Читать книгу Terra Mirus. Тебе не кажется - Наталья Борисовна Русинова - Страница 5

В автобусе птичку укачало. Веки воробушка то и дело затягивались пленкой, он с трудом поднимал голову и тяжело дышал, раскрывая клюв. Поэтому с остановки домой Алиса неслась бегом, справедливо рассудив, что время дороже, а дополнительные неудобства можно и потерпеть.

Папы дома не оказалось, видимо, ушел в магазин. Алиса кинула рюкзак на пол в коридоре и ворвалась в зал. Вытащила птицу из кармана толстовки, оглянулась по сторонам. Куда его деть, чтобы было мягко и комфортно? Ни на одной веточке или жердочке он сейчас не удержится. Подумав с полминуты, она увидела в ящике под столом колыбель для резинового пупсика. Выкинуть ее не поднималась рука, хотя, и самого пупса след простыл, и Алиса не играла в куклы с первого класса.

– Если будет неудобно, извини, другого варианта нет. Зато таких, как ты, тут можно троих положить, хорошо и просторно, – прошептала она воробью, укладывая его на кусок мягкого поролона, изображавший кукольный матрас. Одеялом послужил носовой платок.

Алиса, к стыду своему, не помнила, чем можно кормить воробьев. Дворовые горластые птахи жрали все, чем делились с ними бабушки из подъезда, от гречневой крупы до хлебных крошек. Но девочка побоялась давать такое больному. Оставалось ждать папу, он умный и наверняка знает, чем кормить и поить малыша.

Рик вернулся через десять минут после прихода Алисы, но ей казалось, что прошла целая вечность. Зашел в дом, хмыкнул, отодвигая в сторону брошенный рюкзак, и аккуратно поставил рядом холщовую сумку с хлебом и булочками. Кошки тут же сунули носы внутрь, проверяя содержимое на предмет веществ, запрещенных к употреблению человеком и разрешенных к употреблению котиками.

– Папа, где ты ходишь?! – набросилась девочка на отца с порога. – Я тут переживаю, а ты ушел!

– Так переживаешь, что даже учебники свои на пол кинула? – укоризненно заметил Рик, отодвигая котов от авоськи.

– Да брось ты этот хлеб, пойдем, я воробушка нашла, ему помощь нужна!

– Так, давай тогда ты разложишь хлеб и булки по местам, уберешь рюкзак в комнату, а я посмотрю, что с воробушком, хорошо? А то, пока мы будем помогать птичке, кошки наши покупки продегустируют.

Алиса надула губы, но спорить с папой было бесполезно, он всегда говорил, что дома должен быть порядок, а живут в свинарнике только неряхи. Как будто это так важно, где лежат учебники! У входных дверей даже лучше, взял утром сумку с пола и побежал в школу. Почему со взрослыми всегда так сложно?!

Девочка быстро выложила продукты на стол, сунула авоську в батарею у окна, взяла рюкзак за лямку и потянула в комнату.

Рик возвышался над столом, где стояла кроватка с воробушком, и озадаченно смотрел внутрь.

– Дочка, – подозрительно ласковым голосом, как с маленькой, заговорил он. – Я все понимаю, в школе вас сейчас учат черте-чему, вместо нормальной науки преподают прикладное мракобесие, но ведь мы с мамой тоже много знаем и обо всем тебе рассказываем. Так почему же ты решила, что вот это – воробушек?! Мы птиц каждую осень наблюдать ходим, ты их почти всех уже выучила!

Алиса подошла ближе, взглянула в колыбельку и оторопела.

Под носовым платком, дыша открытым клювом и хлопая веками, лежал сокол. Тоже небольшой по размеру, но все равно в нем одном бы поместилось три или четыре воробья. Зато в колыбельку он теперь вмещался идеально.

– Папа, это был воробушек, честное слово!.. – прошептала Алиса. В глазах тут же защипало от подступивших слез. – Ты, наверное, подумаешь, что я врушка, но это точно был воробей! У меня пятерка по биологии, разве я могу не знать, как он выглядит?

– Хорошо, как скажешь, – Рик примирительно выставил вперед ладони. – В любом случае, ему действительно нужна помощь. Неси воду, будем его поить и осматривать.

«Теперь папа решит точно, что я умом тронулась, и надо мне к Травнику, нервы лечить из-за школьных проблем, – переживала Алиса, наливая в миску воды из фильтр-кувшина на столе. – Скорее бы мама пришла, она мне наверняка поверит».

Хотя, поверила бы она самой себе, будучи на месте родителей? Вопрос, конечно, интересный…

Папа тем временем достал птицу из колыбельки, сел с ней на диван и положил на колени. Аккуратно оттягивая в стороны крапчатые черно-бежевые крылья, он прощупывал каждую косточку. Затем осмотрел основание хвоста и лапы. Перевернул на спину, начал перебирать перья на груди. Пальцы уткнулись во что-то теплое и противно-склизкое.

– Кажется, в него стреляли. Пуля прошла по косой, но чиркнула прямо по груди. Хорошо, легкие не задеты. Но рана нагноилась и выглядит нехорошо, – сказал он вошедшей Алисе. – Тащи полотенце и перекись из заначки, только шторки закрой предварительно, а то увидят, чем мы тут занимаемся, потом проблем не оберемся.

Сокол стоически терпел промывание шипящей жидкостью, только веки мелко-мелко подрагивали.

– Бедолага, кто же тебя так? Руки бы вырвать и в пятую точку воткнуть, – сердился Рик. – Запретили же стрелять в птиц! Надо заявить в Полицию нравов, пусть расследование проведут. Уму непостижимо, соколов в ближайших лесах и так почти не осталось, куда-то подевались в последние годы, так теперь еще и последних добивают! Тем более, это дербник, их и до прихода Великих здесь мало было…

И тут вдруг птица подняла голову и едва слышно клекотнула. Затем снова бессильно закрыла глаза.

– Пап, он, кажется, не хочет, чтобы про него рассказывали, – шепнула Алиса.

Рик снова странно посмотрел на дочку. Видимо, подозрения Алисы в том, что папа решит, будто она сошла с ума, начали сбываться.

– Давай с мамой поговорим, когда она придет, и вместе этот вопрос решим? – аккуратно перевела она тему.

– Давай. А пока ему нужно намазать грудь, перебинтовать и дать воды. Кормить сейчас не будем, он ранен и ему плохо. Чуть позже мяса предложим, когда оклемается. Надеюсь, он не жрет исключительно живых мышей.

Птицу напоили из пипетки, наложили на раны странную желтую мазь, которую «до плохих времен» обычно прятали в холодильнике за бутылками с натуральным веганским майонезом и прочей дрянью. Перевязали аккуратно бинтами, соединив их крест-накрест на спине, и уложили обратно в колыбель.

Чтобы отвлечься, Алиса села делать домашнее задание по литературе на понедельник. Сокол по-прежнему лежал без сил, не поднимая головы. Рик ушел на кухню варить суп и негромко, но долго ворчал оттуда и на дочку, оставившую булки на столе, и на котов, которые тут же воспользовались ситуацией, надкусив свежие сдобные бока со всех сторон.

– Ты не думай, папа хороший, – шептала Алиса птице, как будто та могла ее понимать. – Просто кошки у нас хитрые, особенно Мистер Киска, который белый, с полосатым хвостиком. Он очень любит хлеб! Мы один раз оставили храмовую ритуальную краюху в сумке после весеннего обряда плодородия, так он залез внутрь и отгрыз большой кусок. Мама потом еще долго смеялась, что кот у нас наполнился священной плодородной силой и может сам благословлять все вокруг, чтобы росло и множилось. Жаль только, благословляет он активнее всего еду, а ее количество потом только уменьшается…

Сокол косил на девочку круглым желтоватым глазом, будто и вправду слушал.

– Тебе совсем плохо, да? Потерпи немного, пожалуйста, мама скоро придет, она на работе помогает старичкам и людям, которые с ограниченными возможностями здоровья, у нее многие выздоравливают, хоть она и не целитель. Великие говорят, что она может души излечивать одним присутствием, потому и на работу эту ее приняли, она все Испытания с первой попытки прошла. Только мама в души не верит, а говорит, что просто совесть надо иметь и сочувствовать тем, кому плохо, вот и весь секрет, тогда все Испытания пройдешь. Ты не умирай, пожалуйста, ладно? Погоди, мама скоро придет… – шептала девочка, повторяя слова про мать, как мантру. Молча наблюдать за мучениями птицы было еще хуже.

Но к вечеру соколу стало совсем худо, он весь горел и временами закатывал глаза, проваливаясь в бессознательное состояние. Рик снова влил ему воды в клюв, но почти вся вылилась назад.

– Не знаю, чем ему помочь, – признался папа. – Умел бы он говорить, а так непонятно, что с ним. Ранение вроде не такое сильное, а он горячий, как печка в старинной избе.

И тут в замке входной двери заскреб, проворачиваясь, ключ. Алиса бросилась в коридор.

– Мама, мамочка! – закричала она, бросаясь вошедшей Илоне на шею. – Мы так тебя ждали! Я птичку нашла, ей плохо, ей помочь надо!

Но Илона слушала ее вполуха. Кивнув, она стала неторопливо разуваться. Из зала выглянул Рик, посмотрел на жену и нахмурился.

– Что-то опять случилось? – спросил он. – На тебе лица нет.

– Случилось, – Илона подняла на домочадцев глаза и странно, будто отрешенно, улыбнулась. – Даже не знаю, с чего начать, но у меня к вам важный разговор.

– Мама, да погоди ты с разговором! – Алиса даже ногой топнула. Какие могут быть важные разговоры сейчас?! – Там птичке плохо, я ее на дороге нашла, надо помочь! И еще папа мне не верит, что я нашла воробья, а он потом превратился в сокола…

– В кого превратился?! – замерла мама с кроссовкой в руках.

Глаза ее потемнели и стали прямо как два бездонных озера из стихотворения, которое задали учить в школе.

– И ты тоже мне не веришь? – Алиса снова была готова заплакать. – Вот и папа не верит, считает, что меня в школе плохо учат и я воробья от хищной птицы отличить не могу…

Илона прислонилась к стенке, будто переводя дух.

– М-да. Всю дорогу домой я думала, как начать этот разговор, а тут и начинать не надо. Верю я тебе, Алиса. Пошли, посмотрим на твоего найденыша.

Но сразу к колыбельке мама не пошла. Сначала она закрыла дверь в зал и проверила, плотно ли задернуты шторы на окнах. Затем сняла со стенки деревянные часы, взглянула на этикетку с обратной стороны, пробормотала под нос с облегчением «Из осины, надо же, какая удача» и положила их на стол. Придвинула вплотную к розетке в стене, через которую их могла подслушивать вредная соседка, мягкое кресло. И только после этого заглянула в кукольную колыбельку.

Сокол дышал уже с присвистами, мелко-мелко дрожа. Илона убрала носовой платок в сторону и взяла страдальца в руки. Но вместо того, чтобы начать его осматривать, подняла к лицу. Птица с трудом открыла глаза.

– Еще утром я бы не поверила в дочкины слова, но сейчас верю, – тихо сказала Илона. – Превращение из воробья в сокола меня ничуть не удивляет, потому что я сегодня видела сразу двух твоих земляков. Чешуйчатых таких, изрыгающих пар и пламя. Про ваш народ они тоже рассказывали. И про то, как вам всем плохо живется без наших мыслей и чтения сказок – тоже. А еще у меня одна подруга теперь дракон, а вторая – феечка. Говорят, луговая, не фейри и не пикси. Шут его знает, чем они различаются, я утром вообще об их существовании не подозревала. Но ты мне потом расскажешь, наверное?

В комнате стояла тишина, только тикали часы на столе. Рик и Алиса смотрели на маму, открыв рты. И не шевелились. Замер и сокол в ее руках.

– Наверное, мое семейство думает, что я тронулась умом, но мы же знаем с тобой, что это неправда. От кого ты прятался в виде воробья, от белобрысых, которых мы называем Великими и которые уничтожают на Земле всех ваших? И опасен ли ты для нас? Если да, поверь, хоть я и обычный человек и очень люблю животных, но сверну тебе шею в два счета, – Илона провела пальцами по мягким перьям. – Так что лучше не шути, а принимай вашу человеческую ипостась, или как там это у вас и драконов называется, и рассказывай нам всю правду. Здесь часы из осины, я думаю, столько дерева хватит, чтобы погасить энергию превращения. Тем более, тебе действительно нужна помощь. В теле сокола ты ее не получишь, мы не знаем, как лечить птиц. А вот человека, даже из сказочного мира, можем попытаться спасти…

Сокол не отвечал, только смотрел на нее круглыми глазами.

– Любовь моя, может, тебе бурьяна успокоительного заварить? – спросил ласковым голосом Рик, не сводя с жены глаз и пятясь при этом к двери. – Или водички со снотворными каплями? Попьешь, поспишь, в себя придешь…

Точно решил, что тронулась, поняла Илона. Неужели она ошиблась? И как теперь вообще рассказать домочадцам о произошедшем сегодня? Не поверят ведь.

И тут сокол повернул голову и из последних сил тяпнул ее клювом за палец.

– Ай! – взвизгнула Илона, разжимая руки. – Ты что делаешь, гаденыш, больно же!

Алиса ахнула и рванула с места, чтобы успеть поймать птицу.

Не успела.

Сокол ударился об пол, распластав крылья по старому паласу.

Тело его на несколько секунд затянуло туманной серой пеленой, которая резко увеличилась в размерах, а затем исчезла.

На полу, тяжело дыша, лежал молодой парень, почти мальчишка. Худой, темноволосый, в грязных и рваных лохмотьях, в которых с трудом угадывались штаны и нечто, отдаленно напоминающее рубаху-косоворотку.

– П-п-п-простите, – прохрипел он с трудом. – Иначе я бы не смог п-п-перекинуться самос-с-с-тоятельно, н-н-не хватило бы сил…

Алиса громко ахнула и тут же зажала себе рот. Хоть бы соседи ничего не услышали!

– Кто это? – голос Рика дрогнул от волнения.

Зато Илону внезапно попустило. Что бы не происходило вокруг, теперь она точно была в своей стихии и знала, что делать дальше.

– Я думаю, чуть позже он сам нам расскажет, как сможет нормально говорить, – ответила она, опускаясь перед парнем на колени. – А пока надо ему помочь, пока он того, крыльями прямо у нас в комнате не щелкнул. Господи, ребенок, что же ты грязный такой?

– Я н-н-не ребенок, – выдохнул парень и тут же надрывно закашлялся. – Я п-п-почти взрослый уже. Я п-п-просто угодил в ловушку, к-к-когда попытался искать здесь помощи… И п-п-потом в болоте т-т-три дня прятался, пока не обессилел…

– Прости. Конечно же взрослый, – примирительно сказала Илона. Похоже, что, подростки во всех мирах и всех видов мало друг от друга отличались. – Ты встать-то сможешь? Надо в ванную, с тебя грязь кусками отваливается. И сдается мне, что ты хочешь согреться, у тебя зуб на зуб не попадает.

Сокол в человечьем обличии перевернулся и встал на четвереньки. Затем начал подниматься – и тут же едва не рухнул назад. Илона еле успела поднырнуть под него и завести висящую, как плеть, руку себе на плечо.

Кожа паренька была горячей, он мелко-мелко дрожал. С каждым вдохом в его груди что-то клокотало.

– Птенчик, а не воспаление ли легких у тебя? – озабоченно спросила Илона, подхватив его за талию. – Давай-ка, пошли мыться, если температура от горячей воды еще повысится, собьем. Прогреться тебе сейчас важнее. Рик, у нас антибиотики остались еще?

Муж молча кивнул, не сходя с места. Зато Алиса пулей бросилась из зала. Через несколько секунд в ванной послышался шум воды, льющейся из крана.

– Рик, я понимаю, каково тебе сейчас, у меня три часа назад было то же самое, – шепнула Илона, протаскивая гостя мимо ошалевшего супруга. – Считай, что сказки, которые мы в прошлой жизни читали и смотрели по телевизору, ожили. И пришли в натуральном, скажем так, виде свергать нынешнюю власть.

– Сказки, значит? – Рик наконец-то взял себя в руки. – Я правильно понимаю, что из-за этого «воробушка» нас теперь могут казнить?

Парень поднял голову и посмотрел на обоих измученным взглядом. Глаза у него были зелеными, длинные ресницы неряшливо слиплись от влаги.

– Ковыляй-ковыляй, – Илона аккуратно подтолкнула его в спину. – Тебе нужна помощь, и мы тебе в любом случае поможем.

И повернулась к мужу.

– Могут, конечно. За заначку лекарств тоже, и за ревакцинацию от кори, которую тебе делать через три месяца. И за то, что ребенка биологии и химии учим по нашим старым учебникам, а не по новым, где травка растет и кислород в воздухе появляется, потому что предкам так угодно. И за фотоаппарат твой дорогой, если бы нам чек на него не раздобыли с былых времен. И за сказки, которые Алисе на ночь рассказывали, когда она болела…

– Я понял, понял, – Рик выставил ладони вперед. Было видно, что он расстроился и смутился. – Честное слово, я не трус, просто… Это все так неожиданно. Давай, помогу!

Он подхватил парня с другой стороны, и вдвоем они оттащили его в ванную комнату.

Ванна была уже наполовину наполнена горячей водой. Хоть в этом повезло. Обычно летом ее отключали регулярно. Алиса успела вылить в воду остатки Илониного шампуня, и теперь по поверхности расползалась огромная шапка пушистой пены. Но Илона даже не стала ругаться, хотя стоил он неприличных денег, которые производители нещадно драли с клиентов – за натуральные масла и отвары трав в составе.

«Хрен с ним, все равно только волосы сушил», – подумала она, помогая мужу стаскивать одежду с найденыша.

А дальше тот выпрямился и вежливо, но твердо отвел чужие руки от пояса штанов, от которых ниже середины бедер остались одни лохмотья.

– Дальше я сам, – прошептал он, уже не заикаясь и не стуча зубами – здесь, в крохотной комнатушке без окон, рядом с полной ванной горячей воды было ощутимо теплее. – Я воин, а не слабак, которому кто-то штаны снимает, потому что у самого не получается.

Илона не выдержала и фыркнула.

– В общем, смотри, – указала она на ряд однообразных пузырьков на краю ванны. – Вот этим мыть голову, вот этим – тело. А вот это не трогай, оно с какой-то ядреной мятой, у тебя и так зуб на зуб не попадает, а с ним вообще замерзнешь.

И вышла из ванны на кухню, уводя за собой Алису и Рика. Через минуту из-за стенки раздался громкий всплеск и вздох, полный облегчения.

Рик потянулся к окну, плотно прикрыл шторы, затем подумал – и сел на пол, чтобы с улицы в окно точно не было видно даже силуэтов.

– А теперь иди сюда и расскажи нам с Алисой, что происходит. Если мы попали в ожившую сказку, хотелось бы знать, с каким она будет концом.

– Надеюсь, что с хорошим, хотя гарантий нет, – вздохнула Илона, присаживаясь рядом. – Но если будет то, что сейчас, рано или поздно мы все равно окажемся в костре на «позорной» площади. Или придется смириться, а я не смогу, сегодня поняла, что никак.

И потихоньку, шепотом, чтобы не услышали соседи, и чтобы самим слышать отмокающего в ванной мальчишку (а то вдруг ему станет хуже?), Илона рассказала домочадцам о случившемся в Ксанином подвале.

Затем замолчала в ожидании. Вдруг муж и дочь не хотят воевать, вдруг им проще смириться и привыкнуть? В конце концов, живут же люди и не всем достается от нынешней власти, особенно если не реагировать на происходящее.

Но если смириться… как тогда вообще жить?

– Мать, я всегда знал, что ты у нас ненормальная, в самом лучшем смысле этого слова, – наконец, сказал Рик. – И ты права. Иногда кажется, что еще немного и можно привыкнуть, а потом пробивается очередное дно, ниже которого вроде некуда падать, и так до бесконечности. И вообще, я не знаю, как женятся теперь, но мы с тобой однажды решили быть вместе в богатстве и бедности, болезни и здравии. Правда, про революцию никто тогда не думал. Но я предполагаю, это тоже считается.

– Мы будем сражаться со злодеями вместе с драконами и сказочными людьми, что превращаются в птиц? – шепнула Алиса, и глаза ее разгорелись от предвкушения.

– Ты вообще не будешь сражаться, – Илона моментально вернула дочку в привычную реальность. – С ума сошла? Мы не соколы, в бой детей пускать не собираемся. Один вон отмокает уже после болота и неизвестно, очухается ли. Это битва для взрослых.

Алиса надула губы.

А потом вспомнила то, что хотела рассказать родителям, но потом из-за последних событий забыла.

– Мам-пап, я, конечно, извиняюсь, что вам опять противоречу. Но только не говорите: «Ты опять за свое»! и не закатывайте глаза, – Алиса сама поразилась собственной наглости, но молчать уже не могла, страх нахлынул с удвоенной силой. – Я вам важную вещь скажу. Сражаться мне все-таки придется, потому что я сегодня видела двух Великих, и тетка хотела меня забрать, а дядька не дал, сказал, для их целей есть те недоросли, кого сейчас используют. А она говорила, что я сильная и бойкая, и нравлюсь ей, а вам дадут компенсацию… Я не хочу с ними. Поэтому тоже буду драться.

Все внутри у Илоны похолодело. Потом пришла злость.

– Забрать тебя? Да я им!.. Рик, ты слышал? – выдохнула она, сжав кулаки.

– Не слышал, конечно, я же глухой, – саркастически поднял он бровь, но тут же нахмурился. – Извини, шутка неудачная. Чертовщина какая-то, Великие воруют детей, а мы про это не знаем? И общественность не бунтует?

– А откуда мы можем знать? Взрослые, преодолевшие на Испытаниях порог в пятьсот баллов, уходят на Перерождение, и возвращаются уже Великими, не помнящими, кто они и откуда, и родственники их тоже не узнают. Но Перерождений мало было, вы и сами это знаете, из каждого утюга потом рассказывается, как счастлива семья, получив компенсацию. Мне кажется, люди порой довольны, что их домочадцы уходят насовсем, потому что взамен имеют почет, славу, льготы до конца жизни и деньги. Дом на окраине в зеленой зоне купить можно. Мечта, а не жизнь.

– А если за мной придут, вы тоже меня продадите? За дом в зеленой зоне? – Алиса будто сама не верила в то, что спрашивает. Но во взгляде ее мелькнула тревога.

– Дочка, ты что? – Рик придвинулся к ней и обнял за плечи. – Да хоть двадцать домов. Если попытаются тебя отнять – мы не дадим. Увезем, спрячем, придумаем что-нибудь. Земля большая.

– Можно спрятать у нас, если будет совсем тяжело, – вдруг раздался от дверей в ванную тихий голос. – Мы сюда проникаем с трудом, но они к нам не попадут и вовсе. Только и людям, жившим долго на Земле, у нас в Иномирье поначалу не очень хорошо…

Парень стоял в дверном проеме, закутанный в большое банное полотенце. Оно доставало ему практически до колен. С мокрых волос капала вода.

– Ты с ума сошел, ходить босиком по холодному полу после горячей ванны? – Илону с насиженного места как ветром сдуло. – Бегом одеваться! Рик, дай что-нибудь из своих вещей, пожалуйста. Носки теплые тоже. И градусник из заначки достань.

В три пары рук они живо надели на гостя толстые вязаные носки, старые пижамные брюки и футболку Рика, закутали в одеяло и посадили на диван. Он будто покорился судьбе, сидел тихо, только с шипением втянул сквозь зубы воздух, когда Илона засунула ему в подмышку холодный градусник. Видимо, температура тела снова начала повышаться.

– Парень, тебя кормить-то чем? – спросил Рик, закутывая ноги сокола во второе одеяло. – Сырое мясо разморозить?

– Сырое не надо, – с трудом улыбнулся тот в ответ. – Чай с волшебными потогонными ягодами, чудодейственная каша из золотого семени… Все, что лечит от переохлаждения.

– Чего? – Рик удивленно замер с краем одеяла в руках. – Это только в ваших краях, наверное, водится. У нас есть волшебный геркулес с чудодейственным растительным молоком, хотя, на вкус дрянь несусветная… Нет, с обычным надо делать. Вы, птицы, вообще молоко употребляете? А то по нашим нынешним меркам считается, что оно вызывает у людей болячки. Мы в эту чушь не верим, конечно, но вдруг вашей расе оно противопоказано?

– Я ем все. Даже сырое мясо, – парень снова попытался улыбнуться, но его скрутил очередной приступ кашля. – Просто сейчас мне его нельзя, я сильно ослаб. Молоко можно, если теплое. Оно для нас очень полезно, яды из организма выводит…

– Отлично, тогда кашу и сварю. И чай с медом сделаю, – Рик ушел на кухню.

Илона тем временем сунула руку под одеяло и достала градусник.

– С ума сойти, тридцать девять и два, – ахнула она. – И целителя не вызвать. На «позорной» площади все погорим в итоге. Как ты заболел, можешь рассказать? Тогда станет понятнее, чем тебя лечить.

Парень секунд пять помолчал, еще сильнее закутываясь в одеяло.

– Я слышал ваши разговоры в другой комнате, когда грелся в воде, – наконец, заговорил он, временами прерываясь, чтобы вдохнуть побольше воздуха. – Вы уже знаете, что к вам никто из наших не может попасть просто так, их тут убивают. Мы подозреваем, это из-за магии, которой владеют практически все жители Иномирья. Белобрысые научились вычислять тех, у кого магия просто и давно укоренилась в теле. Но однажды в ваш мир попала группа соколят из учебного отряда, который подчиняется нашему правителю Гаруде. Мальчишки в возрасте от десяти до двенадцати лет вернулись через два часа в целости и сохранности, добыв важные сведения. После чего мы заподозрили, что не достигшие совершеннолетия каким-то образом недосягаемы для поиска. Тогда на разведку вызвался я. Но был неосторожен, и меня выследили…

И он снова хрипло закашлялся, зажимая левый бок рукой.

– Я три дня и три ночи сидел в болоте, пока их ищейки прочесывали окрестности. Но мне повезло, упал в осинник, – слабо улыбнулся он. – Вот только замерз в итоге и заболел, сил исцелиться не хватило. Дома бы меня лекари на ноги в два счета поставили, мы простудами вообще редко страдаем. Вот если ранят в бою, то там месяц проваляться можно…

– Что же у вас за мироустройство, при котором детей на войну отправляют? – Рик занес в комнату тарелку с дымящимся геркулесом, присыпанным тертым сыром, кусок хлеба и чашку чая с медом. – Неужели не хватает взрослых солдат?

– Я сам вызвался, – вскинулся сокол. – Воин не должен отсиживаться дома, когда в его стране беда!

– Тебе шестнадцать-то есть, воин? – покачала головой Илона. Ее обуревали эмоции. Острая жалость к искалеченному и больному подростку смешивалась со страхом и недоверием. Что он искал здесь?

– Мне семнадцать через четыре месяца, – вздернул нос парень. – Я уже взрослый! В мои годы великий полководец Гор командовал многотысячными армиями!

– Я надеюсь, прожил этот полководец долгую и счастливую жизнь? – хмыкнула Илона. – Или также в болоте и закончил, не дождавшись совершеннолетия?

– Воин живет сражениями и славными победами! – парировал мальчишка. – Смерть в постели с кучей болезней и противным запахом старого тела отвратительна его духу!

– Зато холодное болото с лягухами и пиявками всякому воину для здоровья приятно и полезно, – вздохнула Илона, вставая. – А тем временем, пока мы тут выясняем, чьи обычаи лучше, каша стынет. Садись и ешь, а потом будем тебя лечить. Рик, надо расчехлять пожизненный клад. Тут, похоже, не обойтись без антибиотиков.

– Какой-какой клад? – удивился сокол. – У нас только золотые клады есть или с драгоценными камнями. А пожизненных не знаю…

– А потому что за него пожизненно дадут, если поймают, – хмыкнул Рик. – Точнее, пока не сдохнешь на рудниках. А если ты хулил новую власть при поимке, тогда только площадь с костром по пятницам, в качестве бесплатного развлечения для почтеннейшей публики.

– А еще нас ругаете, что детей воевать отправляем. У вас такие страшные развлечения для народа!

– Я тоже боюсь на подобное смотреть, – печально сказала молчавшая до этого Алиса. – Поэтому в пятницу со школы всегда еду домой, чтобы не встать на площади в самое плохое время. Не хочу смотреть, как людей сжигают. А многие почему-то смотрят и говорят: «Правильно, так и надо с преступниками, чего их кормить».

– Кого не спроси, никто туда не ходит, – вздохнул Рик. – Но почему-то в итоге каждый раз на это зрелище все равно собирается огромная толпа.

И все замолчали, думая о своем. О чем размышлял сокол, превратившийся в человека, было непонятно, он ел кашу, запивая чаем, и блаженно вздыхал.

Алиса думала о том, что теперь ее жизнь изменится, и наверняка это будет интереснее, чем нудные уроки по основам женственности. Только теперь перспектива ходить в школу каждый день ее совершенно не пугала. Она была умной девочкой и прочитала много книг про детей-шпионов – пока их не запретили. И помнила назубок, что надо притвориться, будто живешь обычной жизнью, потому что так гарантированно не вызовешь подозрений.

Рик думал, что надо нажарить побольше мяса, потому что завтра им с женой идти на суточные дежурства, а дочке оставаться одной с раненым, который по природе не то человек, не то хищная птица. А с ее умением готовить они оба будут сидеть голодными. Или подожгут квартиру.

И еще немного о том, что он совсем не умел воевать. До прихода Великих Рик был инженером, как и Июлия, только его профессия по техническому обслуживанию самолетов оказалась в числе невостребованных, пришлось менять сферу деятельности. И ему никогда не нужно было ни с кем драться, ведь интеллект побеждает в любом бою, надо только подумать над ситуацией, как следует.

И сейчас он думал и не мог остановиться. Последние новости напугали его, но открыли при этом в голове невидимую заслонку, за которой клубились крамольные мысли. Запрещенные знания вставали в голове страницами из научных книг, статей и конспектов и выстраивались в стройные и логические цепочки.

«Значит, магию иномирных жителей Великие вычисляют, потому те и попадаются, – думал он. – Надо разбираться, в чем дело, вдруг получится как-то скрыть их от поиска?»

А Илону обуревали эмоции. Страх за близких, особенно за дочку, которая непонятно зачем понадобилась белобрысым захватчикам. Радостное и тревожное возбуждение, заставляющее желудок гореть адреналиновым огнем.

Драконы. Оборотни-соколы. Магия. Инопланетные захватчики. Подруги с чудесными способностями.

И даже совершенно детская обида на то, что она сама была в этой войне, по сути, бесполезна, отошла не то что на второй – на десятый план. Подумаешь, ни выносливости, ни суперспособностей, ни каких-то фундаментальных научных знаний об устройстве мира. Зато она отлично знает сказки и умеет ухаживать за ранеными и больными. В предстоящей схватке эти навыки точно пригодятся.

А еще у нее членство в Первом круге, куда допускают лучших, стабильно больше четырехсот баллов на Испытаниях и обычная человеческая кровь, а это значит, что ей бояться нечего, ее не засекут никакими проверками. Значит, она может, находясь под прикрытием статуса, узнать о Великих больше, чем все остальные.

Мальчишка тем временем начал клевать носом над тарелкой – в тепле и сытости его разморило. Рик выключил свет и практически наощупь полез под шкаф, доставая тряпичный сверток. Из него он извлек потертую фольгированную упаковку антибиотика, а остальное замотал назад и сунул поглубже, к самой стенке.

– Этот как раз от бронхитов, пневмоний и прочих воспалений дыхательной системы. Алиса, смотри сюда внимательно. Лекарство надо будет выпаивать твоему «воробушку» утром и вечером. И не вздумай давать ему запивать таблетки лимонадом или кофе!

Он быстро достал одну пилюлю из шуршащего блистера и тронул рукой гостя за плечо.

– Просыпайся, дружок, лечиться пора. Кстати, как тебя зовут? А то соколом называть как-то не совсем правильно…

Парень послушно положил таблетку в рот и запил остатками чая из кружки. И лишь затем поднял на Рика взгляд. Глаза его в темноте стали еще ярче, будто отражали свет фонарей, проникающий с улицы даже сквозь плотные шторы. И сейчас он был похож на человека – и одновременно не был.

– Индра, – ответил он шепотом. – Меня зовут Индра.

– Это как древнего индийского бога? – также шепотом спросила Илона.

– Или как сказочного зверя? – уточнила Алиса.

Мальчишка тут же скривился, будто в рот ему попал кусок лимона.

– Нет, не в честь Индрика. Я Индра. Госпожа права, меня действительно назвали в честь бога грома и молнии, известного и в вашем, и в нашем мире.

Алиса тут же смутилась и опустила голову. Смутилась и Илона.

– Да что ты, какая я госпожа… Я Илона, человек. Это мой муж Рик и дочь Алиса. Предполагаю, что тоже люди, хотя, как знать, я теперь вообще ни в чем не уверена.

– Точно люди, – улыбнулся Индра. – Я бы почувствовал кровь иномирцев, я умею.

– Ну и славно, – Илона рассмеялась. – Я бы не пережила, если бы мой муж оказался, например, драконом. Это только в фантастических женских романах хорошо, а в жизни вряд ли. Алиса, ты сегодня ночуешь с нами. Мальчику надо отдохнуть спокойно. Поспит на твоем диване.

– Мам, у вас втроем тесно, – тут же заныла Алиса. – И на полу я тоже спать не хочу! Диван можно разложить, и мы вдвоем тут поместимся.

– Алиса! Спать рядом с мальчиком ненамного старше тебя неприлично!

– А был бы намного старше – было бы прилично? – парировала вредная девица.

Рик, уже готовый отчитать дочку за пререкания с матерью, успел только открыть рот, как Индра встал с дивана.

– Не беспокойтесь, госпожа… Илона, – он почтительно склонил голову в ее сторону. – Я понимаю ваши переживания и ни за что не позволил бы себе даже мысленно скомпрометировать вашу дочь. Этот вопрос решается намного проще. Я могу замечательно спать в птичьей ипостаси. Главное – рядом с вот этой штукой, которая из осины, – он кивнул на лежащие на столе часы. – И еще мне нужна какая-то палка, на которой я могу сидеть и не падать. У вас была такая в кухне, на ней занавески висят.

– Гардина, что ли? Там неудобно, под самым потолком, еще и продуть может, – Илона только руками всплеснула. До чего же идиотская ситуация! Гостей в доме можно было разместить только на Алисином диване или раскладушке, стоящей в кладовке. Но не класть же на нее хворого.

– В любом случае там будет удобнее, чем на кочке в болоте, – мальчишка снова улыбнулся, показывая ямочки на щеках. Нет, какой-же все-таки очаровательный ребенок! Илона невольно начала проникаться к нему симпатией.

Индра стряхнул на диван теплое одеяло, в которое кутался до этого, а затем сделал шаг в центр зала и крутанулся на одной ноге вокруг своей оси. Обратное превращение оказалось не таким зрелищным – воздух просто на пару секунд подернулся легкой рябью.

Сокол-дербник завис под потолком, а затем взмахнул крыльями и вылетел в коридор. Люди, к сожалению, так быстро не передвигались. Рик с часами в руках едва успел зайти на кухню, как сокол уже устраивался под потолком, перебирая лапками по деревянной гардине с кольцами, как по жердочке. Затем он посмотрел на вошедших и аккуратно склонил голову, будто еще раз благодарил.

А потом нахохлился, сразу смешно увеличившись в размерах, и закрыл глаза.

– Спи, дружок, – шепотом сказал Рик. – А мы сейчас потихонечку нажарим мяса вам с Алисой на завтра и сварим каких-нибудь макарон. Илона, достань походную плитку, комендантский час вот-вот начнется, электричество вырубят. Будем готовить на газовом баллоне.

– И под треск пламени свечи, – засмеялась тихонько жена. – Прямо полевая романтика.

– Военная, – поправил супруг. – Надо привыкать потихоньку. Алиса, а ты почему еще не в кровати?

**

Старенький компьютер после включения еще пару минут судорожно гудел и кряхтел, начиная работу. На мониторе заплясали иконки программ и файлов. Талоны на интернет в этом месяце уже кончились, но Ксане все равно нечего было искать. Новая система слежения за поисковыми запросами могла живенько отправить сигнал в Полицию нравов, объясняй потом на допросе, зачем тебе информация о драконах.

А вот подумать, как следует, надо. Желательно с чашкой кофе и шоколадкой наперевес. Хорошо, запасы накануне догадалась пополнить, хотя продавец на кассе смотрел на нее так укоризненно, как будто она покупала водку и сигареты. И еще головой вслед качал. И с теткой, стоящей следом в очереди, переглядывался неприятно, как будто они уже все про Ксану поняли.

Стоп. Надо взять себя в руки и переключиться на дело. Она открыла пустой текстовой файл и набрала на клавиатуре «Драконы».

Итак, что ей известно о них? И о себе? И конкретно о своих родичах?

Про черных драконов Ксана помнила урывками. Великие пришли осенью, когда девушка только поступила в 9 класс. И жизнь ее круто изменилась. Но до этого было окончание 8 класса на «отлично», новенький компьютер в подарок от родителей и игра, за которой она и провела те три летних месяца.

В сказках и легендах, что она читала в детстве и отрочестве, черных драконов не появлялось. Зато в компьютерных играх – сколько угодно. Ксана отхлебнула кофе из высокой кружки, задумчиво почесала нос и принялась печатать все, что могла вспомнить.

Итак, если выбирать между популярными игровыми сторонами, Порядком и Хаосом, то хаотичные, конечно. При этом умнее, чем более крупные сородичи. Вот только разум их, как у шкодливого кота, был направлен чаще всего на пакости.

Что еще? Дышали под водой. Взрослые особи плевались кислотой на расстоянии до двух метров. Интересно, а в человеческом обличии? Если прадед воевал, то наверняка удивлял более сильного противника ядовитыми плевками в харю не раз и не два. Ксана невольно улыбнулась. Способность, конечно, так себе, но зато в драке цены ей не будет. Правда, что делать потом, когда враг побежит жаловаться моралфагам, что в него плюнули, а потом глаз почему-то выжгло?

Эгоистичны, бросали молодняк на смерть в любой битве, где сила была не на их стороне. Как-то не вязалось это определение с драконами, вербовавшимися, по словам Айрела, на чужую войну. Хотя, мало ли, что они там делали? Может, реально поднимали еще вчерашних мальчишек в битву, а потом бросали. Парень, которому только что стукнуло 18 и у которого нет опыта сражений – пушечное мясо, разменная монета практически во всех боях. Тут командиру и драконом не надо быть, чтобы прикрыть себя. Потому и гибли молодые пацаны на любой войне в истории в первую очередь…

Характер неуравновешенный, не терпят вторжения в личные границы, злопамятны, гневливы, предпочитают сумрак и ночь дневному свету. Вот эта характеристика была точно списана с Ксаны. Удивительно, подумала она, как ей все-таки удалось при всех недостатках выйти замуж по большой любви?

Муж был полной ее противоположностью. Ксана – невысокого роста, изящная, юркая и подвижная, темноволосая, смешливая и одновременно гневливая. И Артур – спокойный, добродушный мужчина плотного телосложения. Он был рассудительным, любопытным, талантливым и очень упертым с самого детства, поэтому даже родительский ремень не мог остановить его от разбирания на запчасти сначала игрушек, а затем будильников, часов и различной кухонной утвари.

«Да отстань ты от него, ну разобрал он мясорубку, и шут с ней, новую купим, – сказала однажды мать отцу, когда стоянию пятилетнего Артурки в углу пошел третий час, а малыш до сих пор не только не проронил ни единой слезинки, но и успешно проколупал огромную дыру в обоях. – Видишь, интересно ему. Может, ученым будет».

Так оно и вышло. За техникой пошел в ход садовый инвентарь и попытки выращивания кристаллов в почве и на ее поверхности. Потом, уже во время учебы, Артур бредил поездкой на другой континент, где можно было добывать драгоценные камни и золото. Не ради богатства, исключительно для науки. Но сначала на путешествие не было денег, а потом они появились вместе с работой в научном институте – и Великими, которые закрыли небо. Плыть через океан на подержанных кораблях, которые ремонтировались в новое время примерно также, как и вся остальная техника, было себе дороже. Поэтому мечта осталась мечтой.

Профессию тоже пришлось поменять. Если до прихода новой власти Артур изучал использование металлов и минералов в легкой промышленности, то теперь его институт переключился на охрану окружающей среды. Например, ученые следили, чтобы железная дорога, проходящая рядом с морем, не сползла однажды в воду и не загрязнила ее креозотом и прочей дрянью. Или чтобы заводы с различными производствами не сбрасывали никакие химические отходы в ближайшие реки и не закапывали их в землю.

Работа была опасной, за каждую утечку и загрязнение природы, которое не сумели предугадать и предотвратить, сотрудники института могли ответить головой. Но платили неплохо, а еще давали членство в Первом круге самому специалисту и его семье. Поэтому Артур продолжал работать, хоть Ксана переживала за него и постоянно ворчала, что по нему костер плачет. И лучше бы он сидел тихо-мирно на складе с запчастями, как Рик. Там максимум – воришку за руку поймаешь и Полиции нравов сдашь, вот и все приключение.

Девушка отпила из кружки забытый кофе и поморщилась – давно остыл. На часах было почти десять часов вечера. А в воспоминаниях о драконах она далеко не продвинулась.

И в ту же секунду в двери заскребся ключ. Ксана охнула, быстро сохранила текст, закрыла файл и сунула в папку с музыкой для занятий.

Кошка спрыгнула с дивана и ринулась в коридор.

– Яська, привет, – раздался гулковатый бас мужа. – Я тоже рад тебя видеть.

А Ксана продолжала сидеть на месте – ноги будто приросли к полу. В желудке заворочался непонятный тяжелый ком.

– Привет, родная, – Артур повесил куртку на вешалку, прошел в комнату, обнял жену за плечо широкой ладонью и поцеловал в щеку. – Как день прошел? У нас на кафедре сумасшедший дом был, надеюсь, хоть у тебя все в порядке.

Какой там в порядке! Желудок Ксаны от волнения сделал кульбит и внутри снова стало горячо, как при разговоре с драконами.

«Если я его поцелую в ответ, я же его обожгу, – с ужасом подумала она. – Мамочки мои, и что же делать?»

– Хорошо, – еле выдавила Ксана из себя. – Позанимались, вино допили с дня рождения, девчонки только два часа назад уехали.

– С тобой точно все в порядке? – муж встревоженно посмотрел ей в лицо. – Ты бледная какая-то. И испарина на лбу. Нет температуры?

– Нет, Арт, желудок просто болит. Я пойду, бурьяна заварю себе, может, полегчает. А ты тут посиди, – Ксана быстро ткнулась сухими, сжатыми губами в лежащую на плече ладонь, а потом вскочила и почти бегом ринулась на кухню.

Здесь она воровато оглянулась по сторонам и вытащила из кармана джинсов бумажку. Хорошо, ингредиенты все привычные и для ее мира. Хотя, рецепт, в составе которого была щепотка садовой земли, наверняка вызвал бы у непосвященных подозрения.

«Признаться или нет? – мучилась Ксана, собирая по полкам травы из списка и зачерпывая землю в цветочном горшке на окне. – А если он не поймет? А если отвернется или сдаст моралфагам? Нет, бред какой-то, Арт любит меня!»

Теперь разлюбит, шепнул изнутри ехидный голосок. Зачем ему жена-чудовище, которая может в любой момент обжечь или отравить?

И хуже всего было то, что с самого момента знакомства у них были доверительные отношения. И Артур, знавший свою дражайшую половину, как облупленную, точно заподозрит что-то неладное. Если уже не заподозрил.

Она осторожно выглянула из кухни. Муж сидел за компьютером и играл в какую-то старую «бродилку» с поисками сокровищ. Но ссутулившиеся плечи явственно подсказали – обиделся. Или еще нет, но уже не понимает, что происходит и почему ему первый раз за шесть лет совместной жизни оказан настолько холодный прием.

Надо поговорить! Но Ксана не могла. Просто не могла, и все. Слишком опасно было признаваться, а еще опаснее – прикасаться к нему, обнимать и целовать. Оставалось одно – как-то прожить в этом состоянии три дня до новой встречи с драконами и окончательно не порушить супружескую жизнь.

А там она или узнает, как взять свою новую чертову суперспособность под контроль – или расскажет мужу все. И тогда будь, что будет.

А сегодня она оставалась на кухне до тех пор, пока Артур не лег спать. Эль сделал свое дело, стало легче, но смертельно опасный для посторонних ком в желудке продолжал ворочаться. Когда противное тепло поползло уже по пищеводу, Ксана не выдержала, проскользнула в туалет и с облегчением сплюнула в унитаз. Потом вернулась комнату и легла на край кровати. Но сон долго не шел. Она ворочалась с боку на бок еще не меньше двух часов, и только потом забылась в странном полубреде с непролазным туманом, которому не видно конца и края.

**

Мелкий дождик тихонько барабанил в лобовое стекло. Правый дворник, в очередной раз прочертив дугу, застрял ровно на середине пути.

– Да что ж это такое? – Июлия нервно вздохнула. – Ну и денек выдался! Прямо как по заказу, и чудесные истории, и ожившие легенды, и погода, в которую только проклятия насылать. И дальняя дорога за волшебными средствами для укрепления здоровья. Жаль, клубочка путеводного никто не выдал и проводника тоже. Да что там, и серый волк бы сгодился. Где искать эту лекарственную лавку-то?

И хотя никого, кроме нее, в машине не было, после проговаривания ситуации вслух стало легче. Да, встреча у Ксаны перевернула весь мир с ног на голову, но в жизни все еще оставались незыблемые вещи, например, папины лекарства, которые нужно забрать у травника из клиники «Годы молодые». Еще недавно она располагалась в центре, а теперь где-то у чертей на куличках, потому что городские вибрации загрязняют окружающую среду и уменьшают благотворное действие целебных травяных сборов.

Вот и пришлось ехать по новому адресу, написанному отцом на бумажке. Через картофельные поля, дачи на холмах, луга с коровами и овцами. Последние еще и умудрились переходить дорогу в районе дач практически 20 минут. И ведь даже не бибикнешь, подгоняя, напугаются еще.

Но пару не очень добрых слов вслед стаду и его пастуху, едва переставлявшему ноги и испускавшему густой сивушный дух, который ощущался даже через полуоткрытое стекло, Июлия все же в сердцах шепнула. Вот только погода после этого испортилась окончательно. Небо посерело и затянулось тучами, подул ветер, дождик усилился. И дорогу впереди она окончательно перестала узнавать.

– Видимо, сегодня не мой день. Все невозможные неудачи собрала, – вздохнула она через пару километров, съезжая на обочину, чтобы свериться с картой.

И только сунула в нее нос, как метрах в десяти, в кустах у дороги, вспыхнула алыми фарами машина.

– Да чтоб вас! – выругалась девушка, и тут же прикусила себе язык.

Видимо, неудачи нынешнего дня решили поторопиться и собраться все вместе, чтобы не отстать от графика.

Красные фары на авто были только у моралфагов, они же блюстители Полиции нравов. И надо же было нарваться на патруль в такой глуши! Две фигуры в серой униформе приближались неторопливо, размеренным шагом. Кому бы пришло в здравую голову оказывать им хоть какое-то сопротивление?

Различных силовых служб, которые в прошлой жизни носили общее название «внутренние органы» и из-за этого склонялись похабными юмористами на все лады, больше не существовало. Только Полиция нравов. Великие считали, что преступление есть преступление, и наказание должно быть неотвратимым, неважно, нарушаешь ли ты какие-либо правила на дороге, на центральной улице, на работе или у себя дома. Поэтому и новые полицейские были специалистами на все руки: могли и оштрафовать за неправильную езду, и прочитать лекцию с выговором шумному соседу (а данные о инциденте передать потом на работу, дабы лишить хулигана стимулирующих доплат), а могли и расстрелять в упор продавца запрещенной «химии», торгующего антибиотиками из-под полы, если тот оказал сопротивление и попытался скрыться.

Хорошо, у простых постовых не было волшебных приборчиков, показывавших уровень алкоголя, лекарств и прочего непотребства в крови. Холодок пополз по затылку, а потом и по спине. Июлия была уверена, что теперь ее анализ покажет и то, кем она является на самом деле. Хотя… Раньше ведь регулярно проходила проверку и подозрений ни у кого не возникало. А ближайшая через полгода, надо как-то подготовиться. Спросить, что ли, у драконов, как можно обмануть эти тесты? Или подумать самой? Мозги и инженерное образование ей для чего-то ведь даны, и вовсе не на горе и печаль будущему мужу, как коллеги по отделу говорят.

В боковое стекло аккуратно постучали. Июлия выдохнула, быстро натянула на лицо дежурную улыбку девочки-припевочки, всегда выручавшей ее в подобных ситуациях, и открыла дверь.

– Служитель порядка Семен Епифанов, – пробурчал тот, что повыше. Серая рубашка была ему явно мала и с трудом сходилось на животе. – Это ваша машина? С какой целью вы передвигаетесь за городом одна на авто, да еще и в такое время? Комендантский час начнется через несколько минут.

– Июлия Лисницкая, уважаемый блюститель. Я ищу клинику «Годы молодые», нужно забрать лекарство для папы, – девушка помахала правами и рецептом, не прекращая жизнерадостно улыбаться.

– Хм, – мужик в форме слегка смутился и поскреб в затылке. – Так за следующий поворотом они, вы слегка не доехали. Папе лекарство – это хорошо, папе надо помогать…

Из-за его спины высунулась низенькая полная женщина, но ей форма, наоборот, была велика. Это ж на какого колобка ее шили?

– А машина чья? – она и не думала представляться, только уставилась Июлии в лицо глазками-буравчиками. Затем повела носом и скривилась. – Что же вы надушились так, поехав папе за лекарством?

– Так папина машина, – Июлия невинно захлопала ресницами. – Я по доверенности езжу, выполняя его поручения, сам он уже в возрасте и не может.

– И что же папа говорит по поводу того, что его машина пропахла густым цветочным духом? – ехидно ухмыльнулась тетка.

Вот ведь гадюка противная, стоит и явно упивается своей властью! Знает, что Полиции нравов нельзя оказывать ни малейшего сопротивления, даже в ответ на неприкрытое хамство. Хотя, это хамство было очень даже прикрытым – под видом заботы об остальных. Всем ведь известно, настоящая женщина должна выглядеть слабой и покорной, одеваться скромно, ходить, опустив глаза в пол, пахнуть чистотой и невинностью. А тут сопля, едва после университета – на машине, и надушилась еще.

– Так это… – Июлия опустила глаза и изобразила скорбный вид. – Болею я. Никак простуду вылечить не могу, травы плохо в этот раз помогают. А вы же знаете, что болезни плохо пахнут, в «Главной книге» про это сказано. Но я девушка, мне стыдно вонять.

Вот теперь тетка довольно осклабилась, как будто исполнила гражданский долг.

– То-то же. Замуж тебе надо, девка, нормальный мужик – он все болячки лечит. Так что езжай в свою клинику, заодно и спроси средство от своей хвори. Там Травник нормальный, дерет правда, втридорога, но тебе все равно замуж надо, уж не поскупись. А то еще немного – и перестарок. Тогда возьмет тебя в жены только кто-нибудь из этих, ученых, – и она скривилась. – Так что давай, поспешай. И больше так поздно не езди!

– Не буду, – кивнула Июлия, закрыла дверцу и медленно поехала вперед по дороге, не прекращая улыбаться. Сто метров, двести, триста…

И только заехав за поворот, она дала волю чувствам, стукнув по рулю так, что заныли ладони.

– Да чтоб тебе язык твой поганый в той клинике втридорога полечили! С замужем и длинным носом, лезущим не в свои дела.

Но вместе со злостью и обидой пришел страх. Июлия прекрасно понимала, что густым цветочным духом пахло от нее самой – от волнения. Нет, точно надо с драконами поговорить, вдруг и для нее найдется чудодейственный эль? А то момент, когда она в итоге попадется белобрысым и те все поймут, станет неизбежным.

Вдоль дороги потянулись домики с цветущими палисадниками вокруг. Дождь прекратился, сквозь щель поверх приоткрытого бокового стекла пахло жасмином и мокрой землей.

Здание клиники, двухэтажное, каменное, с отделкой под красный кирпич выделялось на общем фоне как домик Наф-Нафа среди хижин остальных братьев-поросят. Кстати, эта сказка была социально одобряема и рекомендовалась для изучения детьми уже с трех лет. Считалось, что к труду нужно приучать сызмальства, а что лучше подходит для этого, как не чудесная история? А вот про Емелю и щуку запретили. Ибо нечего пропагандировать тунеядство, да и что это за срам, когда женщина работает и желания исполняет, а мужик на печи лежит? Станешь тут поневоле злыдней с острыми зубами…

Июлия притормозила на заднем дворе и на всякий случай заглушила мотор. Не хватало еще нарваться на чокнутую бабку-скандалистку, которая считает, что автомобили загрязняют окружающую среду, а значит, и нечего им ездить по чужим деревням.

Но в клинике неожиданно оказалась очередь, и пришлось почти сорок минут ждать, пока Травник, седой импозантный мужчина, выдаст ей заветные пилюли, а заодно и справку, подтверждающую, что она действительно с такого по такое время находилась в клинике «Годы молодые» по улице Зеленой, 6, в районе Тихая Деревня. А то проверка следующего патруля во время комендантского часа могла принести одинокой девушке за рулем кучу проблем.

Особенно, если у них вдруг окажется прибор для измерения состава крови.

Когда Июлия вышла из клиники, на улице уже была ночь. Домой торопиться не хотелось, и она с удовольствием постояла еще несколько минут на крыльце, дыша свежим воздухом. Куст жасмина рядом тихонечко шуршал листьями, ветер обдавал лицо и шею холодными каплями, но ей все равно было уютно и хорошо.

«Может, и вправду я феечка луговая, – лениво размышляла Июлия. – На природе очень хорошо, а если без людей – так вдвойне… Жаль, зарплаты инженера в нынешнее время не хватит на нормальный дом в деревне, даже если копить всю жизнь. А так бы переехать и жить спокойно».

Но внутренний голос тут же прошептал – и до каких времен? Итог все равно будет один: тебя вычислят, найдут и убьют. Большая война впереди, и она неизбежна.

Июлия понимала это, и еще больше не желала уходить. Так бы и стояла у куста жасмина, ловя ртом мокрые капли. Здесь она могла не бояться за запах, который ее выдаст. Здесь все пахло, как она. И казалось, не будет никогда никакой войны…

Но тут из-за угла вылетела машина Полиции нравов, с визгом разворачиваясь на повороте. Из-под колес взлетела веером жидкая грязь. Хорошо, на крыльцо не попало.

– Травник где? – заорал, распахивая дверцу знакомый блюститель. Фуражка слетела с головы, щеки тряслись. – Зови его срочно! Или помощниц его, кого угодно!

– Что случилось? – ахнула Июлия, срываясь с места.

– Ганьку, ой, Ганну Эдуардовну пчела укусила, прямо в язык. А он распух и с ладонь размером стал! – донеслось вслед.

Июлия успела забежать на второй этаж и позвать помощниц целителя, которые, почуяв платежеспособную клиентку, тут же гуртом ссыпались во двор и заворковали около стонущей бабы, держащейся обеими руками за рот и щеки. Подержала дверь, пока ее заводили внутрь. Села в машину и медленно потелепалась по поселковой дороге, аккуратно объезжая лужи.

И лишь когда впереди уже светились огни фонарей, стоящих вдоль трассы, до нее вдруг дошло. Она ахнула, затормозила и сама прикрыла руками рот в ужасе и изумлении.

– Мамочки, – тихонько пробормотала Июлия сквозь пальцы и застонала. – Это я ее, что ли? Я теперь ведьма, получается?

Новый талант скорее напугал девушку, чем обрадовал. Тетку было жалко, конечно, но самую капельку, все-таки наказанье это она заслужила. Но как теперь жить дальше? А вдруг она случайно проклянет кого-нибудь из коллег на работе или и того хуже – Ксану с Илоной? От волнения задрожали руки.

Нет, надо успокоиться и ехать домой, утро вечера мудренее. А через три дня она обязательно спросит у драконов, что ей делать дальше, а главное – чего ждать от себя. С этими мудрыми мыслями Июлия выехала на трассу и отправилась домой, приговаривая, что все будет хорошо.

И непонятно, сработала эта странная магия или нет, но по пути ни один из патрулей ее больше не остановил.

**

Поздняя ночь укрыла город черным одеялом, расшитым крохотными жемчужинами-звездами. Отключились фонари на трассе и лампы в окнах домов, не светились рекламные вывески. Только фары патрулей Полиции нравов временами вспыхивали на дороге красными злыми огоньками, будто глаза неведомого хищника.

Спите спокойно, добропорядочные жители города, словно говорили они. Ибо комендантский час, и нельзя не спать. Завтра вас ждут новый день и новые задачи, много труда на благо общества, много радости и добра. С новыми силами победим зло старого мира, станем чище и добрее. И однажды, если Вселенная услышит вас и посчитает достойными, станете вы равными Великим. И тогда не будет ни болезней, ни бед, ни предательства, ни злоупотреблений едой и опьяняющими веществами, выйдут к вам животные из лесов и лягут в ваших ногах, а птицы сядут на ваши руки и будут говорить человеческим голосом. Так велика будет ваша сила. Если, конечно, заслужите.

А если не будете спать и верить в лучшее, за вами придут и накажут. Так велика нынче наша сила, и останется она таковой во веки вечные.

Тишина и спокойствие окутали и старый пятиэтажный дом, стоящий последним в череде себе подобных в маленьком микрорайоне у самого леса. В окнах не горели даже свечи. Не шумели пьяницы, хотя, завтра всеобщий выходной, и на работу выходили только те, кто на дежурствах. Даже собаки, прикормленные сердобольными гражданами, не повизгивали во сне в зарослях полыни и шиповника, где у них стояли три будки.

Крепко спали жители «двушки» на первом этаже, за старенькой, но еще крепкой и добротной дверью, покрытой дерматином. На огромной кровати, занимавшей половину комнаты, обнялись мягкая, как сдобная булочка, женщина и худощавый мужчина с тонкими чертами лица. Вот она вздохнула и что-то тревожно забормотала в полудреме, но узкая рука с изящными пальцами погладила ее по волосам, и женщина мгновенно замолчала, уткнувшись носом в плечо мужчины.

Крепко спала на диване в соседней комнате светловолосая девочка в розовой пижаме, обнимая во сне плюшевого мишку. Да, возрасту она была уже взрослая, а взрослым с игрушками спать стыдно, говорила наставница Анна Тимофеевна, но ночью можно было не притворяться тем, кем ты на самом деле не являешься. Спала она крепко, без сновидений.

Спали кошки у ее ног, сплетясь разноцветным клубком неоднородной пушистости. Их было четверо: рябая и старая Мурка, матриарх прайда, черно-белая и глухая Уля, слепая трехцветная Ласточка и мелкий серый куцехвост с дурным характером. Постоянного имени у кота еще не было, его недавно принесли с улицы, больного и бездомного, как и всех остальных в свое время. Здесь они впервые в жизни узнали, что такое ласка и забота. Потому что Великие могли пропагандировать любовь к животным сколько угодно, но по факту надоевших домашних питомцев продолжали выбрасывать на улицу, оправдываясь тем, что все идет по решению и велению мудрого Мироздания, а значит, ему действительно так угодно, чтобы надоевшие собаки и кошки добывали сами себе пропитание. Ведь Вселенная изобильна и щедра, и еды в ней хватит всем. Не хватило? Значит, так угодно высшим силам.

Потому и создавались добрыми людьми приюты для брошенной живности. И одни помогали таким заведениям деньгами, крупами, мясом и старыми одеялами на подстилки, а другие были уверены, что это тоже угодно Вселенной, которая, как мы помним, изобильна и щедра. А значит, если будет на то воля ее, желающих помочь приюту хватит и без них. А если нет – значит, не заслужили.

Этим хвостатым повезло. Они сполна хлебнули горя и боли, но в итоге попали домой, в семью, где их никто никогда не обидит. Потому что все живые существа достойны доброго к себе отношения просто по факту своего существования. Так говорила женщина, спасшая их.

Поэтому и сон у них тоже был крепким и спокойным.

Не спал только Мистер Киска. Видимо, ему захотелось попить воды на кухне или же посетить укромный угол, где стоял лоток с древесным наполнителем. Мало ли, какие потребности возникают среди ночи у порядочного кота?

Но кухня была занята. На полу сидел худой и лохматый парень, поджав под себя ноги, выпрямив спину и сжав в руках деревянные часы. Подсохшие волосы вились кудрями вокруг лба и ушей, а глаза горели в темноте ярко-желтыми огоньками, которым позавидовал бы любой хищник. А человек, увидев подобное, испугался бы до икоты, а то и до инфаркта.

А потом, когда первый испуг закончится, человек бы понял – парень не видит и не слышит, что происходит вокруг. Он будто был здесь и одновременно не_здесь. И говорил с собеседником, оставшимся по ту сторону.

– Здесь все чисто, повелитель, – шептал он, смотря перед собой в упор сияющими и при этом совершенно невидящими глазами. – Да хранят меня Огненный Волх и земная матушка, мне удивительно повезло. Эта семья знает о нас. Накануне их мать встречалась и говорила с чешуекрылыми. Ее подруги – полукровки, одна – из породы драконов. Нет, уважаемые советники, я их еще не видел, как увижу – доложу. Нет, никто не узнает о разговоре, они крепко спят. Применять к ним силу нет резона, они добры и, кажется, действительно готовы помочь. Да, повелитель, здесь безопасно, они знают о чудодейственных свойствах дерева, которое тянет из живых энергию. Со мной? Со мной все хорошо, я полон сил и желания служить дальше на благо моего народа. Да, я понял, никак себя не выдавать и прилагать все усилия, чтобы люди не догадались ни о чем. За меня не беспокойтесь, на связь выйду через несколько ночей. Да хранит нас великое Солнце.

А дальше парень резко выдохнул, сияние из глаз исчезло. Он тут же ссутулился, торопливо прикрыл рот руками и глухо закашлял, содрогаясь всем телом.

И вздрогнул, увидев замершего напротив крупного белого кота. Тот стоял совсем близко и смотрел в упор, выгнув спину и нервно стуча по бокам полосатым, будто чужим хвостом.

– Что? – парень не выдержал первым. – Что не так?

Кот молчал, не отводя взгляда.

Глаза подростка зло сузились.

– Никак решил поживиться свежей дичью? Только попробуй на меня кинуться, когда я сменю ипостась, и я расколочу клювом твою глупую черепушку пополам. Если я болен и слаб, это не значит, что я совсем бессилен.

Кот будто понял смысл сказанного. Он опустил взгляд и отвернулся, но не ушел, а сел на пятую точку, отвел заднюю ногу в сторону и начал демонстративно ее вылизывать.

Парень фыркнул, с трудом встал на ноги, крутанулся на пятке против часовой стрелки, и через пару секунд взлетел соколом на насиженное место под потолком. Повозившись с полминуты, он закрыл глаза и заснул.

А Мистер Киска прыгнул на табуретку у стола, потоптался по ней, свернулся клубком и лег. Вот только глаза за ночь, в отличие от птицы, он так и не сомкнул.