Читать книгу Колыбель - Никита Шамин - Страница 16

***

Я услышала речь отца, подъезжая к стартовой площадке. Она воодушевила меня, особенно когда он говорил про семью. Для него было весьма необычно произносить нечто подобное, но, как ни странно, получилось искренне. Иначе бы не тронуло.

Вместе с двумя техниками я приближалась к кораблю, стоявшему обелиском в самом конце длинной дороги. За десять метров солнце скрылось за конструкцией, и на нас навалилась ее большая черная тень.

Мне помогли выйти из челнока и повели подсоединять к капсуле. Внутри «Колдун» сделали полым – только корпус, напичканный сложными механизмами и электроникой. Сердцем корабля была капсула пилота, которая запускала эти самые механизмы, будучи главным компьютером.

Меня посадили в кресло и сразу же надели шлем. Затем замки скафандра вонзились в уготованные для них штифты, служившие также проводниками к компьютеру. Скафандр был ключом, который активировал капсулу со всеми системами корабля. Скафандр, капсула и корпус – одно целое, дающее возможность управлять всеми системами посредством голосовых или нейронных команд. Фактически корабль стал еще одним моим телом. Но взлетом будет управлять ЦУП. Так безопаснее, ведь при взлете я буду подвергаться большим перегрузкам и волнению, что может вызвать подачу компьютеру неправильной нейронной команды.

Капсулу повернули по вертикали и на подъемнике отправили меня вверх, на «Колдун». С металлическим визгом и шипением механизмы приняли меня в корпус корабля, и все системы моментально запустились. Передо мной появилась приборная панель и голографический экран, создавший панорамное изображение наружного пространства, конструируемое от сигнала микроскопических датчиков, встроенных в корпус на молекулярном уровне. Я видела все так, будто у корабля вообще не было корпуса, и при желании могла перемещать отображение пространства в любую точку, чтобы рассмотреть разные картины окружения. Нам это показалось отличной заменой ненадежных иллюминаторов из стекла. Кроме того, это помогло увеличить герметичность корпуса и снизить общий вес корабля.

– Колдун, как слышите? – раздался по рации мой позывной. ЦУП получил сигнал о том, что я на корабле, и теперь наступила финальная фаза.

– Слышу вас отлично! Все системы корабля активированы, жизнеобеспечение и подача кислорода в скафандр – в норме. Подача воздуха включена, сопла прочищены, двигатели готовы. Резервуары частиц наполнены и герметизированы, электроника, автоматика – все в норме. К старту готова!

– Крепежные штифты установлены, пилот зафиксирован. Прилегающая территория свободна, предохранители убраны.

– Можно начинать, – сказал Кобэн. Я узнала его голос. – Удачи, Колдун.

– Отключаю охлаждение. Запускаю подачу топлива.

– Начинаю отсчет времени до старта, – сказал хронометражист.

Вперед.

– Десять, девять, восемь. Зажимы и держатели убраны. Семь, шесть, пять. Зажигание.

Волнение достигло своего пика, и вместе с кораблем затряслись поджилки. Грохот двигателя за спиной сводил с ума от страха. Я чувствовала, как подо мной бушевал огонь чудовищной силы и мощи.

– Две, одна. Пуск!

Ракета оторвалась от земли. Спустя две секунды полета я случайно закрыла голографическое окно, вероятно испугавшись скорости, с которой поднималась вверх. Тело прибило к креслу, и, чем большую скорость набирал корабль, тем сильнее я ощущала давление на грудную клетку. Оператор ЦУП что-то щебетал о показателях, но я едва могла его слышать из-за шума и перегрузок. Дышать становилось все сложнее, а вскоре стало практически невозможно. По показаниям приборов я покидала стратосферу и начинала входить в мезосферу. Этот участок был особенно долгим, но вскоре я заметила, как начал стихать шум двигателя за бортом. Семьдесят пять процентов топлива было сожжено, а значит, я уже преодолевала мезосферу, и теперь оставшимся двадцати пяти процентам нужно было всего лишь подтолкнуть меня в термосферу. Еще немного, говорила я себе, совсем чуть-чуть…

И стало тихо.

Оказавшись здесь, вдруг осознаешь, что никогда в своей жизни не слышал тишины. Настоящей тишины. Я открыла голографическое окно и замерла от удивления.

Передо мной открылось нечто чудесное.

– Черт возьми, я здесь, – произнесла я.

Мой голос наверняка прозвучал как гром по всему ЦУП, замолчавшему в ожидании ответа и наконец-то вздохнувшему спокойно.

Я ненадолго задержала дыхание и внимала окутавшей меня тишине космоса. В иллюминаторах корабля приветливо светили звезды туманности Фрит, посреди которой Тарред вращался вокруг яркого белого солнца. Большая красная планета предстала как на ладони во всем изумительном величии.

Меня не отпускало ощущение чьего-то присутствия. Потом я поняла, что это планета ощущалась для меня как живое существо, как другой человек. Как и многие, я воспринимала землю под своими ногами, могучие горы, моря, быстрые реки и живую природу как должное, как нечто само собой разумеющееся.

Но не сейчас.

Она живая. Она все видит и все чувствует.

Планета молчаливо и, казалось, с любопытством смотрела на меня, будто желая начать разговор.

Решившись, я первой оборвала неловкую паузу и тихо сказала ей:

– Привет.

– Колдун, доложите статус, – услышала я по радиосвязи и вернулась к реальности.

– Все системы в порядке. Зарегистрирован перегрев первого и шестого стабилизаторов, но температура быстро снижается. Иду точно по курсу.

– Колдун, отключаем сцепку скафандра с капсулой, как поняли?

– Принято.

Поочередно штифты и замки, удерживающие меня прикованной к креслу пилота, освобождали тело, отдавая его в мягкие руки невесомости. Я почувствовала, как плавно начала парить в пространстве, и засмеялась от восторга. Я поднялась над местом пилота и, схватившись за подголовник кресла, обернулась вокруг себя.

– Колдун, доложите ваше самочувствие.

– Отличное!

– Зафиксировано учащение сердцебиения, подъем артериального давления и выброс эндорфинов. Вы уверены, что все в порядке?

– Я парю в воздухе! – восторженно воскликнула я. – Вот бы еще и скафандр снять.

– Не в этот полет, Колдун, – с улыбкой в голосе произнес оператор.

– Может быть, через пару лет, – донесся из зала голос главного конструктора капсулы вместе с одобрительным хохотом.

– Вы входите в зону выброса частиц, приготовьтесь занять место за панелью управления и зафиксировать положение при необходимости.

– Принято, – отчетливо произнесла я и с неохотой вернулась в сидячее положение, только на этот раз в кресло наводчика.

Штифты и зажимы впились в скафандр, оставив свободными только руки и голову. Мне нужно было сойти с орбиты, а затем сбавить скорость движения корабля, чтобы на несколько секунд «зависнуть» над северным полюсом планеты. Согласно расчетам, только так можно было обеспечить равномерное распределение тед-частиц по всей планете, когда они будут выпущены из пульверизатора сплошной массой со скоростью, в десятки раз превышающей скорость баллистического снаряда.

– Приближаюсь к нулевой отметке, сбрасываю скорость.

По привычке я ожидала, что двигатели-стабилизаторы громко зашипят, как им и положено. Этот звук всегда выбивал меня из колеи на испытаниях, и я рефлекторно съежилась, забыв, что ничего не услышу в вакууме.

Корабль медленно останавливался, и я неотрывно смотрела на навигационные приборы. Я ждала сигнала, тех самых двух секунд оптимальной для запуска частиц позиции.

– Колдун, выводите пульверизатор.

– Пульверизатор выведен, все системы в норме, наведение установлено.

– Вы достигнете оптимальной позиции через пять, четыре…

– Три, два, – шепотом считала я вместе с оператором, и затем мы синхронно произнесли:

– Один!

Я запустила выброс частиц и наблюдала, как густое синее облако стремительно заклубилось под кораблем. Оно распростерлось во все стороны, и, чем дальше уходили частицы, тем более прозрачной и разреженной становилась дымка.

– Центр, вы принимаете данные? – спросила я.

– Сигнала нет, – с волнением ответил Кобэн по радиосвязи.

– Вы уверены?

– Я стою напротив главного сервера и смотрю на написанную жирными буквами надпись: «Соединение не установлено». Конечно, я уверен! – проворчал он. – Максимальная задержка установления соединения – две минуты. По истечении указанного времени заряжай новую партию в пульверизатор.

– Подождите, ЦУП, у меня есть сигнал, но он идет на мейнфрейм бортового компьютера.

– Черт!

– Поток данных слишком велик, скоро будет достигнут критический объем.

– Нисаа, переключи шлюз, срочно!

– Система не отвечает, оперативная память занята обработкой принимаемых данных.

– Откройте шлюз дистанционно, быстрее! Направляйте все на сервер! – кричал Кобэн, отдавая распоряжение операторам дистанционного контроля системами корабля.

– Резервный шлюз открыт, часть потока перенаправлена на сервер!

– Попробуй сейчас, Нисаа!

Я снова попробовала открыть шлюз к серверу, но система по-прежнему не отвечала. И только спустя несколько секунд на мониторе появилось сообщение, что шлюз открыт успешно. Данные перестали поступать на мейнфрейм корабля, а та часть, что уже была закачана в память, дистанционно уводилась на сервер операторами из ЦУП.

– Основной шлюз открыт; получаем данные, поток стабильный, – спокойным тоном сообщил оператор.

– Принято, ЦУП. Еще несколько секунд, и мейнфрейм бы погорел. Спасибо всем внизу, – искренне сказала я, обхватив руками шлем.

– Минута до слияния с наземным слоем частиц.

– Ну же, давай, – волнуясь, шептала я.

– Есть контакт. Слои соединены, протоколы запущены. Началась разработка архитектуры.

– Есть! – воскликнул Кобэн, стукнув кулаками по столу. – У нас есть Система!

Весь зал ликовал. Год тяжелого труда окупился для всех сполна.

– Колдун, как слышите? – обратился ко мне Кобэн. – Мы сделали это, Нисаа.

– Мы молодцы. Все мы.

– Осталось еще чуть-чуть.

– Так точно.