Читать книгу Повесть о доме Тайра - Неизвестный автор - Страница 26
Свиток второй
1. Ссылка настоятеля
ОглавлениеВ пятый день пятой луны 1-го года Дзисё преподобного Мэйуна, главу вероучения Тэндай, отлучили от участия в молитвенных собраниях во дворце, и один из придворных чинов, курандо[143], вручил ему высочайшее повеление возвратить двору статую Шестирукой Каннон-Нёирин[144], издавна хранимую настоятелем. А днем позже чиновники Сыскного ведомства взяли под стражу главных зачинщиков из числа монахов, пытавшихся пронести во дворец ковчеги. Виной же всему были злые наветы Сайко, отца и сына, нашептавших государю-иноку, будто волнения в монастыре возникли оттого, что личное имение настоятеля перешло во владение правителя Моротаки; потому-де настоятель и подстрекал монахов к подаче жалобы… Государь-инок разгневался еще пуще. Прошел слух, что настоятеля ожидает особо тяжкая кара. Ему приказали вернуть печать и ключ от сокровищницы – он прогневил государя и, стало быть, не мог оставаться первосвященником Тэндай.
В одиннадцатый день той же луны назначили нового настоятеля – принца крови, седьмого сына покойного императора Тобы, преподобного Какукая[145], ученика блаженного Гёгэна[146]. Со следующего дня Мэйун уже не считался более настоятелем. Двое чиновников Сыскного ведомства, присланные сторожить настоятеля, забили колодец крышкой, залили водой огонь в очаге – бывший настоятель не смел более пользоваться ни водой, ни огнем[147]. И снова поползли слухи, что монахи, возмущенные столь жестоким обращением с настоятелем, опять нагрянут в столицу, и опять стало неспокойно в столице…
В восемнадцатый день той же луны Главный министр и тринадцать высших сановников собрались на совет, дабы определить наказание Мэйуну. Тюнагон Нагаката[148] (в то время он был всего лишь сёнагоном, младшим советником, и занимал в собрании самое нижнее место) сказал:
– Закон велит заменять настоятелям смертную казнь ссылкой в отдаленную местность[149]. Но бывший настоятель Мэйун в совершенстве постиг оба вероучения – Тэндай и Сингон[150]; это безупречный, благочестивый пастырь, он строжайше соблюдает все заповеди Будды, к тому же он – наставник императора, обучающий его текстам Лотосовой сутры, а в свое время наставлял государя-инока на чистый путь бодхисатв согласно учению Махаяны. Суровое наказание такому святому человеку навряд ли будет угодно Будде! Сдается мне, что не следует лишать его духовного сана и от ссылки нужно избавить! – так смело заявил Нагаката, и все сидевшие в ряд вельможи в один голос подтвердили: «Мы согласны с таким суждением!» Но гнев государя-инока был столь велик, что в конце концов все же решено было отправить Мэйуна в дальнюю ссылку. Сам Правитель-инок Киёмори прибыл во дворец ходатайствовать за Мэйуна, но государь-инок, под предлогом нездоровья, его вовсе не принял, и Киёмори возвратился домой в превеликой досаде. А с бывшим настоятелем поступили по примеру минувших лет, когда каре подвергались священнослужители: отняли грамоту о принятии духовного сана, объявили снова мирянином и дали мирское имя – Мацуэ Фудзии.
Мэйун, сын дайнагона Акимити Кога, был потомком в шестом колене принца Томохиры, седьмого сына императора Мураками. Это был человек добродетели поистине беспримерной, первейший, самый высокопоставленный иерарх в государстве. Он считался также главой храма Небесных Владык, Тэннодзи[151], и всех шести храмов Торжества Победы Веры, Рокусёдзи. Однако Ясутика Абэ, глава Ведомства астрологии и гаданий[152], сказал однажды с неодобрением: «Непонятно, почему столь мудрый вероучитель взял себе имя Мэйун. В первой части сего имени сияют луна и солнце[153], но вторая-то означает тучи…» Главой секты Тэндай стал в двадцатый день второй луны 1-го года Нинъан. Тогда же, в пятнадцатый день третьей луны, после торжественной службы, открыли сокровищницу в храме и среди разных драгоценных предметов увидели небольшой четырехугольный ларец, обернутый белой тканью. Настоятель, человек всегда во всем безупречный, открыл ларец; там оказался исписанный иероглифами свиток желтой бумаги. То был перечень будущих настоятелей, некогда составленный самим великим учителем Дэнгё-дайси. По обычаю, каждый вновь назначенный настоятель разворачивал свиток, читал написанное ровно до той строки, где значилось его имя, и, не заглянув дальше, снова сворачивал свиток и клал обратно в ларец. Так же поступил, конечно, и Мэйун. И все-таки даже столь досточтимый праведник не избежал своей кармы, предначертанной в прошлых рождениях! Поистине трепет объемлет душу при мысли о неотвратимости кармы!
В ту же луну, в двадцать первый день, определили и место ссылки – край Идзу. Как ни старались смягчить наказание, лживые наветы отца и сына Сайко сделали свое дело. Приказано было в тот же день изгнать настоятеля из столицы; чиновники, назначенные для выполнения приказа, явились в обитель Мэйуна в Сиракаву и объявили ему решение. Обливаясь слезами, настоятель вышел из кельи и проследовал в молитвенный дом Ис-сайкё. А монахи Святой горы решили – «Отец и сын Сайко – вот кто наш главный недруг!» – и, написав на бумаге их имена, засунули эту бумагу под левую ногу статуи воителя Компиры, одного из двенадцати хранителей Будды, стоящих в Главном храме. «О двенадцать божественных стражей и вы, послушные им демоны тьмы! Без промедления лишите жизни Сайко, отца и сына!» – громогласно восклицали монахи и слали на головы Сайко с сыном ужасные проклятия; вчуже и то страшно было слышать эти слова!
В двадцать третий день той же луны преподобного Мэйуна отправили в ссылку. Чиновники, погрязшие в грехах, грубо погнали в путь священнослужителя столь высокого ранга, человека поистине святой жизни. «Вперед! Живей!» – кричали они, лягая его ногами, как лошади. Так покинул Мэйун столицу. «Сегодня я вижу ее в последний раз по дороге в восточные земли, что лежат за заставой Аусака!» – думал он; нетрудно понять, как горько было у него на душе!
Из бухты Утида, что в селении Оцу, виднелись ярко озаренные солнцем карнизы пагоды Мондзю[154] на Святой горе Хиэй: не в силах еще раз взглянуть туда, настоятель закрыл лицо рукавом и залился слезами.
Немало почтенных старых монахов, священнослужителей высших рангов, скорбели о судьбе настоятеля, но больше всех горевал монах Тёкэн; он скорбел о разлуке столь искренне, что проводил настоятеля далеко, до самой Курицу. Но всему приходит конец… В Курицу он распростился с Мэйуном и вернулся обратно. Настоятель, растроганный преданностью Тёкэна, изустно поведал ему сокровеннейший закон Триединства[155], который хранил в душе долгие годы. Сей закон, изложенный самим Шакья-Муни, передавался из уст в уста от индийского монаха Мэмё-бику[156], ревностного проповедника буддийского вероучения, к бодхисатве Рюдзю, обитавшему на юге этой страны. Так постепенно дошел сей закон и до Мэйуна. Но сегодня Мэйун был так взволнован и тронут, что поведал его Тёкэну. Да, пусть мала страна наша, подобная рассыпанным зернам проса, пусть захирела ныне святая вера и недалек уже конец света, все же добродетель Тёкэна помогла ему приобщиться святой доктрины; утирая слезы рукавом монашеской рясы, возвратился Тёкэн в столицу. Воистину обладал он душой благородной!
Тем временем на Святой горе взволнованные монахи стали держать совет.
– С тех самых пор, как учредили сан настоятеля нашей веры, со времени преподобного учителя Гисина[157], сменилось пятьдесят пять поколений, но ни разу не случалось, чтобы настоятеля обрекали на ссылку. Вспомните – в годы Энряку, когда император Камму основал здесь столицу, великий учитель Дэнгё-дайси, поднявшись на эту гору, положил начало учению, озаряющему все четыре стороны света. С тех самых пор ни одна женщина не ступала сюда ногой, ибо на женщине тяготят Пять Запретов[158]; лишь три тысячи монахов обитают на этой святой вершине. Достославный Орлиный пик в Индии, где пребывал Шакья-Муни, великий Будда, находился к северо-востоку от царского замка; у нас, в Японии, Святая гора Хиэй тоже высится на северо-востоке столицы, у врат Демонов преграждая им путь в столицу. Наша гора – святыня, охраняющая страну! На протяжении долгих веков мудрые государи и подлинно благоразумные их вассалы только к нам сюда и стремились, только здесь и приносили обеты. Пусть недалек уже конец света, но мыслимо ли перенести подобное оскорбление Святой горе, превосходящее все пределы терпения! – так в один голос возопили монахи и устремились вниз, к восточному подножью горы.
143
Курандо – придворное звание. Институт курандо («Курандо-докоро») был создан на рубеже IX–X вв. на правах личного секретариата императора, ведавшего его делами и личными средствами (отсюда название «курандо», букв.: «казначей»). Однако впоследствии «курандо-докоро» превратилось в весьма влиятельный орган, стоявший, хоть и неофициально, над прочими ведомствами, в том числе и над Государственным советом.
144
Шестирукая Каннон-Нёирин (санскр. Чинтамани-чакра) – одно из традиционных изображений бодхисатвы Каннон. Изображена шестирукой, в первой правой руке держит волшебный, заостренный кверху шар с языками пламени над ним (санскр. Чинтамани), обладающий способностью выполнять любое желание («ней» – букв.: «согласно воле»), в другой – колесо («хорин» – букв.: «колесо закона»), означающее, что закон Будды вечно в движении, способен, как колесо, подминать и сокрушать все силы зла.
145
Высшими иерархами буддийской церкви, как правило, становились младшие сыновья императора. Какукай был седьмым сыном императора Тобы. Указ, дающий право считаться принцем крови, давался таким сыновьям лишь после пострижения в монахи, а в монастыри их отдавали с юных лет.
146
Гёгэн – сын регента Мородзанэ Фудзивары, учитель Какукая, был первосвященником секты Тэндай.
147
Одно из наказаний в средневековой Японии состояло в том, чтобы лишить осужденного возможности пользоваться водой, дровами, древесным углем.
148
Нагаката Фудзивара назначен советником в 1181 г.
149
Согласно «Установлениям годов Энги» («Энги-сики», IX в.) наиболее суровое наказание духовным лицам за тяжкие преступления назначалось в виде ссылки в такие отдаленные по тем временам местности, как Идзу, Ава, Хитати, Тоса, о-в Садо и о-в Оки.
150
Буддийское вероучение Сингон (букв.: «Слово Истины», «Истинное слово») основано в Японии монахом Кукаем (посмертное имя Кобо-дайси, 774–835), учившимся в Китае. Возвратившись оттуда в 806 (807?) г., Кукай стал усердно распространять доктрины Сингон. В основе этих доктрин, подчеркивающих значение первоисточников – «подлинных слов Будды», лежат поучения, изложенные в первую очередь в трех сутрах «Дайнити-кё», «Кон-го-кё» и «Сосицудзи-кё», несущих на себе значительную печать влияния индуистского пантеизма (санскр. названия «Вайрочана-сутра», «Ваджрасэкхара-сутра» и «Сусидхикара-сутра»).
В первых двух сутрах мироздание изображается как присутствие будды Вайрочана в сокровенной сути каждого живого существа и явления, развивается и поясняется учение, рассматривающее Вселенную как проявление будды Вайрочана. Третья («Сусидхикара-сутра») обещает постижение истин, изложенных в двух предыдущих сутрах, посредством эзотерической практики, подробно разъясняет обряды – пострижения, возжигания священного огня, молитв, медитации и т. д.
Космический, «солнечный» характер будды Вайрочана (санскр., букв.: «Лучезарный», «Светоносный») позволил японским приверженцам вероучения Сингон отождествить его с высшим синтоистским божеством богиней Солнца Аматэрасу; ее стали считать как бы «местным» воплощением будды Вайрочана, а санскритское слово «Вайрочана» переводить японскими словами «Дайнити» – «Великое солнце». Эта концепция легла в основу дуализма религии Синто, привела к слиянию буддизма и синтоизма, позволив им сосуществовать, не отрицая друг друга.
151
Храм Тэннодзи (точнее – Си-Тэннодзи, храм Четырех Небесных Царей – защитников буддизма) – один из старейших буддийских храмов, построенный в 593 г. принцем Сётоку в краю Сэтцу (близ современного г. Осака). Любопытно, что для постройки этого храма велено было использовать строительный материал, взятый из разрушенного дома Мория Мононобэ, непримиримого противника буддизма, после того как он потерпел поражение в борьбе за власть и был убит в 587 г. (см. также примеч. 41, свиток четвертый).
152
Древнекитайское натурфилософское учение о двух началах Инь-Ян в средневековой Японии свелось к астрологии, геомантике и всякого рода ворожбе. При дворе существовало специальное ведомство, где служили жрецы-гадальщики, которые занимались различного рода предсказаниями – указывали «счастливые» и «несчастливые» дни, «счастливое» или «несчастливое» направление пути, грядущие «счастливые» или «несчастливые» события. Жрецы Инь-Ян пользовались непререкаемым авторитетом, их предсказания не подвергались ни малейшим сомнениям. Должность главы этого ведомства была наследственной в семействе Абэ, ведущем свой род от знаменитого звездочета Саймэя Абэ (ум. в 1005 г.).
153
Имя Мэйун пишется двумя иероглифами: первый – «мэй» (ясный, чистый) состоит из двух компонентов – «луна» и «солнце», второй – «ун» – означает «облака, тучи». Облака, тучи могут скрывать луну и солнце, следовательно, по суеверным представлениям того времени, такое имя могло предвещать несчастье.
154
Пагода Мондзю – пагода, посвященная бодхисатве Мондзю (санскр. Манджушри), олицетворяющему мудрость и действенность буддийского вероучения. Мондзю часто изображают верхом на льве, символизирующем грозную, непреодолимую силу этой всепроникающей высшей мудрости.
155
Закон Триединства (букв.: «Триединство в едином сердце»; яп. «Иссин-санган») – определенный метод медитации вероучения Тэндай, при котором все явления рассматриваются одновременно в трех различных аспектах, а именно: поскольку каждое явление есть результат длинного ряда первопричин, оно по самой сути своей лишено постоянства и, следовательно, представляет собой пустоту (яп. термин «ку»); тем не менее эта «пустота» является хоть и временным, мгновенным, но реальным бытием, формой («кэ»). Таким образом, поскольку каждое явление есть сочетание «пустоты» и «формы», его следует рассматривать как нечто находящееся посредине между этими двумя крайностями («тю»). Все эти три аспекта взаимосвязаны и указывают на истинную суть каждого явления – его зависимость от закона причинности и временную краткость, недолговечность его существования. Эта доктрина считается одной из важнейших в вероучении Тэндай, постижение ее достигается с помощью религиозной практики, в том числе медитации.
156
Мамё-бику (санскр. Ашвагхоша, 100–60 гг. до н. э.) – индийский поэт, основоположник художественной литературы на языке санскрите, создатель первых драматургических произведений на этом языке, автор эпической поэмы «Буддхачарита», воспевающей житие Будды, и многих других произведений, в том числе комментариев к сутрам. Был ревностным приверженцем буддизма Махаяны.
157
Гисин (730–833) – буддийский монах, первый настоятель монастыря Энрякудзи, сподвижник Сайте (Дэнгё-дайси), основателя вероучения Тэндай в Японии.
158
Пять Запретов (точнее – Пять Помех) означают, что в процессе круговращения жизни и смерти женщина по самой своей природе лишена возможности перевоплотиться в будд, а также в богов Индру, Брахму и др.
