Читать книгу Великая княгиня Елизавета Федоровна. И земная, и небесная - Наталья Романова-Сегень - Страница 5

Мужем принцессы Эллы станет сын Александра II, некогда ненадолго вскружившего голову ее бабке Виктории.

Крымскую войну против России вели английская королева Виктория и французский император Наполеон III. Эта кровопролитная бойня не принесла победы ни той, ни другой стороне, и обе вынуждены были заключить мирный договор на условиях ничейного результата. Но война раньше времени свела в могилу государя Николая Павловича, и на русский трон взошел его сын Александр Николаевич. 26 августа 1856 года он венчался на царство, митрополит Филарет Московский возложил на его голову корону, вручил скипетр и державу. В семье нового государя уже были дети, а когда владыка Филарет возлагал венец на государыню Марию Александровну, в ней уже теплилась новая жизнь. Вскоре после коронации августейшая чета отправилась на молебен в Троице-Сергиеву лавру, и, преклонив колена пред гробницей преподобного Сергия Радонежского, Александр Николаевич дал обет – в случае, если на свет появится мальчик, наименовать его Сергеем. Своей любимой фрейлине Анне Федоровне Тютчевой, дочери великого русского поэта, на память об этом дне императрица подарила икону Сергия. Ту самую, которой спустя четверть века Тютчева благословит принцессу Эллу и ее жениха.

Мальчик, обетованный преподобному защитнику земли Русской, появился на свет 29 апреля 1857 года в Царском Селе. Порфирородный, как назывались все дети, рожденные после того, как их родители вступили на престол. По традиции, восходящей еще к Византии, где дети василевсов рождались в зале, украшенном особо ценным камнем порфиром багряного цвета, благодаря чему к слову «порфирородный» есть и синоним – «багрянородный». Порфирой называлась и всем известная императорская мантия, широкая и длинная, подбитая белым горностаевым мехом с черными хвостиками.

Однако в византийской традиции порфирогениты обладали явным правом на императорский престол, даже вопреки первородству, поскольку их родители являлись носителями божественной сакральной власти. Императоры, подчеркивая законность своего восхождения на престол, добавляли эпитет «порфирородный» к своему имени как титул, тем самым показывая, что родились они в семье правящего императора, и потому их легитимность вне сомнений. Если бы подобное закрепилось в институте нашей монархии, то законным наследником трона стал бы порфирородный Сергей, в будущем Сергей I.

Младенца крестили в честь преподобного Сергия Радонежского в Духов день. Восприемниками стали цесаревич Николай Александрович и великая княгиня Екатерина Михайловна, племянница покойного Николая I.

Любопытный эпизод: в честь крестин Сергея император подарил счастливой супруге сапфиры, купленные у испанского принца Карлоса, который ввиду беспорядков в своей стране вынужден был продавать фамильные драгоценности. Подарок смутил Марию Александровну. Она поделилась с Тютчевой своими нехорошими предчувствиями – не придется ли и ее потомкам скитаться и распродавать свои фамильные драгоценности? Фрейлина беззаботно ответила, что в России беспорядки, подобные испанским, невозможны и трон российский незыблем. Увы, в дальнейшем подтвердятся не ее слова, а опасения прозорливой императрицы!

С ранних лет Сережу воспитывала та же Анна Федоровна. Сторонница славянофильских и русских национальных, консервативно-реакционных взглядов своего отца, она, разумеется, передавала их мальчику по мере его взросления. Прежде всего, это идея особой исторической миссии России как спасительницы всего человечества от впадения в апостасию – вероотступничество. И одним из воинов Христовых предполагалось стать Сереже.

21 сентября 1860 года в императорской семье появился еще один малыш – Павлик. С ним Сереже отныне предстояло делить свои игры, вместе гулять, вместе учиться. И детская комната у них была одна на двоих. По утрам они вместе шли поздороваться с мамой, принять ее ласки и поцелуи, поведать о том, чем намереваются сегодня заняться, во что играть. У обоих появились смешные детские прозвища. Сергей, когда начал говорить, на вопрос «Как тебя зовут?» вместо «Сережа» отвечал: «Сижа», его так и стали звать в семье. Похожего на цыпленка Павлика и вовсе звали то Цып, то Пиц.

А всего у Сережи было пятеро братьев – старшие Николай, Александр, Владимир, Алексей и младший Павел, и одна сестра – Мария. Такая большая семья.

Когда началась учеба, распорядок дня устрожился. В девять часов утра начинались занятия, затем завтрак, продолжительная прогулка и снова уроки, до шести часов вечера, когда в царском дворце наступало время обеда. Как видим, с детства царевичи дурака валять не привыкли.

В тот год, когда на свет появилась принцесса Элла, ее будущему супругу исполнилось семь лет, и к нему назначили наставника – флотского офицера Дмитрия Сергеевича Арсеньева, связанного семейными узами с Меньшиковыми, Лермонтовыми, Столыпиными. Новый наставник продолжил линию Тютчевой, вразумительно объясняя мальчику, что такое долг перед Отечеством, какая особая роль возлагается не только на царствующих особ, но и на членов их семьи. Сижа отличался упрямством, Арсеньев терпеливо объяснял ему, что когда ты чувствуешь правоту, упрямство полезно, оно превращается в благодатную настойчивость. Но когда человек понимает, что неправ, но продолжает упорствовать, такое упрямство называют ослиным. Наставник даже придумывал пьесы и устраивал кукольные спектакли, в которых высмеивалось такое ослиное упрямство. Получалось доходчиво.

«Победоносцев над Россией простер совиные крыла», – крылатая блоковская фраза навсегда припечатала в нашем сознании выдающегося государственного деятеля, радеющего за сохранение традиционных русских ценностей, противника любого либерализма, особенно в отвратительных его проявлениях – погоне за мыслимыми и немыслимыми свободами, высмеивании нравственности, отвращении перед религией. Лев Толстой высмеял его в карикатурном образе Алексея Алексеевича Каренина с его такими же оттопыренными ушами. В сущности, одна из главных идей романа и состоит в том, что сколько бы подобные люди ни старались сохранить нравственные устои в обществе, их собственные жены выходят из-под контроля, разрушая десятилетиями создаваемую благопристойную и благонамеренную систему жизни. И все катится под откос, под колеса поезда, олицетворяющего неудержимый прогресс.

С 1861 года Победоносцев преподавал в царской семье, читал лекции по истории, религии и политике, а в это время уже во весь рост вставала сила, противоборствующая всем идеалам и принципам, проповедуемым Константином Петровичем. Еще Тютчев в статье «Россия и революция» доказывал, что это две враждебные силы, и его статья должна была бы называться «Россия или революция». То же внушал царским детям и Победоносцев.

Закон Божий преподавал отец Иоанн Рождественский, удивительный человек, неподкупный и чистый, и в то же время веселый, живой. Только такой священник способен внушить ребенку доверие и любовь к вере. О высших материях отец Иоанн мог беседовать не только при книгах или во время прогулок, но и за шахматной доской – они с Сережей любили сразиться в эту древнейшую игру.

Отдельно курс русской истории читал приверженец консервативных взглядов Константин Николаевич Бестужев-Рюмин, а зимой 1876 года несколько лекций прочитал на тот момент лучший отечественный историограф Сергей Михайлович Соловьев, чьи убеждения были в значительной мере либеральными. Во всяком случае, он не был горячим и убежденным сторонником монархии как единственно возможной формы государственного правления в России.

Военное дело преподавали крупнейшие теоретики в этой области Генрих Антонович Леер и лучший специалист по армиям мира Михаил Иванович Драгомиров, лекции по военной статистике читал профессор академии Генштаба Павел Львович Лобко, по фортификации – Цезарь Антонович Кюи, более известный нам как композитор.

Учителем политэкономии у Сергея стал талантливый педагог и ученый Владимир Павлович Безобразов, сторонник постепенных реформ, враг всяких необдуманных шагов, ломающих устои. Он сумел привить мальчику любовь к предмету, обычно ненавистному для юношей.

Помимо этих наук порфирородный отрок изучал немецкий, английский и французский языки, чистописание, словесность, изобразительное искусство, музыку и танцы. Телесное развитие не ограничивалось гимнастикой и верховой ездой, уже появился большой теннис и другие спортивные игры.

Особо изучалась и наука придворных церемоний, без овладения которой нельзя было помыслить участие во всяких официальных делах, приемах, поездках и путешествиях, парадах и раутах, балах и маскарадах. Манеры поведения, выработанные с самого раннего возраста, были у Сергея безупречными, и вскоре он мог блеснуть ими во время заграничных путешествий, маршрут одного из которых пролегал через Дармштадт, и это могла бы быть первая встреча будущих супругов. Вот только увидеть друг друга они не могли, потому что Элла еще пребывала в утробе матери.

Император Александр II, как мы помним, в юности отличался влюбчивостью. Не получив в жены королеву Викторию, он, путешествуя по Европе, посетил Дармштадт и в здешнем театре увидел пятнадцатилетнюю дочь великого герцога Гессенского Марию, страстно влюбился и довольно быстро сделался ее мужем. Переместившись из родного Дармштадта в Россию и выйдя замуж за цесаревича Александра Николаевича, она стала именоваться Марией Александровной. Наследник престола, старший сын Александра и Марии цесаревич Николай по достижении совершеннолетнего возраста избрал себе в жены датскую принцессу Дагмару. В 1864 году он отправился в Копенгаген делать официальное предложение руки и сердца ее родителям, а Мария Александровна с младшими детьми сначала лечилась на водах в Киссенгене и Швальбахе, а в конце августа по окончании курса лечения не могла не приехать в свой родной Дармштадт. Вскоре сюда же праздновать свои именины прибыл и Александр Николаевич. Его приезд в сопровождении сыновей Александра и Сергея состоялся 29 августа. В последнее время между русским императором и императрицей пробежала трещина, и теперь, накрытые волной воспоминаний о первых встречах, они испытали в своих взаимоотношениях некое бабье лето. Много гуляли по Дармштадту и его окрестностям, посещали родственников и 11 сентября заглянули в гости к семейству Людвига и Алисы, где полтора года назад родилась первая дочь – Вики. Тогда они еще жили в Кранихштайне, в скромном поместье, больше похожем на охотничий домик, нежели на герцогский замок. Визит прошел превосходно, и особенно обитателям охотничьего домика полюбился семилетний Сережа. Малютка Вики постоянно тянулась к нему, просилась на ручки. Есть даже легенда, будто Алиса позволила мальчику послушать, как в ее животе стучится сердце Эллы. Восторженным биографам страсть как хочется, чтобы это было правдой, ведь как красиво – Сергей услышал сердечко своей будущей жены, когда та еще пребывала в утробе матери! Но едва ли такое возможно, если мы вспомним о нравах викторианской Англии, в традициях которой Алиса Великобританская воспитывалась и продолжала их придерживаться до конца жизни. И невозможно представить, что молодая женщина, считающая, что даже слово «беременная» неприлично, позволила бы юному гостю из России, которого впервые видит, приложиться ухом к ее животу. Вряд ли подобное она разрешала даже своим собственным детям. Да и в сдержанных письмах Алисы ничего не сказано о каких-то особых проявлениях чувств. Только то, что визит состоялся, впервые были использованы бокалы, подаренные королевой Викторией, и смотрелись хорошо. Да, еще как бы невзначай, что русская императрица вручила Алисе какой-то орден.