Читать книгу Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том второй - Нелли Шульман - Страница 10

Холеная, унизанная перстнями рука взрезала серебряным ножом спелый гранат. Капли сока, будто кровь, окропили пальцы.

Тонкие губы разомкнулись. Женщина поманила к себе склонившегося на пороге человека.

– Сегодня? – она взглянула в окно на лазоревое небо. В ее саду росли только розы, алые, темно-красные, вишневые, цвета ветреного заката и нежного восхода.

– Да, Джумана-кадина, – человек склонился ниже. Встав на колени рядом с выложенным перламутром столиком, евнух зашептал ей на ухо.

– Нур-бану знает? – прервала его женщина.

Тот развел руками.

– В конце концов, – Джумана смотрела на секретаря глазами цвета морской воды, – пока ничего не произошло. Зря мы переполошились так рано.

Она надкусила гранат, сладкий сок потек по нежному подбородку, белоснежной шее.

– Гранаты в этом году хороши, – женщина набросила на золотистые волосы шелковую вуаль: «Я пройдусь. Последи, чтобы мне никто не мешал».

– Кадина, – евнух припал губами к расшитой жемчугом туфельке на плоской подошве.

Она обернулась, выходя в сад: «Найди кого-нибудь на всякий случай, пусть она будет наготове». Мужчина кивнул.

Нур-бану погладила изящной рукой спину черной кошки. Та потянувшись, выпустила когти. Женщина почесала шею любимицы. Кошка, заурчав, ткнулась теплым лбом в ладонь хозяйки.

– Видишь, все просто, – обернулась Нур-бану к секретарю. Евнух почтительно склонился за мраморной скамейкой. В карих глазах женщины играли озорные искры.

Фонтан еле слышно журчал. На террасу, увитую багровыми листьями винограда, падали лучи нежаркого солнца.

Нур-бану встряхнула светлыми, с едва заметной проседью волосами.

– Джумана успела выбрать нужный яд? – усмехнулась она: «Или решает, что ей использовать на этот раз?».

Евнух позволил себе улыбнуться краем губ.

Взяв веер, Нур-бану стала играть с кошкой. Та, лежа на спине, лениво отбивалась лапками.

– Пошли ей котят, – женщина поднялась. Она была высокой, тонкой, с прямой спиной:

– Пусть выберет и оставит себе. Котят все любят, – Нур-бану рассмеялась.

– Она еще не гездэ, – попытался возразить евнух. Женщина ухватила его острыми, длинными ногтями за мягкий подбородок.

– Девочка станет кадиной раньше, чем моя любимая кошка успеет мяукнуть, – сказала Нур-бану:

– А то и… – она отпустила евнуха. Тот потер красные следы от ее пальцев:

– Если хотя бы половина того, что ты мне говорил, правда, – добавила женщина, – одних котят нам будет мало.

Опираясь на локоть, она посмотрела на мирно сопящую дочь. Та свернулась среди шелковых простыней. Утренний свет наполнял отделанную мрамором комнату.

Разведя руки в стороны, женщина сладко зевнула. Встав с широкого ложа, она выглянула в сад. Листья граната лежали на песчаных дорожках, пахло морем и осенними цветами.

Низкая дверь опочивальни приоткрылась. На пороге застыл мужчина.

– Марджана-джарийе, его величество султан Селим, посылает вам перстень, – на ладони чернокожего евнуха лежало изумрудное кольцо.

Губы женщины улыбнулись, бронзовые брови поползли вверх. Она приняла подарок: «Я буду счастлива угодить его величеству».

Ее турецкий за два месяца, что она занималась, сидя с евнухами, упражняясь в чтении и письме, стал почти свободным. Теперь она учила арабский, так же прилежно.

Евнух ушел. Она стояла, крутя на пальце кольцо.

– Марджана-джарийе, подарок от Нур-бану-кадины, – раздался тихий голос. Пожилой евнух внес в комнату плетеную корзинку.

– Котятки! – захлопала в ладоши проснувшаяся дочь: «Матушка, мне котятки?».

– Тебе, милая, – поцеловала ее женщина: «Выбирай, какой тебе по душе».

– Матушка, – смуглая щека девочки прижалась к мягкой, полосатой шерсти. Котенок мяукнул: «Мы теперь всегда здесь будем жить?».

– Посмотрим, – спокойно ответила она.

Опустившись в теплый бассейн, женщина закрыла глаза. Руки служанки нанесли цветочную эссенцию на ее волосы, девушка разглаживала ее лицо, медленно, ласкающими движениями. Она положила нежные пальцы на мраморный бортик. Над ними склонилась третья, с крохотными ножницами.

Два месяца назад она стояла на возвышении в круглой комнате неподалеку отсюда. Сквозь раскрытые окна лился жаркий полуденный воздух. С галереи раздался голос: «Сколько тебе лет?».

Она тогда не умела говорить по-турецки. К ней приставили служанку, смешную маленькую польку. Ее собственный польский вернулся, хотя прошло много лет, с тех пор, как учил ее пан Зигмунт, батюшкин лекарь.

– Двадцать один, – она смотрела прямо, вздернув острый подбородок. Распущенные по обнаженной спине бронзовые волосы грело солнце.

– А дочери? – спросил тот же голос.

– Четыре, – она шепнула: «Подними голову». Девочка посмотрела вверх, раскосыми, словно луны, очами.

После долгого молчания она услышала тихие шаги. Высокий черноглазый мужчина остановился рядом.

– Учи язык, Марджана, – усмехнувшись, он ушел.

А сегодня ей прислали перстень.

Марджана оставила польку при себе. Девчонка была забавной, умной и знала все, что надо знать. Кася одела ее в полупрозрачную вуаль цвета изумрудов и надушила бронзовые волосы жасмином.

– Помните, – сказала Кася озабоченно, – что я вам говорила.

– Все помню, – Марджана поцеловала девчонку: «Поиграйте и ложитесь спать».

Кася украдкой перекрестила ее: «Храни вас Господь».

Марджана вышла из комнаты. Спустившись по лестнице, миновав несколько коридоров, остановившись у золоченой двери, она опустилась на колени.

Джумана поиграла ножиком.

– Она переехала? – спросила женщина секретаря. На лепестках роз в саду блестела утренняя роса.

– Сейчас переезжает, – секретарь поджал губы: «Пять комнат, бассейн, терраса с выходом на море. Это пока, – он поднял брови, – и я не считал подносов с драгоценностями, которые ей принесли на рассвете».

– Гездэ, – задумчиво пробормотала Джумана.

– Передай ей, – она протянула секретарю букет роз:

– С пожеланиями долгой жизни. Они ей пригодятся, – кадина усмехнулась: «Пока она не понесла, не стоит ничего делать. Там посмотрим».

Евнух, пятясь, вышел из комнаты.

– Это вам, кадина, – Кася присела перед Нур-бану, – от моей госпожи Марджаны-гездэ, в благодарность за ваш подарок. Дочери госпожи Марджаны понравились котята, которых вы прислали.

На искусной миниатюре переливался красками Стамбул, такой, каким его видно с Босфора.

– Какая прелесть, – искренне сказала женщина: «Передай твоей госпоже, что я всегда рада видеть ее в моих покоях».

Выйдя на террасу, Марджана посмотрела на море. Отсюда оно было ровно смятый, синий бархат.

– Молодец, – раздался сзади знакомый голос: «Но это только начало».

Она взглянула в темные, мягкие глаза. Глава евнухов гарема помолчал: «Его султанское величество велел отвести твоей дочери отдельные комнаты. Ее будут звать принцесса Фарида, она нам пригодится».

– Не сейчас, – добавил евнух: «Лет через десять, когда ты станешь валиде-султан. Королевой-матерью, если, по-вашему».