Читать книгу Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Мечты массового поражения - Наталья Рывкина - Страница 2

В кабинете слегка попахивало краской – в левом крыле второго этажа главного административного здания Пионерска только что закончился ремонт. Чисто косметический ремонт – эти помещения, зарезервированные для грядущего и долгожданного начальства с Большой Земли, поддерживались в неукоснительном порядке.

Крыло было именно зарезервировано, а вовсе не законсервировано за временной ненадобностью, как сначала грешным делом подумал полковник. Здание было относительно новым, строилось уже при майоре. А майор Давиденко – человек основательный, у него все предусмотрено. И если эти комнаты пустовали много лет, значит, так было, по его мнению, надо.

Тебе странно, дорогой читатель, что здесь, в Зоне, в условиях, очень далеких от благополучия и изобилия, люди не нашли лучшего применения свободным помещениям? Мне тоже. Но мы с тобой сидим в своих уютных квартирах уткнувшись носами в планшеты или бумажные томики в зависимости от степени своего эстетического чувства или просто снобизма. А Зона все эти годы жила твердой и непоколебимой верой, что наши своих не бросают. Сюда придут, и точка! Нас найдут, и точка! И как прикажете тогда принимать дорогих гостей? Угощать посреди чиста поля кровососом, запеченным в собственном соку в огненной аномалии? Да ни в жисть! Когда нас найдут, все уже будет подготовлено. В лучшем виде.

И точка.

А что, бывали странности куда круче. В древнем Египте, к примеру, полностью выкладываясь как в плане людских, так и экономических ресурсов строили пирамиды, нет которым аж никакого практического применения. Материальное выражение человеческих надежд и чаяний, и ничего больше. А ты говоришь – крыло административного здания.

Большую Землю здесь ждали. Ждали все эти годы. И с приходом людей от туда связывалось много надежд и много страхов. И еще была куча дел, которые, с ума сойти, без начальства с Большой Земли решить не представлялось возможным. Доходило до анекдота – сейф с секретными документами никто не уполномочен был вскрыть. Сроки давности давно уже истекли?.. ну и что? Кому! Дозволено! Вскрывать! Сейф?! И не вскрыли ведь… что характерно.

«Вот приедет барин, барин нас рассудит»

Полковник даже испытывал некоторую неловкость, хоть такие рефлексивные изыски не подобали военному человеку.

Барин бы рассудил. Со всей охотой. Но как?

Ладно, со страхами разобрались довольно быстро. Карать не требовалось. Более того, его, полковника, стараниями, майор Давиденко был представлен к государственной награде.

Как полковник умудрился это организовать?

Ну, связь с Большой Землей он установил как только, так сразу. Схема была разработана заранее, еще в Москве. Трое офицеров с фотографической памятью честно изображали из себя геймеров. Они прочитывали и запоминали записи, оставленные в условном месте все тем же незаменимым Андрюшей, и пересказывали их в надлежащих кабинетах. А потом слово в слово переписывали послания от руководства на лежащий в том же тайнике планшет.

Зачем их трое? Жаль, что пятерых таких памятливых оперативно не нашлось. Геймерами все они оказались фиговенькими, и пройти к тайнику им удавалось с хрен знает какой попытки. А расположить тайник ближе к геймерскому кабаку «У монстра» полковник не захотел. Такие Андрюши на дороге не валяются, и рисковать его жизнью без надобности было бы нелепо и нерационально.

Итак, связь с Большой Землей налажена. И это, как оно ни забавно, искренне радует здесь очень и очень многих.

Мы больше не одиноки. Большая Земля с нами. Ура!

Трудно сказать, может быть на месте этих робинзонов он тоже порадовался бы даже такому чисто символическому контакту. И не сразу бы осознал, что ничего в сущности не изменилось.

Во-первых, «мысленно с ними» вовсе не широкая общественность Большой Земли, а очень даже ограниченный круг осведомленных лиц. Облеченные доверием, так сказать.

А во-вторых…

Вот вам навскидку один маленький пример. Награждение майора Давиденко проходило хоть и со всей торжественностью, но именно символически. Умозрительно, так сказать, поскольку полагающуюся ему награду он получит когда-нибудь в абстрактном будущем. Передача материальных предметов в Зону и обратно, мягко говоря, несколько затруднительна. Увы. И, следовательно, жизнь колонии по-прежнему полностью зависит от неведомых перекупщиков.

Перекупщиков, появившихся здесь в 96 году, который колонисты искренне считали годом распада Советского Союза.

Ошибались. Связь с Большой Землей и идущий туда поток артефактов прервала вовсе не гибель Союза. Гибель государства… какие, право же, пустяки для деловых людей. Нашлись другие причины.

Нашествие контроллеров? Совсем не исключено.

А вот было ли это нашествие, так сказать, стихийным бедствием? Очень не факт, поскольку классический вопрос «кому выгодно» даже и вопросом-то считать неприлично. Ясное дело, кому. Этой самой гильдии перекупщиков, кем бы они ни были.

* * *

Из окна больничной палаты был очень миленький вид: газончик, зеленые деревья. Смотришь и вроде бы даже забываешь, где ты.

Страшный, изломанный, ненормальный мир.

По приезде сюда Миша порекомендовал Северцеву подлечиться, и он поехал… в смысле, полетел в центральную больницу Зоны. Эту больницу все вокруг называли просто Склифом, что по началу заставляло Северцева слегка вздрагивать. Юморок у того, кто придумал в незапамятные времена это название, был именно что зоновский.

А сама больница оказалась очень даже неплохой. Чистота, порядок, вежливые… гм… врачи. Ну, конечно же, врачи, хоть у большинства из них и нет дипломов большеземельских вузов. Северцев даже начал как-то расслабляться и отходить от всего пережитого.

Но когда он с дуру решил прогуляться по населенному пункту, лепившемуся к больничным стенам, эта прогулка снова вызвала у него приступ жесточайшей депрессии.

Это здесь называется городом? Дикая мешанина железных ангаров, каких-то строений из деревяшек, по большей части даже не покрашенных. А некоторые были сделаны из ящиков, из жестяных листов, и прочей разной дряни. Редкие вкрапления настоящего кирпича смотрелись на фоне всего этого хлама почти аристократично. А вон, чуть в стороне, стена вообще состояла из старых металлических канистр, забитых глиной.

В каких же кошмарных условиях могут жить люди!

Но, видимо, это был еще не худший вариант зоновской жизни – город явно разрастался. Вероятно, люди ехали сюда в поисках хоть какой-то безопасности и стабильности. Город рос, поглощая старые защитные стены, и эти самые стены с колючей проволокой поверху, нелепо торчащие посреди жилых кварталов, не добавляли ему уюта. Настроение он навевал мрачное и тревожное.

Северцев давно заблудился и бездумно брел, куда придется. Кажется, он вышел в центр – там и сям стало попадаться множество лавчонок. Но торговали они по преимуществу оружием, а все прочие товары смотрелись необязательным дополнением. И чуть ли не на каждом углу торчали двери кабаков, украшенные разухабистыми, а то и просто неприличными вывесками.

А что он рассчитывал здесь увидеть? Библиотеки и картинные галереи?

Вокруг стало людно. Народ бродил между кабаками и лавочками, приценивался и азартно торговался. И даже здесь, в городской черте, люди не расставались с оружием и броней. Сам Северцев неоднократно ловил на себе иронические, а то и просто пренебрежительные взгляды: безоружный человек смотрелся здесь, как голый.

В конце концов Северцев устал. Остановил патрульных и попросил показать дорогу до больницы. А кто же они еще, если не патрульные, эти молодые люди с очень начальственными лицами и стандартной медицинской эмблемой на груди? Наверное, в другое время змея и чаша на бронежилете показались бы ему нелепыми и смешными, но сегодня он уже успел насмотреться на колючую проволоку и на территории больницы, и в окрестностях оной.

– Больной… – резюмировал патрульный, оглядев Северцева с головы до ног. – Оно и видать. Пошли дед, проводим. Хрена ты здесь найдешь дорогу.

– Спасибо, – ответил Северцев. Он, конечно, не привык, что бы такие мальчики обращались к нему на ты, но спорить не хотелось. Это такой мир, такая здесь жизнь. Тем более, что молодой человек прав. Ему будет трудно найти здесь дорогу. Понять бы, что ему, Северцеву, в этом мире делать? На кой черт он вообще здесь? Что он тут забыл и кому он сам тут нужен?

* * *

Миша представил его здесь как своего консультанта по научным вопросам. Жутко важный пост. Особенно с учетом того, что никаких консультаций полковнику Серову явно не требовалось. А если вдруг понадобятся, то здесь полно научных работников, по всем вопросам осведомленных гораздо лучше его, Северцева.

Тот же Аркадий Замятин на первый случай.

Аркаша… Встреча с другом юности была для Северцева совершенной неожиданностью. Аркаша, с которым он когда-то по молодежной бескомпромиссности бурно рассорился из-за его перехода из университета в военный институт. Рассорился на популярную тему «может ли считаться честным и добрым человек, работающий на войну». Какие были умилительно наивные времена!

А все-таки, может или нет?

Никакого торжественного примирения с Аркашей не получилось. Оказалось, что это только он, Северцев, рассорился с Аркашей, а вовсе не тот с ним. Аркаша был искренне рад видеть «друга Сережу». Да, именно так он и воспринимал Северцева. К тому, что между ними когда-то произошло, он относился с совершеннейшим легкомыслием. Как сейчас говорят «не брал в голову». И от извинений он просто отмахнулся – какая, мол, ерунда.

Аркаша, разумеется, хотел, как лучше. Но уж очень искренне получилось у него это заявление насчет ерунды. Он что, действительно считает предмет их тогдашнего разговора абсолютно не серьезным?

Впрочем, речь не о том.

Как консультант полковника Северцев получил доступ к информации. И, в частности, прослушал диктофонную запись своей бывшей студентки Леры Воронцовой. Отчет о происшедших с нею … как бы это сказать?.. событиях?.. слово упорно не подбиралось. Разве что – кошмар. Кроме как кошмаром назвать все это было невозможно.

Особой секретности не было, о сути дела знала уже вся Зона. И даже, как это не ужасно, находила в происшедшем немало смешного.

Страшный, изломанный, ненормальный мир.

Но он опять отвлекся. Он-то слушал не пересказы, дополненные устным народным творчеством, а подлинную запись. Ее голос, ее интонации… и даже ее собственный смех.

И он до сих пор был в шоке.

Она… она же ненормальная! Нормальный человек просто сошел бы с ума, осознав, что с ним произошло. А с нее как с гуся вода.

Господи, что он сам-то несет?

Если бы сошла с ума, была бы нормальная? А раз не сошла, то сумасшедшая, так, что ли? Это ж надо так завраться!

Ладно.

Это только одна сторона дела. Нет, поймите правильно, он вовсе не призывает подставлять другую щеку. Негодяи, без сомнения, должны быть наказаны. Может быть, даже и уничтожены, если того требует ситуация. Она поступила правильно с тем долговским отрядом. И в ситуации с хуторянами ее тоже можно понять – она, в конце концов, просто защищалась.

Да. Это все так. Но рассказывать об этом… слова другого не подберешь… именно что с юмором… это уже … И, заодно, о том, как она «обшмонала» трупы. Обшмонала… слово-то какое… А у нее это звучит примерно как «протерла стол» или «вымыла посуду». Это нормально, особенно для юной девушки?

Северцев мотнул головой, сердясь на самого себя. Он несправедлив. Здесь такой мир, такая жизнь. Нельзя же осуждать девочку только за то, что ей удалось приспособиться к реальности, в которой ей волею судьбы предстоит теперь быть.

Или все-таки можно? Бывают ситуации, к которым порядочный человек приспособляться не должен, не имеет права.

Да? И что же он должен?

Северцев снова помотал головой. Нет, он несправедлив. Приспособиться можно по-разному. Какая разница, что и как она говорит? Важно, что она делает. Хоть одну подлость она совершила? Нет. Более того, она горячо и искренне пыталась спасти всех, даже этого своего контроллера. Так чего ж тебе еще надо, старый дурак?

Все это так, все это правильно. Но как хорошо, что еще до его появления над девочкой успел взять шефство Аркадий. К себе в аспирантуру забрал… и все такое. И он, Северцев, теперь от своего обещания свободен.

* * *

Один из дачников, хорошо известных нам с тобой, дорогой читатель… тот, кого мы привыкли именовать гостем… он сегодня выступал в качестве хозяина и принимал гостя у себя. Но не того, хорошо знакомого нам по дачным беседам человека. Другого. Среднего роста неприметной внешности субьект вальяжно расселся в любимом хозяйском кресле, и хозяину пришлось довольствоваться одним из гостевых.

– Что тебе налить? – спрашивал хозяин с тщательно рассчитанной долей суетливости.

– На твое усмотрение.

Хрен его знает, может ему действительно все равно, что пить? Но хозяин достал бутылку любимого Курвуазье. Даже если гость и не различает вкуса напитков, с него станется по мыслям хозяина прочесть, ерунду предлагают, или принимают со всей возможной почтительностью.

А кресло… Гость всегда садился только в него. Черт знает, то ли оно действительно так ему понравилось, то ли он таким образом демонстрировал, кто в доме хозяин. Ну да, если они не воспринимают наших средств выражения субординации, у них непременно должны быть какие-то свои.

И он должен все это усвоить. Должен, если хочет оставаться на своем месте. Да и просто оставаться. Живым.

* * *

С недавних пор этот гость к нему зачастил. Первый его визит был довольно экстравагантным. Он просто внезапно появился посреди кабинета. А когда хозяин вскочил от изумления… да и страха, что ж тут скрывать… тогда гость сам уселся в его кресло.

– Карл Иваныч больше не придет, – сообщил гость. – Он наказан. Работать будешь со мной.

– Я понял, – ответил тогда хозяин. Действительно, чего ж тут не понять? – Я понял и жду Ваших указаний.

– Что за дикарство?.. – брезгливо скривился гость. – Говори мне «ты».

– Но…

– Ты будешь со мой спорить? – удивился гость. И было в его тоне что-то такое, что желание спорить сразу пропало.

Так и познакомились. Вот уж не думал хозяин, что будет когда-нибудь жалеть о Карле Иваныче. Тот хотя бы притворялся человеком. И насколько же с ним было проще!

Новый шеф где-то там, у себя, явно был большим начальником. Это самое «ты» хозяин до сих пор буквально выдавливал из горла. Такое обращение казалось ему диким, нелепым по отношению к человеку… или не человеку… в общем к тому, кто был его настоящим, реальным начальником. Тому, от которого зависели не только деньги, но и сама жизнь.

Но у него перед глазами пример коллеги. Коллеги и по службе, и по этому специфическому, но очень выгодному бизнесу. Дельный был, в общем-то, человек, но упертый. Упорно обращался к шефу на вы и всячески демонстрировал рьяное чинопочитание. Был уверен, что в глубине души тому это все-таки приятно. А в ответ встретил только брезгливое недоумение.

Ну как если бы…

Вот представьте, вызвал бы он, хозяин, к примеру, на ковер своего зама и устроил ему легкий втык. А тот в ответ начал бы ползать по кабинету на коленях и с воем биться башкой об пол. Внутри какой-нибудь арабской сказки такое поведение было бы естественным и даже похвальным, но в Москве 21-го века… Во-первых, раздражало бы. А во-вторых трудно было бы отделаться от подсознательного ощущения, что имеешь дело с издевательством, причем не таким уж и тонким.

Культурологические различия, только и всего. А высокому начальству, разумеется, вникать в традиции и обычаи родины подчиненных влом. Не их это начальственное дело. Вникать и усваивать – задача низших. Настоящее чинопочитание – быть таким, каким тебя хочет видеть начальник.

Его коллега не был снят, он скоропостижно скончался. Все были удивлены. Здоровье у мужика было прямо-таки железное.

– Будешь работать один, – лениво довел гость до сведения хозяина. – Ты справишься.

Вопросы есть? Нету? Вот именно.

* * *

Хозяин мотнул головой, прогоняя ненужные воспоминания. Набулькал коньяка в стоящий перед гостем пузатый бокал и поставил бутылку, оставив свой бокал пустым.

– Себе-то налей, – милостиво разрешил гость.

Хозяин послушался. Кажется, он все делал правильно.

– Кстати, что это ты на меня уставился?

– Извини, но до сих пор твои волосы всегда были светлыми. Это изменение что-нибудь означает?

– Ничего не означает. Это я по рассеянности, – усмехнулся гость, и его волосы посветлели. – Неважно. Я пришел сообщить тебе, что поставки будут возобновлены по прежней схеме. Той, что существовала до известных нам с тобой… э-э… событий. Да, так ты действительно уверен, что эту игру не нужно просто запретить? Это вполне в твоих силах.

– Такой запрет вызовет шум и только привлечет к игре внимание. А исчезновения… Во-первых, они случаются не часто, а во-вторых, молодые оболтусы постоянно куда-то пропадают. То убегают, то с крыш прыгают, то еще чего выкоблучивают. А их трепотня в интернете никого не волнует – там и не такое можно прочесть. Главное – чтобы на расследовании не оказалось толкового специалиста. А тут уж я расстарался. Я теперь поставил на него человека, который будет колупаться до скончания веков.

– Хорошо. Работай. Кстати, а что ты тут мнешься? Говори уж.

– Я хотел сказать тебе, что экспедиция, которую я отправил в Зону, благополучно дошла. Я загодя спрашивал тебя, должен ли я предпринять меры. Ты сказал мне, что этого не нужно.

Гость опять усмехнулся. Понимающе.

– И ты решил, что меры приму я?

Хозяин кивнул – отрицать было бесполезно. Трудно что-то сказать насчет чтения мыслей, но вот ложь его гость чувствовал стопроцентно. И очень не любил.

Гость поколебался, но все же снизошел до объяснений.

– Эта экспедиция не должна была дойти и без постороннего вмешательства. Им просто повезло. Повезло глупо, нереально и нелепо. Но все это неважно. Вот пришли они, и что?

– Я уже говорил тебе, что Серов… в общем, этот человек опасен. – Не подчиненный, а сплошная головная боль. Такого и врагу не пожелаешь.

Гость усмехнулся. Пренебрежительно.

Ну да, конечно. Чем ему может быть опасен какой-то человек? Он же всего лишь человек, не так ли?

Хозяин вздохнул. Ох, скольких …э-э… персон губило самомнение. Тем более, что это просто нелогично – он сам велел удалить Серова из Москвы. Значит, признавал его опасность, не так ли? Но не скажешь же ему об этом прямо.

– Я, разумеется, ничего не знаю о твоих делах, – медленно проговорил хозяин. – Вообще не могу судить о том, что больше и значительнее меня. Но лучше я много раз насмешу тебя дурацкими страхами, чем однажды не сообщу о реальной опасности.

Гость усмехнулся. Одобрительно.

Он, хозяин, как всегда все делал правильно. Вот до сих пор и жив.

– Послушай меня, этот человек действительно опасен. И в Зоне он не менее опасен, чем в Москве. – повторил хозяин, вдохновленный благожелательным вниманием начальства.

* * *

– Здравствуй, Миша. – голос Северцева звучал как-то тускло. Состояние Сережи не нравилось полковнику. Он сильно сдал и осунулся. И, хотя полковник и отправил его подлечиться на несколько дней в Склиф, особых улучшений не наблюдалось.

– Ты сердишься на меня? – прямо спросил полковник.

– Ну что ты, Миша. Я сам этого захотел. Я взрослый человек и отвечаю за свой выбор.

Полковник вздохнул.

– Ладно, Сережа. Я пригласил тебя не для душеспасительных бесед. Я хочу рассказать тебе, как я вижу смысл твоего пребывания здесь.

Северцев как-то болезненно дернулся.

– Не надо, Миша, – твердо сказал он. – Я жалею, что пошел сюда, потому что мне не нравится этот мир. Ты жалеешь, что меня взял, потому что я не только здесь к черту не нужен, но и явная обуза. Мы оба это понимаем. И не рассказывай мне сказок для дошкольников.

– С чего ты взял, что я жалею? А что тебе здесь не нравится, так это, извини за цинизм, очень даже хорошо. Быстрее выполнишь свою основную задачу.

– Продолжай, – требовательно сказал Северцев.

– В Институте грядет назначение директора – как ты, наверное, знаешь, что там уже несколько лет командует исполняющей обязанности. Утвердить было некому. Так вот, очередной срок его полномочий как раз истекает… нет-нет, не пугайся, я вовсе не намерен усаживать тебя в директорское кресло. Да и не мое это дело, если по совести, сажать начальство на шею научникам. Но с моим мнением им, конечно, придется считаться, полномочия соответствующие у меня есть. Недаром так тут некоторые просто извертелись вокруг меня. Кто намекает, кто почву зондирует, а кто как бы советуется. И не обязательно институтские. Тут есть один жук в местной администрации. Надо бы к нему присмотреться, а то, может, вышвырнуть его из теплого кресла к чертовой матери. Подожди, Сережа, я обязательно обсужу с тобой кандидатуру директора и посоветуюсь, но позже. В общем, имей в виду, в Институте в самом ближайшем будущем будет организовано научное подразделение – отдел или лаборатория, сами разберетесь – задачей которого будет поиск выхода на Большую Землю. Возглавишь его ты.

– Я должен буду заниматься организацией экспедиций? Точки перехода на Большую Землю искать?! – даже не возмутился, а именно изумился Северцев.

Полковник рассмеялся.

– Нет конечно. Этой ерундой никто разумный заниматься не будет. Как ты вообще это себе представляешь – экспедиции в белый свет, как в копеечку, да еще с учетом здешних масштабных просторов, локаций, переходов между ними? Отследить пути передвижения перекупщиков я, конечно, попробую, но особых надежд на это дело не возлагаю. Возможно, выхода в нашем понимании вообще не существует. Как мы знаем, в этом мире существуют мобильные телепорты. Может быть, связь с Большой Землей перекупщики осуществляют как-то так?

– Так ты думаешь, что загадочные хозяева перекупщиков именно таким образом…

– Думать «мысли и идеи» – не моя специальность, а о телепортах я сказал просто для примера. Мысли и идеи будешь думать ты. Как там у вас, у научников говорится? Дано – существует способ попасть в Зону с Большой Земли минуя все и всяческие точки перехода. Через Игру. Требуется доказать, что возможен переход обратно, аналогичный… или какой-либо другой. Берешься за тему?

– Почему ты решил, что я с ней справлюсь? Именно я?

– А кто? Кого я по-твоему должен поставить на эту задачу… в смысле, попросить заняться, вы же тут штатские, сложно с вами, – хмыкнул полковник. – Так кого?

– Здесь есть целый институт. А я не специалист.

– Я узнавал, в Институте над этой проблемой не работают. Не потому, что они глупее нас с тобой, просто о возможности перемещения без помощи точек перехода стало известно можно сказать только что. Так что нужных специалистов не существует в природе, и ты ничем не хуже институтских. Что ты мнешься, ты хороший ученый, талантливый человек. Справишься. Или тебе эта тема чем-то не нравится?

Северцев помолчал.

– Знаешь, я, пожалуй, возьмусь, – проговорил он медленно. – Когда я решил пойти с тобой в эту чертову экспедицию, я и предполагал, что буду работать над чем-то абсолютно новым, неизвестным. С чистого листа. А тема мне, конечно же, нравится. Сил нет смотреть, как здесь люди мучаются. Выход на Большую Землю нужен, просто необходим.

Северцев как-то оживился и воспрял духом. Во всяком случае, из его глаз исчезло очень не нравящееся полковнику потухшее выражение.

Вот и хорошо.

– Я смотрю, по степени мотивированности тебе вообще цены нет, – рассмеялся полковник. – Кстати, у меня уже примечен для тебя первый сотрудник. Поговори с ним. Я, конечно, не специалист, но, во-первых, парень твердо намерен заняться именно этой задачей, а во-вторых, у него, по-моему, есть пара интересных идей. Он ждет тебя в приемной.

– Спасибо, обязательно побеседую.

Северцев вышел. В приемной он встретился взглядом с хмурым парнем с длинной породистой англосаксонского вида физиономией.

* * *

– Я что, по-вашему, должен разбираться с мелким хулиганством в институтском баре? – спросил полковник. Он только что выслушал презабавнейшую историю о мутанте, проходящем на территорию Института по товарно-транспортной накладной и экстравагантной теме исследований, в которой этот мутант объявлен подопытным объектом. Кукла в своем репертуаре.

– Это не мелкое хулиганство! Поймите, товарищ полковник, такое безобразие надлежит пресекать. Все вокруг считают, что если это смешно, то уже и несерьезно. И никто не хочет разбираться и принимать меры. А ненормальная девка теперь постоянно таскает своего мутанта Институтский бар! Охрана не хочет вмешиваться: есть, мол, документ, значит нет оснований. А какой это к черту документ – товарно-транспортная накладная! И та за подписью не директора и даже не моей, а всего лишь ее научного руководителя.

Петр Иваныч запнулся, увидев, что полковник с трудом сдерживает смех.

– Товарищ полковник, Вам что, это безобразие тоже кажется смешным? Это уже не смешно! Да, я образованный человек. Я и без ее дурацких экспериментов способен сообразить, что мутации не заразны… скорее всего… Но поймите, мутант не в пример человеку тварь живучая. Как крыса. Он может оказаться носителем такой инфекции, что даже подумать страшно. От которой человек загнется на счет раз! Вы не улыбайтесь, товарищ полковник, не улыбайтесь, – в голосе неприятного собеседника даже какое-то ехидство прорезалось. – Вы должны адекватно отреагировать! ОБЯЗАНЫ!

– Обязан? – прищурился полковник. – Вы, значит, хотите сказать, что контакты с мутантами опасны? Любые контакты, я правильно понял? Не только… хмм… максимально тесные?

– Ну, конечно! Я же Вам объясняю, что ....

– Это вопрос совершенно не изученный, я правильно понимаю? А ведь в настоящее время контакты с мутантами – не редкость. А если – эпидемия?!

– Ну конечно! – всплеснул руками посетитель. – Вы обязаны немедленно…

– БАРДАК! Я действительно обязан принять меры! – Полковник грохнул кулаком по столу. – Занимаетесь там, в институте, черт знает чем. А действительно важную тему у вас ведет аспирантка! Да и то по собственной инициативе и в свободное от основной работы время! Надо усилить эти исследования, добавить финансирование, людей. Вот Вы, например, чем занимаетесь Вы?.. Что?.. Зам. по хозяйственной части? Завхоз, значит… Ах, все-таки научник, курируете тему? Какую? Не знаю, что это за хрень такая, но вряд ли она важнее эпидемиологической опасности в Зоне. Вам следует подключиться к этим действительно серьезным исследованиям! Лично! Может быть, даже возглавить их. Я настоятельно порекомендую директору Института… Что?.. Виктор Васильевич никогда?.. А причем тут Виктор Васильевич? Я говорю не об и.о. директора, а о директоре, утвердить которого я имею все полномочия от Большой Земли. Что?.. Аспирантка полностью справляется с темой? Вы уверены?.. Тогда я настоятельно посоветую директору выписать премию этой самоотверженной девочке.

– Ну что ты хрюкаешь? – сказал полковник Андрюше, когда красный и перепуганный Петр Иванович вымелся из кабинета. – Смейся, не возражаю. А растрепать эту историю на всю Зону я тебе не только не запрещаю, а даже приказываю.

Да. Не мешало бы, и в самом деле, выписать девочке премию, хмыкнул про себя полковник, вспоминая ошеломленную физиономию посетителя. Тоже мне, вселенская катастрофа – мутант в баре. А вот повод посмеяться лишним не бывает, при Зоновской-то суровой жизни. В условиях постоянного стресса работает личный состав, нервные срывы не редкость. А девчонка эта чокнутая развлекает своими выходками всю обитаемую часть Зоны. При одном упоминании о ней солдаты начинают ржать и взахлеб пересказывать всякие байки. Лучшей нервной разрядки и придумать нельзя. Ну, вот и пусть работает над… хмм… укреплением морального духа, и не только в войсках.

– Кстати, кто ее научный руководитель? – спросил полковник, совершенно уверенный, что адъютант уже нашел нужное имя. – Подписал он девчонке эту хулиганскую бумагу не глядя, или как?.. Ах, Замятин? Изобретатель камеры по исследованию Тумана? Это который Туман в мешках таскал на самодельном коромысле? Интересный человек… А мы, между прочим, размышляем над кандидатурой директора Института… Дай-ка мне его личное дело, Андрюша.

* * *

– С ним невозможно разговаривать, Виктор, – экспрессивно излагал Петр Иваныч. – Бронетранспортер какой-то! Гусеничный! Ну, вот сходил я к нему, как ты советовал, и что? Сидит, челюсть вперед выставил, глаза как дула пулеметные. Виктор! Он не только намеков не понимает, он, если и прямым текстом, слова твои просто как шелуху какую-нибудь – шварк, и в сторону. Тупой солдафон, одна извилина в голове, и та прямая, как взлетно-посадочная полоса!

Виктор Васильевич кивал и сочувственно цокал языком. Тяжело работать с дураками, размышлял он. Ох, Петр… Додумался тоже, наезжать на полковника.

Тупой солдафон? Так-то оно так… может быть. Но именно такие люди категорически не переносят попыток на них надавить. И – что характерно – никакой у них гибкости, полное отсутствие способности просчитать свою выгоду. Ох, Петр, Петр … Олух! Олух ты и быдло. Это ж надо, настолько не разбираться в людях. И ведь сказано было придурку – стрелки переводи на Замятина. На Замятина! Так нет, нахамила ему аспирантка, и больше ни о чем он теперь думать не в состоянии.

Да, с дураками работать тяжело. Но ведь умный непременно спросит, чего сам не идешь? А самому нельзя. Назначение нового директора Института не за горами. И он, Виктор Васильевич, самый реальный кандидат на это место, предложить его есть кому, и не только институтским.

Конечно, лучше бы вместо этого военного дубаря, облеченного полномочиями, прислали умного человека. Полковник разочаровал Виктора Васильевича. Прямолинейный и недалекий, одно слово солдафон и есть солдафон. И явно он сюда пришел вовсе не с серьезными коммерческими планами. Сослан небось за какую-то провинность. Придурок. С него вполне станется посадить директором института Замятина. И плевать дураку, что от Дока-то ему точно ничего не обломится.

Он, Виктор Васильевич, самый реальный кандидат на место директора Института, если конечно вовремя подсуетиться и спихнуть с дороги Замятина. Наглец! Выскочка! Куда с его интеллигентным рылом лезть в руководящие сферы? Если ты ученый бессребреник, твое дело шляться по Зоне в экспедициях. Или, сидя в лаборатории, думать умные мысли.

Надо, надо, надо подстраховаться, но грамотно. Никаких резких движений в адрес Замятина с его, Виктора Васильевича, стороны. Резкие движения пусть делают всякие Петры Ивановичи и Павлы Александровичи. А с его стороны должно быть всяческое уважительное подчеркивание научных заслуг уважаемого профессора с присовокуплением сожалений о трагическом недостатке административно-управленческих дарований, щенячьем – не по возрасту – энтузиазме и потакании безответственным любимчикам. Которые любимчики, если не будет за ними присмотра со стороны ответственных и облеченных доверием людей и инстанций, не только авторитет своего выдающегося ученого руководителя уронят ниже плинтуса, но и всей российской науки в Зоне уронят… Нет-нет, Замятин превосходный ученый, наша гордость, можно сказать, но администратор он, к сожалению, никакой… так что беречь надо уважаемого ученого именно что на занимаемой им сейчас должности не только от его безответственных ученичков, но и от него самого прежде всего… Вот, примерно, в таком духе.

Полковник – человек недалекий, солдафон твердокаменный. Так что должно прокатить.

* * *

Полковник листал личное дело Замятина. Он, разумеется, посоветуется с Сережей, но лично ему эта кандидатура на пост директора Института представлялась интересной.

Не Виктора Васильевича же назначать. Полковник усмехнулся, припомнив длинную и абсолютно бесполезную беседу с этим типчиком, состоящую в основном из попыток Виктора Васильевича его, полковника, аккуратно прощупать. И комичное удивление собеседника, не встретившего против всех своих ожиданий встречных попыток прощупывания.

А зачем его прощупывать, этого Виктора Васильевича? Он, полковник, разумеется, ничего в научных делах не понимает. Но не обязательно быть мисс Марпл, чтобы узнать в этом типаже несколько хорошо знакомых ему военных чинов, проходящих по его собственному ведомству. И сделать выводы.

* * *

Гость поморщился.

– Ну что ты опять мнешься? – спросил он. – Я же сказал, если нужно что-то знать – спрашивай.

Нервировать гостя не рекомендовалось, оно для здоровья не полезно. И хозяин исправно задал давно занимавший его вопрос.

– Насчет моего коллеги… того, с кем я работал в паре при Иване Карловиче… его… э-э… устранение случилась твоими усилиями?

– Да, конечно. Во-первых, этот придурок меня раздражал. Во-вторых, ты и без него прекрасно справляешься. Зачем нам с тобой без надобности делиться доходами, верно?

Гость подмигнул. Сегодня он явно был настроен благодушно.

– Тогда зачем мне надо было удалять полковника Серова из Москвы? Разве ты не мог точно также устранить и его?

– Конечно не мог. Он же со мной договор не подписывал.

– Что?! Какой договор?

– Почему ты вдруг испугался? Я имею в виду трудовое соглашение.

– Ах, вот ты о чем… Извини, но я тебя все равно не понимаю. При чем тут трудовое соглашение?

– В нем есть пункт, по которому подписавший принимает на себя обязательство скрупулезнейшим образом выполнять ВСЕ мои распоряжения, – терпеливо объяснил гость. – Ну что ты смотришь, ты тоже такое подписывал. Или запамятовал?

– Помню, конечно. Но…

– Какой ты смешной. Я просто приказал ему умереть от сердечной недостаточности. Ну вот, опять ты на меня уставился! У вас же самих есть зачатки таких технологий… гипноз, внушение. У нас они развиты значительно лучше, как, впрочем, и большинство других технологий. Ой, теперь ты вдруг расстроился… Что тебя опечалило? То, что я могу тебя убить? А ты в этом сомневался?

Хозяин молчал. Да, конечно, он не сомневался. Но чтоб вот так…

– Не огорчайся ты так, – благодушно хмыкнул гость. – Да, я знаю, в вашем нелегальном бизнесе принято по-другому. У вас начальник прислал бы к проштрафившемуся подчиненному киллеров. Лично я не вижу существенной разницы, а ты?

Может быть, особой разницы действительно не было. Но хозяин впервые в жизни вдруг засомневался, так ли уж человеку нужны деньги.

* * *

Уже стемнело, но полковник все сидел за своим столом, уставившись в планшет. Сегодня Андрюша принес ответы на послания, отправленные на Большую Землю несколько дней назад. И один из этих ответов его, мягко говоря, озадачил.

Дело в том, что полковник, поддавшись внезапному приступу сентиментальности, написал письмо той женщине, мамаше ненормальной девчонки. Не было в этом особой необходимости, но у всех нас есть мамы, тревожащиеся за своих детушек. Не говоря уже о том, что быть матерью чертовой Куклы – само по себе тяжкий крест.

Ну вот он и написал. Написал, что благополучно встретил ее непутевую дочь и дал понять, что теперь все уж точно будет в порядке. Он присмотрит.

Ага, как же… присмотришь за таким дитятком!

И еще полковник поблагодарил ее за предупреждение о его экспедиции, которую та передала дочери в Зону. Именно оно, если подумать, им всем жизнь спасло.

Ответ пришел сегодня. Женщина закономерно рассыпалась в благодарностях. Но в конце приписала непонятное.

«Я не отправляла дочери никакого послания. Я была рада уже тому, что получаю от нее весточки. Мне просто не пришло в голову, что можно еще и ответить. Спасибо за эту роскошную мысль, я непременно воспользуюсь ею в будущем.»

Вот так.

Послание, благодаря которому экспедиция благополучно добралась до места назначения, было поддельным. То, что он счел фантастическим нереальным везением, оказалось чьей-то нежданной помощью.

И вставали перед полковником все те же классические, но неразрешимые в обозримом будущем вопросы.

Кто и зачем?

Кому выгодно?