Читать книгу Хранители рубежей 3. Мурана - Наталья Шевцова - Страница 7

Остальную часть пути к лавке портного они ехали молча. Но не это беспокоило Ганимеда, а настроение Пандоры. Она больше не была ни расстроена, ни обижена, наоборот, казалось, что она была в хорошем расположении духа.

– Мне это кажется или у тебя хорошее настроение? – озадаченно поинтересовался он.

– Что разочарован? – с ехидцей, вопросом на вопрос, ответила она, – тебя бы больше устроили слезы в моих глазах?

– Нет…, что ты, просто переход очень резкий, – вот я и заволновался.

– Волну-у-у-ешься значит! – она на мгновение прикусила нижнюю губу, – и правильно делаешь…, – многозначительно произнесла она сладко-нежным голосом. Эта фраза не оставляла сомнений в том почему у нее такое хорошее настроение: она явно что-то задумала.

– Пр-р-ру! – громко закричал ямщик. И карета остановилась. – Приехали, паны хорошие! – кучер открыл дверь кареты. – Пан, пани, мне вас ожидать? – поинтересовался он, когда Ганимед и Пандора вышли из кареты.

– Пожалуй, нет… – ответил Ганимед. – Мы возьмем извозчика. – Передайте панам Каминским нашу с Агнешкой огромную благодарность.

О том, какие именно неприятности ожидают его, Ганимед догадался сразу же как только они вошли в лавку к портному.

– Пани Агнешка Ковальская, ох, простите, пани Моро! Давно вы у меня не были! Рад, что нашли время проведать старика!

Чтобы знать как вести себя с хозяином лавки, Пандора была вынуждена подсмотреть его мысли. Оказалось, что Агнешка была здесь не только частой, но и любимой посетительницей. Симон, так звали портного, знал ее с детства и относился к ней очень тепло.

– Симон, я тоже очень рада! – тепло произнесла лже-Агнешка.

– Слышал о вашем… хм… злосчастном приключении, и потому отобрал кое-что, что можно будет быстро подогнать по твоему размеру…, – Симон провел их в соседнюю комнату. Там находились штук двадцать туник, одетых на конструкции в виде креста, выполнявших функцию манекенов.

– Какое будешь мерить?

– Я буду мерить все! – заявила Пандора, с улыбкой глядя на Ганимеда.

– Тогда позволь мне перефразировать мой вопрос, – улыбнулся старик, – какое ты будешь мерить первым?

– Это! – Пандора указала на зеленое шелковое платье с золотистой вышивкой.

– Хороший выбор. Сейчас пришлю Еву и Зою.

– А зачем аж двоих? – не поняла лже-Агнешка.

– Пока Ева будет снимать платья с витрины, Зоя поможет тебе с шнуровкой …, – объяснил портной.

– Еву зовите, а Зою не надо! Мой муж будет мне помогать, да, любимый? – и ее голос при этом был такой нежный, нежный.

– Я бы лучше в другой комнате подождал, чая бы попил, – попытался отказаться блондин.

– Ох! Ты же это несерьезно сказал? – у лже-Агнешки задрожали губы, а на глазах навернулись слезы, – а то получается, что ты уже не любишь меня, так как раньше! А мы еще и года не женаты!

Симон, по неволе ставший свидетелем этой сцены, сочувственно смотрел на лже-Агнешку.

– Симон, ты же помнишь, что раньше он никогда не упускал случая помочь мне с платьями! – Пандора знала это из его же воспоминаний.

– Кхе-кхе, помню, Агнешка, извините пан Себастьян…

– Ну, Зоя, она же более опытная с шнуровкой и платьями…

– Не прибедняйся! Ты прекрасно справишься!

– Ну, не буду мешать, когда понадоблюсь – позовете, я в соседней комнате, – потому как быстро он исчез, и как тщательно закрыл за собой дверь, было видно, что старик был рад ретироваться.

– Ора, если это месть, то это очень…, – он замялся, подбирая слова.

– изощренно…, – охотно подсказала она.

– Неприлично! Я бы даже сказал… бесстыдно, ты не находишь?

– О! Что ты! Я никакого бесстыдства не вижу! Я не планирую ходить перед тобой полностью обнаженной. А белье…ну, я так и быть для тебя превращу в купальник. Так что ничего такого, чего бы ты до сих пор не видел – ты не увидишь. И не надейся, приставать к тебе я тоже не буду, мы будем не одни, помнишь? – ядовито поддела она его.

В дверь постучали. – Войдите, – пригласила Пандора. Девушка зашла, вежливо поклонилась, поприветствовав покупателей, и направилась к платью с золотистой вышивкой.

– Ты же могла и от второй девушки отказаться! – телепатировал он ей, стараясь не смотреть на приступившую к раздеванию богиню, – тебе же вообще мерить платья не обязательно! Изучила бы фасоны! И накинула бы нужную иллюзию…

– Ой, и как это я об этом не подумала, – саркастически посетовала злая богиня. – Ах, да, тогда бы я лишила себя удовольствия видеть тебя в бешенстве! – она ехидно улыбнулась ему.

– Спасибо, Ева! – улыбнулась Пандора девушке, которая принесла ей платье для примерки.

Платье, которое ей принесли, как и все платья раннего средневековья представляло из себя – глухую, цельнокроенную тунику. Хотя, иногда туник было две: нижняя, обычно из льна белого цвета и верхняя, которая могла быть как из льна, так и из шелка. Овальные боковые разрезы на платьях шнуровались лентами для облегания груди и талии. Так как социальный статус женщины в этот период определялся по количеству складок у юбки, то дороговизна наряда определялась, прежде всего, по количеству и качеству затраченной ткани, а уже потом по отделке и вычурности пояса.

Пандора не стала принуждать хмурого блондина помогать ей ни с одеванием, ни с раздеванием. Однако, ленты ему все-таки пришлось зашнуровывать и расшнуровывать. Но даже эти нехитрые, и весьма далекие от неприличия, а тем более бесстыдства действия, он проделывал с видом идущего на виселицу. Но именно этот нахохлено-заунывный вид блондинистого ханжи был тем волшебным снадобьем, которое бальзамом лилось на ее уязвленное самолюбие. А были еще его чувства и эмоции весьма взрывоопасного наполнения. Тогда в карете, когда он попросил ее не провоцировать его, она не поняла до конца, что он имеет в виду. Сейчас же она четко понимала, что он имел в виду, и не могла не восхититься его самоконтролем. И, тем не менее, странным образом, чем кислее и горше было ему, тем слаще была на вкус ее маленькая месть. Она бы с радостью растянула это удовольствие для себя, и пытку для него на весь день, но времени было в обрез, поэтому ей пришлось ограничиться примеркой только четырех платьев.

– Ну, ты и штучка! – не выдержал блондин, увидев, что она попросила упаковать первое из примеренных ею.

– Я должна была убедиться в своем выборе! – невозмутимо ответила «штучка».

– Я могу расслабиться или месть продолжается?

– Разумеется, продолжается, но следующий этап будет… как-нибудь потом…подгадаю момент, когда ты этого будешь меньше всего ждать и-и-и… нанесу удар, – она сладко улыбнулась ему.

– Опять в жабу превратишь? – предположил блондин.

– Нет. Абсолютно нет. Не люблю повторяться. Пошли нам нужно еще мужские наряды посмотреть, тебе же тоже надо будет выглядеть нарядно.

Пока Ганимед расплачивался за ее платье, Пандора изучала мужские наряды, находящиеся здесь же в витрине. Изучив фасоны до мельчайших деталей, Пандора обратилась к хозяину лавки:

– Симон, а не подскажешь, где мы сможем найти извозчика?

– Агнешка, я буду счастлив, если вы с паном Себастьяном воспользуетесь моей каретой, – предложил портной.

– Спасибо, Симон.

– Тогда подождите, я отдам распоряжение, – и старик скрылся в коридоре.

– Ты просто излучаешь довольство собой, – неодобрительно покачал головой блондин.

– Наверное, это потому что я довольна собой! – она отвесила ему самую ослепительную из своего арсенала убивающих на повал улыбок.

– И что оно стоило того, – язвительно поинтересовался он, на этот раз уже мысленно.

Она тоже ответила ему мысленно: – Каждая секунда наблюдения за твоим кисло-скорбным лицом значительно облегчала боль от ран, нанесенных моему самолюбию, а твои эмоции и чувства…, – она закусила нижнюю губу, – как бы объяснить то, что ты транслировал… в общем, «неприлично и даже бесстыдно», наверное, самые подходящие описания, так что кто бы говорил…, – подмигнула она ему.

– Агнешка, карета ожидает вас у входа, – сообщил хозяин лавки.

– Спасибо, Симон!

– Тебе спасибо, порадовала старика! Не забывай, заезжай.

– Обязательно, – печально улыбаясь, кивнула лже-Агнешка.

Как только они сели в карету, Пандора была настроена продолжать язвить, и как раз открыла рот, чтобы начать, но с Ганимеда, очевидно, на сегодня было довольно. Вначале, Пандора даже растерялась под его напором и попыталась оттолкнуть. Она прямо таки потрясение испытала, когда его горячий, жадный рот накрыл ее губы поцелуем. Ведь одно дело дразнить огонь, а совсем другое дело иметь дело с огнем. Ганимед приподнял голову, и пристально посмотрел ей в глаза, и когда Пандора уже решила, что все представление окончено, он вновь опустил голову, чтобы начать медленно исследовать каждый изгиб ее губ мелкими, почти невесомыми поцелуями. Когда поцелуй, наконец, углубился, ее мозг уже больше не расценивал это как вторжение, наоборот все ее существо приветствовало и радовалось. «Да, уж, целоваться он умеет, надо отдать ему должное, – промелькнула мысль в ее голове, – да и было бы странно, если бы не умел, – подсказывала вездесущая логика, – он бывший любовник Афродиты и у него было три тысячи лет на наработку опыта. В общем, – сделала Пандора вывод, – я в опытных и главное умелых руках, так что можно расслабиться и получать удовольствие». И она даже позволила своим рукам обнять его, а пальцам перебирать его белокурые кудри на затылке. То, что она отвечает на его поцелуй весьма охотно, Ганимед почувствовал сразу и какое-то время они так и целовались, не о чем не думая, просто наслаждаясь моментом. К сожалению Пандоры, блондин снова решил взять инициативу на себя и прекратил им же начатый поцелуй.

– Извини, но ты меня довела, – блондин тяжело дышал, и, судя по бедламу чувств и эмоций, творившемуся у него в голове, его силе воле нелегко далась последняя инициатива.

Пандора сама не могла понять, почему ее подсознание выбрало именно этот момент, чтобы, наконец, донести до нее, что весь сегодняшний день она вела себя как избалованная и эгоистичная девчонка-подросток, совершенно не думающая о последствиях. И ей стало очень стыдно за свое поведение.

– Да, я как бы и не в обиде совсем, ты отлично целуешься, кстати. И даже мстить больше не буду. И готова принять твою дружбу. Она протянула ему руку для рукопожатия.

– Ч-ч-то-о? – он подозрительно уставился на нее.

– Я поняла, что играть с огнем нехорошо, приятно, даже очень приятно, но нехорошо. И, на самом деле, это я должна извиниться. Так что извини.

– А-а-а…, я понял, в чем дело. Ты больше не под приворотом…

– Но…

– Что но?

– Нет, ничего. Просто мне стыдно за мое поведение сегодня. Хочу, чтобы ты знал это. И, серьезно, извини меня.

– Ора, тебе не в чем извиниться. Ты еще слишком юна, чтобы уметь себя стопроцентно контролировать. Это я не имел права сорваться. Мы кстати приехали.

Праздник уже начался, и поэтому в холле и на лестнице было много нарядно одетых гостей, и почти все они наверняка знали Агнешку и Себастьяна, что напрочь убивало надежду проскользнуть незамеченными. А Пандоре и Ганимеду было крайне важно, как можно быстрее оказаться в своей комнате, поэтому Ганимед прибег к активации заклятия отвода глаз. Это заклятие не делало их невидимыми, но при этом помогало остаться незамеченными. Единственное неудобство было в том, что нужно было самим очень внимательно лавировать, чтобы с кем-нибудь не столкнуться, потому что при столкновении на них бы обязательно обратили внимание. Удача сопутствовала нашим героям, и поэтому им удалось без лишних приключений добраться до своей комнаты. Оказавшись в спальне, Пандора, первым делом, настолько быстро насколько могла, перепрограммировала память Виктории касательно фасонов платьев, и затем телепартировала все еще спящую супружескую пару Каминских домой. Доставив по очереди сначала Викторию, потом Джейкоба. Пандора сняла с них полог невидимости и сонное заклятие. И на всякий случай потусовалась немного в их доме, чтобы понаблюдать за развитием событий.

* * *

Усадьба Микаэля Ковальского.

– Почему так долго? Все нормально? – было видно, что Ганимед был очень обеспокоен.

– Фух! – выдохнула она. – Пока все идет по плану. Я просто задержалась на какое-то время, чтобы убедиться, что все в порядке. Виктория и Джейкоб уже проснулись. И сейчас в суматохе бегают по дому, пытаясь быстро собраться. Думаю, через пару часов уже точно будут здесь.

– Ну, тогда накладывай иллюзии праздничных нарядов и пойдем вниз, уверен Микаэль уже ждет не дождется, когда же его сестра, наконец, появится на торжестве по случаю его тридцатилетия, – предложил он.