Читать книгу Полёт в Чаромдракос - Наташа Корсак - Страница 11

В добрые дни Камилла засыпала без труда. Стоило её головке оказаться на подушке, как девочка тут же проваливалась в сказочный мир сна. Но бывали времена, когда её глаза отказывались закрываться, подобно старым скрипучим ставням, и не пускали Камиллу в страну грез. Такое бывало, когда не стало её мамы, когда Камилла случайно увидела, как мясник разделывает розовую свиную тушу, и когда узнала о наступившей мировой войне. И вот сейчас, в её десятый день рождения, от волнения она не могла сомкнуть глаз.

– Один… два… три… – шепотом считала Камилла воображаемых кошкодрыгов, крошечных существ, которых сама себе и придумала.

Считать овечек она никогда не любила. Они казались ей слишком медленными и занудными, чтобы любоваться ленивыми перебежками. А кошкодрыги поселились в голове Камиллы, когда она увидела выпрыгнувшую из соседского окна кошку Марфушку, как ни в чем не бывало приземлившуюся на все четыре лапы и кончик хвоста. Её тут же застиг врасплох внезапно появившийся дворовый пес Борька. Кошка ощетинилась и устрашающе запружинила, распушив свой хвост-метелку и издавая при этом шипящие ругательные звуки. Борька округлил глаза и убежал. Камилла тогда попыталась нарисовать злющую Марфушку, но придала ей более доброжелательный вид. Так у неё получился кошкодрыг.

В представлении Камиллы кошкодрыги напоминали взъерошенных котят, только что открывших глаза. Из спины у них росли малюсенькие голубые крылья, какие бывают только у бабочек. С чешуей! Кошкодрыгский хвост делился на домашний кошачий и парадный змеиный. Существо это, по задумке Камиллы, было наидобрейшее. Питалось оно драгоценной пылью с рабочего стола Георгия Штейна. Камилла и сама однажды попробовала на вкус пылинки алмаза, но не оценила деликатеса… А вот кошкодрыги за такое лакомство могли кому и палец оттяпать. И Камилла всегда вежливо просила Аврору не стирать пыль с отцовского стола. А та ей подыгрывала.

– Нет, нет, милая, Ками! Вытирать не буду. Я только сгребу её в эту мисочку, чтобы ваши кошкодрыги ели, как полагается, из посудки, – смеялась она.

А ещё, по заверению Камиллы, её сказочные друзья знали семь тысяч языков. И умели мастерить спальные подушки, набивая их своей же шерстью и нашептывая на каждый волосок тайное заклинание, чтобы хозяину такой чудо-подушки снились самые необычные и захватывающие сны…

Но, видимо, подушка Камиллы прохудилась. Девочка уже насчитала две сотни кошкодрыгов, уставших прыгать в окно и карабкаться обратно, как вдруг услышала незнакомую мелодию. Она разливалась по комнате молодым весенним ручейком. Потом забралась на горячий лоб, прокатилась по щекам и волосам Камиллы и убаюкала её, унося в волшебную пещеру подсознания.

только и смогла разобрать Камилла, прежде чем окунулась в сон по самую макушку.

Кошкодрыги разлетелись по углам её комнаты, превратившись в звенящую пустоту. И лишь один – самый маленький из них – завопил:

– Нужно наладить ей подушку! А то Ками нас перепридумает!

Но Камилле было не до них. Наконец-то, крепко сомкнув глаза, она, наполняя всю свою грудь теплым воздухом, полетела. Камилла была асом по части таких полетов! Она то усердно набирала скорость, часто взмахивая руками, то замирала, позволяя себе парить в воздухе. Одно не давало ей покоя – что за новая мелодия появилась в этом фантазийном мире? Ни она её выдумала, ни она и пела, но через секунду мелодия растворилась, Камилла приземлилась на высокий голубой холм и услышала уже знакомые писклявые голоса, радостно приветствующие её на той стороне сна. Это были сойки.

– Здравствуй, Камилла! Давно не заходила, – упрекнула её пухлогрудая птичка.

Камилла виновато улыбнулась и, погладив её по гладкому клювику, сказала:

– Мне снились другие сны. Их было так много.

– А мы подумали, что ты обиделась, – протянул причесанный птах с синими глазами.

– С чего вдруг? – недоумевала девочка.

– Ну, из-за тех ворот, что не открываются.

– Ах да! – воскликнула Камилла: – Вы… – И тут она вновь начала заикаться. Волнение, хоть и радостное, обострило недуг. – Вы не могли бы…

– Проводить тебя к воротам? – помогла ей пухлогрудая сойка.

– Да! – радостно ответила девочка. – Ключ! – добавила она, вынув из нагрудного кармана отцовский подарок, и раскрыла кроху яйцо одним щелчком чистой капельки.

– Ничего себе! – всплеснули крыльями сойки, любуясь на заигравший всеми небесными красками ключик.

– Погоди, но это же человеческий ключ, он может не подойти, – засопел серьезный лысоватый птах по имени Сократ.

– Да помолчи ты! Он же драгоценный. Тут и сапфир есть! Должен подойти, – толкнула его в бок сойка Сафо.

– Так полетим? – тихонько спросила Камилла.

– Конечно, конечно! – засуетился синеглазый птах Платон.

– Я сама, – предупредила Камилла и попыталась оторваться носочками от мягкого синего мха, но не вышло.

– Камилла, прекрати ты, – философски завел птах Дедал, разминая крылья перед полетом, – ты можешь прилететь к нам, расправив руки, один-другой раз. Но чтобы летать и не падать, нужны настоящие крылья. А ты их всё ещё не придумала. Задача тебе: в следующий раз прилетай с чертежом, я на него взгляну, и решим, годятся твои идеи или нет!

– Ладно, – кивнула Камилла.

В этом сне она побывала уже не раз и не два. Однажды она даже похвасталась сойкам, что умеет летать, и это их поразило. Ведь парить в небе девочке помогали собственные руки и вера в то, что, расправив их, она может балансировать, как птица. Но было одно «но». Вера в такие обстоятельства могла пройти, например, с возрастом. Поэтому сойки и предложили ей сделать настоящие крылья, как это делали дети ещё триста лет назад. К тому же лететь до громадных ворот неизвестной ей страны приходилось против ветра, и с приближением к цели он только усиливался. Это был Борео Штормоусовый – ветер самого князя Орлика. Конечно, Камилла не могла справиться с такой стихией. Её руки были слишком слабыми.

…Птицы подхватили Камиллу и клином направились в сторону изумрудных гор, верхушки которых уже подрумянило красное Солнце заката. Существовало над волшебной землей и Солнце восхода. И были они родителями того самого Большого солнца, что светит над человеческой землей. Оно же и Солнце сотворения.

Камилла любовалась сказочным пейзажем. Такой, сотканный из лиловых ирисов, гор, уходящих макушками в туманы, розовых рек и хамелеонов-облаков, она встречала лишь в одном сне. Здесь же она чувствовала себя спокойно, если не считать нескольких странных деталей.

Каждый раз, оказавшись за границей сна, руки-крылья Камиллы приносили её туда, где на примятой голубой траве стоял гигантский фотоаппарат. Примерно такой, что она видела в фотоателье петроградского мастера Карла Буллы, только раз в десять больше. Булла снимал Камиллу, когда ей исполнилось пять. И как фотограф ни старался развеселить девочку, на снимке она вышла пухлощекой хомячихой. Впрочем, не лишённой детского обаяния.

А тут стоило Камилле опустить босые ноги на влажную траву, как фотоаппарат издавал резкий крякающий звук. Потом девочку ослепило вспышкой, и какое-то время она стояла истуканом, часто моргая глазами. И вот наступила тишина. Камилла терпеть не могла фотографироваться. Она бы с радостью уничтожила все карточки, сделанные великанской фотомашиной. Но где найти фотографии и хулигана фотографа за столь навязчивое приветствие? Девочка не знала, а сойки предпочитали молчать, когда дело касалось человеческих вопросов.

А ещё Камиллу волновали неприступные ворота! Её просто возмущало, что в своём собственном сне она не может открыть их. Словно и не сон это вовсе, а вполне себе реальная реальность, где всё существует по своим законам, вопреки капризам и желаниям самой Камиллы.

– Идем на снижение, – предупредил Дедал, и Камилла прикрыла глаза. Она уже знала, чем грозит им полет против ветра. Сойки начнут ускоряться, и ветер растреплет их перышки так, что часть из них обязательно окажется во рту, носу и ушах Камиллы вместе с птичьим пухом.

– Не бойся, сегодня ветер несильный, – заметила Сафо.

Посадка прошла успешно. Камилла, держа в руках свой крошечный ключик, восторженно посмотрела на чудесные ворота, но не решалась подойти ближе.

И тут она услышала, как кто-то за воротами затрубил в рог. Этот звук отозвался эхом у засыпающих гор. Вслед за ним послышался волчий вой. Камилла содрогнулась, но всё-таки подошла к воротам. Закрыв глаза, она сосчитала до трех и принялась искать замочную скважину, но её там не оказалось. Тогда гостья просто прикоснулась кончиком ключа к воротам и представила, что провернула его один раз по часовой стрелке. Она мгновенно отпрянула назад и, затаив дыхание, принялась ждать. Сойки сгустились над ней, будто одно пернатое розовое облако.

Ворота скрипнули и, чуть приоткрывшись, снова замерли. Из метровой щели в глаза Камилле выплеснулся лазурно-серебристый играющий свет. Она вытянулась на носочках, чтобы разглядеть в нем хоть что-нибудь, как внезапно на неё нахлынула приятная мелодия, манящая сюда. Снова «чарум», снова «колыбель чудес». И вот из ворот вышел я.