Читать книгу Nathalie. История одного воскрешения - Никита Мирошников - Страница 3

Я пришла сюда не по своей воле. Ты единственный, кто принял меня, захотел выслушать. Если никто не узнает, каково мне, что я свершила… Моя душа будет мучиться в вечных скитаниях! Так пусть разделит со мной этот грех каждый, кто читает эти строки. А ты за свою храбрость вознаграждён четырежды будешь! Удар, тьма… узкий коридор света, агония, умирай и проживай со мной, чтобы воскреснуть и восславить. А каждый осудивший – да в огне праведном сгорит! Прими и восторжествуй! О, чующий строки эти из глубин тьмы моей душевной! Ныне Мрак! Мгла!

Знойный летний день. Я одна. Вокруг лишь деревья, птицы и небо, бесконечное небо… Мне легко на душе… Одолевает чувство бесконечности… надела лучшее короткое платье. Маленькое чёрное платье от Шанель. А я иду по сибирской глуши, пыльная тропинка. Навстречу – никого. Аромат №5 убивает, протестует против человеческого естества природы. Птицы поют…

Выход!!!

Навстречу мне он, мужик деревенский. Безымянный истукан системы. Белокурый, молодой ещё совсем. Хорошо сложен, высокий. Небольшая бородка. Стрижен коротко. Глаза голубые так и манят, подлец. Кричит, что это я тут такая делаю. Не место, мол, буржуазии здесь. Принципиальный какой. Труженик! Небось, больше бидонов своей страхолюдины и не видал! Да и то! В темноте лишь! Если бы… А, чёрт с ним! Пусть смотрит! Я тоже посмотрю! Молодой! Приятный паренёк! Всё докричаться меня пытается, откуда, кто, куда, зачем… А я ему лишь: «Догола раздевайся». Он и замолк, встал как вкопанный. Слева пруд был – я туда. Он за мной. Пруд, конечно, не джакузи в Ritz-Carlton, но хотела я секса до ужаса. Далеко от берега мы отходить не стали. Снимай, говорю, всё и в речку бросай!

У него руки трясутся, губы трясутся… Хех… Лет двадцать ему на вид! А, может, и меньше! У них в деревне всегда огромные все, с люлек уже! Я начала снимать своё платье. Оголила для начала грудь. Соски у меня жёстко стояли. Каблуки в пруд швырнула – капсула времени для потомков! И вот я уже стою пред ним голая. Кожа фарфоровая. Подружка моя уже вся мокрая – по ногам течёт. Ну что, говорю, мужик, овала у груди такого не видал? Трогай! И тут меня понесло…

– У тебя хоть был с кем-нибудь секс-то?

– Да… да не знаю я слов таких…

– Понятно… Ну, журналы хоть какие-то есть? Может, дрочишь иногда хоть?

– Ну, я…

– Всё ясно! Смотри, это храм наслаждения! Трогай! Влажно, да? Это губы половые! Вот наружные, вот внутренние! Ну, оближи… – я старалась сдерживаться, но один стон всё же вырвался из моей пылающей груди… Это клитор – ключ к моему сердцу. Пальцы хочешь в киску засунуть?

– К-куда?

– Ну, в дырку в эту!

– Д-да-а…

– Тогда хер мне покажи сначала!

Он встал, немного раздвинув ноги. Огромные яйца свисали под тяжестью семени. Мне хотелось выпить всё до дна. Лобок, промежность и яйца были покрыты большим количеством белых густых волос. У него был не столько длинный, сколько толстый. Член был усыпан крупными венами. Он сильно пульсировал. Я не выдержала. Начала сосать и дрочить себе. Глотала безумно глубоко. Тем временем я не заметила, что уже три пальца в моей красотке доставляют мне удовольствие. Я поняла, что моим пальчикам нужно отдохнуть. Вытащила руки из киски и начала размазывать смазку по груди, сжимая её всё сильнее и сильнее. Оголила его головку до конца. Он глубоко застонал. Господи, какие яйца! Я лизала их. Запах его члена сводил меня с ума. От удовольствия ноги деревенского парня подкосились, и он упал на влажную траву возле пруда. Я оседлала его, как самого дикого жеребца. Я смотрела ему в глаза. Моя огромная грудь тёрлась о его соски, ключицы. Так дико меня ещё не ублажали. Я орала, как будто он рвал меня изнутри! Казалось, нет в мире силы, способной снять меня с его члена. Животное! Бык! Буйвол! Трахай меня! От того, с какой силой бились его яйца о мою спину, у меня болели даже лопатки. Я не могла терпеть. Я кусала его мочки, его губы… я вылизывала его язык, потную шею.

– К-куда кончать?

– В меня!

О, силы небесные! Я ускорилась ещё и почувствовала, как обжигающая и вязкая сперма фонтанирует в меня… залп… ещё один… ещё, ещё, ещё… У меня свело ноги, внутри всё сжалось и началось блаженство! Путь, длиною в мгновение!..

Мы медленно отходили, глубоко и часто дыша. Мы были мокрые от пота и влаги на траве. Я привстала. Из меня хлынул поток, живящая тёплая манна… Его набухший член пульсировал в собственной сперме и моей смазке. Мы пошли купаться… По телу растекалась свинцовая нега. Вода была прохладной… я чувствовала невесомость… Мы плавали до глубокой ночи…

Полнолуние озаряло этот небольшой пруд, превращая его в алтарь, окружённый истуканами – великими соснами. Их тени, казалось, безмолвно тянулись по тёмно-синей глади к отражению лунного диска в воде. Я вышла, обернулась – никого. Соски сжались от холода. Чёрт, как же так быстро похолодало? Я оставила платье на берегу и голая побежала к ближайшему дому. Густая и холодная грязь липла к ногам. Рыжие волосы, словно огонёк свечи, развевались на пронзающем душу ветру. Слёзы хлынули, горькие слёзы! Опять! Опять! Будь всё проклято! Изо всех сил я постучала бледной синеющей рукой в старую, прогнившую дверь. Открыла старая кляча, сонная, но в платке.

– Чего нужно?.. Ба… да ты голая! Изнасиловал кто? Проходи скорее! Укрою! Ой-ой-ой…

– Да нет, бабуль, мне бы метлу…

– Какая метла? Ты бредишь! У тебя жар! Заходи скорей!

Я прошла в жилище причитающей старухи. Всё скрипело, все вещи были старые… даже нет, это уже был хлам, а не вещи… но дом был большой. Вдова, наверное… Рядом с изображением Сталина была икона Матроны Московской. Стало не по себе…

– Золотко, вот чай! Выпей, Христа ради!

– Но… я не могу…

– Почему же? Тебе нужно!

Тут я увидела метлу в углу.

– Так вот же метла у вас!

– Какой бред у тебя страшный! – она поставила кружку на стол. Взяла со стены икону и начала уговаривать меня лечь.

– Сейчас прочту тебе молитву, тебе станет легче, и лягишь ты с божьей помощью!

– Нет! Не читайте! Хватит! Вам будет плохо! Воззвавший ложью к истине ложью своей и погибнет!

– Отче наш…

И мне пришлось спасти её… Я выхватила из её рук икону, ударила её ей по лицу… Схватила метлу и вылетела, разбив окно, навстречу бесконечному звёздному небу! Ветер уже не был холоден для меня. Истома растекалась по моей груди. Подо мной мелькали избушки, поля, леса… Речушки, озёра… Стыдно было мне перед бабушкой, но не было у меня пути иного. А парня этого наутро нашли… Много разговоров из-за платья моего было. Потом уже туфли нашли. Теперь там, в этой деревушке, легенды ходят, что нечисть какая-то орудует… Бабка, конечно, тоже молодец – всё растрендела! Убить её надо было!

Что значит её жизнь? В сущности, ничего. Отчего же я не прикончила её? Да, чёрт с ней! Это была бы слишком лёгкая участь для неё. Небо, озарённое полной Луной и звёздами, казалось, всё подвластно мне! Оно было бездонным и свободным в высшей степени этого слова…

Вперёд, родная, рассвет уж виднеется на горизонте!