Читать книгу Барыня - Наталья Бочка - Страница 6

Дрожь в теле не прекращалась. С того злополучного дня когда тяжелый валун упал на ногу и раздробил палец, дрожь всё не прекращалась. Степан лежал на нарах, тело колотило так, что даже голоса сотоварищей, порой не доносились до его закостенелого от боли слуха.

– Э, брат, эдак и помереть недолго. Надо бы надзирателю сказать, что-то не нравишься ты мне. Совсем не нравишься, – услышал голос Иваныча.

А потом чувствовал, как поднимали его с заплеванных нар, несли за руки и за ноги куда-то вглубь, в темноту. Опустили на другие, совсем чистые нары, и всё затихло. Было только ощущение тепла и оживляющий ненадолго, запах свежего сена из туго набитого тюфяка. Здесь, вдруг стало легче. Свет попадал в небольшое оконце под потолком, казался чище, а воздух свежее. Взгляд прояснился. Степан покрепче завернулся в дерюгу и осмотрелся. Он был тут совсем один.

Нога болела нестерпимо, а кандалы при каждом движении напоминали об этой боли всё сильнее. Пришлось снова закрыть глаза и попытаться заснуть, чтобы хоть как-то унять боль. Но и во сне она заставляла тяжело дышать и стонать. Всю ночь он, то впадал в забытьё, то с новой силой чувствовал, как отнимается нога, мертвеет, и кажется сейчас отвалиться. Так промучился ночь.

Утром дверь открылась, вошел человек, гражданский вроде. За ним надзорный:

– Вот гляньте, – сказал он и откинул дерюгу.

Степан притворился спящим. Гражданский внимательно глянул на ногу.

– Т-э-кс, посмотрим. У-у. Нехорошо. Совсем нехорошо. А с железками этими придётся пока расстаться.

– Не положено, – возмущённо протянул надзорный.

– А что вы думаете в лазарет его с цепями везти?

– Какой там ещё лазарет, тут полечим и в дорогу.

– Вы верно совсем уже потеряли представление о том, что говорите. У него нога сгниёт, а вы виноваты останетесь, в том, что не уследили. Тут лечить его точно нет никакой возможности. В город нужно везти.

– Да вы что?! Народ пугать?

– Тогда до ближайшей тюрьмы нужно доставить. Тут никак не годиться.

Надзорный почесал затылок.

– Придётся тогда в город. Делать нечего.

– Не волнуйтесь, определим его в отдельном помещении, охрану поставим. Не сбежит. Но кандалы, голубчик, придётся снять.

Они вышли. Через некоторое время двое солдат, подхватили Степана под мышки и потащили куда-то ещё. Дальше он тоже не слишком хорошо помнит. Только так, местами. Как снимали кандалы, несколько раз терял от боли сознание. Как хрустели кости, и как рвал он, тут же, ещё не успев ничем набить желудок.

Мучения не прекратились и когда положили его на телегу, а она пошла по буеракам, подбрасывая и ударяя, хоть и было в ней навалено немного сена.

Остановились. Два человека в белом почти скинули Степана на носилки и понесли. Потом помнит, положили в ванну, наполненную теплой водой. Старая женщина мыла его жесткой мочалой и всё причитала:

– Ох, ты батюшки страдалец ты какой, ох и страдалец.

Лёжа там, в воде, он чувствовал, как наполняется тело другой, совершенно новой силой. Он давно забыл как это, лежать в ванной и чтобы тебя мыли. Это что-то из детства. Он чувствовал, как воскресает, и по крупице возвращается в тело жизнь. Как набирается сила. Степан расслабленно смотрел по сторонам, совсем не хотел двигаться. Обвис словно немощный, просто наблюдал за тем, что происходит вокруг.

Потом принесли его в белую комнату, где пахло лекарствами, а несколько человек смотрели на него, то ли с жалостью, то ли с опасением. Он не сопротивлялся, лежал смирно, может потому что ему казалось, что все они желает ему только добра. А когда на лицо положили ткань и он почувствовал, как проваливается в неведомое пространство, почему-то подумал – “Хорошо бы оказаться дома, потом, когда всё закончится”.

Очнулся тяжело. В голове гудело и плавало, вокруг звуки. Кто-то вскрикивал, кто-то стонал, бубнил. Но ещё он почувствовал – боли больше нет. Её нет, она ушла.

Степан осмотрелся. Рядом на койках лежат люди, похожие на обычных людей, не таких, каких он привык видеть последние три года. Это были простые крестьяне, горожане. Кто угодно, только не каторжники.

Нога перевязана. Не чувствуется почти ничего кроме тяжести в голове. А потом он увидел, как приближается женщина в белом. В руках у неё поднос. Она прошла мимо, в воздухе застыл аромат куриного супа. Степану сразу стало нехорошо. Захотелось вскочить, побежать за ней, схватить тарелку и умолять, чтобы она отдала ему суп. Но он лежал, только проводил женщину взглядом. Она присела на койку к человеку с завязанным лицом и поставила на тумбу поднос.

Степан вздохнул, сглотнул слюну. Вошла другая женщина с таким же подносом, приблизилась и ласково сказала:

– Пора обедать.