Читать книгу Автограф. Культура ХХ века в диалогах и наблюдениях - Наталья Селиванова - Страница 23

Без преувеличения Владимира Войновича можно назвать человеком года. Не каждому литератору и не каждый год удается предъявить публике свое новое качество и стать «триумфатором». Его живописные работы были встречены весьма доброжелательно, а присуждение престижной и дорогой награды (более двадцати тысяч долларов) – премии «Триумф» – вызвало у соотечественников Чонкина настоящий восторг. В главного героя творчества В. Войновича, народного любимца Ивана Чонкина, вывела судьба самого автора, вместившая успешный дебют повестью «Хочу быть честным», вынужденное диссидентство и эмиграцию, теперь – жизнь на два дома.

– Если я не ошибаюсь, вы уезжали из Советского Союза в конце 1980 года?

– Накануне Нового года. Ранним утром 21 декабря, в день рождения товарища Сталина, я в окружении друзей и иностранных корреспондентов находился в «Шереметьево». Власти пообещали мне беспрепятственный вывоз всех рукописей и архивов. Однако я не надеялся ни на какие договоренности с КГБ и отправил почти все бумаги другим путем. В одном из чемоданов лежала единственная рукопись – неопубликованная глава из книги «Степень доверия». Ее попытались изъять, но, как говорится, не на того напали. Я отказался подписывать бумагу о том, что рукопись конфискована. И, схватив два проверенных таможней чемодана, направился отнюдь не к самолету, а в противоположную сторону. Кагэбешники засуетились, возбуждённые неожиданным поворотом в их сценарии – никто и не думал меня оставлять в СССР, – и начали давить на жену. Мол, мы же ему все равно рукопись не отдадим. Она говорит: отдадите. Они: вы нас не знаете. Она: это вы его не знаете. Короче, все-таки вернули. Но напоследок еще раз попробовали унизить. Меня завели в кабинку, и толстый чекист принялся меня обыскивать. Говорит: «Снимите сапоги». Поначалу я решил подчиниться, но у меня характер взрывчатый – мирные намерения быстро переходят в противоположные. Я зашвырнул сапог в угол, он поднял его и стал шарить в голенище. «Ну, спрашиваю, что ты там нашел? Тебе не стыдно ползать по полу, смотри, у тебя лицо кровью налилось, того гляди инсульт хватит. Да я бы лучше застрелился, чем лазить в поисках чужих сапог». Он убежал, и я, было, подумал, что за подмогой. А время отлета, между прочим, давно прошло. Когда мы подошли к самолету, двигатели работали на полную катушку почти полчаса. Дверь за нами захлопнули, и самолет поднялся в воздух. Я и теперь улетаю в Мюнхен тем же 257-м рейсом.

– Фридриха Горенштейна провожал Марк Розовский. Кто провожал вашу семью?

– Сарновы, Корниловы, Б. Окуджава, Б. Ахмадулина и Б. Мессерер, О. Чухонцев. В Мюнхене встречали члены Баварской академии, которые приняли меня в свое сообщество в 1976-м, и Виктор Некрасов. Я не мистик, но, когда я увидел всех этих людей, мне подумалось, что я сам уже на другом свете и вот теперь мы встретились. Сейчас только эмигранты 70–80-х годов знают, что отъезд из СССР означал по сути собственные похороны.

– Чем запомнилась первая встреча Нового года в эмиграции?

– На Западе Рождество – самый большой праздник. На главной площади в Мюнхене – Мариенплац – продают жареные орешки и глинтвейн (их запахи разносятся по всему городу), яркие сувениры для детей, малышей катают на разнаряженных пони и каруселях. Рядом слышны удары часов – местной достопримечательности, украшенной красивыми фигурками. Все окружающее казалось неправдоподобным, нереальным, поэтому меня не покидало ощущение чужого праздника. Моей семилетней дочке изобилие базара, конечно же, нравилось, но и она не отошла от шока. Это потом, пожив на Западе, я понял, что мне бы не хватило увиденного и пережитого за пределами СССР, но тогда я был подавлен.

Новый год мы встретили в компании, объединившей эмигрантов разного происхождения и разных волн. Там обсуждались совершенно чепуховые дела: вот скоро придут советские танки, и что же мы будем делать. Хозяин, торговец пивом, заметил: «А я русских пивом напою». Другие возражали: «Они тебе покажут пиво». В общем, эмигранты жили предчувствием войны.

– Следующие новогодние посиделки проходили веселей?

– Да, полегче. Новый год в Мюнхене отмечают очень шумно. Жители стреляют из ракетниц, весь город в огнях, и эти фейерверки не сравнимы ни с каким праздничным салютом в Москве. Особенно в полночь можно ослепнуть и оглохнуть. В это время гибнет огромное количество птиц. Ночью с перепугу они поднимаются с мест и в полете натыкаются на провода и другие помехи.

– Вы встречаете праздник в семейном кругу?

– В молодости больше ходили по гостям. Теперь встречаем Новый год, как правило, в московской квартире.

– Вам нравится жить в Мюнхене и в Москве, так сказать, на два дома?

– Мне удобнее сидеть на одном месте, и, честно говоря, все равно, на каком. Но дело в том, что моя дочь Оля – немецкая писательница. Она выросла на Западе, пишет на немецком языке. Я ее не только не потащу сюда, она сама не поедет. Да и жена предпочитает жить в Мюнхене, где, между прочим, мы снимаем квартиру. Собственности у нас там нет. А в Москву меня зовут дела. Вот и приходится жить на два дома. Так что я по натуре домосед, но все время сижу на чемоданах. Все время куда-то несусь.

– Как складывается ваша карьера в Германии?

– Книги переводные там выходят реже, чем в России. При этом они могут переиздаваться, но никакие изменения издательство в однажды выбранный макет и содержание не вносит. За рубежом опубликовано почти все, что и на Родине, кроме «Замысла». «Замысел» в переводах пока не выходил. Для западного читателя мемуарную книгу следует более насытить. В России «Замысел» отдельным изданием вышел в 1995-м. В 1996-м – «Сказки для взрослых», куда я включил роман «Москва 2042» и сказки, созданные для радиостанции «Свобода». Не скрою, интерес к моей персоне в России значительно выше, чем в Германии. В Москве часто поступают предложения и от театра, и от телевидения. Несмотря на двойное гражданство – немецкое и российское, – политика Германии меня почти не волнует. Мне все равно, кто станет канцлером Германии – Коль или кто-то другой. В моей жизни это ничего не изменит. А события в России меня касаются прямо. Я переживаю, много думаю. Наверное, поэтому в Германии мне легче, спокойнее работается.

– 7 января на торжественной церемонии вам вручили премию «Триумф». Что вас еще ожидает в наступившем году?

– В 1996 году я выступал с лекциями в Америке, готовил выставку своих картин в России в галерее «АСТИ» и очень мало занимался литературой. Теперь я испытываю своего рода зуд, хочу продолжить «Замысел» и надеюсь, ничто не отвлечет меня от писательства.

ГАЗЕТА КУЛЬТУРА

11.01.1997