Читать книгу Хранители рубежей 3. Мурана - Наталья Шевцова - Страница 8

Так как горячительные напитки подавались в изобилии, и многие из гостей уже находились в сверхприподнятом настроении, то праздник все набирал и набирал обороты, и соответственно нарастали шум и веселье. Согласно этикету того времени, Микаэль будучи хозяином пира восседал на возвышении во главе трапезы, принимая поздравления и тосты в свою честь. Он был облачен в тунику из красного шелка и ярко-синий плащ из атласа, подбитый мехом горностая. По правую и левую руку от него восседали его рыцари, но если по правую руку все было занято, то с левой стороны оставалось два свободных места. Пандора и Ганимед догадались, что это места для них. Пандора была в абсолютном восторге, даже больше она благоговела перед разворачивающимся на ее глазах действом. Роскошно убранный зал выглядел невероятно грандиозно, а пища была не просто изысканной, но и вычурно оформленной. Разумеется, особый колорит всему этому действу придавали средневековые рыцари в полном торжественном облачении. Учитывая, что пиры средневековья всегда проходили по строго установленному ритуалу, а на столе были уже не только салаты и фрукты, но и суп и жаркое, которые являлись основным блюдом, то опоздали они прилично и сейчас уже должен был начаться перерыв. Первым делом лже-Агнешка и лже-Себастьян подошли к Микаэлю и попросили прощения за опоздание, и тут же были «наказаны» обязанностью произнести тост в честь именинника. Произнесение тоста взял на себя Ганимед, за что Пандора была ему очень благодарна. И было за что: тост он произнес отменный, искренний, торжественный и возвышенно-поэтичный. После такого тоста, все гости, не договариваясь, подняли кубки за хозяина, за его здоровье и благоденствие.

Не успели гости угомониться, как в зал вошли трубадуры, жонглеры и музыканты, что означало перерыв в трапезе. Это также означало, что пришло время танцев. Пандора и Ганимед успели проголодаться, поэтому какое-то время мало участвовали в общем веселье, они ели, причем одновременно и с аппетитом и с интересом. То, что приходилось есть мясо руками, конечно, немного мешало с эстетической точки зрения, но аппетита отнюдь не убавляло. Жаркое из разных видов дичи и птицы, а также соусы на основе пряных трав были выше всяких похвал. Пандора впервые в жизни попробовавшая гипокрас – не смогла удержаться от восхищенного возгласа.

– Что это? – мысленно спросила она у Ганимеда, – это так божественно вкусно.

– Гипокрас – напиток на основе меда, пряностей и вина, так что не особо налегай, пьется легко, и поэтому совершенно не замечаешь, как пьянеешь, лучше пей сладкие вина, настоянные на травах, – посоветовал он ей, – А еще лучше пойдем танцевать.

– По-моему, играют что-то похожее на сальтарелло, заметила она, прислушиваясь к раздававшимся издали звукам.

– Да, это ранняя вариация сальтарелло, кстати, почти начисто лишенная танцевальных па. Церковь считает танцы сатанинским порождением, потому что они были так популярны в культуре язычников, поэтому танцы сейчас – это набор несложных шагов, с возможностью импровизировать. Да и схематика большинства танцев сходна и весьма проста: основной посыл – смотреть можно, руками трогать нельзя.

– Ну, мне все равно интересно на это посмотреть.

– Только учти, что даже за руки браться нельзя, можно лишь слегка касаться пальчиками.

– Как у них тут все строго сейчас, – усмехнулась Пандора,

– И это уже грандиозная уступка со стороны церковников, еще лет пятьдесят назад пары танцевали, держась за шарф или венок из цветов. Соприкасаться пальцами даже ненароком считалось признаком очень дурного тона или большого распутства.

– Теперь я понимаю шок Микаэля, когда ты меня поцеловал у всех на виду в губы.

– Да, уж, бедный Микаэль, я думал, его удар хватит, – усмехнулся Ганимед.

Они как раз подошли к бальному залу: лакеи, низко поклонившись, раскрыли перед ними двери.

– Пани Агнешка, – церемонно протянул он ей руку, – разрешите пригласить вас на танец.

– Разве я могу отказать такому галантному кавалеру?! – Она накрыла его пальцы, совсем слегка прикасаясь, своими. И он повел ее в танце, а когда они оказались среди других пар, Пандора убедилась, что Ганимед – абсолютно непревзойденный эксперт средневековых па. Он был настолько грациозен и величественен, что все дамы в зале неотрывно следили только за ним, забыв о своих кавалерах.

– Что-то я не вижу здесь «наших друзей», – тихо проговорила Пандора, озираясь по сторонам, когда танец позволил им опять сойтись в паре.

– Я тоже.

– Ты прекрасно танцуешь.

– У тебя тоже неплохо выходит для первого раза, – похвалил он ее.

Танец опять заставил их разойтись, поэтому им пришлось продолжать переговариваться мысленно.

– Я уверен, что они где-то здесь…, но мне не удалось засечь их присутствия ни вовремя трапезы, ни сейчас…

– Зато я вижу Невлина… это обнадеживает, – сообщила Пандора.

– Но он и есть главное действующее лицо, так что давай не терять Невлина из виду, а в остальном можем наслаждаться балом, – предложил Ганимед.

– Отлично! Мне нравится твоя идея! – с жаром согласилась Пандора и начала наслаждаться…, но не с ее счастьем, как оказалось. Не прошло и пяти минут, как обзор ей преградило нечто прозрачное и, к сожалению, хорошо знакомое.

– Гордон? – моментально скисла Пандора, предчувствуя, что данный прилет призрака, далек от визита вежливости. А учитывая то, что Пандора по-настоящему наслаждалась и танцем, и сопутствующей ему атмосферой флирта и веселья, то подобное вмешательство – ее совсем не обрадовало. Сейчас, как раз, была часть танца, когда кавалер и дама танцевали друг напротив друга, демонстрируя свои па и себя во всей красе, интригуя и очаровывая; и хотя, расстояние между дамами и кавалерами было метров пять не меньше – многие пары явно связывали невидимые нити почти физически ощущаемого притяжения.

– Спасительница! Я здесь, чтобы предупредить тебя об опасности.

– Не называй меня… спасительница! – Недовольным шепотом ответила Пандора, – и что это прям так срочно? Не подождет еще минут десять?

– Твоя жизнь в опасности, – призрак просто слов не находил, чтобы высказать свое возмущение, – разумеется, это не может подождать минут десять!

– Я бессмертна! И еще я богиня! Что может мне угрожать? Уйди а-а…, не мешай! Я из-за тебя с такта сбилась…

– Ч-чт-то-о-о? – сказать, что призрак офигел от подобного заявления, это не сказать ничего.

– Ты мне мешаешь!

– Спасительница! Это не шутки!

– Гордон! Ты хоть понимаешь, какая это невиданная и роскошная и удивительная возможность – танцевать на балу в 1219 году?

– А умереть в 1219 году ты готова? – призрак был вне себя от праведного негодования.

– А-а! – отмахнулась она, – я не могу умереть! Расслабься!

– Умереть могут все! Тебя просто тяжелей убить, чем других, но Эллина задалась целью и она уверена, что преуспела, – когда он сообщал ей это, танец как раз позволил Ганимеду приблизиться к партнерше.

– Гордон? О чем ты? Какой целью задалась Эллина? – обеспокоился блондин. Облегченно вздохнувший призрак со всеми подробностями передал ему все, что знал от Спекулума и Русала.

– Откуда у Эллины кровь сестер Медузы-Горгоны?

– Насколько Спекулум понял, они познакомились в невесомости. Ты же знаешь, что Медуза, да и ее сестры стали невинными жертвами юной Афины. Так вот, узнав, что Эллина стала жертвой Афродиты, Медуза увидела в ней родственную душу. Ну, а зная, привязанность Афины к Пандоре, – так вообще с превеликой радостью согласилась поучаствовать в ее мести.

Танец опять заставил партнеров разойтись, и Гордон уплыл вместе с Ганимедом. «Ничего себе поворот, – разозлилась Пандора, испортил все удовольствие от танца и еще и без ответов оставил, на самом интересном месте, более того, предпочел мне блондина. Возможно, подслушивать и нехорошо, но ведь это мне грозит опасность… вроде… как бы…» – и она настроилась на то, что слышал и думал Ганимед.

– Проблема в том, что как оказалось, Керт вернул Эллине ее душу. То есть, это – настоящая Эллина, – нерадостно сообщил Гордон.

– Этого не может быть! Душа Эллины была слишком светлой и чистой…. Это невозможно…, – в голосе Ганимеда звучала непоколебимая уверенность.

– Афродита лишила ее способности противостоять тьме, когда внушила ей любовь к тебе. Думаю, ты, как и я, хорошо знаешь, чем наваждение отличается от истинной любви.

– Да, знаю, но…

– И чем же? – непрошено и бесцеремонно влезла в тет-а-тет двух знаек незнайка Пандора.

– Ора, подслушивать нехорошо! – пожурил ее Ганимед. – И ты в курсе, что преодолела мою защиту от ментального вмешательства?

– Теперь в курсе! Спасибо, что сообщил! – она была чрезвычайно довольна собой.

– А как насчет, извини!

– Извини, – без всякого выражения, она просто отмахнулась этим словом, – ну, и что там насчет отличий? – зато второй части ее фразы достались и все ее эмоции и еще нетерпение. Вот только никто не спешил ей отвечать. Но ей сопутствовала удача, и танец потребовал от партнеров сойтись в паре, положив свою руку на руку Ганимеда, да еще и сжав, бесстыдно нарушая все приличия и требования этикета, она, сверля его глазами, опять потребовала: – И-и-и?

– В другой раз объясню, мы итак с тобой и вчера и сегодня слишком много говорили о любви, – безапелляционно заявил блондин. То, что тема закрыта ей было яснее ясного.

– Гордон? С тобой мы ведь не говорили еще о любви…, пожалуйста, – состроила щенячьи глаза богиня.

У Гордона еще не выработался иммунитет по отношению к столь невинно-очаровательному и нежно-убедительному типажу экспертов-манипуляторов, к которому принадлежала Пандора. Поэтому шансов устоять у него не было. Он мгновенно забыл, как груба она была с ним всего минут десять назад, и с готовностью объяснил: – Любовь – это реальность, а наваждение – иллюзия. Любовь отдает, а наваждение хочет получать. Любовь жертвует, а наваждение требует жертв. Любовь – безусловна, а наваждение – ставит условия. Любовь бескорыстна, а наваждение – это наслаждение обладанием.

– То есть любовь – это витамины А, Е и С, а наваждение – это наркотик, – сделала вывод Пандора.

– Где-то так, – подумав, согласился Гордон, – хотя это сравнение, мягко говоря, несколько неожиданное, по крайней мере, для меня, а для тебя Ганимед?

Однако, Ганимед и на этот раз не поддержал предложенную Пандорой и продолженную Гордоном, тему, а наоборот сменил на ту, которая волновала его.

– Я не согласен, что любовь Эллины ко мне была наваждением. Чары Афродиты – они не действуют так грубо как приворот…

– Правильно, приворот – это воздействие на психику, лишь частично затрагивающее душу, а чары Афродиты – берут душу в абсолютный плен. Для жертвы наваждения, любовь – и есть смысл существования. И как ты думаешь, что происходит с такой одержимой душей, когда она получает неоспоримые доказательства измены? – Гордон многозначительно замолчал, позволяя древнему и много повидавшему Хранителю Вселенной прийти к логическому умозаключению.

В этот момент, закончилась музыка. В зал зашли трубадуры, возвещая о предстоящем театральном представлении. Костюмы актеров не оставляли сомнений в том, что гостям предстоит стать зрителями миракля, театральной постановки, повествующей о жизни христианских святых. По иронии судьбы, это представление была сюжетом из Евангелие от Матфея (14: 1-12) и Марка (6: 14-29), повествующей о Саломее, попросившей у Ирода взамен полцарства принести ей голову Иоанна Крестителя на блюдечке.

– Занимательный сюжетец, не правда ли? – он движимый страстью, а она из любви к матери совершают один и тот же смертельный грех, – прокомментировал Гордон, начавшееся действо.

– Не понимаю о чем ты? – в голосе Ганимеда слышалось раздражение.

– Я о том, что наваждение принимает множество форм…, но главное его отличие от истинной любви в том, что оно способно отравить душу.

– Ты не знаешь Эллину, а я знаю…

– Ганимед, прости меня, но ты не знаешь Эллину, вернее ты не знаешь ее теперь. Говоря фигурально, ты знал ее – когда она была звездой, но ты не знаком с ней, ставшей черной дырой. Хотя, я уверен, ты хорошо знаешь, что между сколлапсированной звездой и «извечной» чёрной дырой разницы практически нет, так как их физические свойства и проявления одинаковы.

– Керт и Эллина здесь! – перебила их Пандора. – Так что там с кровью горгон? – в ее голосе чувствовалось явное напряжение.

– Кровь горгон – ядовита настолько, что способна остановить даже бессмертное сердце. И Спекулум пока не нашел ничего о противоядии…

Все время пока шло театральное представление, Ганимед боковым зрением наблюдал за Кертом и Эллиной. И следовало отдать им должное, вели они себя на удивление естественно. Например, Микаэль, уже битый час беседовал с лже-Джейкобом и лже-Викторией, но если судить по его веселому смеху и непринужденной позе, то у него и в мыслях не было, что он беседует с самозванцами. Да и сам Ганимед понимал, что если бы он точно не знал, что эти двое не Каминские – он никогда бы не заподозрил подвоха. Единственное чем они себя выдавали это тем, что лже-Джейкоб и лже-Виктория, как и они с Пандорой, глаз не спускали с Невлина.

– А вечер перестает быть томным, – с усмешкой отметила Пандора, не отрывая глаз от только что распахнутой двери, в проеме которой появились истинные Джейкоб и Виктория Каминские. Так как о них еще и громко доложили, то их приход не мог не остаться незамеченным никем. По толпе сквозняком прошелестел ропот непонимания и замешательства, чем не преминули воспользоваться самозванцы, чтобы просто растаять у всех на глазах. Однако, особенно озадаченным выглядел, разумеется, Микаэль: он готов был поклясться, что ни Джейкоб, ни Виктория ни на секунду не отходили от него в течение последних тридцати минут. И все же, вот они идут, виновато улыбаясь и искренне извиняясь за опоздание.

– Нет у меня и раньше бывали дежавю, но чтобы такие явные! – воскликнул Микаэль.

– Ты о чем друг? – поинтересовался у него Джейкоб.

– Ты не поверишь! Вы сегодня уже извинялись передо мной за опоздание, и я готов поклясться, что последние тридцать минут я провел с тобой и Викторией.

– Может тебе, надо было пить меньше! – поддел его Джейкоб, – хотя это твой день, тебе можно!

Микаэль все еще выглядел растерянным, но, очевидно, ему было проще поверить в то, что он слегка перебрал с горячительными напитками и, поэтому, ему теперь мерещится непонятно что, чем поверить в то, что происходит какая-то чертовщина.

– Ну, возможно ты и прав, пить надо было меньше. Так почему говоришь, вы с Викторией опоздали?

– Мы ездили с Пандорой и Ганимедом по магазинам, потом приехали, легли с полчасика отдохнуть и проспали! Прости друг!

– Они кстати тоже опоздали, но не так как вы!

– Ну, мы поняли, что при таком шуме мы все равно не заснем и, поэтому, были вынуждены сразу же идти и поздравлять тебя! – пошутила Пандора, – а то бы мы тоже обязательно прилегли отдохнуть! – подмигнула она Виктории.

– Невлин! – Микаэль подозвал стоящего недалеко от них молодого человека, – знакомьтесь! Начиная с прошлого месяца, этот талантливый юноша – управляющий моей вотчины и мое доверенное лицо.

В этот момент в зал опять вошли трубадуры и жонглеры, и следом церемониймейстер объявил, что пришло время десерта. Так как бальный зал находился на втором этаже, а трапезная находилась на первом, и сейчас было около девяти часов вечера, Пандора понимала, что время «Ч» пришло. И хотя пока все шло по ею же разработанному и мастерски реализованному плану, на душе у нее было очень не спокойно.

– Им! – Мысленно обратилась она к Ганимеду, – ты чувствуешь Керта и Эллину?

– Да. Они здесь, укрытые пологом невидимости…

– Им! Мне нужно заклинание, чтобы держать их на расстоянии от Невлина и Микаэля. Можешь что-то придумать?

– Накинь на них защитный купол с диаметром в один метр, повторяй за мной, – он мысленно транслировал ей заклинание, она мысленно повторяла. О том, что купол ей удался, сообщило изменившееся поведение толпы, покидавшей бальный зал – теперь толпа как бы обтекала Невлина и Микаэля. Совершенно постороннему наблюдателю, это могла показаться случайностью; однако, глаз искушенный – без труда бы предположил защитный купол.

– Им! Мне не спокойно на душе! Все ли мы предусмотрели?

– Мы помешали Керту сделать из Невлина идентичного двойника, поэтому здесь он уже ничего не сможет сделать, однако…, – Ганимед отвечал так, как будто бы продолжал взвешивать и анализировать, – с Кертом невозможно предусмотреть абсолютно все… он слишком непредсказуем.

– То есть, сейчас мы можем быть совершенно уверены, что все произойдет, как и в прошлый раз, с той разницей, что этот Невлин не сможет войти в зеркало, зато на одно мгновение он встретится лицом к лицу с тем Невлином. И как только они соприкоснуться, один из них исчезнет, – столь же задумчиво продолжила Пандора. – Что же тогда может пойти не так? И в какой момент? Мне ведь передается твое беспокойство? Так ведь?

– Ора! Просто не отходи от меня ни на шаг, хорошо? – он почти умоляюще попросил ее об этом.

– Я тоже не буду отходить от нее ни на шаг! – пообещал Гордон.

В этот момент Невлин уронил запонку, которая радостно подпрыгивая и весело сверкая, полетела под лестницу. Невлин устремился под лестницу вслед за запонкой, а Микаэль как хозяин дома вызвался помочь ему в поисках.

Согласно инструкции Русала, это как раз и был тот момент, когда Пандора должна была остановить время. Так как в коридоре безвременья, времени нет вообще, то чтобы Невлин из той реальности не смог разминуться с Невлином из этой реальности – нужно было выровнять временную среду, то есть организовать некое подобие безвременья и здесь. Бедный Русал в ту ночь изрядно с ней помучался, пока все-таки научил ее замедлять все молекулы, наполняющие пространство, до полной их иммобилизации, и тем самым останавливать время. К сожалению, Пандора так и не научилась еще дозировать и настраивать свою силу, и поэтому, останавливала время сразу во всех реальностях Земли, но всего на несколько минут, что было и не хорошо, и не плохо для конкретно этого дела, но зато лишало ее огромного количества жизненной энергии. Вот и сейчас, закрыв глаза, она сосредоточилась и послала волну, замораживающую время, но при этом она заставила не только все молекулы этой реальности застыть, но и молекулы всех других реальностей, что опустошило почти под ноль ее энергетический резерв, оставив практически беззащитной.