Читать книгу P.S. Люблю не из жалости… - натАша Шкот - Страница 5

Доброе утро, мой самый дорогой человек!

Вадимка, я пишу тебе из больницы. Нет-нет, ты не пугайся! У меня все хорошо!

Даже не так, замечательно! Смешно, правда? Я, первая трусиха, которая дрожала от вида шприца, говорю, что у меня все замечательно, лежа в больнице?! Да, жизнь любит наказывать нас за страхи…

В общем, рассказываю по порядку! Какой-то знакомый мамы посоветовал нам обратиться к другу его друга (или кого-то там еще, я не запомнила все эти хитроумные дружеские связи), который лучший (по его словам) хирург! Так вот, мама позвонила этому хирургу, и он велел нам приехать! Представляешь? В столицу!!!

И выезжать надо было очень срочно, потому что у него появилось окно и надо в него успеть! И, чтобы успеть, мы собирались кое-как, мама отпросилась с работы, и мы помчались! Билетов не было, еле уговорили проводницу взять нас зайцем. Добрая женщина прослезилась в виде моего костылика и не смогла отказать. Вот я и нашла плюс в своем увечье. Ха-ха!

И вот, спустя ужасную ночь трясучки в общем вагоне – мы в столице! Ох, Вадимка! Какая же у нас все-таки красивая столица. Ты не представляешь! И люди здесь совсем другие, вовсе не такие, как в нашем мелком городишке. Важные, бегут куда-то, торопятся. Никто ни с кем не здоровается!

А какая она, столица, огромная! Бедная моя мамочка, она ведь такая же трусиха, как и я (нет, это я, как она), с каким трудом она разбиралась в метро!

Эскалатор – это страшно! Ты не представляешь! Особенно, когда надо на него запрыгнуть эдакой хромоножке, как я.

Ладно, это мелочи… До больницы мы все-таки доехали!

И вот я подошла к главному в своем письме! Этот доктор, Иван Петрович Митрофанов, самый настоящий волшебник!

Я лежу в палате с четырьмя женщинами, которых он уже оперировал. Они его так хвалят! Говорят, с того света людей доставал, на ноги поднимал тех, кто уже и не надеялся ходить!

Вот я и думаю, может, мой случай для него тоже пустяковый?

Мы привезли с собой все рентгеновские снимки и историю болезни. Он долго изучал. Потом ругался матом на нашего районного врача Остапа Леонидовича. Сказал, что за такие ошибки надо казнить, даже не увольнять! И сказал жаль, что не попала к нему сразу.

Теперь вот лежу я в больнице и готовлюсь к операции.

С ума сойти! У меня есть надежда! Я смогу ходить самостоятельно! И не хромать!!!

Конечно, мне страшно. Боюсь операции, наркоза, потом боли… Но я смогу вытерпеть…

Держи за меня кулачки!

Напишу сразу же, как смогу!

Люблю тебя. Очень сильно!

Твоя, Марьяшка

Вадим держал исписанные тетрадные листы в руках и окунулся в воспоминания того дня, когда она получила ту травму, испоганившую всю жизнь. И ей, и ему…

Он тогда только вернулся из области. Счастливый как никогда! Поступил!!! Сам сдал экзамены. Душа пела и плясала. Как же иначе, вот он, первый шаг к мечте!

Встретил знакомых парней на улице, поделился счастьем. Было решено выпить по такому чудесному поводу. Сказано – сделано! Чего они поперлись на то поле… Уже не вспомнить.

А на поле как раз собралась молодежь. По глупому такому, детском поводу! Механизаторы убрали солому с полей и сгрузили временно на футбольном поле ПТУ. Огромный стог соломы послужил местным подросткам батутом! Да что там подросткам, кажется, там даже выпускники училища прыгали. Забирались на самый верх и прыгали вниз. С визгами, криками и смехом. Внизу, конечно, подстелили соломки для смягчения…

Вадим не собирался уподобиться другим и скакать, как ребенок, но тут увидел ее!

Вечерело. Она тоже пришла, с подружкой. Ведь из-за своей болезни на палящее солнце не выходила, гуляя только по вечерам.

Не хотел же прыгать… Но дернули черти…

В полнейшей эйфории от всеобщего сумасшествия и от алкоголя, конечно же, они с друзьями присоединились. Было весело. Прыгали по очереди, смеясь и толкаясь, рассыпая аккуратно сложенную солому во все стороны.

Марьяшка веселилась вместе со всеми. Солома набилась в ее белесые косички, сделав похожей на ежика. Она много смеялась. Вадим, как зачарованный, глаз с нее не спускал.

Что именно тогда случилось, никто не понял. Во всеобщей толпе и полумраке чудо, что вообще заметили.

Марьянка прыгнула. Но, видимо, неудачно приземлилась, расстелившись на животе. А следом уже полетел Вадим…

Секунда. Удар. Хруст. Ее тихий вскрик. Всем своим, далеко не детским весом, Вадим упал на хрупкую девочку. От боли она сразу потеряла сознание. А рядом прыгали и смеялись их друзья и товарищи.

Вадим раскидал их всех, не понятно откуда взявшимися силами. Перевернул ее на спину. И чуть не умер от страха. Марьяшка не приходила в себя!

Кто-то кричал, что надо вызвать скорую и не трогать ее. Но он не слышал. Никого не слышал. Да когда еще та скорая приедет? Поднял на руки и побежал. И бежал со своей драгоценной ношей на руках до самой районной больницы.

Происходящее несколько часов спустя помнил с трудом. Просто сидел на лавочке у больницы и ждал. На все уговоры отвечал молчанием.

Марьянка пришла в себя. У нее оказался перелом бедра, таранной кости… и перелом позвоночника!

Девушку увезли в область. Нужны были операции. Вадим собрал все свои сбережения, а это аж пять тысяч долларов, которые он скопил на институт, и отдал их матери Марьянки. Заплаканная женщина сначала не хотела брать деньги. Но он настоял!

Спустя несколько дней прозвучала одна утешающая новость – позвоночник цел! Обширный ушиб и отек мягкий тканей. Мать девочки и парень вздохнули с облегчением.

И именно он, Вадим, начал акцию по сбору денег для Марьянки. Прошелся по всем друзьям, знакомым и просил каждого помочь, кто чем может. Находил нужные слова, уговаривал. Вытряс деньги со всех присутствующих на том стогу.

А сам устроился на три работы. Работал разнорабочим на ферме, ночью охранял магазин, а через двое суток библиотеку. Другой работы в их районном центре не было, да и кому он нужен без образования?

Мать кричала не своим голосом, устраивала истерики. Как же так? А институт? Столько лет упорных трудов!!! А когда узнала, что он все накопленные сбережения отдал Лизавете Цветаевой, так ее саму едва скорая не забрала с сердечным приступом. Но Вадим был тверд: «Хочешь, из дому выгоняй! Но будет так, как я сказал!»

Одну зарплату стал отдавать матери, а две другие – матери Марьянки, которой пришлось временно уйти с работы и ухаживать за девочкой. Ведь платить еще и санитарке – большая роскошь для них. Спала Лизавета на матрасе на полу возле койки дочери.

А Вадим бегал по работам, ухитряясь еще и подрабатывать на огородах в частном секторе. Осень ведь, пора сбора урожая.

Когда получалось, ездил в область, в больницу. Но к девочке не заходил. Не мог заставить себя посмотреть ей в лицо. Передавал через мать деньги и гостинцы. Яблоки, грушки, печенье. Книги из библиотеки, которые брал на свое имя. И короткие записочки. Мол, держись, Марьяшка, мы, твои друзья, с тобой! Выздоравливай! Ждем не дождемся!

Лежала Марьяшка в больнице долгие полгода. Еще повезло, что перелом бедра был не осколочный и без смещения. Но вот с таранной костью все обстояло плохо. Голеностоп собирали по осколочкам, как мозаику. Раздроблен был на мелкие кусочки. Весь удар от тела Вадима, видимо, пришелся на ту область. Девушке вставили металлические пластины, и требовалось еще как минимум две операции с интервалом в пару месяцев. Врачи предупредили сразу, скорее всего, девочка будет хромать всю жизнь! Голеностоп сгибаться не сможет! И это вам еще повезло, что мы такие хорошие специалисты, смогли собрать!

Марьяну привезли домой. Мать вернулась на работу. А девочка сидела дома. Подружки один разочек проведали, да позабыли, занятые своими делами.

Один Вадим не забыл. С упрямой регулярностью приносил матери Марьяны деньги. Настаивал: «Берите! Копите на операцию!»

Он очень изменился за те полгода. Стал хмурым, неразговорчивым, похудел. Больше не ходил с друзьями гулять или в кино. Экономил на всем, чем мог, собирая каждую копейку.

Как же он винил себя! Проклинал за беспечность! Про алкоголь даже слышать не желал. Отвернуло.

Ни одна ночь не прошла в спокойном сне. Он видел кошмары. Каждую ночь переживал заново тот ужасный вечер. Прыжок. Удар. Хруст костей. Ее крик.

Просыпался весь в слезах, ведь это только в кино мужчины не плачут… Мать пыталась с ним поговорить, да он не давался на разговоры. Сказал матери всего один раз:

– Прими это… Я ее люблю! И в беде не оставлю! – сказал как отрезал и больше на эту тему заговаривать не позволял.

Лидия вынуждена была смириться. Она молчала. Поджимала губы. Про себя проклиная девчонку и желала ей провалиться.

Первый раз, когда он пришел ее проведать, было особенно тяжело. Боялся увидеть осуждение или даже ненависть в ее глазах. «А вдруг она видела, что это был я?»

Но девушка приняла его тепло. Обрадовалась. Рассыпалась в благодарностях. Он скривился, перебил ее. Сказал, что не нужно благодарности. Он просто так… помог, по-соседски…

А потом стал приходить каждый день. Иногда всего на несколько минут перед очередной сменой. А иногда задерживался подольше. Помогал с уроками. У нее же был последний, выпускной класс, впереди ждали экзамены. В школу девчонка не ходила, трудно было добираться так далеко на костылях.

Развил бурную деятельность даже у них дома. Поругавшись и поспорив с ее матерью, убедил все-таки начать перестройку дома. Собственными руками, взяв в помощники лучшего друга Женьку, сделал перегородку в большой комнате. Образовавшееся помещение криво-косо, как сумели, обложили плиткой и соорудили крохотную ванную комнату! Установили унитаз, который Вадим выклянчил в магазине по дешевке, и душевой уголок.

И все это, чтоб Марьяшке не прыгать на костылях во двор к «удобствам»!

Девушка растрогалась и даже всплакнула.

А друзья набычились на него. Мол, это ты из-за этой уродки от нас отвернулся (конечно, обидно, денег-то в долг давать перестал!).

Вадим не расстроился. Он решил для себя тогда, что раз люди столь жестоки к чужому горю, то ему с ними не по пути.

Сейчас у него снова была цель. И он собирался дойти до конца! Он просто обязан поднять Марьяшку на ноги!