Читать книгу Босфорские берега. Книга для всех, кто влюблен в Стамбул - Наталья Шувалова - Страница 9

Ранним утром в небольшой уличной забегаловке неподалеку от Таксим сидели двое, неспешно тянули чай.

– Осман, да брось ты, – недоверчиво говорил тот, что помладше, – идея полный бред, ничего не получится.

Тот, что был постарше, поправил кепку, почесал губу, отхлебнул еще чая и усмехнулся.

– Самые бредовые идеи – самые прибыльные, учись, Ферхад, пока я тут.

Закончив с чаем, друзья поднялись, тот, кого называли Османом, подхватил стоящий у стола небольшой свернутый коврик, и парочка отправилась на площадь.

Оглядевшись по сторонам, Осман выбрал около площади переулок поуже, расстелил свой ковер прямо на брусчатке, лихо дернул кепку на левый глаз – и напустился на прохожего, который, не замедляя шаг, пошел было прямо по ковру.

– Куда, куда, уважаемый! Стой!

– Что такое? – обеспокоился прохожий.

– Газеты читать надо, вот что! Много вас тут ходит, а Таксим-то один! Плату, пожалуйста, 2 лиры!

– Но позвольте… – недоумевал прохожий, – как же так…

– Не задерживайте, уважаемый, вон сколько уже за вами людей, платите и проходите, или не платите и идите себе другой дорогой, дорог в Стамбуле много. Нет денег – ходи по бесплатной дороге, а эта платная!

Под недовольное бурчание прохожего на руку Ферхада опустились две монеты.

Наблюдающие за этой сценой другие прохожие поспешно рылись по карманам в поисках монет и попутно сетовали – надо же, какое новшество ввели! Все кругом дорожает, вот и Таксим уже платным стал. Туристы же и приезжие, не знающие порядков, так и вовсе не выказывали недовольства, надо так надо, платить так платить.

Осман работал быстро, объяснял новые правила площади Таксим четко, а Ферхад только успевал принимать оплату за проход да сдавать сдачу, если у кого не было двух лир.

К обеду в карманах предприимчивых молодых людей уже было достаточно денег, чтобы свернуть коврик и спешно ретироваться подальше от площади.

– Ну вот, Ферхад, а ты говорил бред, – Осман довольно похлопывал себя по карманам, – пять часов горлодерства, один испорченный ногами старый ковер, и можно гулять. Главное – уверенность в себе и вера в то, что ты делаешь.

Глаза Ферхада светились, на лице проступал неподдельный азарт.

– Осман-аби, завтра встречаемся тут же? Это ж два-три таких денька еще…

– Вот ничему ты не учишься! – назидательно сказал Осман, – нет в тебе размаху и полета души. Нас сегодня срисовали, к вечеру пойдет слух по городу, наверняка кто-то да напишет заявление, оно тебе надо? Денег теперь есть, вечером пойдем в ресторан, как приличные люди, отдыхать будем, а заодно и подумаем, как еще можно заработать на человеческой глупости.

– А чем мы не приличные? – заржал Ферхад, – поработал, можно и отдохнуть, заслужили.

Осман отвесил приятелю дружеский подзатыльник.

– Ты лучше подумай, где взять пару приличных для деловых и обеспеченных людей костюмов, работяга.

Ферхад ушел, а Осман, закурив крепкую сигарету, что позволял себе не часто, пробормотал:

– Значит, работает. Стадное чувство, немного самоуверенности и главное – осторожность. Что же, я понял, можно действовать.

***

В ресторане было шумно и накурено, никто не обращал внимания на двух со вкусом одетых молодых людей, которые негромко переговаривались меж собой:

– Мне нужно, чтобы завтра ты сыграл роль нотариуса, Ферхад. Так что оденься соответствующим образом, и это… Квартира твоего приятеля Юнуса же сейчас пустая?

– Пустая, но я не понимаю…

Осман нахмурился.

– Ферхад, тебе не нужно ничего понимать. Тебе нужно делать то, что говорю я и складывать в карман деньги, которые я любезно тебе предоставлю за помощь. Так, завтра ты в виде нотариуса средней руки встретишь меня и клиента в квартире, и завизируешь договор аренды сроком на три года. Договор пожалуйста напиши типовой…

– Откуда я знаю, как выглядит типовой договор, я ж не нотариус! – попробовал было заупрямиться Ферхад.

Осман улыбнулся.

– А вот тут ты прав на все сто, потому что ни один приезжий не знает, как выглядит турецкий типовой нотариальный договор, не та эта вещь, с которой каждый день в жизни сталкиваешься. И именно на этом мы и сыграем.

Ферхад откинулся на спинку стула:

– Как сыграем?

– Завтра увидишь, и я буду не я, если не смогу провернуть это дело.

На следующий день Осман Зия Сюлюн и его подельник и друг Ферхад за приличную сумму сдали в долгосрочную аренду сроком на три года доверчивому приезжему красный трамвай, что курсирует по маршруту «Таксим – Тюнель».

Конечно, фактически все было обманом и ложью – просто группка людей, нанятая тут же на полчаса из дворовых бездельников, что фотографировалась на фоне исторического транспорта якобы за деньги, просто Осман, что брал с них деньги за якобы фото, любопытный приезжий богач, умело выделенный из толпы приглашением сделать фото бесплатно…

Затем следовал небольшой разговор двух деловых людей. Осман жаловался, что бизнес его крайне доходен, но он страшно устал и мечтает об отдыхе в деревне, богач удивлялся небольшой сумме, что Осман хотел за сдачу трамвая в аренду и доходам, которые приносил красный трамвай, просто стоя на одном месте. Слово за слово, посиделки в уличном кафе – и вот богач, овеянный романтикой стамбульских улиц, небольшой дозой алкоголя и не слишком большими по его западным меркам затратами, космической доходностью бизнеса и природным очарованием Османа Сюлюна, уже стоит на пороге респектабельной квартиры частного нотариуса, подписывает бумаги, мужчины ударяют по рукам – и новоявленный владелец трамвая, страшно довольный удачной сделкой, идет к месту стоянки «своего» транпорта, а транспорт уже тютю, уехал. Да и Осман растворился в стамбульских переулках, и главное – нотариус тоже исчез и никто во дворе никакого нотариуса не знает, не было его тут никогда.

А главное – плакали денежки приезжего богатея за трехлетнюю аренду. Не слишком большие по западным меркам бизнесмена, но довольно солидные в стамбульских реалиях.

К тому же, обидно – так глупо потерять хорошие деньги на банальном разводе.

В полицейских участках Стамбула копились заявления несчастных жертв неизвестного наглого мошенника. Платный вход на Таксим, продажа и сдача в аренду истикляльских трамваев и городских вапуров, продажа Галатской башни, сдача в аренду часов на башне Долмабахче и продажа самого дворца… Полицейские сочувствующие кивали, принимали заявления, подшивали их к делу – но на этом все заканчивалось. Все пострадавшие описывали разного человека – у одних он был с усами, у других и вовсе без усов, одни говорили о высоком росте – другие же утверждали, что рост был средний, кто-то говорил о быстрой походке – а кто-то заявлял, что мошенник хромает. Все сходились в одном – они были под влиянием небывалой уверенности и харизмы обаятельного человека и все сожалели не только о деньгах, а и о том, что «такой милый человек оказался негодяем».

Наглость предприимчивого мошенника не знала границ. Пока полиция выставляла кордоны согласно последнему заявлению на Долмабахче, он продавал Галатскую башню. Полиция бежала туда – а Осман уже торговал мысом Сарайбурну.

Он был везде, неуловимый и самоуверенный.

Лишь один человек во всей полиции Стамбула, читая многочисленные заявления пострадавших, морщил лоб, покусывая большой палец, вновь и вновь листал показания и думал: «Этого не может быть, этого просто не может быть».

Ему вспоминалось жаркое лето 1935 года, берег Босфора – и его друг Осман.

Они, еще мальчишки, сидели тогда на берегу после купания под вечерним ласковым солнцем и Осман мечтательно говорил:

– Во увидишь, друг Салим, я вырасту и смогу купить все. Мы будем есть в лучших ресторанах, одеваться в лучшие вещи, я куплю часы – настоящие карманные часы тебе, и себе, и мы, важные и взрослые, будем ходить по Рю де Пера и…

– Ага, – лениво отозвался Салим, – мечтай, как же. Откуда у тебя столько денег будет?

– А я обману всех! Я вчера тетку Хатиджу обманул, а ее не проведешь, ты же знаешь ее скверный нрав. А я сумел – сказал что какой-то налог и ничего я не понял, но томат на 15 курушей дороже. А томаты-то на базаре по той же цене, смекаешь?

– Ну и что?

– А то, ослиный ты сын, что 15 курушей я себе в карман положил! Вот, смотри!

Осман роется в карманах одежды, вынимает и с гордостью показывает несколько монет. Салим с жадностью глядит на целое состояние по мальчишеским меркам.

– Вот так и всех я обману, главное – делать это уверенно, самому верить в то, что говоришь. Я вот вчера верил и даже почти злился, когда тетке Хатидже рассказывал про налог и цену на базаре.

– Так она ж узнает!

– Так она когда еще узнает и узнает ли, и вспомнит ли, и вообще законы все время меняют. Да и уеду я скоро, меня наверное к дяде отошлют, на заработок. А вот вернусь – и всех обману, надо будет, весь Стамбул обману. Надо будет – Галатскую башню выкопаю и продам, и Галатский мост с ней вместе!

Салим невольно развеселился:

– Ага, кто-то купит мост, держи карман шире!

– Не умеешь ты мечтать, Салим! – глаза Османа загорелись, – купят, плохой мост что ли? Зато денег отвалят! И вот продам я его, и пройдусь султаном по Рю де Пера! А потом сяду на огромный корабль и уеду в неведомые страны….

Идиллию нарушил пронзительный крик. На берег, ковыляя по-утиному, почти бежала женщина в черных одеждах:

– Ах ты овечий ты сын, да чтобы тебя земля не носила, да чтобы тебе покоя не было, налог новый значит! Ах ты собачий хвост, да я тебя…

– Тетка Хатиджа! – заорал Осман, – бежим!

Парни схватили вещи и со всех ног бросились прочь.

И вот сейчас кто-то продает Галатскую башню, часы Долмабахче и прочее достояние республики.

Совпадение? Или Осман решил исполнить мечту детства?

На часах два ночи, лишь комиссар полиции Салим Чатай все смотрит и смотрит на карту Истанбула, обводит места мошенничества красным карандашом. Уже выпито немало кофе, уже луна, рыжая и наглая, смотрит в окна, словно говоря – нужно спать. Уже на столе нет места от бумаг и комиссар трет покрасневшие от усталости глаза.

К утру у него был готов план действий, а единственная найденная зацепка, призрачная, логичная и нелогичная одновременно, должна была привести к поимке Османа Сюлюна, самого наглого мошенника в истории Стамбула.

Расчёт комиссара Чатая был прост – наглец уже продал все, что только можно, не тронут оказался лишь Галатский мост. И припоминая тот старый детский разговор, он предположил – Осман оставил его напоследок, это будет венец карьеры, после этой сделки исполнится мечта, султаном пройдется Осман по Рю де Пера, после чего будет ждать его белый пароход и безбедная жизнь вдалеке от Стамбула.

И Салим Чатай уговаривает руководство полиции устроить засаду на Галатском мосту. Переодетые в штатское полицейские днем и ночью прогуливались туда-сюда, рыбаками стояли у бортиков – и расчёт оправдался. Один из соглядатаев услышал разговор двух респектабельных граждан, в котором один рассказывал другому как это выгодно, иметь в собственности Галатский мост.

Дальнейшее было делом техники – наружное наблюдение 24 часа, и когда сделка была почти совершена, Османа арестовали.

– Не умеешь ты мечтать, Салим, – бросил на ходу арестант, признав в комиссаре полиции друга своего детства, – не умеешь. А жаль.

Послесловие: Осман Зия Сюлюн вошел в историю как человек, который продал Стамбул. Оказавшись за решеткой, он читал лекции на тему «Как жить и работать в поте лица», а французы приглашали Османа на конференцию, посвящённую самым крупным аферам мира, но приглашение было отвергнуто, так как переводчик, предоставленный консульством, слишком напоминал Осману мошенник! Реальные подробности операции поимки Османа на Галатском мосту неизвестны, так что комиссар Салим Чатай является плодом фантазии автора.