Читать книгу Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том второй - Нелли Шульман - Страница 2

Прикоснувшись кистью к холсту, Алессандро Аллори замер. Прекрасное лицо Изабеллы Медичи оживало на глазах.

Каштановые, с проблесками рыжего, локоны она разделила пробором, убрав под отделанную жемчугом золотую сетку. Карие глаза глядели прямо, на белоснежной шее поблескивало алмазное ожерелье. Дочь Козимо Медичи, великого герцога Тосканского и жена кондотьера Паоло Орсини стояла на пьедестале, возведенном в мастерской Аллори.

– Ваша светлость, смотрите на меня, – попросил Аллори. «Я приступаю к глазам. Это самое сложное в портрете».

– Синьор Аллори, не возражаете, если Маддалена нам поиграет? – спросила Изабелла. «Она написала новые мадригалы, я бы хотела послушать».

– Конечно, ваша светлость, – Аллори вернулся к работе. Девушка с лютней, устроившаяся на низкой скамейке у ног Изабеллы, начала грустную мелодию.

Петр смотрел любовался тонким профилем герцогини. Унизанная перстнями рука лежала на бархате платья цвета жженого сахара. Кремовое кружево, выбившись из манжеты, спускалось волной на пальцы.

– Как называется эта прекрасная музыка, синьорина Маддалена? – спросила женщина.

– «На его отъезд», – вздохнула музыкантша.

– Как печально, – рука Изабеллы скомкала складки юбки.

Рядом с Петей раздалось шуршание.

Нахмурив разлетающиеся к вискам брови, Изабелла повернулась к двери. Петя распахнул корзинку. Крохотная длинноухая собачка бросилась к Изабелле. Женщина подхватила щенка на руки.

– Боже, какая прелесть, синьор Пьетро, – Изабелла потерлась щекой о мягкую шерсть. «Спасибо вам!»

– Простите, синьор Аллори, синьорина Маддалена, – поклонился Петя. «Я хотел передать ее светлости подарок. Не смею более мешать».

– Вы слышали новый мадригал, синьор Пьетро? – спросила женщина. «Мы печалимся, что вы нас скоро покинете. Даже муза Эвтерпа, в лице талантливой синьорины Маддалены, не скрывает грусти».

Петя взглянул на герцогиню:

– Как сказал синьор Петрарка: «Коль души влюблены, им нет пространств. Земные перемены, что значат им? Они, как ветр вольны».

– Они, как ветр, вольны, – повторила Изабелла. «Вы прекрасно читаете стихи, синьор Пьетро. Но не забудьте, вы должны прийти на прием в честь моего дня рождения! Флорентийские дамы не простят мне вашего отсутствия».

– Непременно, ваша светлость, – поклонившись герцогине, счастливо насвистывая, Петя спустился на площадь, к церкви Санто-Спирито.

Перекрестившись, он преклонил колена перед фреской Филиппино Липпи. Впервые увидев Мадонну, Петя даже испугался ее сходству с Марфой. Волосы Богоматери были светлее, но кошачьи глаза и легкая улыбка на тонких губах напоминали ему покойную жену.

– Синьор Пьетро! – услышал он знакомый голос. «Не знал, что англичане молятся в католических церквях. Я думал, что у вас все реформаторы».

– Случается иногда, – улыбнулся Петя. «Я шел к вам, синьор Доменико. Хотелось бы перед отъездом просмотреть контракты, и вы обещали сводить меня в мастерские».

– Сначала обед, – Доменико Спини, богатейший торговец тканями во Флоренции, потер руки. «Я знаю, что вы навещали синьора Аллори. Картины у него прекрасные, но вряд ли он вас угостил чем-то».

Они вышли на площадь Святой Троицы, к огромному, похожему на замок, Палаццо Спини.

– Пьетро, – синьор Спини налил ему вина, – позвольте вас так называть, я вам в отцы гожусь.

Петя отпил: «Отменное, синьор Спини».

– Доменико, – торговец замахал ложкой. «Пожалуйста. Это с моих виноградников неподалеку. Я распоряжусь, чтобы вам на постоялый двор доставили пару ящиков». Спини попробовал суп. «Отлично, то, что надо».

Бульон с толченым миндалем и яйцами был так хорош, что Петя съел две тарелки. Принесли обжаренное мясо, истекающее кровью под ножом:

– Стоит задержаться в Италии, чтобы так обедать… – хмыкнул Петя.

Мистрис Доусон, готовила сытно, но просто. Когда на кухню допускалась Маша, становилось веселее, но такое случалось редко. Кухарка не любила, когда кто-то распоряжался в ее владениях.

За фруктами и сырами Спини внимательно посмотрел на Петяа: «Если вы католик, то у меня есть к вам разговор».

Петя налил себе еще вина. Хитрые глаза Спини заблестели: «Вам за двадцать, – небрежно заметил флорентинец, – вы не юноша».

Петя понимал, куда клонит торговец. Такие обеды у него уже случались в десятке городов.

– Доменико, – Петя поднял руку: «Чтобы между нами не было, как говорится, недомолвок, жениться я пока не собираюсь. Не стоит мне никого сватать».

– Пятнадцать лет, хороша, как мадонна Липпи, и отличное приданое. Спини для дочерей денег не жалеют, – купец испытующе посмотрел на него.

Петя кашлянул: «Давайте, Доменико, вернемся к нашим контрактам».

– Что со страховыми выплатами? – Петя внимательно изучал бумаги. «Западное Средиземноморье не самое безопасное место плавания. Мне не хочется терять деньги из-за оттоманских пиратов».

– Ходят слухи, что Священная Лига следующим годом атакует турок на море, – Спини погрыз перо. «Муж нашей герцогини, кондотьер Орсини, командует частью галер».

– В мощь Лиги мне не верится, – улыбнулся Петя. «После битвы при Джербе турки главенствуют на морских путях».

– Не забывайте, что после Джербы случилась Мальта, – сказал Доменико. «Поговорите с Орсини, он вам расскажет о намерениях Лиги».

– Непременно, – Петя поднял на купца спокойные лазоревые глаза. «В страхование я не лезу, это дело судовладельцев. Вы ответственны за перевоз до Генуи. Дальше я подпишу отдельные контракты, защищающие мои интересы, пока груз везут в Англию».

Спини хмыкнул:

– Разумно. Я знаю наших капитанов. Завидев паруса берберских галер, они либо бросают груз, и удирают налегке, либо откупаются тем же грузом. Судовладельцы в выигрыше, а нам урон.

Петя вспомнил «Клариссу»: «Капитан Джеймс учил нас с Марфой вязать морские узлы. Господи, сколько лет прошло».

– Значит, решили, – Спини поднялся. «Пойдемте, Пьетро, посмотрите на работу флорентийских ткачей».

Он вернулся на постоялый двор в полночь, грязным и потным. Лето в Тоскане выдалось жаркое, в мастерских было нечем дышать.

Спини, глава всемогущей Arte della Lana, флорентийской гильдии торговцев шерстью, провел Петю в цеха, куда не пускали посторонних.

Доменико развернул штуку алой материи:

– Такого вы больше нигде не увидите. Есть тайный растительный состав, немногие красильщики умеют его делать. Подобной яркости никто, кроме нас, добиться не может.

Петя рассматривал ручной ткацкий станок:

– Вы тоже используете силу речной воды. В Англии большинство мастерских расположено в местах, где можно поставить колесо, вертящее пять или шесть станков.

– Поэтому мы постепенно вам уступаем, – признал Спини, – вы сами начали делать ткани. Но качество у вас оставляет желать лучшего, в дорогих товарах мы впереди. Иначе, Пьетро, вы бы со мной не торговали.

– Ничего, – невозмутимо ответил Петя, – мы все наверстаем, дайте время. Ограничения на вывоз шерсти из Англии по вам сильно ударили?

– Пока есть испанские овцы, мы не знаем забот, – пожал плечами Спини. «Но некоторые ткачи начали переходить на шелк. С червями хлопот меньше, а прибыль лучше».

Петя задумался. «Шелк – узкий рынок, но надо посчитать, что он может принести»

– Давайте покажу окраску тканей, – позвал Доменико. «Я велел отправить вам вино. Когда вернетесь на постоялый двор, попробуете. Нет лучше прохладного белого в такую жару».

Петя открыл дверь, мечтая умыться, и спокойно заснуть. Он застыл на пороге.

За столом, в свете единой свечи, сидел незнакомый человек, с незапоминающимся лицом.

– Проходите, Питер, – посоветовал гость. «Вина хотите?»

– Спасибо, – ехидно отозвался Петя. «Я собирался отвезти бутылки в Лондон, но теперь не получится».

– Не получится, – незнакомец наполнил бокал. «Меня зовут Джон».

– Редкое имя, – не удержался Петя. «Почему вы взламываете двери в чужие комнаты?».

– Я не взламывал, – Джон бросил на стол связку ключей. «Один из здешних слуг работает на Паоло Орсини. Остальное неинтересно».

Петя побледнел.

– Я бы на вашем месте не посылал уши наемных убийц их работодателям, особенно если речь идет о кондотьере Орсини. Я удивляюсь, как вы не погибли, Питер, – мужчина покачал головой.

– Я живучий, – Петя уселся напротив.

– Об этом мы тоже знаем, – Джон помолчал.

– Хорошее качество, полезное. Так бишь о чем я? Вы новеллы синьора Бокаччо любите? – гость повертел книжку.

– Завлекательно, но я бы посоветовал вам приняться за этот труд, – мужчина протянул Петру «Государя» Макиавелли.

– Я читал, – Петя зевнул: «Бокаччо интересней»

– Смотря для чего, – хмыкнул Джон. «Я, Питер, пришел поговорить о работе».

– У меня есть работа, – Петя взял бокал.

– Вы сейчас выпьете, – наставительно сказал мужчина, – а вино разливал я. Вы на меня не смотрели. Уверены, что хотите пить?

Петя осушил кубок одним глотком.

Джон усмехнулся: «Все мы такими были. Вам сколько лет? Двадцать три исполнилось? Прекрасный возраст».

– Для чего? – поинтересовался Петя.

– Для некоторых поручений. Вы с детства хорошо знаете Европу. На скольких языках говорите?

– Итальянский, французский, немецкий. Могу объясниться по-испански. Ну и… – Петя не закончил.

– Туда вы пока не поедете, – рассмеялся Джон. «Испанский нам тоже не нужен. Для этого, например, есть ваш старший брат».

Петя хотел что-то сказать, Джон поднял руку: «Погодите».

– Он сейчас хорошо поработал в Новой Андалусии, – Джон разлил остатки вина. «Он с нами давно, еще с Танжера».

– Танжера? Вы хотите сказать, что…? – Петя, не глядя, выпил полбокала.

– Нет, – мужчина вздохнул:

– Я, скажем так, немного ему помог. Жаль, что все закончилось печально. Она была прекрасная девушка… – незнакомец помолчал.

– Торговлю вас бросать никто не просит. Наоборот, ваше занятие – хорошее прикрытие. Языки вы знаете, везде вхожи, можете говорить со слугами и с королями. Вы всю жизнь собираетесь корпеть над цифрами? У вас столько денег, что хватит вашим внукам, – Джон улыбнулся.

– Если я приму ваше предложение, – мрачно ответил Петя, – вряд ли я увижу внуков.

– Молодежи свойственно преувеличивать, – хмыкнул гость: «У меня, например, двое. Внучек, правда. Надо не лезть на рожон, а спокойно работать».

– Как показало ваше московское путешествие, – Джон помедлил, – вы человек смелый. Пока вы немного неосторожны, но это пройдет. И поверьте, – он наклонился к Пете, – я очень сочувствую вашей потере.

– Спасибо, – Петя взглянул в черноту ночи за окном.

Она приходила редко, глубокими, одинокими ночами. Он смирился и просто ждал ее появления. Она ложилась рядом, смешно терлась о его плечо, словно котенок, брала его руку в свои пальцы.

Ничего не случалось. На Поморье, на зимовке, он просыпался с мучительной болью, ощущая ее тело у себя в руках, до крови кусая губы. Сейчас она оставалась подле Пети тенью, а на рассвете исчезала.

– Что я должен делать? – повернулся юноша к гостю.

Петя внимательно слушал все, что ему говорили. Он потянулся за пером, но Джон покачал головой.

– Понятно, – отозвался Петя. «Но это будет нелегко»

– Легкости, Питер… – юноша похолодел. Вроде незаметный человечек не был похож на Аникея Строганова, но металл в его голосе звучал знакомо.

– Ее ведь никто не обещал… – закончил Джон.

– Но я сказал, что уезжаю, – вспомнил Петя.

– Вы и уедете в Рим, – ответил гость: «Сходите на прием к герцогине, застрахуйте в Генуе ваши ткани и отправляйтесь на юг. Вы мне нужны при папском дворе».

Он достал из кармана камзола связку бумаг.

– Ваши рекомендательные письма. Вы тайный католик, горячий сторонник Марии Стюарт. Советую освежить вашу латынь.

– Спасибо, – ответил Петя, – язык я не забывал. Только я англиканин.

– Мальчик, – почти ласково сказал Джон, – если я тебя отправлю в Стамбул, ты у меня станешь турком.

– А можете? – поинтересовался Петя.

– Что могу? – не понял гость.

– Отправить в Стамбул, – юноша улыбнулся.

– Могу, но не буду, – ехидно ответил мужчина. «Вы мне нужнее здесь».

– Да, о дамах, – Джон обернулся на пороге. «Забудь о ней. Ты знаешь, о ком я говорю. Забудь раз и навсегда. И чтобы более никаких Маргарит, или еще кого-нибудь».

Петя сглотнул. О Маргарите знали только он и сама Маргарита. По крайней мере, он так думал.

Гость вскинул бровь: «Не думаю, что герцог Гиз обрадуется, узнав о маленьком парижском развлечении его невесты».

– Нет, – ответил Петя. «Даже не просите. Я обещаю, что больше никого не будет, но ее я не оставлю»

Джон взглянул на него с жалостью. «Мальчик, – он помолчал, – если бы ты знал, сколько хороших людей погибло из-за страсти».

Петя вспомнил свет единой свечи в маленьком окошке под крышей, нежные губы, тихий шепот: «Милый мой…»

– Знаю, – Петя вздохнул: «Она все равно будет моей, не сейчас, так позже».

– Где мои двадцать три года, – Джон покрутил головой:

– Только будьте осторожны, – велел он: «Я не хочу, чтобы вас проткнул шпагой ревнивый муж. Лучше ходите к шлюхам».

– Я не люблю шлюх, – резко ответил Петя. «И кроме нее, мне никто не нужен».

Джон закатил глаза. «Упрямая у вас семейка. Счастливо оставаться, Питер. Как меня найти, вы знаете. В случае чего-то срочного, связь через Джованни».

Петя угрюмо кивнул. Дверь неслышно затворилась, гость исчез, даже не скрипнув половицами.

Окна виллы дель Поджио, резиденции герцогини Изабеллы Медичи, открыли в теплую августовскую ночь. Из сада пахло кружащими голову цветами. Дамы обмахивались вышитыми веерами, похожими на перья невиданных птиц.

– Синьор Пьетро, правда, что вы убили белого медведя? – дамы не сводили с него голубых, серых, карих глаз.

– Трех медведей, дорогие синьоры, – Петя небрежно смахнул пылинку с кружевной манжеты.

Дамы ахнули в голос.

Петя вспомнил слова покойного Василия: «Потом бабам расскажешь, дак они тебе сразу дадут».

– Что случилось с вашей рукой? – спросила рыжеволосая Леонора ди Толедо, невеста младшего сына герцога Медичи.

– Я отморозил себе пальцы, спасая товарища, и отрезал их кинжалом. Сам, – Петя понял, что дальше можно и не продолжать. Любая из дам была готова на все прямо сейчас.

– Святая Мадонна! – женщины побледнели: «Вам было больно?»

– Не так больно, синьоры, как покидать вас, – поднял он красивую бровь:

– Но боли я предпочитаю удовольствия, – некоторые дамы зарделись, – поэтому я решил пока остаться в Италии. Я съезжу по делам на юг и вернусь в Тоскану, – пообещал Петя.

Леонора даже захлопала в ладоши.

Петя бросил взгляд на герцогиню. Изабелла говорила с придворными, не обращая на него внимания.

– Проклятый английский коротышка, – прошипел кондотьер Орсини, рассматривая Петяа.

– Франческо, – поклонился он.

Франческо Медичи, шурин Орсини, наследник тосканского трона, прикрыл темные глаза длинными ресницами.

– Опять ревнуешь? – усмехнулся мужчина.

– Что они делают? – Орсини погладил рукоятку кинжала.

– Охотятся, слушают музыку, читают стихи, – Франческо задумался. «Он любит Петрарку».

Орсини еле слышно выругался. «Одни?».

Шурин покачал головой:

– Синьор Корвино никогда не бывает один. Он и шагу не может пройти без сопровождения дам.

– И моя жена среди них? – кондотьер указал глазами на прямую спину Изабеллы. Герцогиня уложила каштановые волосы в затейливое переплетение, украсив прическу нитями драгоценных камней.

Франческо пожал плечами:

Он преподнес герцогине комнатную собачку. Если ты, Паоло, убьешь всех, кто подарил твоей жене лошадей, соколов или еще что-нибудь, то в Тоскане не останется ни одного мужчины.

– И хорошо бы, – Орсини раздул ноздри. «Он мне прислал два уха».

– Разных? – вежливо спросил Франческо, любуясь сиянием перстней на пальцах.

– Да, – буркнул Орсини.

Его собеседник закатил глаза:

– Паоло, твоя жена старше Корвино на пять лет. Изабелла для него приличная замужняя дама. Я бы на твоем месте не волновался. Это моему брату Пьетро надо беспокоиться. Посмотри, как глядит Леонора на англичанина. Твоя жена его и вовсе не замечает.

– Почему тогда он читает ей стихи и дарит собак? – недоверчиво спросил кондотьер.

– Мы во Флоренции, Паоло, а не в грязной горной деревне. Не равняй мою сестру с крестьянками из твоего Браччано, раздвигающими ноги за пару монет, – жестко сказал Франческо Медичи: «Корвино всего лишь вежливый юноша».

– Вежливый юноша, который так владеет шпагой, словно сам дьявол его учил, – хмуро сказал Орсини.

Шурин выпятил губу: «Еще он играет с твоей женой в шахматы. Изабелла у него выигрывает. Оставь ревность и прекращай подсылать к нашим гостям наемных убийц. Это не способствует торговле».

– Ваша светлость, – услышал Орсини томный голос с английским акцентом. «Позвольте поблагодарить вас за гостеприимство».

Наглец Корвино уставился на него, подняв голову. Кондотьер подумал, что в бою такие солдаты лучше, быстрее и выносливей.

– Благодарите мою жену, – угрюмо отозвался Орсини. «Это ее праздник».

– Непременно, – кивнул англичанин:

– Вчера я обедал с Доменико Спини. Он упомянул, что в следующем году ваши галеры выходят в море. Они направятся на восток, не так ли? – Корвино тонко улыбнулся:

– Я подписал контракты на поставку тканей. Сумма внушительная, хочется быть уверенным, что я не потеряю груз.

– Не потеряете, – ответил Орсини: «Думаете, вы единственный торговец, беспокоящийся о прибыли? Священная Лига больше не потерпит господства турок в Средиземном море».

– Ваша светлость, – искренне сказал Петя, – английские католики благодарят Всевышнего и его наместника на земле, святейшего папу Пия, за создание Священной Лиги. Пусть хранит вас в бою Мадонна и все святые, – он перекрестился.

– Кстати о войне, – Орсини посмотрел на англичанина: «Где вы научились владеть шпагой?»

– Там и сям, ваша светлость, – рассмеялся Корвино: «Там и сям. Простите, – он поклонился, – я должен засвидетельствовать свое почтение герцогу Франческо».

– Синьор Пьетро! – герцогиня стояла рядом с ним. От ее волос пахло розами: «Я слышала, что вы завтра отправляетесь в Геную?»

– Да, ваша светлость, а оттуда на юг. Успею в дороге перечитать «Декамерон» синьора Бокаччо, – улыбнулся Петя.

– Какая ваша любимая новелла, синьор Пьетро? – герцогиня была выше Пети. В карих глазах женщины отражалось пламя зажженных в саду факелов.

– Про Джироламо и Сильвестру, – вздохнул он.

– Боже, как грустно! – Изабелла взмахнула ресницами. Герцогиня прочитала по памяти:

– Юноша лег с ней рядом, не касаясь ее. Собрав в мысли долгую любовь, которую питал к ней, и ее настоящую жестокость, и утраченную надежду, он решил, что ему больше не жить: задержав в себе дыхание, не говоря ни слова, сжав кулаки, он умер рядом с нею.

– Так и я, ваша светлость, – сказал Петя, не размышляя, шагнув с края пропасти вниз.

Он повернулся уходить, но почувствовал легкое прикосновение ее руки.

– Не надо умирать, синьор Пьетро, – шепнула герцогиня: «Надо жить»

Изабелла рассматривала блистающие созвездия. Рядом раздался голос мужа:

– Мне нравится рассказ о синьоре Гильельмо, накормившем распутную жену жареным сердцем ее любовника. Напомнить его тебе, Изабелла?

– Спасибо, Паоло, – герцогиня не отрывала глаз от наполненного сиянием неба: «Я помню».

Франческо Медичи полюбовался нежно-оранжевым, причудливым кораллом: «Какая интересная вещица, синьор Корвино! Спасибо вам».

– Я подумал, что для вашего кабинета диковин он придется кстати, – Петя обвел глазами Студиоло, кабинет герцога в Палаццо Веккьо. «Надо сказать, ваша светлость, что, когда закончат фрески, эта комната станет прекраснейшей в Европе».

– Синьор Вазари наблюдает за работами, – развел руками герцог, – я не хочу торопить великого человека. Откуда привезли этот прекрасный коралл? – Франческо вгляделся в переплетение веточек.

– Из Южных морей, – улыбнулся Петя. Кораллов и других диковин в усадьбе Клюге было предостаточно. Он всегда брал в путешествия пару интересных вещиц, пригождавшихся для подарков нужным людям.

– Синьор Корвино, – взглянул на него герцог: «Вы говорили, что после Генуи отправитесь в Рим?».

– Да, – кивнул Петя: «Мне надо обсудить кое-какие поставки».

– Я напишу послание брату, кардиналу Фердинанду Медичи, – Франческо присел к столу. «Он устроит вам аудиенцию у его святейшества».

– Благодарю – Петя поклонился.

– Потом возвращайтесь к нам, – добавил Франческо: «Иначе дамы заскучают».

Оказавшись на площади Синьории, Петя просто постоял, улыбаясь, вдыхая южный ветер.