Читать книгу Танцы с чужим котом. Странный Водолей - Наталья Юлина - Страница 19

Коля, техник, немного му, но, как выпьет, на подвиг великий готов.

– Наташ, что у тебя с Шаром?

– Ты даешь. Что тебе-то?

– Мне ничего, тебе чего.

– Мне тоже ничего. Чуть-чуть жаль Шара. Он печальный.

– Шар, печальный? Печальным Шар не бывает. Знаю каждую строчку в его эпитафии: «Шар не мог оставаться на месте, разве в луночке. В жизни ровных мест не бывает, поэтому Шар и полз, то вниз, то вверх, разогнавшись».

– Что ты имеешь против?

– Ничего. Мне он просто смешон. Круглым брюшком, круглой головкой и сверкающим взором на ней.

– Завидуешь. Шар чего-то добиться желает, а ты?

– А мне интересно паять. Нет, а правда, – Коля иссиня-синим блеснул под очками, – стремиться быть таким примитивным?

– Ладно, Коль, примитивным не надо. Просто, дробям давай научу. Ну, хоть складывать.

– Мне не надо.

– А жаль.

– Дочь вчера сказала: «ты, папа, плохой».

– Это как?

– Жена научила. Всё у меня идет под откос. С Ларой завернулось так, что пути назад нет.

– Беременна.

– Мгм.

– Ну, Коля, держись.

– Лара хочет развода с женой.

– Что же тут скажешь, ребенок-то твой?

– Кто ж его знает.

Июль. День бел и обычен. Обучена здесь ровно с утра в безделье впадать. В гору подняться? Но всё чаще апатия в теле, ногах и мозгах. Унынье? Быть может, теперь бы сказали, в депрессию впала она.

Диана вошла, постучав деликатно. «Я на минуту, – сказала, – друг твой лежит и слова говорит не такие».

– Какие?

– Не отвечает, а что-то буровит своё.

– Спасибо, Диана. Иду.

У Коли я дома впервые, ни разу еще не была. Лежит под убогим рваньем-одеялом. Весь красный, видно, у юноши жар. Лицом к стене отвернулся.

«Коля», – окликнула. Повернулся и на меня посмотрел. Лишь на мгновенье в клетку попавшего зверя я в Коле узнала. Потом взгляд ушел, сделался выше меня, потолка, возможно, и гор. Смотрит – не видит. То ли он из абстракции выбрался, то ли в нее с головою ушел. Стал он людям чужим, и идите вы все, и идите.

– Может, скорую вызвать, чтоб вниз увезла?

– Нет, – говорит. – Нет.

– Как бы хуже не стало.

– Не станет. Пройдет, – голосом еле слышным и, точно, никак не своим.

– Что с тобой? Расскажи.

– Нет. Нет.

Через минуту он впал в забытье. Сижу. Время проходит. Задумалась. Вдруг слышу какое-то слово, вроде «расческа», к чему, никак не пойму. Потом снова что-то сказал ясным словом, но смыслом – никак. Тряпку смочила, положила на лоб. Перестал говорить. Двадцать часов продолжалось его забытье. Без еды, лишь попьет и опять нас забудет. Мы с Дианой к нему, уходя, приходили не раз, волновались.

Бледный, шатаясь, назавтра уже поднимался. И вечером в город уехал недели на три. Что случилось, так и не сказал, а вернулся, всё как обычно. Коля нежный, как мы, остальные, как все.

И, как все, ленивый. Рвенья к работе у наших сидельцев не видела я никогда. Разве только у Шара.

А уж сама! И говорить не хочется.

Здесь, в экспедиции я работала на солнечном телескопе.

Но без энтузиазма. К концу лета начальник Елена Александровна дала пачку бумаг. Это записи наблюдений солнечного затмения, сделанные на самописце несколько лет назад под ее руководством где-то в Бразилии. Солнечники ловили затмения по всему миру.

Я долго не начинала работу, но сделала всё быстро. Надо было в графиках выделить среднее значение. Нет, я ленива чрезмерно. Только б гулять, да и гулять, уже не то. Лужайки – пыль и земля. Юрта в Медвежьем ущелье стоит, а я называла его своим. Да, моя долина, глаза б мои не глядели…

Чтобы сбить напасть унынья, я спущусь в Алма-Ату. При первой же возможности.

В гости ходить, кто не любит? Мне повезло. Первый раз именно наша московская соседка привезла меня в свою родительскую квартиру в центре Алма-Аты. Оказалось, что она дочь от первого брака биолога, академика Бориса Ивановича Ильина-Какуева.

И вот Борис Иванович и Анна Борисовна, вторая жена, помогают мне не забыть, что кроме природы есть еще на свете что-то очень хорошее.