Читать книгу Невидимая - Наталья Юрай - Страница 6

Опершись на край медной раковины, Кристоф Фонтено смотрел на себя в зеркало, изъеденное временем. Сеточка патины придавала лицу некую загадочность и даже, не побоимся этого слова, одухотворённость. Кристофу было плохо. Он силился вспомнить, что произошло с ним вечером, но воспоминания застряли где-то между правым и левым ухом и никак не хотели занимать положенное им место. Единственными материальными доказательствами применения грубой силы были замечательная во всех отношениях шишка на затылке и глубокие царапины на бедрах. Штаны Кристофа, грубо продранные на самом видном месте, висели в данный момент на П-образной перекладине-вешалке. Сейчас вся злость Фонтено была направлена на одного явного виновника – чертову кошку, посмевшую поднять лапы на хозяина дома.

– Оторву голову серой твари! – мрачно пообещал своему отражению молодой человек и громко позвал: – Сесилия! Чертова девка! Сесилия!

Разумеется, глубоко оскорбленная Сибилла даже и не подумала откликнуться на призыв человека, за пять лет так и не выучившего ее имя.

– Заносчивый ублюдок! – выругалась она, стоя в кладовке через стену от умывальной комнаты.

И автор приводит ее слова без каких-либо купюр, ибо в душе награждает господина Фонтено куда более звучными прозвищами.

– Не могу же я надеть снова это тряпье! – прорычал взбешенный Кристоф и почувствовал, как мурашки побежали вдоль его позвоночника и сбились в кучки где-то под коленками.

– Прислугу нужно держать в железных руках! – серый призрак медленно качнулся в сторону молодого человека, обдавая могильным холодом. – Впрочем, откуда тебе знать это, мальчиш-ш-ш-ка.

– Ни глотка! – парижанин намертво вцепился в края раковины. – Больше ни глотка! Сабина! Чертова горничная! Мне нужны новые штаны! Сабина!

***

Если вы подумали, уважаемые читатели, что упавшая Клоэ горько рыдала, лежа на земле, и проклинала судьбу, то вы ошибаетесь: эта девушка была добра к другим, но жестока к себе. Себя она винила в первую очередь за любую неприятность, вот и сейчас, пытаясь вытянуть не слушающиеся ноги из-под навалившегося сверху тяжелого кресла, мадемуазель Фонтено ворчала:

– Ты неповоротливая дура, Клоэ. Как тебе только пришло в голову так дёрнуть колесо? Отец не зря называл тебя глупышкой! Ты неуклюжая, Клоэ Фонтено! Неуклюжа и глупа!

Светлое, из тонкой шерсти платье было безнадежно выпачкано, в волосы набилась прошлогодняя листва и солома, которой, как видно, укрывали на зиму клумбы, подол платья бесстыдно задран, открывая нижние юбки и ноги в грубых теплых чулках, обутые в сношенные – а зачем калеке новые? – башмаки. Все это увидел молочник Поль, заскочивший к приезжим господам с большой крынкой молока. Увидел и тут же отвернулся, не смог сделать упавшей девушке еще больнее.

– Мадемуазель, я сейчас поставлю молоко у порога и помогу вам. Клянусь всеми святыми, что не стану смотреть ниже вашей талии! Согласны ли вы на мою помощь?

– Вы очень любезны, мсье Поль! – быстро ответила девушка. – Я согласна!

Молочник поступил в точности так, как и обещал. И снова занес девушку в дом. Захлопотавшая вокруг хозяйки Сибилла беспрестанно вздыхала, но невеселые мысли оставляла при себе.

– Как получилось, что вы упали? – спросил отвернувшийся к окну молодой человек, сжимая в руке картуз. – Наехали на камень?

– Нет-нет! – ответила ему Клоэ с дивана, пока Сиби осматривала ее грязные руки и ноги на предмет царапин. – Я решила развернуть кресло, вышло все неловко, вот и не удержалась.

– Ах! – наконец не выдержала горничная. – Да на этом кресле можно пытать преступников! Я слышала, что в Париже можно купить такие удобные, на резиновом ходу, с рессорами, как экипажи! Вот только… – Сиби прикусила язык, поймав укоризненный взгляд хозяйки.

– Что только? – переспросил Поль.

– Ничего! – буркнула служанка и направилась в кухню.

– Простите Сиби за грубость! – Клоэ тепло улыбнулась в спину молочнику. – Она замечательная и очень добрая. Всегда излишне переживает за меня!

– Я тоже! – выпалил внезапно Поль, развернувшись и прямо взглянув в глаза девушки. – Я тоже переживаю, мадемуазель Фонтено!

– Но…

– Мне пора! Передайте Сибилле, что вечером я заеду забрать посуду.

– Да-да, конечно! – растеряно кивнула Клоэ. – Спасибо! – запоздала крикнула она Полю, уже выходящему в двери и, не дождавшись ответа, опустила голову.

Вошедшая с тазом горячей воды горничная в сотый раз тяжело вздохнула: теперь, лишенная единственного средства передвижения Клоэ Фонтено будет привязана к этому проклятому дивану, этой проклятой гостиной и к этому проклятому дому! А единственный человек, способный помочь ей в сложившей ситуации, сидит в своей комнате и страдает от маленькой шишечки на голове! И только Мадам Пат, выскочившая следом за Полем на улицу, наслаждалась жизнью – ее баловали сейчас легкими поглаживаниями.

– Если у тебя народятся котята, приводи их ко мне! – молочник почесал указательным пальцем кошачью переносицу. – В этом году на ферме расплодилось море крыс, наш кот не справляется!

Кошка в возмущении округлила глаза, не веря своим ушам. Крысы? Эти огромные жесткие тушки? Не-е-е-т! Только нежные подвальные мышки! Впрочем… Что этот человек говорил про кота?

– Кот у меня огромный и красивый. Тебе он понравится!

Теперь настала очередь Мадам Пат вздыхать. Отчего все приличные коты живут так далеко от Буавайе? Она с тоской посмотрела вслед удаляющемуся мужчине, единственному, кто гладил и воспринимал её всерьёз. Ощутив внезапный холодный ветер, кошка выгнула спину и грозно зашипела! Бурая тень колыхнулась и убралась восвояси.

Давайте оставим особняк и последуем за молочником, раз уж он показался некоторым из вас приличным и очень добрым человеком. Убедимся, так ли все на самом деле.

Его небольшой возок, в котором размещалась глиняная и оловянная посуда с молоком и другими продуктами, передвигалась за счет подходящих к исходу сил старого мула. Некоторые жители городка давно советовали Полю отвести животное на бойню, а себе завести резвого и молодого. Однако мужчина всегда отшучивался, говоря: «Пока новый мул выучит все ухабы на дорогах, пройдет немало лет, и он тоже состарится!» На самом деле мул Санчо, потерявший где-то на жизненном пути вторую, не менее звучную часть имени – Панса, был выкуплен Полем у проезжего торговца, жестоко стегавшего тяжело груженное животное, не имеющее сил двинуться с места. Жители Буавайе и даже работники его собственной фермы по-доброму и с долей сожаления посмеивались над молочником, думая, что его обвели вокруг пальца, подсунув старую клячу вместо резвого жеребчика. Но Поль не обращал внимания на подначивания. Санчо Панса оказался понятливым парнем и за годы своей службы ни разу не подвел хозяина – ни одна крынка ни была разбита, ни разу колесо не попадало в яму. Это казалось невероятным, но Поль просто говорил мулу, куда ехать, и тот выбирал самый лучший путь. Одно печалило: Санчо все чаще просил отдыха – тележка с товаром становилась для него тяжелее с каждым днём.

Упомянем здесь еще несколько слабостей молочника Поля, которого, к слову, в Буавайе любили и уважали, хотя и не сразу сложили мнение о молодом человеке.

Итак, на его ферме, приобретённой у мадам дю Баси четыре года назад, помимо коров и мула, жили три собаки, в разное время прибившиеся к пасущемуся стаду, и роскошный кот… Нет. Великолепный кот-мышелов, о котором мы обязательно поговорим несколько позже.

Вы уже, должно быть, поняли, что Поль-молочник был человеком начитанным и образованным. В доме его целый шкаф был отведен под книги, среди которых можно было найти и научные труды по животноводству. Пышнотелая служанка Матильда Пино говаривала товаркам, что вместо того, чтобы ночами читать, хозяин мог бы жениться и спать в постели с молодой женой, но тут же разводила руками: в Буавайе самой молодой даме на выданье было что-то около тридцати пяти.

Полю, как бывшему горожанину, часто давали советы, наставляли, полагая, что человеку, далекому от сельской жизни, многое нужно узнать от опытных людей. Многие подозрительно смотрели на его странную дружбу с Женевьевой дю Баси, однако женщина была слишком стара, чтобы можно было заподозрить ее в неподобающем поведении. Поля считали недостаточно прагматичным, хитрым и слишком добрым, что не мешало всем поголовно пользоваться этим его замечательным качеством. Но молочник, сумевший за несколько лет выстроить свое хозяйство, приносящее приличный доход – тут нужно упомянуть о сыроварне, что он устроил в заброшенном амбаре, кивал и продолжал жить так, как диктовали ему душа и совесть.

Автор готов признаться: Поль, как-то слишком идеальный внутренне, был идеальным и снаружи. Темноволосый, высокий, сильный именно в той степени, в которой должен быть молодой здоровый, пропорционально сложенный мужчина, ежедневно занимающийся физическим трудом, он являл собой образчик героя девичьих снов. А с учетом возрастных показателей Буавайе, снов всех женщин, окончательно не растерявших зрение, включая древних старушек. Поль покорял открытой улыбкой, красивым голосом и серыми, немного загадочными глазами. Его непослушные волосы, что курчавились во влажном воздухе, почти всегда были убраны под низко надвинутый на лоб картуз. Простые рубаха и штаны из грубого полотна, шерстная куртка, высокие сапоги из крепкой козлиной кожи – вот в таком наряде он ежедневно появлялся в Буавайе, лично развозя заказчикам молочные продукты. Надо ли говорить, что молоко у Поля продавалось так хорошо, что он подумывал об увеличении стада, но пока сдерживал свои смелые планы. Сыр же едва успевал созревать до нужной кондиции, и горожане никак не могли взять в толк, благодаря чему неизвестный никому молодой фермер вдруг так ловко представил свой товар в соседних больших городах, что у него и головки не остается про запас, все вывозят скупщики. Кое-кто намекал на хорошие знакомства в нужных кругах, но, глядя на скромную одежду и простой, без излишеств дом молочника, остальные рассуждающие сомневались – парень явно не из зажиточной семьи.

Сейчас Поль широко улыбался, передавая очередной хозяйке две крынки, уставленные в специально изготовленную корзину с перегородкой внутри – их плел мрачный одинокий старик, которому заказы молочника не давали умереть с голоду. Санчо понуро кивал головой, одолевая дремоту и отгоняя уже проснувшихся мух. Пасторальную картину нарушали два ссорящихся пожилых мужчины, стоящие прямо на дороге. Поль, сложивший полученные деньги в кошель, прислушался. Спорщики вели речь о коляске, которую один продал другому и, как казалось покупателю, просто сбыл с рук негодную вещь. Предмет спора грустно опустив оглобли стоял у ворот бывшего хозяина. Коляска и вправду была отчаянно стара, но вот ее совершенно новые колеса привлекли пристальное внимание Поля. Нужно ли говорить, что бедному мулу добавилось в это утра поклажи?

***

Стараясь унять волнение и грусть девушки, Мадам Пат терлась о ее руки, нежно мурлыкала, забавно выкручивала серое тело, но Клоэ всё равно сидела как в воду опущенная. Сиби убежала к мсье Квелевски, чтобы попросить помощи в починке кресла, но вряд ли кто-то в этой глуши сумеет возродить это убогое приспособление к жизни. Ах, зачем только они приехала сюда? И еще этот Поль! По какой причине он так волнует ее? Почему от его прикосновений до сих пор горит кожа и громко стучит сердце? Отчего так хочется снова ощутить его запах и увидеть улыбку? Такой милый молодой человек наверняка обручен, и у его невесты нормальные ноги, и она ко всему еще и красавица!

–Ты что, плачешь? – без всякого участия спросил спустившийся вниз Кристоф. – Что случилось?

– Сломалось мое кресло, – лучезарно улыбнувшись сквозь слёзы, ответила Клоэ.

– Сочувствую, – Фонтено остановился напротив дивана. – Я намерен выгнать эту грязную тварь из дома. Она оцарапала меня. Нужно попросить у Селины мешок.

– У Сибиллы, – машинально поправила Клоэ, думая о том, что брат даже не поинтересовался, как она перебралась с улицы домой. – Я не понимаю… какой мешок?

–Мешок, в который я затолкаю эту фурию и напихаю камней, чтобы она не смогла всплыть!

– Что-о-о-о?

Мадам Пат села ровно, выпрямив спину, и прямо посмотрела в глаза негодяю, желавшему ей смерти. Без боя она не сдастся!

– Кристоф, умоляю тебя, не нужно этого делать! Кошка очень ласковая, просто ты ее напугал, вот она со страха и кинулась!

– Вздор! Ненавижу кошек! Сегодня же утоплю!

– Да-да, топите! – громко ответила вошедшая Сибилла. – Но потом, когда ночью по вам будут бегать мыши и крысы, не жалуйтесь. Кошка только сегодня утром придушила троих.

На самом деле Мадам Пат принесла на кухню всего двух, но мы простим горничной преувеличение.

– В приличном доме должна быть кошка, мсье. Иначе мыши съедят все продукты. Но откуда вам знать такие тонкости, вы же никогда не были хозяином дома!

Удар пришелся в цель. Кристоф открыл рот, чтобы ответить что-нибудь колкое и резкое, но тут Мадам Пат глухо заурчала, и он поспешил ретироваться на улицу.

– Осмотрю эту дыру! – как можно беспечнее объяснил свое бегство Фонтено и с грохотом закрыл дверь.

В воздухе колыхнулось голубое облачко, исчезнувшее тут же, и Клоэ вздрогнула.

– Скажи, Сиби, тебе не показалось, что в доме кто-то… – девушка вдруг застыдилась своих страхов.

– Кто-то что? – горничная поставила на столик рядом с диваном горшочек с вонючей зеленоватой мазью.

– Кто-то живет кроме нас.

– Это все диван и падение! Вы не выспались, должно быть, и теперь у вас дурные мысли в голове.

– Нет-нет. Я видела что-то еще вчера, когда мы только приехали. И сегодня…

– В привидения я не верю, мадемуазель! – Сиби и правда не верила. – Это все сказки для привлечения приезжих. Помните скандал с чревовещателем, ну, этим итальянцем, который надувал честных парижан, выдавая свой голос за голоса их умерших родных? А сам просто говорил с сомкнутыми губами? Представьте только, как много людей верило этому мошеннику!

– Не знаю, Сиби, не думаю, что страх возник из-за игры воображения. Мне словно смотрели в затылок с ненавистью. А сейчас вот голубое облако…

– Боже мой, облако – просто пыль. Да и кому нужно ненавидеть вас?

– Кому? – неуверенно улыбнулась Клоэ.

– Некому! Давайте-ка я смажу ваши раны, а потом напою теплым молоком. Оно успокаивает. Да и молока у нас теперь столько, что впору самим продавать!

Голубой призрак еще немного понаблюдал за девушками, а потом полетел наверх в северную башенку. Давайте рассмотрим его повнимательнее. Это молодая женщина с кружевной горжеткой на шее, в платье эпохи расцвета рококо и правления Людовика ХV. Волосы ее были не убраны по тогдашней моде, а свободно спускались крупными локонами по плечам и спине, словно она успела лишь одеться, а причесаться уже нет. Имя ее вам, дорогие читатели, ничего не скажет, ибо она числилась всего лишь очередной любовницей очередного маркиза Плесьер. Смерть несчастной была насильственной, несмотря на то что любовник скрыл ее от посторонних глаз в Буавайе, месть преданной мужем разгневанной супруги настигла бедняжку. По приказу маркизы Плесьер девушку отравили. Однако исполнители имели и другой приказ: они унесли с собой маленького мальчика, который мирно спал в крошечной кроватке. Исчезнувшего бастарда маркиза, конечно же, искали, пока отцу не надоели поиски, и он не забыл про ребенка. Не погнушались убийцы и кражей – прихватили с собою, содрав с пальца еще живой красавицы, кольцо с редким желтым бриллиантом, окруженным крошечными топазами, реликвией, доставшейся убитой от бабушки. Теперь же неуспокоенный дух несчастной молодой матери блуждал по дому на Роз Руж, часто задерживаясь в угловой спальне, где сейчас расположился Кристоф, или наблюдал за людьми в компании мадам дю Баси и маркиза. Все три этих призрака научились мирно сосуществовать, но, как и в жизни, преследовали свои цели и руководствовались личными принципами.