Читать книгу Строптивая для босса. Ненавижу и люблю - Наталья Масальская - Страница 4

Дом Вознесенских. День второй

– Ну и кто это сделал? – Вознесенский оглядывает собравшуюся в его кабинете прислугу. Переводит цепкий взгляд серых глаз с одного на другого, и эта пытка заставляет людей отводить глаза. Нас всего трое: я, дядя Степан и судя по всему, повариха – толстуха, румяная как свежеиспеченная булка. И пахнет так же. Странно, что я подмечаю такие детали, когда взгляд хозяина острой бритвой вскрывает нам легкие? Спрятаться не получится, но очень хочется, вот мозг и выбирает тему поспокойнее, чтобы от напряжение не случилось инфаркта, а судя по упругой, болезненной пульсации в груди, я от него не далека. Хочется просто выскочить за дверь и бежать куда глаза глядят, но нельзя, и я выпрямляю спину.

– Хорошо, – не добившись ответа, бросает Вознесенский. – Раз никто не признается, я накажу вас, Степан Аркадьевич.

Я чувствую, как стоящий рядом со мной дядя Степан вздрагивает и каменеет. Однако он молчит, глядя хозяину в глаза. – Раз ваши подопечные не в силах признать свою вину, я накажу вас. Все свободны, – командует он.

– Это я взяла вашу машинку, – выкрикиваю раньше, чем успеваю взвесить все риски. Но сама мысль, что вместо меня могут наказать другого, нет уж. Упрямо вскидываю голову и вцепляюсь взглядом в невозмутимое лицо Игоря Леонидовича. Мне тяжело дается эта бравада. Чувствую себя провалившимся шпионом на допросе. Это дурацкое сравнение придает сил, и мой подбородок задирается еще чуть выше.

Не отводя от меня взгляд, Вознесенский небрежно дает отмашку, чтобы остальные выметались прочь. Я ощущаю кожей скользнувшие по мне сочувственные взгляды коллег, но остаюсь невозмутимой. Что он мне в конце концов сделает? Ну уволит. Эта мысль больно скребнула по сердцу, заставив меня на мгновение усомниться в своем поступке.

– Ну и что мне прикажешь с тобой делать? – с этими словами Игорь повернул ключ в замке. Тот резко щелкнул, от испуга я чуть на месте не подпрыгнула. Он конечно же увидел и мой страх, и мою растерянность. Словно желая усугубить их, начал медленно и неумолимо надвигаться, не отрывая от моего лица пристальный взгляд.

Все внутри меня сжалось и к тому моменту, когда Вознесенский подошел на расстояние шага, мне было уже нечем дышать.

– А? – напомнил он про свой вопрос.

Я стараюсь не опускать глаза. Не знаю, получилось ли у меня выглядеть невозмутимой, но я знаю, если открою рот, мой дрожащий сиплый голос точно выдаст мою панику. Я неопределенно дергаю плечами и ненадолго отвожу взгляд. Хочется хоть немного передохнуть или я просто свалюсь ему под ноги от напряжения. Понимаю, что рассказывать, что отдала машинку другу в починку – глупо. Да и чувствую, что не смогу быть достаточно убедительной, а мямлить и извиняться перед ним я не собираюсь.

– Ты же понимаешь, что заплатить за свой проступок придется? – тыльная сторона его пальца скользнула по моей щеке. Я отшатнулась, с возмущением глядя на него. Игорь снова занес руку, но я отступила на полшага и уперлась пятой точкой в его стол. Заметив, что мне больше некуда отступать, он скривил губы в саркастической ухмылке. – Бежать некуда.

Я с трудом проглотила ставшую вязкой слюну и уперлась руками в столешницу. Конечно, мой строгий, даже пренебрежительный взгляд вряд ли его напугает. Но я просто так не сдамся.

– Раздевайся, – вдруг скомандовал он и в его лице не осталось ничего кроме пренебрежения. – Оглохла?

Я скользнула в сторону, пытаясь вырваться, но он схватил меня за волосы и снова развернул к себе, заставив задрать голову.

– За свои поступки нужно уметь отвечать, – холодно процедил он сквозь зубы. – Эта машинка стоит дороже тебя.

Несмотря на угрозу, исходившую от его огромной, нависающей надо мной фигуры, я не чувствую его злость или насмешку, скорее твердость, с которой отец когда-то отчитывал меня за мои вечные косяки. Это придает мне пусть и зыбкую уверенность, что дальше угроз дело не зайдет. А может быть мне просто не верится, что можно вот так, в собственном доме, когда рядом твои дети, жена, собака, взять и изнасиловать девчонку за мелкий проступок? Но видимо я ошиблась – можно. Он резко развернул меня и одним движением согнул пополам, уложив животом на стол. Все мои мысли и рассуждения, которыми я подбадривала себя, провалились в образовавшуюся внутри пустоту. Я чувствовала лишь предательскую дрожь в коленях и кислотой взрывающийся под кожей страх. Я закусила губу, чтобы не закричать. Нет, такого удовольствия я ему не доставлю и изо всех сил заелозила по столу пытаясь вырваться из его хватки. Наконец мне удалось снова принять вертикальное положение, но Игорь все еще крепко держит меня за волосы. Я тяжело и часто дышу, прижатая к нему.

– Теперь ты понимаешь, как плохо брать чужое без спроса? – выдохнул он мне в ухо. – Поняла?

Я коротко кивнула. Вознесенский выпустил мои волосы. Я ту же бросилась к двери, нашарила трясущейся рукой ключ и выскочила в коридор.

Забежав к себе, забыла про оставленное посреди комнаты ведро, споткнулась о него и, выставив вперед руки, растянулась прямо посреди образовавшейся грязной лужи. Я тут же вся вымокла и, поднявшись на локтях, заплакала. По сути, Вознесенский сделал со мной тоже самое, окунул в лужу грязи. Я продолжаю лежать на полу, трясясь от беззвучных слез. Не понимаю от чего мне больше обидно. От того, что сделал этот мудак или из-за того, что я лежу сейчас в луже грязи, которую только что смыла с их начищенного до блеска дворца.

Было отчаянно себя жаль. Я медленно разделась, бросила свою униформу на пол. И смотрела на нее всю в крошках, волосах, почти черную. Не хотелось думать, что он реально мог бы меня изнасиловать. Мерзость, – провожу ладонями по все еще всклокоченным после его захвата волосам. Пытаюсь выбросить из головы все эти гадкие мысли, но куда там, дверь распахивается и на пороге стоит Вознесенский. Не иначе пришел завершить то, что начал в кабинете.

Я пытаюсь прикрыться рукой, свожу ноги, мне ужасно неловко в одном нижнем белье под его немигающим цепким взглядом. Но Игорь не шевелится, словно врос в пол. Строгость на его лице всего лишь на мгновение уступает место растерянности. Но я заметила. Он, похоже, это понял. Так и не сказав ни слова, так же стремительно вышел, оставив меня одну.

«И что это было?» – мое смущение и страх сходят на нет.

Стараюсь не думать, что же заставило его уйти. Еще больше не хочется думать о том, что заставило его прийти. Медленно вожу тряпкой, стирая грязные разводы с керамогранита.

Ну вот и все, пол сияет чистотой, форма весело крутится в стиралке. Оглядываюсь вокруг, все ли убрала и, закинув на плечо рюкзачок, направляюсь к выходу. Иду почти на цыпочках, не хочу привлекать ничьего внимания: ни прислуги, ни тем более хозяев. Мне стыдно. И чего я хотела добиться? Подергать опасного хищника за усы? Дура, если ты лишишься после этого работы, тебе некого будет этом винить кроме себя. И придется начинать все сначала.