – сказал он барону. – Так верьте.

– Еще я думаю, что буду делать, если вдруг искра погубила настоящую душу Фредрика и лишь использует его тело, – продолжил говорить Карнелий. – Убить его я не смогу…

– Убить? – насторожился Кристоф.

– Нет, конечно же. Я такого не сделаю, даже если будет нужно. Даже если сам Фредрик из глубин своего сознания будет молить меня об этом, не смогу. Но что я сделаю тогда? Да и что скажу, если сумею поговорить с ним настоящим? «Давай вернемся в наше время»? – Карнелий нервно рассмеялся. – Как?

– Он не вернется в ваше время, барон, – возразил Лантеги. – У него здесь другая жизнь, другая миссия. У вас он умер. Он возрожден здесь.

– Но это не его время, лэн Лантеги, – резко заметил Карнелий. – Вы не знаете, кто он на самом деле.

– Он говорил, что он королевских кровей.

– Да, – подтвердил барон. – Он занимал высочайший магический пост, у него было графство. Он даже мог королем стать, понимаете? Его предал родной кузен, а другой кузен все это устроил. Но что важнее, погубил его человек с искрой. – Нериан поднялся и стал расхаживать по купе. – Я видел искру. Видел, на что она способна. Она может расслаивать душу, может из одного человека создать сразу шестерых монстров!

      Ученый напряженно слушал барона, а тот заговорил заметно громче, забыв о всякой осторожности, чтобы бешеный стук колес не заглушал его голос:

– Это первый этап – то, что проходит с Кьюлаком. Я не видел его, но мне уже страшно! Я должен что-то сделать, чтобы не дать своему другу стать таким же, как наш враг из прошлого. Только вот я не знаю, как обернуть аданейский процесс. Нейлур сказал, что Фред пошел на это осмысленно и что небеса позволили. Как они могли позволить?! Они знают, что будет! Знают! А я лишь с ужасом предполагаю.

– Предполагать и знать – не одно и то же, – примирительно сказал Кристоф, коротко сжавшись от боли, чего барон не заметил. – Вы увидите Тэаса, поговорите с ним и тогда будете делать выводы.

– Не представляю, как нужно было его довести, чтобы он добровольно сдал свою душу и магию искре!

– Лучше сядьте и успокойтесь, – посоветовал Лантеги. – Так будет безопасней для нас обоих.

– Кроме нас, здесь никого нет.

      В ответ на это ученый огляделся и немного выждал, стараясь прислушаться к ощущениям, затем предупредил:

– В этом времени опасность всегда рядом. Зря вы отказались возвращаться домой, потому что Тэас в любом случае не вернется. Ему запрещено.

– Что? – Карнелий замер в замешательстве.

– Ему запрещено, – тихо повторил Лантеги. – Он сам мне сказал. Условие его возрождения – забыть о прошлой жизни и никогда не возвращаться к ней. Поэтому он не любит, когда называют его настоящее имя. Ему непросто, когда напоминают о родном времени, которое он все равно никогда не увидит. Вы опоздали, барон. Даже когда он руководил нами без вмешательства искры, он был Тэасом Мойро, а не Фредриком Гаусом. Он прожил в этом времени много лет, добился звания детектива. У него была квартира, друзья-коллеги, многих из которых он потерял, за которых и начал войну с аурой. Он создал банду своими руками. Спас нас тогда в Рудрете. Убедил, что знает, как верно поступить. Сумел повести за собой. И этот человек не Фредрик Гаус, а Тэас Мойро – его я знаю лучше, чем вы. Он бы никогда не бросил здесь все на произвол судьбы. Он сам сказал, что в прошлом он покойник. Теперь здесь его реальность и его настоящее. И он, в отличие от вас, смирился с новой жизнью и сражается за нее, полагаю, так же отчаянно, как делал это в прошлой жизни.

– Да, теперь и вопрос отпал, – намного увереннее заговорил Карнелий. – Условие возрождения, говорите. Отлично. Вот и ответ, почему он здесь. Потому что его не спрашивали, чего он хочет на самом деле, а поставили перед фактом.

– И что вы ему предложите? – полюбопытствовал Лантеги, ощущая себя не очень хорошо, но всеми силами свое состояние не демонстрируя. Ученый был очень терпелив и отчасти барона понимал, но только отчасти. – Хотите уговорить Тэаса нарушить условие возрождения, вернуть его в могилу? Хотите, чтобы он предал тех, кто доверился ему тут? Всех бросил на погибель?

– В нашем времени вы еще на свет не появились. Ничего не будет проиграно или брошено. А то, что Фредрик делает сейчас, не может быть правильным. Как то, что он демон с черной магией, может быть правильным?

И тут Лантеги подловил его:

– Вот именно. Сейчас есть только Кьюлак, а не Тэас. Мы с вами с ним не знакомы, но Рендел рассказал достаточно, чтобы понять, насколько он опасен. Разумно ли мешать ему, когда мы даже плана Тэаса на искру не знаем?

      Карнелий прикрыл глаза и пообещал себе, что повторит свою позицию в последний раз, ибо не видел смысла и дальше говорить об одном и том же.

– Я здесь, – с расстановкой начал он, – чтобы бороться за душу своего друга. Мне все равно, какую роль ему тут придумали и под чьи приказы он тут гибнет. Ваш враг меня не интересует. Это не моя война и не его. Я докажу это. Всем тут важен в первую очередь результат. Все рассуждают, что, если искра справится с аурой лучше, пусть будет она. Все довольны, кроме души Фредрика. А что будет с ним в конце? О, я скажу вам, что будет. Искра постепенно испепелит душу, сотрет ее из существования. Поэтому Фреду и нельзя домой. Чтобы использовать его и уничтожить, как должны были до воскрешения. Я не сужу небеса, Кристоф. Я почитаю их и могу ошибаться во многом, но другу так ужасно сгинуть я не позволю, раз уж я здесь.

И, в последний раз задержав на Лантеги решительный взгляд, барон объявил, что хочет пройтись и подышать ночным воздухом на внешнем балкончике в конце последнего вагона. А заодно как следует все обдумать.

– Воздухом? – Лантеги даже привстал от такого заявления, но Карнелий сразу же напомнил, что человек он простой, магии лишенный и для врага, скорее всего, бесполезный, после чего купе все же покинул.

Оставшись в одиночестве, Кристоф тут же провел рукой по взмокшему лбу. Состояние его было хуже, чем он показывал, поэтому уходу Карнелия он даже порадовался. Лантеги отлично понимал, что именно с ним происходило. Магическое поле было разорвано, и магия спонтанно блуждала по его телу, иногда обжигая различные участки кожи. Этот процесс Лантеги совсем не контролировал, но жаловаться барону не стал: гордость не позволила, да и толку от Нериана в такой ситуации было бы мало. Когда Карнелий ушел, Кристоф сквозь зубы простонал и стал шевелить пальцами левой руки, пытаясь избавиться от жжения. В итоге из ладони его вырвался клубок созданной им же магии, и Лантеги поспешил открыть окно, чтобы этот клубок из поезда выбросить. Сгусток послушно вылетел наружу и развеялся. Кристоф с облегчением выдохнул, подставив лицо ветру, сопровождавшему поезд, а потом попытался вдохнуть, но вместо приятного глотка чистого ночного воздуха с трудом втянул в себя что-то другое.

– Нет, – прохрипел он, разразился кашлем и подался назад в вагон, быстро закрыв окно.

Первые секунды после этого он пытался откашляться и приготовиться, но потом в купе вспыхнула настенная магическая лампа. Кристоф схватил саквояж Карнелия и со всей силой ударил им по стеклянному кругу, в котором вился магический шар светильника. Последовал хлопок, и купе окунулось в темноту. Кристофу тогда казалось, что биение его сердца было громче стука колес. Он бросился к двери и распахнул ее. Магические лампы горели повсюду, и Лантеги на секунду даже растерялся, глядя на многочисленные источники света в коридоре, пока что не тронутые врагом.

А аура на этот раз проявилась не туманом. Магические потоки стали липнуть к стеклам поезда, напоминая серые, мутные и густые капли. Жидкостью они, разумеется, не были, но довольно быстро закрыли все окна. Поезд сильно затрясся, и Кристоф стал разбивать светильники первым, что попалось ему под руку. Дикий треск услышали пассажиры. Кто-то попытался открыть дверь своего купе, однако Кристоф не позволил. А всего через пару секунд в коридоре взорвались окна.

Всюду мелькали осколки – острые и меткие. Ученый пытался защититься, но не смог. Вместо защиты получил удар от своего собственного поля. В глазах Кристофа даже потемнело, и он рухнул на колени, больно поранив руки о битое стекло. Поезд мотало из стороны в сторону, и Лантеги никак не мог подняться.

– Не смейте высовываться! Здесь банда! – закричал он так сильно, как смог. Что еще ему оставалось – бесполезному калеке, которого била собственная сила. Как он мог кого-то спасти, когда не способен был помочь даже себе.

Между тем магия проникала в поезд через разбитые окна уже в виде тумана, а Кристоф, стоя на коленях, с трудом водил по осколкам руками, тщетно пытаясь подняться. Ученого спас тогда сыщик-наблюдатель по имени Белотур Констант. Вбежав в коридор, он помог Кристофу подняться и велел ему закрыться в своем купе. Лантеги был бы и рад помочь своему спасителю, да был скорее обузой, чем помощником, поэтому какое-то время лишь слушал через дверь, как в коридоре с аурой борется служитель закона. Когда же чересчур громкий стук колес стал единственным звуком, доносившимся из лишенного окон коридора, Лантеги вновь открыл дверь и огляделся. С пола тут же поднялся вроде бы живой сыщик и развернулся лицом к ученому. Увы, на этот раз Кристоф увидел глаза оболочки, а не живого человека. Наблюдатель Белотур Констант был потерян, а аура в его теле собиралась наброситься на Лантеги. Появился Карнелий и со всей силой толкнул тело сыщика в спину. Барон надеялся выбросить оболочку через пустое окно наружу, но тело повисло на раме. Тут-то Нериану стоило бы отступить и помочь Кристофу, но барон не привык дела не доделывать, поэтому приблизился к повисшей оболочке и попытался вытолкнуть ее наружу.

– Осторожно! – воскликнул Лантеги и даже нащупал среди осколков пистолет потерявшего душу сыщика, но не успел выстрелить. Куда быстрее оболочка на раме оживилась и, шустро развернувшись, ударила Карнелия. Барон отлетел прямо в свое купе, ударился головой и сполз на пол. Лантеги находился поблизости, почти на пороге купе, и трижды выстрелил во врага. В горло, в лоб и солнечное сплетение, как и было положено, только вот потом сам распластался на полу и подняться уже не смог. Поезд начал с отвратительным, пронзительным скрипом тормозить, вагоны раскачивались, и дышать было нечем. Теряя сознание, Кристоф еще пытался вообразить, что творилось вокруг состава и как липли к колесам вражеские сгустки. Еще он слышал крики, и последней его мыслью было: «Простите».

Когда поезд совсем остановился, последние два вагона едва не завалились набок. Потом с неба на первый вагон упал ослепительный свет прожектора, и кто-то из пассажиров стал с надеждой кричать о сыскном корабле. Однако аура по-прежнему атаковала.

– Не двигается, – вынужден был признать тщетность своих попыток один из машинистов. Убрав руки от панели управления, он теперь пытался разглядеть, что происходило снаружи.

– Банда, – подытожил второй машинист. – Что же они за твари аданейские такие?

      Второй сыщик-наблюдатель, Воибор Сони, стоял возле запертой двери кабины с оружием наготове. Он пытался связаться с Фортоном, но никак не мог пробиться.

– Попробуйте еще раз, – попросил он тогда машинистов.

      Они, конечно же, послушались, но ничего не изменилось. Поезд по-прежнему лишь стонал и дергался на месте.

– Колеса что-то держит, – не сомневался первый машинист, а второй объявил, что кому-то было бы неплохо эти самые колеса освободить.

Все это продлилось недолго, потому что аура уже потихоньку проникала в кабину. Становилось душно, и пойманные в ловушку машинисты и сыщик потеряли сознание. Враг не успел их выжечь, потому что его отвлек проникший через лобовое стекло луч прожектора. А далее в кабину переместились двое: Дафнис и Мэй. Ангарда мигом зажег на панели управления большой темный круг, тем самым включив мощный прожектор на носу поезда. Аура в кабине не была в оболочке, поэтому первым ее инстинктом было сорваться к источнику света – подпитке, что она и сделала. На это было и рассчитано. Когда в кабине стало легче дышать, Мэй утвердительно кивнула Дафнису и поспешила в вагоны. Члены банды действовали очень быстро и четко следовали плану.

      Крылатый корабль «Прожектор» теперь, напротив, отключил свой луч, развернулся и выдвинул пушки. Выстрелил капитан Джереми не снарядами, а крупными шарами, напоминавшими светары. Они упали в стороне от поезда и корабля и при столкновении с землей озарились ослепительным светом. Вся аура в округе зашипела и ринулась к новым мощнейшим источникам подпитки. Про поезд она на время забыла.

      Дафнис дождался того момента, когда колеса будут свободны, и сумел заставить поезд двигаться. Тронулся механизм с не менее пронзительным скрипом, чем тормозил. Враг почувствовал, что цель его пытается сбежать, и поспешил обратно к составу. Однако вскоре корабль банды сделал круг над путями и растворился в пространстве вместе с поездом. Исчезли также снаряды-светары, и аура стала клубиться над пустыми рельсами. Враг еще блуждал в том месте какое-то время, но затем и он растворился, потеряв цель. Наступила тишина.

– Я вижу, что у тебя дергаются веки, – пробился в сознание Кристофа знакомый голос. – Давай, открывай глаза. Не изображай. – Да-да, наглый знакомый голос.

      Ученый сморщился, как делал это постоянно в последние дни, из-за боли. На этот раз ему показалось, что веки стали свинцовыми, а голова его вот-вот взорвется. Еще сильно драло горло, и все же Лантеги судорожно втянул в себя воздух. Потом еще раз.

– Спокойней, – посоветовал все тот же знакомый голос. – Воздуха теперь хватит, дыши спокойно.

      Кристоф все же сумел открыть глаза. Сначала контуры склонившегося над ним человека были смазаны, потом Лантеги понял, что рядом с ним и вовсе стояли двое. Но ближе всех, конечно…

– Дафнис, – сипло произнес Кристоф и откашлялся. Звук собственного голоса его напугал. Впрочем, следующие слова он сказал заметно лучше: – Не думал, что буду так рад тебя видеть.

– Говорил тебе не раз: все еще будете у меня в долгу, – напомнил ему Дафнис, и хоть и сказал это серьезно, следом широко улыбнулся. – Ты просто счастливчик, Кристоф.

– Как у кошки, много жизней, – бодро заметила Мэй Квейт. Она тоже там присутствовала, сидела на стуле чуть в стороне.

      Лантеги до ужаса надоело ощущать себя больным и просыпаться в компании заботливых здоровых, но что поделать. Аккуратно приподнявшись, он стал совершать неспешные повороты головой, чтобы осмотреться. Резкие движения пока что вызывали головную боль, поэтому он не торопился. Лежал он на диване в игральном зале на борту «Прожектора». В том самом игральном зале, в котором Тэас не так давно устраивал иллюзорный матч по вальто. Вспомнив об этом, Лантеги перевел взгляд на Мэй.

– Все же в банде, детектив, – отметил он и слегка улыбнулся.

      Квейт проследила за его взглядом и тоже осмотрела игральный зал.

– Я знаю, о чем вы вспомнили, – сказала она Кристофу. – Еще я понимаю, что значит чуть не погибнуть от ауры в поезде. Рада, что Кьюлак позволил нам помочь вам. Он, кстати, вас подлатал немного, а то все руки у вас были изрезаны стеклом. И не только руки.

      Кристоф тут же приподнялся и одновременно с этим спросил:

– Подлатал искрой?

Квейт лишь утвердительно кивнула.

– Где он? – в таком случае поинтересовался Лантеги. – Тэас?

– Не поднимайся, мы позовем его сюда, – сказал Дафнис. – Только не вздумай называть его Тэасом и не перечь ему. Сразу же дай клятву, если хочешь выжить.

Серьезность, с которой бунтовщик Дафнис перечислил эти правила, взволновала Лантеги.

– Так лидер у нас и вправду теперь другой? – спросил он. – Демон?

На этот раз утвердительно без слов кивнул Дафнис, а Мэй решила сменить тему:

– Кстати, для меня честь, лэн Лантеги, с вами познакомиться. Еще один ученый, оживлению которого я рада. – В качестве официального приветствия она протянула ему руку и тоже посоветовала: – Дайте Кьюлаку клятву, иначе погибнете. Пойду позову его. Он ждал, пока вы придете в себя.

Когда она поднялась со стула, Кристоф вдруг вспомнил:

– Детектив, Эдвард арестовал Рендела. И последние два письма, которые Кьюлак отправлял, Рендел так и не получил.

– То есть Кьюлак ошибся адресом? – спросила Квейт. – В это сложно поверить.

– Нет, письма были отправлены в дом Рендела, но оба раза вмешалась воровка Мари. Так что о клятве Рендел просто не знал, вот и не дал ее. Он боялся, что вся банда погибла, не знал, где искать Кьюлака.

Мэй же тогда подумала о другом. Она прикрыла глаза и, едва заметно вздохнув, спросила:

– Как Эдвард?

– Старается, – грустно ответил ей Кристоф. – Пожалуй, даже слишком. Не думаю, что будет долго верить в нашу ложь. Такими темпами он мало проживет.

– Вот этого не надо, – не согласилась Квейт. – Нужно будет, уведем его подальше от правды и врага. Ладно, пойду звать Кьюлака.

      Она ушла, а Кристоф сразу же спросил Дафниса:

– И как она вам?

      Ангарда глянул сыщице вслед, сложил ладони и ответил:

– Ну, Кьюлак изменил ее, конечно. Самодеятельность он быстро из нее выбил. Делает она теперь все шустро и как надо.

– Выбил, значит, – мрачно повторил Лантеги. – А из тебя, Дафнис, он тоже выбил самодеятельность? Скажи мне, что довело Тэаса до применения искры?

– В ситуации с тоннелями виноват я, – неохотно признал Ангарда. – Теперь я этим не занимаюсь. Да, я понимаю, что, если бы не тоннели, был бы Тэас, а не Кьюлак. – Дафнис выгнул спину и потянулся, затем похлопал Кристофа по плечу и напоследок еще раз проинструктировал: – Следи за каждым своим словом, когда будешь говорить с искрой. Запомни, Тэас и Кьюлак – личности разные. Привыкай потихоньку к искре, к переменам в банде и не медли с клятвой. Рад, что Кьюлак дал тебе шанс.

– А как я рад. – Кристоф издал усталый смешок.

– С возвращением в банду… надеюсь. – Ангарда кивнул ему, будто не сомневаясь, что клятву Лантеги обязательно даст, и удалился до прихода Кьюлака.

      Еще некоторое время Кристоф оставался в зале один. Он смог встать и даже подойти к окну. Посмотрел на палубу корабля и сумел разглядеть внизу, на земле, неподвижный поезд. Лантеги задумался, скрыл ли Джереми судно иллюзией, или в вагонах не осталось никого живого. В любом случае маго-технику не нравилось то, что происходило в банде. Все давшие клятву безоговорочно подчинялись искре, а с исчезновением Тэаса смирились как с необходимостью.

«А ведь барон был прав, – вынужден был признать Лантеги. – Если демон приносит пользу, о настоящей душе человека никто и не думает. Будто это нормально». От этих мыслей настроение у Кристофа окончательно испортилось. Он с хмурым видом опустился за один из когда-то игральных столов и стал ждать прихода нового лидера банды. В процессе разговора он надеялся выяснить, как демон втирается в доверие и манипулирует всеми вокруг. Ведь Кристоф не забыл, что сказал ему Рендел: Кьюлак стрелял в сыщиков у здания суда, – а это в корне все меняло. Дать клятву – значит поставить подпись под всеми новыми порядками и потом нести ответственность за возможные невинные жертвы.

Прошло еще немного времени, и наконец в зал вошел человек со светлыми волосами. Кристоф пригляделся, он не сразу его узнал, а если бы не был готов к встрече с Кьюлаком, то и вовсе решил бы, что к нему присоединился новый член банды. Одет был аданеец в темную рубашку, серую жилетку и брюки такого же темно-серого цвета. Руки Кьюлака были скрыты перчатками, хотя на нем тогда не было верхней одежды и шляпы, поэтому у Лантеги возникла четкая ассоциация с вором, который беспокоится за свои отпечатки пальцев.

      Кьюлак остановился всего в шаге от стола и придирчивым взглядом окинул ученого.

– Здравствуй, Кристоф, – поздоровался он как ни в чем не бывало. – С возвращением в свое время. – После этих слов губы искры слегка натянулись, но на улыбку это не очень походило. Было что-то неправильное в его мимике, что-то скрытое, угрожающее и вместе с тем притягивающее, гипнотизирующее.

Лантеги пробрал холодок, и с огромным напряжением он сумел произнести:

– Здравствуй, Тэас, – после чего сглотнул.

      Кьюлак подошел к креслу за тем же столиком, опустился в него и откинулся на мягкую, обитую бархатом спинку. Скрестив руки на груди, он невозмутимо полюбопытствовал:

– Ты боишься меня, Кристоф?

– Даже не знаю, что сказать, – честно признался Лантеги. – Вдруг не положено. Меня столько предупреждали.

– В банде теперь все иначе, – спокойно пояснил Кьюлак. – Просто смирись с этим и дай клятву. Ты отлично вписываешься в мои планы, но я ни для кого не делаю исключений.

– А в эти планы входит убийство сыщиков и взрывы поездов? – осмелился спросить Кристоф.

– Ты, кажется, и сам стал путать нас с врагом, – проговорил Кьюлак будто бы с осуждением, но на самом деле это было что-то иное.

Лантеги поведения и эмоций искры совсем не понимал, поэтому просто продолжил выяснение деталей:

– А если я не дам клятву, что будет? Вернешь меня в поезд?

– Могу и вернуть, но тогда погибнут все выжившие пассажиры. Рендел что, писем не читает? Ты смотришь на меня как на самого Аданея, рассуждаешь об убийствах, в то время как сам чуть было не стал причиной гибели всего поезда. Я же сказал не садиться в него. Вы с Ренделом должны были понимать риск. Ведь это из-за тебя аура напала. Ты же маго-техник и член банды – злейший враг. Ауре было все равно, что в поезде погибнут десятки, ей важно было избавиться от тебя. Я пишу письма не для того, чтобы вы игнорировали их. Или потом не говорите, что я убийца и не думаю о сохранности других жизней.

Великие боги. А ведь правда. Что я наделал?

– Я… даже не подумал об этом, – с большим трудом произнес вслух Лантеги. – Все из-за меня.

– Да, Кристоф, из-за тебя. Рендела аура пока что не считает врагом.

– Кьюлак, Рендела и не было в поезде, – тут же сказал Лантеги и, воспользовавшись случаем, поделился произошедшим в Фортоне: – Воровка Мари украла твое письмо, и Ренделу пришлось позволить себя арестовать, чтобы это письмо прочесть. Нужно вызволить его.

– Миротелло не дал клятву, так что теперь меня не волнуют его действия, – сообщил Кьюлак. – Я знаю, что тебя Тэас отправил в прошлое, поэтому ты просто не мог дать клятву, и это зачлось тебе. – Искра пугающе сверкнула в глазах Кьюлака, но он невозмутимо продолжал: – Рендел же письмо получил и не пришел. Или, быть может, первое письмо тоже попало к простой воровке?

– Если честно, первое тоже попало, – нехотя подтвердил Лантеги.

– Ты что, серьезно? – Вот на этот раз Кьюлак действительно удивился. – Вообще-то я пошутил, а оказалось, что оба письма достались простой воровке?

– Это вышло не по вине Рендела, – заступился за друга Кристоф. В произошедшем ученый винил искру, которая не удосужилась отправить конверты в руки Миротелло. Однако вслух Кристоф сказал другое, не считая разумным злить аданейца: – Суть в том, что Рендел не знал о клятве, вот и не дал ее.

– Какая разница?! – вдруг склонившись над столом, пронзительно спросил Кьюлак. – Зачем мне шпион, который не умеет обращаться с тайной информацией? Пусть сам выбирается из-за решетки и решает, как поступить с воровкой. – После с этих слов аданеец вновь откинулся на спинку кресла и напомнил: – Я жду клятву, Кристоф, и отлично понимаю, что если ты ее дашь, то не потому, что я запугал тебя.

– Я вряд ли впишусь в твои грандиозные планы, – тихо и честно высказался Лантеги. – Мое магическое поле разорвано стрелкой времени. Я больше не боец.

– Но мозги маго-техника у тебя же остались? – намекнул Кьюлак. – Ты нужен мне. Учеными твоего профиля в такие времена не разбрасываются. И потом это Тэас виноват в том, что с тобой случилось. Я помню об этом. Он отправил тебя разбираться со своим прошлым. А прошлое всегда портит настоящее. Все ошибки идут из прошлого. Нельзя, просто недопустимо возвращаться к ним снова и снова. Да еще отправлять на личный фронт третье лицо. Я предпочитаю проворачивать такие вещи самостоятельно.

Кристоф вспомнил о Карнелии, который, возможно, уже погиб в поезде. Да и слова барона никак не выходили у маго-техника из головы.

– Раз уж ты сам заговорил о Тэасе, скажи, что происходит с ним сейчас? – спросил Кристоф, глядя точно в глаза Кьюлака, будто надеясь углядеть в них хоть малейшие признаки присутствия Мойро.

– Его сейчас с нами нет, – догадавшись, ответил Кьюлак.

– Но он где-то есть? Что происходит с душой в такие моменты?

– Его душа уже была на грани уничтожения, так что ему не привыкать.

«Так вот оно, что он ощущает», – мысленно ужаснулся Кристоф.

– Он ничего не ощущает, – вдруг сказал Кьюлак, и Лантеги вздрогнул. Он испугался, что искра прочитала его мысли, но аданеец был просто очень внимателен и умел считывать поведение собеседника, а вовсе не его мысли.

– Я был не один в поезде. Со мной был Нериан Карнелий – друг Тэаса.

– Ясно, – без интереса произнес Кьюлак.

– Почему так тихо? Все, кто находился в поезде, мертвы? Где мы находимся? Куда делась аура?

– Сколько вопросов, Кристоф, – заметил аданеец. – Большинство пассажиров мы спасли. Те, кто выжил, спят. Я отправил поезд в одно из измерений веласко. Оно постепенно погружает находящихся в нем смертных в сон, поэтому не покидай корабль. Его я накрыл защитным полем. Или тоже уснешь.

– Веласко? – тут же оживился Лантеги. – Мы сейчас в веласко?

– Да.

– Я был в прошлом! Там целый народ попал в это измерение. Ты же сможешь их вытащить, если с поездом не проблема.

– А зачем мне это делать? – в лоб спросил Кьюлак, причем так просто, что Кристоф даже растерялся. – Как называется королевство, ты узнал? – все же спросил аданеец.

– Аэрия.

– В таком случае оно мне неинтересно. У меня есть дела поважнее. Да и потом у веласко, как и у аданея, есть множество уровней. Слоев. Нужно точно знать, куда попали жители. Не с любого слоя можно вернуться. Я знаю, куда нас отправил, поэтому смогу и вытащить. Теперь вернемся к клятве. Я правда впечатлен твоими изобретениями, Кристоф. Чего стоит одна трость, что запоминает людей в отражении. Но без клятвы я и твой ум смогу заменить. Только учти: если не дашь клятву, я просто высажу тебя в Рудрете. Дальше аура решит, сколько ты проживешь. Если дашь клятву, но потом нарушишь, я сам тебя убью. Не сочти меня монстром, но если кто-то решит предать меня или сбежать, отказаться от клятвы, проиграют и погибнут в результате все. И уже не от моей руки, а потому, что мы проиграем ауре. Допустить этого я не могу, поэтому предупреждаю сразу, что за нарушение клятвы положена смерть. Но в обмен на верность я обещаю защиту и победу над врагом. – Кьюлак закончил и теперь ждал ответа, неотрывно глядя на Кристофа.

Впрочем, Лантеги смотрел на аданейца почти так же. Пытался понять, почему демон столько времени потратил на объяснения. Уж не Тэас ли из глубин своего сознания просил дать проклятую клятву, или Кьюлак был не так уж и плох, и Лантеги преувеличивал его негативную сторону. Ведь почему-то же ангелы позволили Тэасу отдать власть в руки искры. Великий бог магии Ралус, бог времени Тангор, другие – все они молчали, будто эта игра им нравилась. Бывшая сыщица Мэй Квейт даже после суда и гибели ее коллег от руки Кьюлака все равно четко следовала приказам искры, и Кристоф так и не увидел на ее лице признаков страха или сомнений. Дафнис, с которым Тэас порой спорил часами, впервые точно следовал приказам и советовал Кристофу не медлить с такой важной и радикальной клятвой. Все это вмиг пронеслось в голове ученого, а Кьюлак просто терпеливо ждал, будто давно все просчитал и ни капли в ответе не сомневался.

– Ладно. – Кристоф вскинул подбородок. – Я даю клятву.

– Отлично, – сказал аданеец и поднялся с кресла.

– И… что дальше… делать? – не понял Лантеги.

– Тебе? Пока ничего. Оставайся тут. Скоро корабль вернется в нормальное пространство, и вы улетите. А я отправлюсь на поезд и доведу его до вокзала.

– Но стоит тебе вывести поезд из веласко, аура…

– Аура боится меня, – перебил его Кьюлак. – Не забыл, что моя искра отпугивает ее? Пусть только приблизится к поезду.

– И ты собираешься просто доставить поезд на станцию Рудрета? – Кристоф взволнованно смотрел на командира.

– Хм, – будто бы посмеялся над его опасениями Кьюлак. – Я готов проехать весь путь до самого Рудрета даже с аурой, только бы увидеть лица сыщиков, когда поезд все же прибудет на станцию. Они уже много раз проверили все пути, но ничего не нашли. Я сказал Джереми, что вот-вот отправлю вас в нормальное измерение.

– А я бы предпочел не видеть, как они схватят тебя или расстреляют на месте, – не разделял его воодушевления Кристоф. Искре, быть может, было и наплевать на тело, а вот для души в таком состоянии нападение сыщиков вполне могло бы стать последним.

– Об этом не беспокойся. – Губы Кьюлака наконец-таки растянулись в широкой улыбке. – Встретимся в Рудрете. Отдыхай. – Напоследок аданеец протянул Лантеги руку, и тот неуверенно пожал ее.

      Когда настал подходящий момент, из пустоты вырвалось крылатое судно. Оно вернулось в нормальное измерение и помчалось прочь от путей, возле которых сыщиков тогда не было. Впрочем, поезд на рельсах пока что тоже не появился.

      Кьюлак неспешно расхаживал по траве, глядя на неподвижный молчаливый состав. Магия под колесами поезда не вилась, а рельсы и вовсе отсутствовали. Однако аданеец не спешил приводить механизм в действие и отправлять его в нужное место. Время в веласко текло иначе, гораздо медленнее, и на путях поезд в любом случае уже отсутствовал несколько дней. Так что искра выжидала не для того, чтобы не попасться на глаза сыщикам. Была иная причина.

Остановившись, Кьюлак задумчиво глянул в темное небо. А небо это ничем не отличалось от реального. Да и что такое другое измерение, если не реальность, просто иная. Искра знала о структуре мира гораздо больше Фредрика, обладала тайными познаниями вне смертной жизни – на уровне богов, ангелов и самых разумных демонов. Искра была особой силой, хоть и неспособной жить без души в смертном мире. Она была хранителем собственности аданея, но почему-то не всегда вела судьбу смертного, на котором паразитировала, точно в темную сторону.

      Об Аэрии и ее жителях, тоже попавших в веласко, но в прошлом, Кьюлак сразу же забыл. Ему действительно было все равно. Та часть прошлого его не волновала. Он никогда не охватывал вниманием лишние территории, хоть и не отказывался от прошлого в целом. Было кое-что важное, что Керол должна была сделать целых двести лет назад, и вот об этом аданеец думал частенько. Даже вознамерился разузнать побольше об этой Керол и неплохо преуспел в этом. Все потому, что эльфийка расслабилась и недооценила его как противника. Аданеец легко перехватил письмо, адресованное Мило, и в веласко наконец его прочитал.

      Я знаю, что ты злишься, – писала Эшшеру Лундес. — Но я оставила тебя не корабль охранять. После иллюзорного представления в Хискале ты был сильно истощен магически и крепко уснул. У меня рука не поднялась будить тебя. Я решила, что поговорю с князем без твоего участия, а на момент, когда нам вновь придется прорываться за стены Мартензи, ты будешь уже полон сил и магии, чтобы сотворить еще одну потрясающую иллюзию. Прошу, Мило, не злись. Хочу, чтобы ты знал, как сильно ты важен для меня. Я помню, что ты человек с черной магией, а использовать темную силу часто – опасно. То, что было в Хискале, не безобидное представление, а настоящее проявление темной мощи, ведь твоя иллюзия губила живых людей и эльфов. Наблюдая за иллюзорным флотом, я восхищалась твоим мастерством и вместе с тем сильно переживала за тебя. Признаюсь, даже больше, чем ожидала. Надеюсь, ты не ошеломлен таким откровением и понимаешь, насколько личное это письмо. Не показывай его никому… иначе поджарю тебя молнией.

Никакой подписи Лундес не оставила.

Кьюлак о подписи тогда и не подумал, ведь получил куда более важную информацию: Мило был дорог Керол. Аданеец поверить не мог, что с такой явной слабостью кто-то посмел его шантажировать. Убрав письмо во внутренний карман жилетки, он схватился за металлическую палку, поддерживающую край крыши вагона, подтянулся и проник в поезд. Внутри было очень тихо, слышны были только его шаги и ровное дыхание. Один вагон, второй. Пассажиры лежали на полу, на диванах, возле дверей и окон. Иногда Кьюлак останавливался и перемещал покойников из поезда. Куда? Только он сам знал. Но спящих живых было значительно больше, и их Кьюлак обходил, потому что вернулся в поезд не за ними.

Поведение искры тогда было довольно противоречивым, особенно когда аданеец нашел того, кого искал, – Нериана Карнелия. С одной стороны, искра намеренно не спешила проверять состояние друга Фредрика: старые связи были опасны и могли пробудить душу. С другой стороны, Кьюлак опасался, что именно его нежелание спасать Карнелия заставит душу пробудиться и пойти на крайние меры. Поэтому аданеец все же проверил барона, но сделал это далеко не сразу в надежде, что Карнелий его помощи попросту не дождется. А Нериан оказался крепким и был еще жив, когда Кьюлак его обнаружил на полу в купе. Аданеец вздохнул, нехотя склонился над телом барона и искрой залечил его раны, после чего положил его на диван. Далее он приметил замершие часы на стене. Замершие, но целые. «Непорядок», – решил Кьюлак, достал оружие и, соответствуя образу банды, выстрелил в циферблат. Посыпались осколки, звон которых был самым громким звуком вокруг. Потом все снова стихло. Кьюлак убрал оружие, оценил испорченные часы с искореженной стрелкой и удовлетворенно кивнул. Он вышел из купе и закрыл за собой дверь, в коридоре ускорил шаг, по пути уничтожил еще парочку часов и вскоре уже обегал людей и эльфов, лежавших на полу, раздвигал двери одного вагона за другим, перебирался все дальше, к самому поезду.

Оказавшись в кабине, Кьюлак положил одного из спящих машинистов на пол, а сам занял его место за панелью управления. Знаки Кьюлак зажигал шустро и со знанием дела, словно всю жизнь только поезда и водил. Механизмы заработали, но не хватило мощности для работы уцелевших внешних ламп и прожектора на носу. Они вспыхнули только тогда, когда Кьюлак воспользовался аданейской силой. Передний прожектор поезда загорелся последним и, искрясь черной силой, осветил траву. Кьюлаку оставалось лишь сделать так, чтобы этот луч освещал рельсы. Все было готово к возвращению в реальность.

      Глаза Кьюлака наполнились густой тьмой, и он приступил к выходу из глубокого слоя веласко. Руки его озарились демонической силой, и он стал играть с нею пальцами, вдыхать ее, наслаждался ею, и не было стоявшего над ним разума Фредрика, чтобы запретить ему так активно обогащать себя аданейщиной.

      Еще мгновение назад пустые железнодорожные пути едва светились магией. По ним давно никто не ездил, а именно поезда усиливали магический свет. Путь был закрыт уже несколько дней во избежание новых потерь. Ведь одно дело охранять поезда от взрывов, и совсем другое – когда целые составы бесследно исчезают.

      И вот темные пути содрогнулись, и магия вспыхнула, потому что по рельсам понеслись колеса поезда. Он вырвался из ниоткуда, и поблизости не было ни одного свидетеля этого появления. Крылатые корабли давно прекратили поиски, а сыщики теперь выдумывали необычные способы перемещения в пространстве, пытаясь хоть как-то объяснить пропажу шестьсот девяностого. Искали ответы не на путях, а в делах, связанных с бандой. Жители же были вынуждены отказаться от прямого железнодорожного сообщения между Фортоном и Рудретом.

      Кьюлак увеличил скорость поезда, чтобы как можно быстрее довести его до столицы. Путешествие неприлично затягивалось, потому что поезд еще и вернулся в ту же точку, из которой пропал, а значит, должен был провести в пути еще как минимум сутки. Даже при такой скорости.

      Первые часы Кьюлак вел поезд сам, но затем стали потихоньку приходить в себя пассажиры и машинисты, и лидер банды исчез. Первым очнулся выживший сыщик – Воибор Сони. Он судорожно огляделся и сразу же попытался связаться с вокзалами Фортона и Рудрета, но у него не вышло. Дело было в аданейской силе, на которой двигался поезд. Она не только защищала от магии тайны, но и глушила все магические сигналы. Так что заранее обрадовать всех возвращением сыщик не смог. Да он даже не знал, что поезд куда-то пропадал, и понятия не имел, сколько времени прошло. И раз связаться с коллегами не удалось, Воибор проверил машинистов и привел их в чувство, а точнее разбудил.

Один из них тут же распахнул глаза и стал восклицать про банду. Сыщик посоветовал ему успокоиться и заняться поездом, который мчался на большой скорости сам по себе. А следом проснулся и второй машинист.

– Колеса же не двигались, – напомнил он всем. – Но теперь все в порядке. Только вот огни какие-то тусклые.

– Я проверю пассажиров, – сказал Воибор. – А вы, что бы ни случилось, больше не останавливайтесь. Ваше дело – довести поезд до вокзала. Идите на предельной скорости. Чем быстрее мы доберемся, тем лучше.

– Спорить не буду, – напряженно проговорил первый машинист. – Аданей бы меня побрал. – Он опустился в кресло и испуганно глянул на напарника. Тот все пытался прогнать остатки сна и хоть что-то сообразить. Непросто это было сделать в такой атмосфере. – А часы взорваны, – еще заметил первый машинист, указав на разломанный циферблат, висевший возле потолка кабины. – Главное, что мы в пути, а эти пути никуда, кроме как в Рудрет, не ведут.

      Когда сыщик открыл дверь многострадального купе, Карнелий с трудом поднял на него глаза. Барон и сам только-только проснулся и соображал еще хуже машинистов.

– Что произошло? – Коснувшись своей головы, Нериан почувствовал корочку на ране.

– Болит? – спросил сыщик и приблизился к Карнелию. Тот провел рукой по разорванной рубашке и проверил грудь. – Вы были ранены, когда садились в поезд? – уточнил наблюдатель, оценив состояние ран барона.

– Я… нет, – с паузой ответил Карнелий. – Простите, я только пришел в себя и еще не очень говорю. Пытался остановить бандитов. Помню, их было… – Карнелий вспомнил о репутации, которую так бережно хранил Тэас. – Бандитов было двое. И повсюду была аура. Я пытался ударить одного, но тот оказался шустрее. Похоже, что он полоснул меня осколком.

– Но рана выглядит так, словно она была нанесена давно и успела зажить. Неужели мы так долго в пути? – Сыщик старался казаться уверенным, но несложно было заметить его беспокойство. Ведь он должен был защищать поезд, а в результате даже ничего не увидел. Даже не мог понять, сколько времени. – Проклятье, – выругался он. – Все часы перебиты или не работают. Мы без времени и связи до самого города. Будем гадать весь оставшийся путь, сколько нас не было и что произошло. А по прибытии я смогу лишь сказать в свое оправдание слово «банда».

– Думаю, такое объяснение всех устроит, – попытался поддержать его сонный Карнелий.

– Это отличное объяснение для машинистов, проводников и пассажиров, – заметил сыщик. – Но не для меня.

– Много жертв? – осторожно спросил барон, глядя на пустой диван напротив. Кристофа он уже мысленно похоронил.

– Странность в том, что некоторые пропали из поезда, а остальные выжили.

– В таком случае, может, выжили и пропавшие? – Карнелий даже знать не хотел, что аура сделала с выжженными телами несчастных.

– Я нашел лишь тело моего напарника. Проверил все купе и вагоны. Пассажиров было больше. Один вагон сильно пострадал. Там было много крови, но не было тел. – Он какое-то время молчал, затем сказал: – Ладно. Разберемся. Вы уж простите, что поделился этим. Как и вы, еще туго соображаю.

      Сыщик уже вышел в коридор, когда Карнелий бросил ему вслед:

– А вы никого не видели? Совсем никого из нападавших?

Карнелий изо всех сил старался не демонстрировать надежду в своих глазах. Пытался казаться мрачным и напряженным. Хотя напряженным он и вправду был.

– Нет, никого, – разочаровал его наблюдатель и ушел, а Нериан провел руками по зажившим ранам и задумался, кто его спас.

– Фред? – прошептал он.

      Вокзал Лорвенелла. Рудрет. Сутки спустя

      Столичный вокзал был крупнее, чем фортонский, и даже несмотря на то, что один путь был закрыт, меньше народу от этого в Лорвенелле не стало, даже ночью. Поезда прибывали и отбывали по расписанию в других направлениях. Однако иногда главе привокзальных смотрителей Сорстону казалось, что он слышит гудение именно шестьсот девяностого, прямо с закрытого пути. Когда это случалось, Сорстон выбегал из здания вокзала на пустую платформу и долго вглядывался вдаль. А уж в первые сутки после исчезновения поезда начальник привокзальных смотрителей каждый час проверял станцию и каждый раз возвращался разочарованным. Да и не он один. Работники вокзала постоянно шептались о шестьсот девяностом, и история стремительно обрастала немыслимыми мистическими подробностями, которые, разумеется, имели мало общего с правдой. Но это было неважно, так как привокзальные отряды следили лишь за регистрацией прибывших, а на поездах были не более чем охранниками-наблюдателями. К детективам и их поискам они не имели никого отношения.

      Той ночью Сорстон дежурил на работе и внимательно изучал записи очередных прибывших на поезде из Аркоу. Он просматривал список пассажиров и сверял его с другим внушительным списком – нарушителей. Тогда-то Сорстон и услышал гудок поезда. Он, конечно, дернул головой и даже ненадолго замер, но проверять ничего не стал и продолжил сравнивать списки.

– Начальник, – услышал он голос одного из своих работников.

– Да? – не отрывая взгляда от бумаг, отозвался Сорстон.

– Вы слышали?

– Что? – спокойно и совсем без интереса спросил Сорстон, всем своим видом дав понять работнику, что тот отвлекал его от важного дела.

– Только что был гудок, но до поезда из Западной арки еще полтора часа.

      Сорстон, сидевший за столом, медленно поднял взгляд на назойливого работника и полюбопытствовал:

– Ты решил надо мной поиздеваться? А, дружок? Давай, иди работай и не говори глупостей. Я тебе кто, шут?! Чтобы я больше не слышал про…

Вот только его прервал еще один гудок, и на этот раз более громкий и четкий, уж точно не галлюцинация. Сорстон, конечно, это понял, выскочил из-за стола, сбив бумаги на пол, и вместе с другими работниками поспешил на платформу. Была ночь, но гудки продолжались, и по закрытому пути к вокзалу приближался поезд, на носу которого просматривался свет прожектора.

– Едет, лэн! – воскликнул небольшой мальчуган, что помогал на вокзале таскать инструменты.

– Я вижу, – ошеломленно сказал Сорстон. – Да что же они там творят, в Фортон-Эде? Зачем рискнули пустить еще один поезд по закрытым путям? Что же это творится-то? Так, ну хоть дошел до нас. Что за номер? Видите?! Откройте путь! Открыть фортонский путь!

– Открыть фортонский путь! – подхватили повсюду.

Включился специальный светофор перед въездом на станцию, и небольшой шлагбаум пополз вверх, а с верхней башни-пристройки кто-то прокричал:

– Шестьсот девяностый!

– Что?! – рявкнул за злую шутку Сорстон, но следом голос из громкоговорителя как ни в чем не бывало объявил:

– Поезд шестьсот девяносто из Фортон-Эды прибывает на первый путь. Внимание, поезд шестьсот девяносто прибывает на первый путь.

Это уже была не злая шутка. Это при приближении поезда сработала механическая запись. Магия определяла номер поезда, и воссозданный женский голос делал объявление.

Пассажиры – все, кто тогда был на вокзале, – кинулись на платформу, большими от изумления глазами наблюдая за прибытием призрачного поезда. Некоторые стали перешептываться, кто-то радоваться, а кому-то не удавалось сдержать слез. Когда поезд был уже настолько близко, что стал виден его номер, люди и эльфы на станции вдруг стали хлопать. И только привокзальные сыщики стояли в первых рядах и пытались понять – как?!

– Аданей меня побери, – только и сумел произнести Сорстон, а затем все вокруг вдруг замолчали и отступили, увидев, как сильно покорежен был поезд. Уже в полной тишине шестьсот девяностый медленно прибыл на станцию.

– Принеси мне телефон, – попросил Сорстон своего помощника, а сам поспешил к поезду, запрыгнул к двери кабины, грубо открыл ее и спрыгнул обратно на платформу. Из кабины появился потрепанный машинист и окинул напряженным взглядом полные разнообразных эмоций лица собравшихся. Все тогда смотрели только на этого машиниста, и тому стало не по себе.

– Долго нас не было? – негромко обратился он к стоявшему ближе всех Сорстону.

– Несколько дней, – пояснил начальник смотрителей. – Что произошло? Вас не было на путях!

– Как это не было? – удивился ничуть не меньше машинист. – Несколько дней?

      И тут Сорстон перевел взгляд на выбравшегося из поезда сыщика:

– Вот отлично! Воибор! Хоть ты скажи что-нибудь дельное!

      Воибор сначала подошел к Сорстону и лишь затем сказал:

– Боюсь, я сам мало что понял, но одно могу сказать точно: это была банда.

      Услышав ненавистное слово, зеваки решили постоять подальше от поезда, и вскоре толпа рассеялась по вокзалу. Хотя иногда пассажиры все же заглядывали на станцию и наблюдали за тем, как пассажиры поезда шестьсот девяносто один за другим покидают вагоны. Выживших сразу же окружали вниманием: предлагали еду, справлялись о самочувствии. Привокзальные сыщики пытались отыскать среди них хоть одного настоящего свидетеля, а их начальник вернулся в свой кабинет.

– Я попросил телефон! – рявкнул он с порога.

– А мне надо было оторвать его от стены? – заметил работник.

И тут Сорстон расхохотался.

– Да уж, – протянул он, немного успокоившись. – Появление поезда, надо сказать, свело с ума нас обоих. Я попросил тебя принести телефон и даже не понял, что сказал, а ты, главное, побежал отдирать. Не, ну безумие, а? Безумие!

Еще раз глянув через окно на стоявший на станции поезд, начальник смотрителей позвонил в центральное отделение сыскной службы.

– Я вас слушаю, – спустя непродолжительное время прозвучал голос из трубки.

– Начальник привокзальных смотрителей Сорстон. Докладываю с вокзала Лорвенелла. Срочно сообщите Эдварду Дерби, прибывшему недавно на корабле из Фортона, и комиссару, что поезд под номером шестьсот девяносто только что прибыл на станцию.

      Последовала особая реакция на том конце линии, и помощник Сорстона внимательно следил за лицом начальника, когда тот эту реакцию слушал. В итоге Сорстон не выдержал и огрызнулся в трубку:

– У меня с головой полный порядок! Поезд здесь. Пусть приезжают и посмотрят сами. Передайте, что напала банда. Так сказал сыщик-смотритель, сопровождавший поезд. – После этих слов Сорстон бросил трубку. – Вот конторские крысы! – громко выругался он, посмотрев на замершего помощника. – Спросили, все ли у меня в порядке с головой. Ты следи, чтобы этот гадкий механизм не исчез со станции, а то я работы лишусь. – Сказав это, Сорстон решил для верности постоять рядом с поездом, а лучше даже в нем.

      В стороне, возле северного крыла здания вокзала, у выхода на станцию, стоял Тэас-Кьюлак Мойро и с улыбкой наблюдал за происходящим из-под надвинутой на лоб светлой шляпы. Было еще темно, но лица собравшихся на дальнем перроне он видел издалека. Там уже вовсю сверкали фотовспышки, сновали журналисты и сыщики. Но это там, вокруг поезда. А Кьюлак лишь спокойно насладился представлением и, убедившись, что Карнелий вышел на перрон живым, а душа Фредрика по-прежнему отсутствует, растворился, так никем и не замеченный.