Читать книгу Чужая война - Наталья Игнатова - Страница 8

В дверь постучали, и в комнату просунулась лохматая башка Марка:

– Завтрак! – почему-то радостно сообщил парень, во все глаза рассматривая синеглазое чудо, сидящее на кровати с кубком в руках. Красноглазое чудовище в кресле напротив он старался не замечать. Не потому что боялся – чего бояться, это ж госпожа Тресса, – а чтобы впечатления не портить.

– Неси, – милостиво кивнула шефанго.

– Неси! – гаркнул Марк в коридор. Три паренька помладше, торжественно вышагивая друг за другом, внесли в комнату подносы с блюдами и тарелками. Кина проглотила слюну и уставилась на еду горящими глазами.

– А это мама велела от себя передать, – Марк переволок через порог корзину, из которой торчали горлышки бутылок. Большую корзину. Тяжелую.

– Твоя мама попадет на Небеса, – сообщила госпожа Тресса своим удивительно мелодичным голосом, одной рукой поднимая корзину, а другой вытаскивая бутылку. – С ума сойти, «Молоко Драконессы»!

– Мама сказала, – сообщил Марк, выпуская своих подчиненных в коридор, – что ежели госпоже эльфийке отдельную комнату надо, то она уже белье постелила и камин разожгла. – Он ткнул пальцем в стену. – Вон та комната, куда от вас дверь сделана. Как обычно, в общем.

Тресса закашлялась. Кина удивленно посмотрела на нее, потом на стоящего на пороге парня, потом на упомянутую дверь. Она явно не видела в заботливости хозяйки ничего особенного.

– Иди, Марк. – простонала шефанго, падая в кресло и стараясь не смеяться в голос. – Иди, дитя мое.

– А чего я…

– Я тебе потом объясню. Иди.

Марк пожал плечами и вышел. Он понять не мог, что сделал не так. Поручение матери передал в точности. В соседней комнате, смежной со своей, господин Эльрик действительно часто селил женщин. Нынче к нему, говорят, даже молодая жена воеводы заглядывала. А то, что сейчас он не господин вовсе, а госпожа – так долго ли шефанго облик сменить?

– Не пойму я их, – Марк почесал в затылке и побрел по коридору в глубокой задумчивости.

…Кина в момент сгрызла первого цыпленка. Так же шустро подмела ножку второго. Крылышки угрызала помедленнее. А грудку уже поклевывала, явно наевшись, но еще не находя в себе сил оторваться. Тресса методично и неторопливо ела поросенка, ела, ела и ела, запивала его вином и явно не собиралась останавливаться, пока не разгрызет даже кости. Кина поглядывала на чудовищные клыки шефанго и не всерьез, но с некоторой тревогой подумывала о том, что эта леди может и ее сожрать. Причем так же спокойно, деликатно даже, пользуясь ножом и вилкой, не забывая время от времени промакивать губы белоснежной салфеткой.

Голова слегка кружилась. «Молоко Драконессы» – голубое, казавшееся искристым, с необычным, чуть кисловатым вкусом, пилось очень легко и так же легко хмелило. Кина легла на поднятые подушки. Прикрыла глаза. Было хорошо, тепло… спокойно. И чтобы не поддаться этому спокойствию, спокойствию, которое – уж это-то она знала – всегда ненадежно, всегда заканчивается и снова вышвыривает тебя в страшный, жестокий и похотливый мир, Кина стала напоминать себе о том, что шефанго с легкостью меняют пол. Что Тресса, пригревшая ее, в любой момент может стать мужчиной. Что любое из этих чудовищ только и мечтает о том, чтобы подмять под себя, унизить, исковеркать ее лишь потому, что ей выпало несчастье родиться красавицей. Она сама не поняла, как поднялось мутной волной, хлестнуло горечью и рванулось наружу криком, слезами, злостью и безнадежностью все, что накопилось за эти долгие, бесконечные полгода.

Тресса слушала молча. Она отодвинула в сторону опустевшие тарелки. Открыла окно. Достала трубку и раскурила ее, выдохнув облако ароматного дыма. Кина плакала и говорила, говорила, говорила. А шефанго подливала ей вина, не спорила и не соглашалась, смотрела своими страшными, мертвыми глазами куда-то в пустоту. А когда Кина, выплакавшись, неожиданно для себя самой уснула, свернувшись на широкой кровати, Тресса забралась в кресло с ногами и меланхолично уставилась в окно.

Прежде чем принимать какие-либо решения, следовало хорошо подумать. В женском обличье подумать, потому что она-Эльрик в подобной ситуации, плюнув на размышления, поступила бы так, как требовали беззащитные и испуганные синие глаза. Карел Хальпек, впрочем, перешел дорогу как раз ей-Трессе, с ней-Эльриком он предпочитал просто не связываться. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. А поскольку драться в женском обличье леди Тресса де Фокс не любила до крайности, несколько раз десятнику сходили с рук оскорбления, над которыми в мужском облике Эльрик просто смеялся. И прощал. Становясь мужчиной, шефанго вообще становилась более снисходительной к людям. Любой расы.

Однако сейчас и здесь наказывать следовало не за себя. Наказывать следовало за девочку, которая, в отличие от Трессы, не сделала Хальпеку ничего плохого. Хуже того, Тресса прекрасно понимала, что наказывать одного конкретного десятника она-Эльрик будет за всех мерзавцев, которых Кина встретила за месяцы жизни на материке. На материке, населенном преимущественно людьми. На материке, где выживает сильнейший или подлейший, но никак не юная эльфийка, покинувшая родину после того, как орки сожгли ее дом и убили ее мать и ни один эльф не случился рядом, чтобы защитить…

«Почему, кстати?»

Тресса вновь принялась набивать трубку.

На севере Айнодора всегда было неспокойно. Туда приходили шефанго. Там же случались стычки с орками или, того хуже, с объединенными орко-шефангскими отрядами. Такое, впрочем, случалось не часто. Орочья жестокость, насколько помнила Тресса, отталкивала даже самых ревностных сторонников истребления эльфов. Так что северные границы Айнодора должны были охранять – и охраняли – весьма бдительно. Кина сказала, что незадолго до нападения гарнизон, стоявший в их городке (да, на севере Айнодора не было одиноких усадеб, воспетых эльфийскими поэтами, там были города и крепости, и всегда готовые к бою войска), так вот, Кина сказала, что гарнизон сняли и отозвали куда-то в другое место. Совет старейшин объяснил, что где-то восточнее высадились люди… эльфиечка не помнила подробностей. Словом, туда пришлось в срочном порядке стягивать все имеющиеся в наличии силы. Вот и стянули. Орки как знали, напали на город на следующий же день.

«Они знали».

Клубы дыма выплывали в распахнутое окно.

Кто из смертных мог напасть на Айнодор?

«На следующий же день…»

Это не было совпадением. Мужчина мог бы списать на случайность. Тресса же, понятия не имея почему, но привыкнув доверять своей интуиции, могла поклясться, что орки действительно знали…

«Союз с орками против Айнодора… Союз смертных с орками? Невероятно…»

…когда и куда нужно бить. И знали, что уйдут безнаказанными. Но ни эллийцы, ни ригондцы, ни тем более фанатичные румийцы на пошли бы на подобный союз. Никогда. Да и вообще, запад материка за последнюю тысячу лет был Опален полностью.

«– …гонец сказал, что на побережье высадились люди…»

«Ладно, икберы с ним, с Айнодором. – Шефанго положила ноги на стол и откинулась в кресле. – Пора пообщаться с Карелом. Эх, плакали мои контракты. За избиение стражника по голове не погладят… Но нельзя же терпеть эту свинью до бесконечности, в самом-то деле!»

Принять целесообразность физической расправы ей всегда бывало очень нелегко. Впрочем, в нынешней ситуации выбирать не приходилось. Тресса неспешно докуривала трубочку, медля принять мужское обличье, и в последний раз пыталась убедить себя в том, что сумеет быстро отделаться от Кины, если случится в том нужда. Свой пунктик – защищать тех, кто слабее и становиться на сторону заведомо проигравших, она знала всегда. В большинстве случаев проигрывающая сторона становилась после этого выигрывающей, а подзащитные вешались на шею, и с ними приходилось нянчиться, пока они не находили для повешения другой объект…

«Пристрою ее куда-нибудь. К Фауду в Гемфри. Или, вон, к тому же Ахмази в Эннэм. Он за девчонкой присмотрит, а она ему компанию составит. Всем хорошо. Тем более, что ему, евнуху хренову, ничего кроме компании и не надо…»

Марк видел, как огромная беловолосая фигура скользнула через обеденный зал, небрежно отвечая на приветствия наводняющих трактир посетителей. Утро – время завтрака. Живущий в «Серой кошке» шефанго давно уже никого не отпугивал.

«Все-таки сменила госпожа Тресса облик, – с некоторым сожалением подумал парень, подхватывая очередной поднос и отправляясь к столу, где сидела компания сонных гвардейцев. – И то сказать, какая девчонка, ух! Глазищи синие! Господину Эльрику только свистнуть – к нему любая в постель прыгнет. И эта тоже… А жалко».

– Чего замечтался! – прикрикнула мать. И Марк поспешил ей на помощь.

…Шефанго в задумчивости постоял за воротами трактира. Потом сунул руку в кошель и рассеянно вытащил с десяток серебряных монет. На эти деньги еще не один месяц можно было прожить безбедно, и на путешествие их хватило бы с лихвой, но двое нелюдей, странствующих по материку, привлекут слишком много внимания. А раз уж полусотня шефанго в ближайшие дни в Уденталь не явится, следовало затеряться среди людей и прямо сейчас подыскать компанию для дальней поездки.

В Удентале было два больших караванных двора. Один – для западных купцов. Другой – для джэршэитов. Озаренные наотрез отказывались жить вместе с Опаленными и другими неверными. Дворы находились в разных концах города, а «Серая кошка» стояла точно посередине.

Оказываться в положении известного осла Эльрику приходилось не каждый день. Он посмотрел направо – там, выворачивая из-за угла, грохотала колесами по камню мостовой тяжело груженая телега. Посмотрел налево – пятерка стражников, чеканя шаг, промаршировала через улицу. Шефанго ссыпал в кошель монеты, оставил одну, повертел в пальцах и щелчком подбросил вверх. Серебряный, вертясь, блеснул на утреннем солнышке. Эльрик поймал его, глянул – герб.

– Джэршэиты, – сообщил он дремлющему на припеке псу, – ну и славно. Отчего бы принцу Анго не смотаться в солнечный Мерад? – Пес повел ухом и нерешительно вильнул хвостом. – Охранником в караване сквалыги-купца, – мрачно буркнул Эльрик, бросая серебряный ковыляющему мимо бродяге. Коричневая рука жадно схватила монету. Нищий начал кланяться, шустро отступая и позабыв о хромоте. От него воняло, и шефанго брезгливо поморщился. Он так и не привык к тому, что некоторые смертные забывают о гигиене.

В том, что его возьмут на службу, он не сомневался. Система была отработана давно и действовала безотказно. Конечно, у любого караван-баши есть отрядец проверенных бойцов, и человек со стороны там подозрителен. Но, во-первых, глупо всерьез ожидать неприятностей от одиночки, когда вокруг надежные люди. А любой не-человек на материке всегда одинок. Во-вторых же, Эльрику не встречался еще караванщик или купец, способный отказаться от такого бойца, как эрте Анго Эльрик де Фокс, от'ассер готтре Нортсьерх3.

Правда, оба эти фактора играли роль лишь в том случае, если наниматель не догадывался, что перед ним шефанго. Беловолосый, красноглазый великан в маске – кем еще он мог быть? Люди боялись шефанго. Ненавидели их. Проклинали, иногда заслуженно, чаще – просто поверив в собственные страшные сказки. И очень редко соглашались иметь с ними дело. Закавыка была в том, что мало кто здесь, близ Внутреннего моря, далеко-далеко от Северного океана, видел ужасных нелюдей своими глазами. Мало кто здесь вообще видел каких-либо нелюдей. Это решало проблему.

Природа или Боги, со свойственным им непонятным юмором, наградили Трессу-Эльрика де Фокс мелодичным и мягким голосом, который меньше всего подходил убийце и пожирателю детей. На Ямах Собаки это доставляло когда-то массу неприятностей. Потом неприятности исчезли, как их и не было – кому, в самом деле, придет в голову насмехаться над одним из лучших бойцов империи? А голос? Ну что голос? Женщины даже находили в этом некое извращенное удовольствие.

Потом, после изгнания, все обиды своей юности, все драки, все насмешки Эльрик вспоминал с мучительной тоской. Просто потому, что это дома его голос звучал чуждо и странно. Дома. А дом был потерян на страшные, казавшиеся бесконечными тысячелетия. Собственное же уродство пригодилось много-много позже. И совершенно неожиданным образом. Когда появлялась в том надобность, он, шефанго, прикидывался эльфом. Люди верили. Хуже того – верили эльфы. Верили, пока слышали голос и не видели Эльрика. А у людей даже насчет маски вопросов не возникало. Они твёрдно знали, что шефанго покрыты шерстью и едят живых младенцев. Ни то, ни другое к принцу не относилось.

Эльрик де Фокс

Караванный двор встретил густым запахом навоза, верблюжьими криками и беготней груженых поклажей слуг. Я направился к складам и жилым помещениям, периодически не очень вежливо отодвигая с дороги тех, кто оказывался на пути. Один из отодвинутых вякнул мне что-то в спину. Я обернулся. Смельчак извинился и растворился в толчее. После этого передо мной расступались.

Пинком распахнув хлипкую дверь, проигнорировав вытянувшуюся морду вышибалы и замолчавших при моем появлении бойцов, пьющих тут же, в зале, я прошел прямиком к хозяину. Нахальство – второе счастье. У дядьки, конечно, был неприемный день, однако меня он принял. Хотя бы потому, что просто физически не сумел бы выставить из своей каморки.

– Уважаемый, не сочтите за труд сообщить мне, какие караваны выходят от вас сегодня.

«Уважаемый», выбитый из колеи контрастом между тем, как я вошел, и тем, как я начал говорить, быстро закивал.

– Да. Да. Разумеется… Сегодня от нас уходят двое. Маврак из Табада. Он направляется в Десятиградье с грузом…

– Груз меня не интересует. Кто второй?

– Нафиз из Мерада. Он ведет караван в Эзис.

– Где он сейчас?

– У себя. По коридору направо. Третья дверь.

– Благодарю.

Оставив собеседника изумленно моргать, я вышел из его каморки.

Третья дверь. От лестницы, надо полагать. Вежливо постучавшись, я вошел.

Нафиз из Мерада сидел, поджав ноги, на низенькой оттоманке и курил кальян. Ничего не скажешь, выбрал время и место. Караван грузится. Народ суетится. А хозяину дела нет. Хотя, не исключен вариант, что у него просто каждый человек знает свои обязанности. Не слышал я ничего о Нафизе, слишком давно отошел от дел, перестал следить, что за люди вокруг, чем известны, сколько от них вреда и есть ли польза. Перестал… и люди в союзе с орками напали на Айнодор.

Доживешь тут, пожалуй, спокойно до возвращения в родные фьорды!

Мерадец перевел на меня отрешенный взгляд. Выпустил изо рта изузоренный мундштук и медленно процедил:

– Выйди, сын шакала, пока я не позвал охрану.

– Почтеннейший, – сказал я на эзисском, – я пришел с предложением, которое должно вам понравиться.

– Ты? – Нафиз расплылся в снисходительной ухмылке. – Моджок4?

– Именно. И я не буду лишним в вашей охране.

– Мне не нужны воины.

– Такие, как я, нужны.

– Пять медных.

– Десять. И кормежка для меня и моей сестры.

– Джэршэ отнял у тебя разум, чудовище. Десять медных я плачу своему десятнику.

– Не знаю, кто ваш десятник, но могу поспорить, что я лучше.

– Кто ты?

– Эльф.

– Как твое имя?

– Зовите меня Эльрисом.

– Десять медных – это слишком много. Откуда мне знать, что ты стоишь таких затрат?

– Проверьте.

– Хм-м. Эльрис… Ну ладно, пойдем.

Нафиз поднялся со своей оттоманки. Протопал, переваливаясь на кривых ногах, во двор. Огляделся там, полуприкрыв глаза, и щелкнул пальцами.

Через секунду десятеро вооруженных парней стояли навытяжку около крыльца.

– Дистэ, – процедил купец. – Этот эльф, его зовут Эльрис, хочет наняться воином в твой десяток. Проверь.

Если до этих слов ребята смотрели на меня со сдержанным уважением, то теперь их морды перекосились. Дистэ пожевал губами. Поскреб бритый затылок и вякнул:

– Сарламак! Масхут!

Двое парней подобрались по-рысьи. Переглянулись. Остальные шустро расступились, освобождая место для боя. Суета во дворе утихла. Слуги, рабы, погонщики – все развернулись в нашу сторону. Интересно им! А потом свистнули сабли. И словно сам собой впрыгнул в ладони топор. Пошло веселье!

Недолгое.

По уму-то, конечно, два бойца, вооруженных легкими, острыми сабельками, должны в капусту нашинковать такого громилу, как я, с неподъемным своим топором. Однако бойцам, обоим вместе, и пятидесяти лет не набиралось, а сабли они в руки впервые взяли хорошо если лет десять назад.

Они, полагаю, не успели даже понять, как случилось, что их сабли лежат в пыли у крыльца, а лезвие гигантского топора легонько наметило смертельные удары. Одному в череп. Второму по ключице наискось. Легонько. Но и эти двое, и те, кто следил за боем, поняли, что такими ударами противника разваливают напополам. Что я там говорил о самонадеянности? У меня ее больше, чем у всей исманской армии.

– Десять медных. – сообщил Нафиз. – И кормежка для тебя и твоей сестры. Выходим сегодня после вечерней молитвы.

– Понял.

Я оглядел помрачневших охранников: всегда одно и то же – мождоки никогда не радовались мне, пока не доходило до дела, – развернулся и отправился к воротам. Пора было найти Карела.