Читать книгу Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Мечты массового поражения - Наталья Рывкина - Страница 5

Хмурое утро… да, оно именно таким и было. Здесь плохая погода – не редкость, а как бы это сказать… частость и чуть ли не всегдашность. Над Институтской территорией, огороженной пресловутой «Кремлевской стеной» вставало хмурое дождливое утро. Еле различимое за облаками солнце неуверенно осветило трехэтажные корпуса институтских общежитий. И, среди прочих, не обошло вниманием окно на третьем этаже, открытое и с распахнутой оконной решеткой. Зеленые лапы растущей у окна кривенькой сосны нагло залезли в комнату, но против них там не только не возражали, но были им даже рады. Черт знает откуда взявшийся хилый лучик света с трудом пробрался через мокрые иглы и, любопытствуя, заглянул в комнату.

В комнате и в самом деле было интересно. На полу и стенах имели место многочисленные шкуры, пушистые и не очень. На стенах, через означенные шкуры продирались разнообразные бра и прочие всякие подвески-светильники, сделанные из черепов клыкастых и рогатых тварей. Вся эта красотища была результатом походов на охоту, которыми развлекал свою подругу по уши втрюхавшийся Хамелеон. Он сдержал обещание помочь с художественным оформлением ее жилища. Может быть, даже слегка перестарался.

И еще в комнате наблюдалась девушка, заработавшаяся с вечера за компьютером. Крысуля, естественно, кто же еще!

Лучик света сделал попытку изобразить солнечный зайчик, но, не справившись с непосильной задачей, исчез совсем. А влажные сосновые ветки за окном вдруг сами собой шевельнулись, стали чуть нерезкими, как будто перекрытые мутноватым стеклом. Девушка уже стояла лицом к окну с двумя пистолетами наизготовку. А через мгновение засмеялась и, щелкнув предохранителями, сунула оружие обратно в пистолетные карманы своего миленького халатика.

– Хамелеон, тебя как-нибудь пристрелят с твоими дурацкими шуточками.

Ящероподобный парень проявился сидящим на подоконнике.

– Не более дурацкими, чем твоя манера распахивать оконную решетку. А если залезет кто?

– Ко мне? Да еще без приглашения? Но вот ежели с пригла-ашением… Кстати, ты прошел в Институт по нашей товарно-транспортной накладной?

– Конечно, – ухмыльнулся тот. – Между прочим, солдат на вахте эта бумага очень радует. Уже, вроде бы, старая шутка, а все равно скалятся во всю пасть. А почему ты Стрекозе такую не сделаешь? Наша с тобой тема исследований тут, разумеется, не подойдет. Но ты можешь еще что-нибудь придумать.

– Я предлагала, но она категорически не хочет ходить по товарно-транспортной накладной. Чудесная девушка, но вот с чувством юмора у нее заморочки. А как ты залез на третий этаж? По сосне?

– Я что, по-твоему, совсем рехнулся? По стене, конечно. Это деревце слишком хилое. Костей не соберешь.

Хамелеон слез с подоконника в комнату и потянулся закрыть оконную решетку.

– Эй, сосну прищемишь!

– Не обижу я твою сосну, – фыркнул Хамелеон, выпихивая наружу колючие ветки и защелкивая замок. – Помнишь широкорога, которого мы с тобой добыли в прошлое воскресенье? Для бра его башка великовата, так я тебе торшер заказал. Череп под абажур и ножку позвонками украсить, здорово?

– Прелесть! – серьезно сказала девушка. – Да только куда ж я все это дену? – она вздохнула, оглядела свою комнату. И расхохоталась.

– Да куда хочешь. В лабораторию отнеси, там у тебя места – вертолет и маленькая тачка, – отмахнулся Хамелеон. Потом он поднял девушку на руки и исчез. Крысуля улыбнулась. Она висела в воздухе как будто просто так, без опоры, как воздушный шарик. Нет, не висела – медленно плыла по воздуху. И вовсе не в направлении компьютерного кресла.

* * *

Потом они сидели за столиком у окна и пили кофе.

– А что ты делала? – вежливо спросил Хамелеон, кивнув на компьютер.

– А, да! Я как раз тебя хотела спросить… Хамелеон, ты боишься зомби?

Хамелеон криво усмехнулся.

– Да, конечно. Это не тот страх, который ты имеешь в виду. Но да, боюсь. У нас все боятся зомби.

– Придется отвыкать. Я у Дока себе тему выпросила. Теперь временами буду зомби. Ну вот… хорошая чашка была.

– Пожалуйста, скажи, что ты пошутила, – он ползал по полу, собирая разлетевшиеся по комнате останки злосчастного сосуда, и уже понимал – какие там шутки!

– Могу, конечно. Но врать не люблю…

– Ты что, совсем дура?

– А то не знаешь?

Хамелеон утвердился на стуле, обеими руками с силой потер лицо.

– Я не смогу, – сказал он твердо.

– Сможешь, – оптимистично заверила Крысуля, – Ты быстро адаптируешься. Стрекоза же тогда привыкла ко мне практически сразу. А уж как она зомби боялась – ты можешь отдыхать. У нее по первости капли пота на лице высыпали с твои кулаки. Зато, подумай: ты будешь первым человеком, который переспал с зомби. По всей Зоне хвастаться будешь.

– Я бы обошелся без такой славы, – тихо сказал Хамелеон. Кажется, ему стало совсем худо.

– Ладно, – покладисто согласилась Крысуля, – Если не хочешь, мы никому и не скажем.

* * *

– Никому, значит, не расскажем… – хмыкнула Стрекоза. Хамелеон сидел с нею в кабаке, единственном в ее деревне и потому как-то не получившем собственного имени. Вертел в руках чашку уже осточертевшего за сегодняшний день кофе. Но не под винцо же вести серьезный разговор?

– Никому не расскажем, ну надо же! Вот уж не ожидала от нашей Крысули такой деликатности. Я думала, она заявит, что тогда по всей Зоне будет хвастаться кто-то другой. Кстати, как тебе такой вариант?

– Еще хуже, – честно сказал Хамелеон.

– Тогда она права. Придется привыкнуть.

– Я думал, ты поможешь ее отговорить.

– Безнадежно. Вот скажи, ты понимаешь, почему тогда Док выкинул рацию в Белых Горах лишь бы набрать побольше Тумана?

– Ну-у…

– И я не понимаю. А вот она понимает. Она не понимает, что он мог бы этого не сделать. Хамелеон, люди такие, какие есть. Или терпи, или меняй девушку.

– Ты действительно легко с ней общалась, когда она была зомби?

– В каком-то смысле, мне было проще. Понимаешь, мне в одиночку по-любому было не дойти. В автомате один рожок, а топать-то сколько… Когда зомби – твоя единственная надежда на спасение, все воспринимается несколько иначе. Да и долгари эти… с-сволочи… Поспособствовали они, в общем, моей адаптации. Когда они меня грабили, им дела не было, дойду я, или нет. Я для них кто? Порождение Зоны. Тьфу и растереть меня. Поневоле призадумаешься, кто тут у нас зомбак, а кто человек.

– Но она могла просто слететь с катушек!

– Конечно могла, она сама меня об этом предупредила, – безмятежно сообщила Стрекоза.

– Ого… – присвистнул Хамелеон – Даже так?

– А что? При нашей веселой жизни и живые люди с катушек слетают. Если всего бояться, можно заработать заикание.

Она замолчала, о чем-то задумалась. Хамелеон ждал.

– Да, и еще, – заговорила она наконец. – Если Крысуля увидит, что ты ее боишься и избегаешь, она обидится.

– Я понимаю.

– Подожди, это одна сторона дела. Когда она обидится, она может начать … как бы это сказать… шутить, в общем. А юмор у нее специфический. И тогда обидишься ты. В общем, все это трудно будет потом разрулить.

– Спасибо.

– И еще… Не знаю, как тебе, но мне тогда помогло. Я сказала себе, что это не зомби. Ну, в самом деле, все понимает, говорит, смеется. Такие зомби бывают? Нет. А значит, это не зомби, просто внешне похожа. Не зомби и не человек, что-то третье. А раз так, то зачем бояться?

– Она считает, что была зомби.

– Она считает так. А я иначе. Они в Институте называют такие вопросы «терминологическими» и демонстративно презирают. А от того, как назвать, многое на самом деле зависит.

– Еще раз спасибо. Но, все-таки, зачем ей это? Жили бы нормально, ходили в поле, собирали артефакты. Как два сталкера.

– А сам-то что же?.. сам как живешь? Зачем тебе корячиться, разбирать Зажарские дела и через два дня на третий лаяться с Мамонтом? Тебя зовут в Институт вертолетчиком. Хорошая работа, простая жизнь, без проблем, без нервов. И на сбор хабара времени будет больше. Ну, вперед! Что ж не идешь?

Хамелеон фыркнул.

– Все кругом такие умные, аж страшно. Один я дурак, – подвел он итог, допил кофе и вышел.

* * *

В сущности, за успешную адаптацию Хамелеону надо было бы благодарить Леночку. Леночка, поступив на работу, первым делом взялась за порядок в свежесозданной лаборатории. Ее новая начальница желает шляться с мертвой мордой по всему Институту, включая столовую и институтский бар, и эпатировать публику? Хорошо. Кто такая Леночка, чтобы перечить начальству? А вот обеспечение техники безопасности – ее прямая обязанность как главного врача лаборатории. Так что любезная начальница будет шляться не одна, а в сопровождении как минимум двух специалистов из группы медицинского обеспечения. Вооруженных длинным списком признаков потери адекватности. Составленным лично ею, Леночкой. И еще вооруженных противозомбьими сетями. Крысуле идея понравилась: при таком эскорте даже любой салага, любая Чучундра из Пионерска не смогли бы не заметить, что перед ними натуральный зомби. Да и администрация тоже была довольна. На заседание, посвященное разбору ее безобразного поведения, Крысуля явилась в виде зомби, с милой улыбкой сославшись на длительный и совершенно неотложный эксперимент. Так что заседание это закончилось очень быстро и совершенно безрезультатно. А вот теперь взбудораженному народу тот же Док может с честной физией говорить, что меры приняты.

Ну а Хамелеону Леночка, пусть и невольно, обеспечила адаптацию более или менее плавную.

– Ты свободна? – спросил как-то Хамелеон, связавшись с Крысулей по рации. Он разгреб намеченную на сегодня кучу дел. Устал, хоть действительно в вертолетчики иди.

– Вообще-то я на эксперименте. Зомби я сегодня. Планирую в этот раз продержаться восемь часов.

– У-у, – расстроился Хамелеон.

– Ты огорчен? – нагло прозвучало по рации.

– А то нет! Что ж хорошего, если ты занята, и у тебя для меня времени не остается?

– А кто тебе сказал, что я занята? На пару часиков в бар могу и выбраться. Придешь?

– Приду.

Когда Хамелеон заглянул в бар, диспозиция была ясная. Вон занятый столик у стены, а соседние, что характерно, пусты, хоть в баре и полно народу. А за тем, за занятым столиком Крысуля. Собственной своей холодномордой персоной. Хамелеону, с его инфракрасным зрением, температура ее тела от двери была видна.

Девушка, откинувшись на спинку стула непринужденно трепалась с двумя ребятами. Экипированы мальчики – ой-ей-ей… Ухмылку бы им в сорок зубов и хоть плакат рисуй – героические охотники на зомби. Хамелеон остановился в дверях. Смотрел. Действительно, Крысуля как Крысуля. Ее мимика, ее жесты. Как будто… как будто макияж это у нее такой дурацкий. Девчонок хлебом не корми, дай раскраситься. И чем глупее, тем лучше. Холодная? Так говорю же, накрасилась – для него, Хамелеона, температура и цвет понятия «однофигственные». Он передернулся, вспомнив боевую раскраску, которую наносила на свою физиономию односельчанка Стрекозы, девчонка по имени Осока, когда приезжала в Зажарск охотиться по кабакам на мужиков. Пожалуй, проще поцеловать зомби.

Интересно, а Крысуля его правда не замечает, или дает привыкнуть?

Хамелеон отлип от дверного косяка, подошел и плюхнулся за Крысулин столик. Скептически осмотрел девушку.

– Вживую ты красивее. Хотя и так тоже ничего, вот уж не подумал бы.

– Не боишься, стало быть, что я тебе голову откушу?

– А чего мне бояться? Это ты бойся. Если откусишь, мне все уже будет фиолетово. А вот как ты без меня будешь обходиться?.. Ну, готова открывать тему «исследование степени адекватности зомби во время оргазма»? – нагло ухмыльнулся он.

Крысуля поморщилась. Да уж, поднаторел что-то в последнее время милый друг в научной терминологии.

– М-да, – сказала она. – Открывать тему действительно рановато… наверное. Ладно. Откроем сеансов через несколько.

В общем, посидели мило. В компании было не так стремно, как наедине. Под конец Хамелеон расхрабрился и даже потрепал Крысулю по щечке. Кажется, всерьез растрогал тем, что при этом не вздрогнул. Смешно. Пусть все эти полуслепые вздрагивают, они температуры не видят. А для него, Хамелеона, ее температура никак не могла оказаться неожиданностью.

На втором таком свидании они уже целовались, выставив «охотников на зомби» за соседний столик. А еще через пару свиданий Хамелеон вообще обнаглел.

– Что обещала, какие слова говорила! – картинно возмущался Хамелеон, – по всей Зоне, мол, хвастаться будешь! Ну и где оно?

– А ты два раза хвастайся, – посоветовала Крысуля. – Сначала – что целовался, потом – по поводу всего остального. Получишь два удовольствия вместо одного. Понял?

* * *

– Смотри-ка, живая, – хмыкнул Вепрь, подсаживаясь к Крысуле в институтской столовой.

– С кем не бывает, – рассеянно ответила она. – А что?

– Ничего, просто приятное разнообразие. Я, собственно, к тебе по делу. Двое моих приятелей жаждут с тобой познакомиться. Вынь да положь им Крысулю.

– А в чем проблема? – удивилась она. – Они что, без протекции не могут подойти? Я не кусаюсь… Даже когда зомби не кусаюсь… почти!

Крысуля расхохоталась собственной незамысловатой шутке.

– Если ты не забыла, мы – режимный объект, – сообщил Вепрь, терпеливо дождавшись возможности говорить. – Для прохода на территорию Института требуется пропуск, а для его получения нужно обоснование. А выписывать на людей товарно-транспортные накладные у меня как-то не получается – нет у меня, увы, твоих талантов по части безбашенности.

– Действительно бардак, – согласилась Крысуля. – Ну ладно, рабочие корпуса. Но общежития, столовая или, скажем, бар? В баре-то какая секретность? Кто-нибудь не знает, чем в баре занимаются? Хотя… если подумать…

Глаза Крысули подозрительно и очень-очень знакомо заблестели.

– А изложу-ка я тебе, уважаемый сэр, свои на этот счет соображения.

Она с увлечением взмахнула рукой и начала со всей возможной вдохновенностью:

– Бар засекречен, дабы не портить светлый имидж российского ученого и не подрывать престиж Зоновской науки. Информация о том, сколько может выхлестать Зоновский научник, особенно под интеллектуально-заколупическую беседу о работе или о вечном и прекрасном, входит в категорическое противоречие со старательно внедряемой в неосведомленные, а может быть даже и неокрепшие умы легендой о высоком моральном облике и…

– Ох, пощади, – сморщился Вепрь.

Но Крысуля его не пощадила.

– О! – перебила она сама себя и со всем возможным вниманием оглядела вздернутый кверху собственный указательный перст. – Тут же есть еще один аспект. Исходя из скрупулезно проанализированных результатов наблюдений о питейных обыкновениях различных представителей нашего научного сообщества, шпионы… да, именно шпионы!.. а также прочие продажные джентльмены империализма и враги родины смогут определить дозу, коей надлежит подпаивать объекты разработки. Дабы означенные объекты, с одной стороны не валились мордой в салат, тогда с них, ясное дело, ничего кроме недоеденной селедки не поимеешь. С другой стороны, при недостаточности дозы, не принялись бы разоблачать коварные происки. С негодованием. И с презрением.

И Крысуля опять захохотала.

Вепрь обреченно вздохнул.

– Давай вернемся к нашим баранам. Так вот, оба этих парня…

– Постой минутку. Мы все обговорим, но чуть позже. А сейчас уж позволь мне додумать эту роскошную мысль. Сам на нее меня навел, в конце концов! Организация быта в институте… это же… О! Нужны торговые точки… Да нужны! Пусть сажают облеченных доверием. Торговать сажают, а вовсе не то, что ты подумал, не лыбься. Что-то тут Воропаев совсем не ловит мышей. Вот и кабак нужен приличный, не этот занюханный институтский бар. Может, обговорить все это с полковником?

– Вот ты и займись, ты с ним чуть ли не «вась-вась», – хмыкнул Вепрь. Его собеседницу сегодня определенно тянуло на дурацкие шутки. – А еще лучше составь петицию. Опиши в ней страдания научного контингента, ущерб, который наносит научной работе некомфортная обстановка, отсутствие надлежащего спиртного в надлежащем количестве и все такое прочее. А потом поручи кому-нибудь прошвырнуться с этой бумагой по Институту, у всех подписать. А вот полковнику отнеси сама. Полковник растрогается и непременно войдет в скорбное положение науки. Подумать только, выпить нечего.

Тьфу! Вепрь даже рассердился на самого себя. И он туда же! Он что, заразился от чертовой Куклы ее безобразным юмором? Вот уж действительно, дурной пример…

– Так вот, вернемся все-таки к нашему разговору. На Институтскую территорию мне этих ребят привести затруднительно. Вне Института ты бываешь часто, но предсказать траекторию твоих передвижений неспособен никакой Нострадамус. Броуновское движение отдыхает. В общем, надо заранее оговорить время и место.

– Единство времени и места, – мечтательно проговорила Крысуля. – Классицист… Карамзин хренов… бедная Лиза, блин-оладий-ватрушка!

– Тьфу на тебя! Мы будем говорить по делу, или нет?

– Будем, – рассеянно сказала Крысуля… О чем это она вдруг задумалась, скажите на милость, насторожился Вепрь… А Крысуля, тем временем, продолжала. – Ладно договоримся. А что за ребята?

– Из нашего геймклуба, – загадочно улыбнулся Вепрь.

– Из нашего геймклуба? – переспросила она с удивлением. – А меня там что, кто-то не знает?

– Ты не понимаешь, – Вепрь был доволен – собеседница с треском вляпалась в эту простенькую ловушку. – Совсем не врубаешься. Не из нашего с тобой, а нашего с ними геймклуба.

– Поясни?

– Представь себе, здесь есть геймклуб. В славном городе Пионерске, – объяснил Вепрь. – Маленький, конечно. И шлемов там в помине нет, играем с монитора в допотопные игры. Но все-таки. А сейчас-то ты что хохочешь?

– Я могла бы сама сообразить, – выговорила она сквозь смех. – Как это может быть, чтобы где-то не было геймеров? Мир без геймеров – это нонсенс!

Она вдруг резко оборвала смех и взглянула на собеседника с интересом

– О! Так ты поступил в здешний геймклуб?

– Это тебя удивляет? Я, если ты не забыла, геймер.

– Да уже начала забывать. Ты теперь стал такой серьезный. Можно даже сказать, солидный и положительный.

– Я всегда был таким, – пожал плечами Вепрь. – Просто ты не знала меня в реале. Я никогда не смешивал жизнь и игру. В отличие, кстати, от тебя – ты, по-моему, их вовсе не различаешь.

– Ага… Правильный ты и насквозь нормальный… А в гейм-клуб ходишь отдохнуть от самого себя?

– Зараза! – Вепрь даже почувствовал какую-то иррациональную обиду. Хотя если тебя назвали нормальным, что ж в этом плохого, не правда ли?

– Ты по сути дела отвечай, – прервал он этот бессмысленный разговор. – С ребятами где будешь встречаться?

– Как это, где? В геймклубе, конечно. Я хочу посмотреть здешний геймклуб.

* * *

Гейм-клуб… о, это было нечто. Довольно большая комната, и наличествовали в ней столы, стулья и куча разномастных компьютеров, связанных между собой локальной сетью. На Крысулю повеяло каменным веком. Нет, она конечно, застала подобные заведения на Большой Земле – не так уж и давно они окончательно исчезли… во всяком случае, из ее поля зрения. Но для Крысули и пять лет казались эпохой, так что она чувствовала себя персонажем исторического фильма. Не хватало только каменного топора в правой руке, а в левой – шпаги. Или наоборот.

Но это ощущение пропало, как только началось общение. Ребята были нормальными геймерами, такими же, как она сама и ее друзья. Какая в конце концов разница, во что они играют и на каких машинах? В общем, взаимопонимание обрелось сразу. Правда, новые друзья были несколько разочарованы, что приехала она «вживую» – очень им хотелось пообщаться с зомби.

– Организуем, – пообещала Крысуля.

А почему нет? Она совершенствуется быстро и скоро вполне сможет позволить себе долгую поездку без риска «потерять голову».

Крысуля хихикнула, представив физию Пал Саныча, после того как ему об этой поездке доложат. Что-то подсказывало, что он возведет это, в сущности, совершенно невинное мероприятие в ранг безобразия, творимого во вверенном ему городе. Вот будет умора!

Крысуля так увлеклась, что совсем позабыла о цели своего посещения геймклуба. Но когда она уже совсем собиралась уходить, была не без некоторой робости, но вполне непреклонно остановлена двумя парнями. Толик и Витек. Именно они особенно понравились Крысуле по причине явного родства душ – оба были геймерами «запойными» и вполне себе чокнутыми. Ударенными на всю голову. Ну, полностью в ее вкусе. Ах да, Вепрь же пригласил ее сюда с кем-то переговорить. Наверное, это они и есть.

– Крысуля, – осторожно начал Толик. – Мы слышали, что эта твоя новая игра… ну, которая в зомби… С тобой и другие ребята играют, так ведь?

– Так, – согласилась она.

– Ты еще игроков принимаешь? А нам можно?

– Я что-то в этом роде и подозревал, – пробормотал подошедший сзади Вепрь. – Идиоты…

Крысуля задумчиво обозрела претендентов.

– Там еще придется играть в научников. Это вы знаете?

– Конечно, – улыбнулся парень. – Мы уже поняли, что это – часть основной миссии игры.

Вепрь крякнул. А Крысуля кивнула с удовлетворенностью – если навскидку, то ребята вполне смотрелись. Что ж, ей еще пара сотрудников в экспериментальную группу не помешала бы.

– Завтра – в Институт на тестирование, – постановила она. – Пропуск будет на КПП. Да, чуть не забыла, – спохватилась вдруг она. – Вепрь, подпиши.

– Что это?

– Петиция.

– Какая еще петиция?

– Для полковника. Ну что ты глаза таращишь? Ты же сам это придумал. Правда, Док заставил немного ее подкорректировать, эту петицию, а о реакции Северцева я уж и не говорю. Что касается правки, то Док, к примеру, велел убрать сентенцию о должном количестве спиртного, необходимом для нормального функционирования научного организма. Текст, конечно, сильно пострадал с художественной точки зрения. Но, увы, Док как всегда прав – так лучше для дела. Мы хотим добиться снятия режима секретности с жилой и бытовой части институтской территории, а вовсе не увеличения поставок алкоголя в институтский бар. Да кончай ты глазами хлопать, подписывай давай!

Вепрь горестно покачал головой. Он должен был предвидеть. Эта идиотка не могла не воспринять его глупую шутку, как руководство к действию. Тьфу.

* * *

Петиция бурно обсуждалась по всему Институту.

– Думаешь, будет от этого какой-то толк? – спрашивали друг друга взбудораженные научники.

– Она всерьез на это рассчитывает. А здорово бы было, да? Хотя и верится с трудом, ох с трудом…

– Ну, если она в это дело реально впряглась… Да ее чугунной башкой любую стену прошибешь, хотя бы и крепостную.

– Хочется надеяться. Очень хочется.

– Кстати, вы знаете, что она категорически открещивается от авторства? Говорит, что это идея Вепря.

– Вепрь? Правая рука Северцева? Помнится, тот его очень хвалил. Говорил, что одаренный.

– Да… я тоже слышал, что он умный парень.

– Вот как? А что ж он тогда сам не пошел по Институту? Испугался? Умный, но нервный?

– Не, мужики… Это был с его стороны очень умный ход. Вы вникните, мужики – разумные люди согласятся с петицией в любом случае, кто бы ее не принес. А экзальтированные придурки подпишут даже не читая, только потому, что с ней ходит Крысуля. Вот положительный результат и достигнут.

– Да? Он, похоже, действительно неглупый парень, этот Вепрь.

– Неглупый, ох, неглупый. Совсем ведь еще молодой, а вот поди ж ты.

– И правда. Когда речь пойдет об очередных выборах в координационный совет Периметра, надо будет о нем подумать.

* * *

Коля Кольцов и Володя с прочно и намертво прилипшей кличкой Сноб зашли в Институтский бар. Огляделись.

– Хоть сегодня нету этого… урода языкатого, – пробормотал Коля. – Он тут просто прописался, зараза.

– И не говори.

Они заказали по стаканчику и совсем было собрались благостно провести вечер. Но, увы, человеческим надеждам не всегда дано осуществиться. Дверь бара распахнулась и на пороге – давно не виделись! – нарисовалась стерва Крысуля, в кое-то веки даже живая. А вместе с ней тот самый языкатый монстр и человек пять Институтских ребят. Мерзкий мутант – желто-зеленая чешуя вместо волос и этот самый язык знаменитый, хоть бы не демонстрировал он его при публике – мерзкий мутант чувствовал себя уверенно, по-свойски, и уродства своего не стеснялся совершенно. Скалился во всю пасть и весело болтал со всею компанией. А та – вот ведь пакость – пялилась на него с восторженным любопытством во все глаза.

Коля сердито фыркнул и переставил свой стул, чтобы сесть лицом к окну.

– С этим надо что-то делать, – объявил Володя Сноб, подвинувшись так, чтобы Колина персона не перекрывала ему возмутительного зрелища.

– Что? Петр Иваныч уже пытался. До сих пор весь Периметр ржет.

– Я не только об этом гаде чешуйчатом. Мы так радовались, когда появилась возможность получить подкрепление с Большой Земли. Усилить воинскую часть, это да, это нужно. Но это не наше дело. Мы ждали талантливую молодежь в Институт. Мы думали, что придут такие, с ИХ фирменным образованием Большой Земли…

– Прости, у нас у самих образование поставлено очень даже неплохо, – патриотично возмутился Коля

– Ай, брось. Так вот, мы ждали, что придут такие… университет… культура… свежая струя… И что?

Володя сделал драматическую паузу. Но сам же ее не выдержал, сморщился, глянув на молодежную компанию за угловым столиком, где мерзкий мутант что-то вдохновенно вкручивал жадно слушающей аудитории. Куда катится мир?

– И вот они пришли. Столичные штучки. Не знают они наших обычаев, наших правил. Вообще жизни зоновской не знают. Им кажется, что Замятин и Кукла, дура эта придурочная, вот они наша жизнь и есть. Сопляки романтичные! Для них, если притащил один дурак Туман в мешках на коромысле, так он герой. Обегала одна красуля всю Зону с зомбячьей рожей – это уже ДА! Но это же еще не все. Ее реанимировали, а она в Туманную камеру опять полезла. Сама. Для всех нормальных людей она кто?.. дура! А вот для них – дважды героиня. И смотрят они на нее восторженными глазами, теленки сущие, право слово. А уж если она в зомбячьем непотребном виде в бар заявится аппетит людям портить, так уж героиня аж трижды… хорошо хоть, теперь ее с охраной водят…

– А я с самого начала говорил, что это все добром не кончится, – подхватил Коля. – Замятин, между нами говоря, сам придурок, так и с Большой Земли тащит тоже придурков. Ну ладно, черт бы с ними, не так уж много их пришло. Так ведь наши местные ребята им в рот смотрят. Ты вот говорил – мол, с Большой Земли, мол, с культурой. Вот и наши туда же, хотят соответствовать. А мы с тобой для них – пни замшелые и ископаемые динозавры. Ничего не слушают и слушать не понимают. Недавно ходили тут с петицией для полковника насчет секретности жилого сектора, ты подписал?

– Конечно. Наконец будет нормальная жизнь, а не сплошное мотание с вертолета на вертолет. Я, между прочим, высоты боюсь.

– Ну и дурак, что подписал. Сейчас к нам один монстр шляется. А теперь эти шизанутые придурки с крыской своей во главе их охапками станут таскать. Интересно им, изволите ли видеть. Экзотика, так ее налево. И наши собственные идиоты туда же. Ну как же, ребята с аж с самой что ни на есть Большой Земли говорят им «как же у вас тут здорово и интересно», им оно в нос ударяет. Вот и начинают с энтузиазмом демонстрировать новым друзьям, что они тоже вполне себе, а не лыком шиты.

Кольцов оглянулся, собираясь ткнуть в одну из достопримечательностей пальцем, но оказалось, что пока они с Володей обсуждали животрепещущие жизненные вопросы, компания давно срулила. Однако благостное настроение возвращаться как-то не пожелало. Коля и Володя допили свои стаканы и тоже пошли прочь.

* * *

– Это безобразие, – бурно возмущался Петр Иваныч. – Это нарушение всех и всяческих указаний и инструкций!

– Петр, не шуми. Ну что плохого в этой бумаге? – успокаивали окружающие разбушевавшегося поборника секретности.

– Прям-таки ничего?! Мало того, что в случае снятия с жилого сектора режимного режима, эти Замятинские придурки… раскапывает же он таких идиотов, что на Большой Земле, что у нас… Так вот! Они не только понатащат в Институт чумазых хамоватых бродяг и септических мутантов отвратительных. Нет, не только. А если сюда еще и шпионы всякие понабегут?

– Ох, Петр… Ну откуда у нас взяться шпионам?

– Если здесь никто никогда не видел шпионов, это не значит, что их не существует.

– Петр, речь, в конце концов, идет только о жилом секторе. Ну что там могут разведать эти твои шпионы?

– Они не мои! Они американские! Или европейские, какая хрен разница. А разведать – много чего. По ящику говорили, что есть приборы, которые могут подслушать все разговоры в комнате даже по вибрации стекол в окнах! И записать, между прочим.

– Петр! Это жилой сектор. Ты действительно считаешь, что дома люди только и делают, что обсуждают научные секреты?

– У нас есть такие индивиды, которые даже за едой и выпивкой только о работе и талдычат, говорить с ними нормально невозможно.

– Если так, то их можно подслушивать в свое удовольствие в любом кабаке любого поселения. Тебя послушать, так нас всех нужно запереть и из Института наружу категорически не выпускать, как бы чего не болтанули.

Последняя идея Петру Иванычу не понравилась, он любил бывать в Пионерске. Но вот если с точки зрения инстанций, а? В ней, несомненно, наличествует логика и здравый смысл.

– Виктор… – обратился он к шефу и старшему товарищу озадаченно.

Виктор Васильевич насторожился.

– Тут и в самом деле получается что-то не то. Так и в Склиф при нужде не выберешься. Но с другой-то стороны…

– Идею эту надо тщательно обдумать и взвесить, – осторожно сказал Виктор Васильевич. – Там множество проблем и чисто технических. Как именно будет проходить граница? Разделить территорию на две части не так-то просто, дорогие мои. И как оформить… э-э… демаркационную линию? Будем строить стену? Какими силами и на какие шиши? Нет, я вовсе не хочу сказать, что я категорически за или против всех этих новшеств. Но, в любом случае, такие вопросы не решаются быстро и с кондачка.

Он внушительно оглядел аудиторию и удалился, оставив озадаченных коллег мучительно размышлять, так он все-таки за или против?.. Впрочем, они быстро оставили это безнадежное занятие, переключившись на обсуждение многочисленных проектов и «прожектов» предстоящей реорганизации.

* * *

Полковник был человеком выдержанным, с хорошими нервами. Поэтому он не сделал из принесенной ему изукрашенной многочисленными подписями бумаги птичку-голубя и не запустил в окно. Хотя, не будем спорить, такое желание у него мелькнуло.

Но он сдержал этот мимолетный порыв, напомнив себе, что научники и должны быть умственно раскрепощенными и вообще в-облаках-витательными субъектами, иначе они просто не смогут выполнять возложенные на них обязанности.

Снять секретность с части Институтской территории, это как? Эта самая жилищно-бытовая область, насколько она компактная? Она хоть вообще связная, или разбросана по разным углам?

С другой стороны, обозначенные в этой, с позволения сказать, петиции проблемы были вполне реальными, они мешали людям жить и работать. И потому они требовали решения.

Почесав затылок, полковник вызвал к себе Замятина с планом институтской территории и озадачил Андрюху (так и не сподобился пробить ему повышение по званию, скотина) изъять у Воропаева хоть бы и под угрозой пыток все документы и директивы, касающиеся институтских дел.

Легкомысленные слова насчет угрозы пыток вызвали у Андрюхи нездоровое оживление. Пришлось от греха разобъяснить, что это – милая начальственная шутка. Ох… уж и не знал полковник деталей, но Андрюха мгновенно принес всю документацию. А Воропаев от исполнительного адъютанта теперь шарахается, как черт от ладана. Что там у них было… тот самый черт лишь и разберет.

В общем, посмотрел полковник на принесенный Замятиным план, и еле удержался от смеха, представив себе институтскую территорию, перегороженную вдоль и поперек колючей проволокой на предмет разделения секретных и несекретных зон. А что, Кукле, например, понравилось бы. Наверняка бы сказала, что это очень красиво, прямо-таки до изящества.

Пристроить КПП к каждому из институтских корпусов? Мороки много, толку мало, поскольку места для вожделенной инфраструктуры внутри институтской стены все равно не хватит.

Полковник вместе с Замятиным посидели над принесенной Андрюхой от Воропаева кипой бумаг, и решение нашлось. Директива о наличии зоны отчуждения вокруг особо секретного объекта запрещала строить в непосредственной близости от Института что бы то ни было. Изобретена она была в стародавние времена не иначе как каким-то параноиком. Полковник не был фанатичным поборником секретности в гипертрофированных масштабах и своей властью отменил эту директиву к чертям… псевдособачьим.

Никакой секретности с Института мы снимать не будем. А инфраструктуру будем развивать вне институтской стены. Рядом. Совсем-таки впритык. И дома для семейных – а их так и так придется строить, поскольку институтские общежития не приспособлены для проживания семьями. И кабак пресловутый (при упоминании о нем Замятин тут же начинал улыбаться, видимо в черновом варианте петиции этому вопросу уделялось особенно пристальное внимание), и магазины, и много еще чего.

На какие шиши? Ну, выделим сколько-то денег. И без пресловутых частных инвестиций не обойдется – пусть расстараются те, кто захочет держать в новом и перспективном месте эти самые торговые точки.

Но наиболее светлая идея касалась внешней стены, долженствующей огородить новые постройки. Стену делать не будем. Дорого, долго и ненужно. Это все-таки Периметр, а не дикие земли, здесь относительно безопасно. Защита будет представлять собой две параллельно расположенные спирали Бруно под током, натянутые на металлических шестах, а между ними – лазерный луч, на предмет включить сирену в случае преступного пересечения кем-либо запретной границы. Дешево и сердито. Замятин эту конструкцию придумал, а он ерунды не предлагает.

Кроме того, такая защитная конструкция мобильна, всегда может быть переставлена и потому не будет мешать развитию нового поселения.

Развиваться оно будет непременно. А потом… потом, посмотрим. Может быть здесь сложится даже и какой-никакой город.

* * *

Хамелеон сидел в привокзальном зажарском кабаке «От винта». Во-первых, он любил это простецкое и безыскусное заведение за демократическую и неформальную обстановку. Хамелеон, как известно, считал себя пижоном, но уж ни в коем случае не снобом. Во-вторых, именно сейчас там кучковался разнообразный и интересный люд по случаю ежегодной ярмарки, которая будет длиться в Зажарске аж целую неделю. Обычно в это время здесь бывало весело. Много людей – много интересных историй рассказывается.

Но сегодня вечер как-то не задался. Хамелеон пил пиво и лениво слушал, как Чижик травит байки. Чижик, квадратный два на два метра парень с решительно не соответствующим внешности тоненьким голосом, очень любил травить байки. Но не умел. Вот и сейчас рассказывал, как вчера изничтожил стаю кракозябр. Голыми руками. Ну, почти голыми. Чижик вдохновенно чирикал, и кракозябры стремительно множились по ходу рассказа, достигая уже совершенно немыслимых количеств.

– Ну, что может быть круче?! – победно вопросил Чижик у заскучавшей уже компании.

– У меня было круче. Я вчера с зомби целовался, – объявил Хамелеон.

Публика грохнула.

– Издеваешься, гад! Не веришь! – заорал Чижик, от возмущения перейдя чуть ли не на ультразвук, и грохнул по столу пудовым кулаком. Стаканы стайкой взвились в воздух и испуганно зазвенели.

– Почему это я тебе не верю? Это ты мне не веришь. Вот сейчас обижусь и тоже буду по столу кулаками стучать, стаканы пугать!

Чижик завис, как перегревшийся компьютер, мозги у него были птичьи. А публика оживилась – у Хамелеона байка обещала быть занимательнее.

– Ну, давай, рассказывай, как это тебя угораздило. И как же ты с ним целовался?

– Не с ним, а с ней. Это была зомбяшка. Красивая такая блондинка – пальчики оближешь. И очень ласковая.

– Что ж это ей жрать не хотелось?

– Ей больше хотелось целоваться.

– Ну и почему ж ты ее не трахнул? – ехидно спросил Слоник.

– Ей, дубина, полегче! Шуточки у тебя как раз для стола, – возмущенно заорали на него. Кое-кто вообще закашлялся, поперхнувшись водкой.

– Парни, – Хамелеон укоризненно покачал головой, – нельзя ж вот так сразу и в трусики. За девушкой сначала полагается ухаживать. Мы договорились о встрече на завтра.

– И как же ты с ней, с зомби, договаривался?

– Когда на свидание зовут, – Хамелеон назидательно поднял палец, – это девушки и мертвыми понимают. Не верите? Хотите – завтра сюда ее приведу пропустить стаканчик? Не хотите? Ладно. Тогда мы с ней пойдем в Жареный гвоздь. Это, если кто не знает, новый кабак. Его недавно построили около Института.

* * *

Хамелеонова байка имела оглушительный успех. Назавтра публика заставила его рассказывать продолжение. Хамелеон не возражал. Да, ходили в Жареный гвоздь. Да, мило посидели. Да, опять назначили свиданку. Дело, определенно, на мази.

– Ох, ребята, какая девочка! Я как представлю, – Хамелеон, по-гурмански качая головой, закатил глаза, причмокнул губами и… на него обрушился шквал негодующих воплей. Собеседники тоже это представили.

– Ну, хорошо, а посетители? Были же люди какие-то в кабаке? – поинтересовался рассудительный Краб. – Не разбежались?

– Кто как. Кто слинял, а кто и остался. Некоторым даже было интересно.

– Брось трепать, Хамелеон! Все бы смылись!

– Не, мужики, – встрял Долгоносик. – По ихним чистюльским понятиям, мы – мутанты. Монстры. Им без разницы на кого с отвращением пялиться, на хамелеонову зомбяшку или на его же собственную Хамелеонову морду.

– Строгий ты, Долгоносик, – укоризненно сказал Хамелеон, переждав шквал возмущения по поводу непотребного сравнения порядочных измененных с зомби, пусть даже в чьих-то глазах, – Строгий, аж жуть. А чистюли тоже разные. У них сейчас там куча новеньких, и головастых научников, и вообще. Только что с Большой Земли. Этим в Зоне все в новинку, вот и пялятся. Не нравится – сиди дома.

– Хамелеон правильно говорит, – поддержал Косой. Молодой парень буквально не вылезал из Жареного гвоздя. А как же, кабак не где-нибудь, а при самом Институте. Институт… нечто романтическое и загадочное… они там с аномалиями вытворяют та-акое, что аж ой, слушать закачаешься. И ведь пускают его, Косого, в этот кабак. Пускают, не плюются и не грозят вышвырнуть, а то и пристрелить. Нет, хватает и таких, что косятся и шепчутся по углам. Но какое ему дело до углов, по углам пусть что хотят, то и делают!

Косой оглядел присутствующих и продолжал с убеждением:

– Да, они пялятся. Да. Но они не обидно пялятся, просто им интересно. А то нам не интересно? Я и сам на них тоже пялюсь, а уж девки наши вообще каждую тряпку на большеземельных чистюлечках глазами до дыр готовы просверлить.

– Все чистюли гады, что старые, что новые. Ты молодой еще, зеленый, ни хрена не понимаешь, – убежденно сказал Долгоносик. – А Хамелеон у нас, все знают, вообще по девкам-чистюлям ходок.

– Мы вообще-то хамелеонову зомбяшку обсуждали, а не евонных чистюль, – ехидно напомнил Слоник. – Или про зомбяшку уже не интересно? Ну, сводил ее Хамелеон в кабак, эка невидаль, да?

– Врет он все! – возмущенно взвизгнул Чижик, глубоко оскорбленный тем, что слушали не его.

– Так что, завтра мы с ней идем сюда?.. Почему же не надо, если вы все равно не верите?

– Хамелеон, перестань, – поморщился Краб. – Разве в том дело, верим мы, или не верим? Нам даже представлять такое безобразие тошно.

* * *

Исследование степени адекватности зомби во время оргазма, ну надо же! – ворчала Крысуля, по обыкновению уткнувшись в «окошко» вертушки, направляющейся к Склифу. Что там исследовать, скажите на милость? Она, между прочим, уверенно «держит головку». Она вам не кто-нибудь. Она специалист.

М-да…

Если бы вопрос не касался этой языкатой заразы, она бы и не колебалась ни минуты. А что – доброволец. А потому ни с какого бока не нонкомбатант. Да… Но судьба Хамелеоньей головы была ей весьма и весьма небезразлична, не надо себя обманывать. Что-то она в последнее время стала слишком серьезно относиться к мальчикам. И хуже того – к одному конкретному мальчику. Уж не влюбилась ли она? Тьфу!

Ладно. Если она обсудит с Сеполой Лашмидаровной занимательную научную проблемку, хуже ведь не будет, верно? Они коллеги. И даже почти подруги.

Ага. Вот уже и заходим на посадку.

Но Сепола Лашмидаровна сегодня будто под землю провалилась. Крысуля по второму разу обежала помещения корпуса, но все как один сотрудники «Сеполы, слава богу, не видели, и куда она подевалась опять же, слава богу, представления не имеют».

На лестнице мелькнула спина в белом халате, раньше Крысулей, вроде бы, не виденная. Крысуля радостно заорала.

– Эй, девушка, постойте, Вы Сеполу Лашмидаровну не видели?

Девушка дернулась, побагровела, скривилась, будто во рту у нее лимон раздавили. Крысуля однозначно видела ее в первый раз, но, тем не менее, та показалась ей смутно знакомой. Очень даже узнаваемая манера перекашивать физию и поджимать губы. Ага…

– Альбатрос? Ты? – обрадовалась Крысуля. – И ты тоже здесь!

И собеседница перекосилась так, что никаких сомнений не осталось. Однозначно Альбатрос.

– Ну конечно, ну разумеется, как это я сама не догадалась, кто тут по Зоне каблуки выкаблучивает, – сказала она со всем возможным отвращением. – Крысуля из анекдотов – это ты, правильно? Ты, Паук?

– Ты тут давно? Недавно? И уже устроилась в лабораторию к Сеполе? – вопила Крысуля, и ухом не поведя на мягко говоря прохладный прием. – Кого из наших видела?

– Ты первый. В смысле первая… Стервец! – вдруг зашипела она с неожиданной экспрессией.

– О как! – удивилась Крысуля. – А сегодня ты меня за что не любишь?

– За что?! – возмутилась собеседница. – Всегда ты был наглой и подлой скотиной, Паук, но тако-ого ожидать…

– Да что я сделал-то?

– Не сделал, а сделала! – возмущенно заорала Альбатрос. Да… ей тоже пора имя менять, а то что-то не то получается. – Говори о себе в женском роде, зараза, раз уж ты баба. Да-а… всегда я хотела узнать, как ты выглядишь в реале. И вот сподобилась наконец. Гад ты, Паук. Всем гадам гад.

Разобраться в сложных душевных движениях Альбатроса Крысуле не удавалось и в бытность Железным Пауком. Вот и сейчас, похоже, то же самое получается. Так что Крысуля, оставив эти безнадежные попытки, перешла к дальнейшим расспросам

– Ты по моей карте шла? А что ж ты тогда не в Институте?

– Человек предполагает, а Зона располагает, – хмуро ответила собеседница. И вдруг объявила с вызовом – А может это и к лучшему. Стервец, ты, Паук. И наглец тот еще. Оно мне надо?

О чем это она, скажите на милость – окончательно озадачилась Крысуля. Но долго размышлять над хитросплетениями человеческой психологии ей не пришлось. С верхнего этажа донеслись громоподобные отголоски вчиняемого кому-то Сеполой разноса. Крысуля ахнула, махнула рукой и помчалась наверх, прыгая сразу через две ступеньки.

* * *

Хамелеонову возмутительную байку активно обсуждали по Зажарску. Доложили Мамонту. Тот отмахнулся – со строптивым подчиненным были проблемы и посерьезнее, чем внезапно прорезавшаяся склонность к художественному вранью.

И сейчас в кабаке «От винта» обсуждалась все та же тема

– Что-то Хамелеона не видно, – протянул Слоник. – Никак, подружка ему голову откусила. Может, в постели не удовлетворил?

– Кончай, Слоник, можно подумать, что ты поверил.

– А что, вот Долгоносик, по-моему, верит. Вон как хорошо объяснил про посетителей кабака.

– Да вовсе я не поверил, я просто так сказал.

– Врет он все! – однообразно верещал Чижик

– Слушай, Косой! Все равно ты там все время пасешься, сходил бы, проверил.

– Нашли крайнего! Я, между прочим, теперь туда не хожу. Боюсь на зомбяшку нарваться.

– Ага, еще один готов! – совсем развеселился Слоник – А вот, кажется, и Хамелеон, – он обернулся на скрип открываемой двери.

Однако за дверью обнаружился не Хамелеон, а Краб.

– Сегодня я за него. В смысле – буду травить байки, – объявил он и как всегда слегка боком прошел к столу. – Ездил я в Склиф за кое-какими покупками…

– И как ты туда ездишь, – поморщился Слоник. – Такого о себе наслушаешься, а стрельнуть нельзя!

– Зачем обязательно стрельнуть, можно и словами ответить, – усмехнулся Краб, – им-то тоже стрельнуть нельзя. Ты не перебивай, ты слушай… Ну, так вот, встречаю я там хрена одного из Института. Знаю я его, мерзкий мужичонка. Как мы в их кабак завалимся, с ним аж корчи приключаются. А вслух высказаться почему-то боится.

– Все они гады, – поддержал Долгоносик

– Не все, – упрямо твердил Косой.

– Да не перебивайте вы! Слушать будете?! Ну, он меня вроде как не заметил. Но я-то его прекра-асно вижу, – Краб хмыкнул и вытянул вперед свои телескопически выдвигающиеся глаза.

– Подхожу я к нему и спрашиваю, а правда у вас в кабаке Хамелеон с зомби целуется? А он вдруг как подпрыгнет! Как завизжит! Я, – верещит, – раньше еще кое-как терпел, а теперь, – верещит, – чашка переполнилась терпением. Пока, кабак был полон всяких э…э… йети… Да у вас же всего один йети, – говорю я наивно так. А он вывернулся, стервец. Мол, этот йети такой большой, что его и одного полный кабак, – Краб весело засмеялся и продолжал:

– А теперь, орет, когда не только йети и мутанты, но еще и зомбячья рожа маячит – сил моих, мол, больше нет. Вот такие дела.

За столом повисло молчанье.

– Врет он все! – возмущенно чирикнул Чижик, непонятно кого имея в виду.

– Ну а насчет зомбяшки, – проговорил Краб, – я вот что подумал… Зомбяшки, они тоже бабы, хотя и мертвые. Им хочется. А у ихних мужиков… не встает – кровь-то у них не движется. Может зомбяшки и правда, если сытые, ходят к живым мужикам для этого самого?

– Ох… Вот поймает тебя такая. Ее, небось, и не удовлетворишь – зомби же никогда не устают. Прощай твоя голова…

– Правда, а где Хамелеон-то? – испуганно спросил Косой.

* * *

А Хамелеон сегодня в кабак «От винта» вовсе и не собирался. Он сегодня участвовал в постановке актуальнейшего научного эксперимента. Того самого, по проблемам адекватности зомби во время оргазма. Мы же с тобой знаем, дорогой читатель, что Хамелеон на все готов ради науки.

Эксперимент прошел удачно и без каких бы то ни было травм. Хамелеон, во всяком случае, был результатом доволен. И Крысуля тоже. Так что валялся Хамелеон на пушистой шкуре и лениво наблюдал, как за окном сквозь влажные сосновые лапы пробивается хмурое дождливое утро.