Читать книгу Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая - Нелли Шульман - Страница 3

Штаб Второго Украинского Фронта размещался в почти нетронутой боями, бывшей лучшей гостинице Дебрецена, «Золотой Бык», рядом с желтыми башнями огромной кальвинистской церкви. Центр города, осенью, безжалостно обстреливали, от многих домов остались руины, но в «Золотом Быке» только немного пострадала крыша, сейчас заделанная. Среди мраморных завитушек и зеркал вестибюля, над бывшей стойкой портье, из полированного дуба, водрузили красное знамя и портрет товарища Сталина.

В холле было накурено, трещал полевой телефон. За большим окном, в завалах камней, копошились люди в гражданских пальто. Жители города разбирали остатки зданий. На площади поставили военных регулировщиц, девушек, в зимней форме. Напротив, на одном из зданий, виделась табличка, на венгерском и русском языках: «Резиденция Временного Правительства». Коалиционный комитет, образованный в Дебрецене, прошлым месяцем, успел объявить войну Германии и сейчас заключал перемирие с Советским Союзом. Пока никакого флага на здании правительства не имелось, но, учитывая коммунистов в его составе, всем было ясно, что скоро комитет станет основой для будущей, социалистической Венгрии.

От Дебрецена до осажденного Будапешта лежало двести километров очищенной от мин дороги. Колонны военных грузовиков постоянно шли в направлении столицы. После расстрела парламентеров, все понимали, что немцы не станут капитулировать:

– Значит, мы их выбьем оттуда, как выбили из Варшавы, – дежурный по штабу, за стойкой, налил себе чая, из большого, медного чайника. Кухня гостиницы оказалась в порядке. В столовой еду подавали на фарфоровых тарелках, с гербом отеля. В отдельном кабинете даже нашли рулетку. Стол зеленого сукна отнесли наверх, предварительно сняв игровое колесо. Стойку портье, со стороны персонала, тоже обили зеленым сукном.

Дежурный изучал утреннюю сводку. Вчера войска Рокоссовского заняли Варшаву, в Восточной Пруссии продолжалась наступательная операция. Офицер, одним глазом, косился в сторону неизвестного визитера, появившегося в штабе на рассвете, два часа назад. Его машина, довоенный, черный форд, с закрытым верхом, стояла прямо за окном, выходящим на площадь. Дежурный языков не знал, и не мог объясниться с высоким, красивым мужчиной, в дорогом даже на вид пальто, с каракулевым воротником. Белокурую голову, несмотря на легкий мороз, гость не покрывал. В руках он держал портфель, мягкой кожи. Пахло от него хорошим табаком и кофе. Сначала старший лейтенант подумал, что перед ним венгр, из людей временного правительства. Сказав пару слов на венгерском языке, обнаружив, что дежурный его не понимает, гость перешел на немецкий.

Старший лейтенант знал по-немецки слов пятьдесят, но понял, что визитер ищет некоего герра Валленберга, своего то ли приятеля, то ли делового партнера. Повертев паспорт, с гербом нейтральной Швейцарии, дежурный вызвал по телефону замену. Старший лейтенант пошел наверх, в отдел «СМЕРШ». Выяснилось, что Валленберг, которого привезли ночью из Будапешта, после предварительного допроса отправлен поездом в Москву. Начальника СМЕРШа фронта, генерал-лейтенанта Королева, на месте не было, он уехал в войска. Его подчиненные тоже пока не появлялись, время было раннее. Дежурный контрразведчиков, позевывая, велел:

– Давайте сюда паспорт этого швейцарца, если он, действительно, швейцарец. Наверняка, такой же шпион, как и Валленберг. Придут уполномоченные, переводчики, мы его допросим… – спустившись вниз, старший лейтенант сказал швейцарцу: «Битте зи вартен». Гость только кивнул. Старшему лейтенанту не нравились его глаза, яркие, как чистое, летнее небо, спокойные, пристальные:

– Неизвестно, что у него в портфеле лежит… – он поглядывал на ободранный диван, где уселся гость, – впрочем, его обыщут. Валленберг тоже гражданин нейтральной страны, однако СМЕРШ просто так никого не арестовывает. Здесь прифронтовая зона, надо соблюдать бдительность… – услышав щелчок, старший лейтенант насторожился. Приподнявшись, он обнаружил, что швейцарец вытащил из портфеля флягу, с золотой насечкой. Гость приподнял бровь: «Kaffee?». Старший лейтенант помотал головой:

– Найн. Данке… – работники СМЕРШа, на инструктажах, предупреждали об опасности, которая может исходить от гражданского населения:

– На Украине в лесах полно бандитов, бандеровцев. Они отравляют воду в колодцах, подстерегают наших солдат в глухих местах, нападают на них. Мало ли что у него во фляге… – по вестибюлю поплыл запах крепкого кофе. Швейцарец курил, покачивая носком начищенного ботинка.

Двести километров Максим сделал за четыре часа. Не желая рисковать, он поехал окольными дорогами, не выбираясь на шоссе. По пути он не встретил советских военных патрулей, но здешние места были так разбиты танками армии Малиновского, что гнать машину было опасно. В портфеле, кроме кофе, у Волка лежало оружие, немецкий трофейный вальтер, и холщовый мешочек с золотыми часами и кольцами. Волк взял драгоценности, в общем, на удачу, не рассчитывая, что НКВД польстится на взятку.

– Но, может быть, я ошибаюсь… – фары резали предрассветную тьму, – до войны в Москве кого только ни покупали. СС брало взятки у Рауля, за спасение евреев. Я любые деньги отдам, только бы его выпустили. Он праведник, он избавил от смерти тысячи людей. Господь мне не простит, если я буду стоять над кровью брата своего… – Волку не нравилось, что его паспорт к нему так и не вернулся:

– Наверху, наверняка, изучают мои документы, – решил он, – пусть изучают. Вряд ли они возят с собой лабораторию, а над бумагами хорошие мастера поработали, в Италии. Или они покажут паспорт Раулю… – за друга Волк не беспокоился:

– Рауль умный человек, он поймет, что надо говорить. Мы деловые партнеры, занимались коммерцией… – на старинных часах пробило восемь утра. Дежурный изучал какие-то бумаги. Волк покосился на тарелку репродуктора, в углу бывшего гостиничного бара:

– Вина, конечно, офицеры РККА выпили, здесь к гадалке не ходи. Вообще они все за трофеями охотятся. Может быть, и примут золото, за Рауля… – Волк почти ожидал услышать советский гимн, но хмыкнул, про себя:

– Москва сюда еще вещание не дотянула, а венгерские станции давно не работают. Немцев они слушать не будут… – из-за стойки донесся немелодичный свист. Волк узнал: «Катюшу».

– Надеюсь, Павел ни в какой СССР не отправится, а обвенчается со своей Лючией Катариной и будет пить с ней кофе по утрам, с видом на крыши Флоренции… – угрюмо подумал Волк, – но у Павла семья в Ленинграде осталась. Он говорил, что не может не дать о себе знать. Впрочем, эти псы и пожилую женщину с девушкой арестуют, потому, что они получили письмо, из-за границы. Это если мать Павла и его сестра живы, конечно. А тебе, Максим Михайлович, и писать некому… – утреннее солнце сияло в легком снежке, на площади. Он вспомнил, как сверкали бронзовые волосы девочки, в метро:

– Будто листья палые. Оставь, она была дочь какого-то чекиста, ты ее больше никогда не встретишь… – Волк, отчего-то, услышал далекую музыку «Рио-Риты», застучали каблуки.

Максим, встрепенувшись, подхватив портфель, поднялся. По лестнице отеля сбегал какой-то офицер, с его паспортом в руках.

Едва увидев сытое, холеное лицо, Максим, незаметным движением, сомкнул пальцы на пистолете, в кармане пальто:

– Кто знал, что он выживет? Хотя чекисты всегда выживают… – оперуполномоченный полка, где, на Волховском фронте, служил бывший старший сержант Волков, шел прямо к нему.

– Давно не виделись, Максим… – прогремел выстрел, зазвенело зеркало, над головой бывшего старшего лейтенанта, а по погонам, ныне майора:

– Они погоны ввели… – успел подумать Максим, бросая под ноги чекисту пальто, выскакивая в крутящуюся дверь, – теперь понятно, что Рауля здесь нет. Был бы, они бы со мной игру устроили… – рванув на себя дверцу форда, он пригнулся. Пуля разбила заднее стекло, Максим нажал на газ:

– Главное, мне от них оторваться. Золото у меня при себе, не пропаду… – форд, вильнув, скрылся за разбитым артиллерией углом церкви.