Читать книгу Вновь: хроники Бэккера. Часть первая - Никита Владимирович Чирков - Страница 8

Прошло пять дней. Было время все обдумать. Когда-то я был в аналогичном положении. Только в этот раз мне некого хоронить. Тогда меня это спасало. Аккуратное, трепетное погребение людей. Тот кошмар теперь кажется мечтой. Потому что я даже этого не могу. Все уже сделано, мне лишь доживать дни. Я обещал быть честным, вот и пишу честно. Пишу, что мне одиноко. Мне очень одиноко. Письма помогают облегчить тоску. Легко представить, как их будут читать. Читать и знать, что был такой вот Бэккер. Этот образ читателя уже скрашивает одиночество. Странно, понимаю, но в моем состоянии полезно думать о будущем. Точнее сказать, это единственный способ думать о нем с надеждой. Прошлое делает больно. И, по сути, для тебя я сейчас в прошлом. И это как-то приятно. Хотя прошлое – странная штука. В любой момент оно может настигнуть, чтобы взыскать долги. Чтобы ты понял, как любая мелочь может принести смерть, я кое-что расскажу. Была одна женщина, беременная, которую я обозначу как М. Она выжила среди немногих, мы хотели дать ей новый дом, но в итоге она умерла, так и не ступив на остров. Чума убила ее, как и остальных. Я не знал ее, но когда была сделана общая могила, то запомнил ее имя. Точнее, запомнил то, как неизвестный человек остается в памяти. Есть в этом что-то человеческое, особенное. Может, и ты меня также запомнишь, прочтя лишь одну страницу. Кто ж знает, вдруг остальные будут утеряны. Есть в этом свой азарт, интерес, интрига. Но все это я к тому, что женщина с именем М оказалась причиной, почему все умерли. И это странно, потому что я был тем, кто виновен в том, что у ее мужа оказалось оружие для этой мести. А еще странно, что муж и жена оказались в том положении, где если бы они умерли оба, то остальные бы остались жить. Чудовищная несправедливость. А я тот, кто поставил их в это положение. Знание – странная штука. Знание провоцирует к действию. Вот тебе урок – не будь заложником знания. Ты не обязан что-то делать, если можешь. Это и есть сила – не быть заложником знания. Так что никаких имен, кроме моего. Осталось мне самому этому научиться. Это почти как разговор, я прям представляю, как ты читаешь это. Что бы ты сказал мне? Как бы помог? Каким словом? Думаешь, я сошел с ума? Но ничего, кроме слова, ты бы мне не дал. Моя болезнь неизлечима. А знай ты мою историю – может, и слова бы не дал. Сейчас, здесь, на пятый день, мне честно интересно, какие страницы ты прочтешь дальше. Я их еще не написал, но мне уже интересно, как это будет. Да, вот так я развлекаюсь. Но лучше так, чем думать о том… Хорошо, я расскажу. Может, и самому полезно будет. Должно быть полезно. Так вот. Моя болезнь проявилась через пару недель, как я обрел дом. Кое в чем я ошибся. Сейчас вспоминаю, что тогда был долгий траур. Мы прибыли из города в деревню, и в ней были свои жители. У них и был траур. Хотя и мы горевали: смерть – штука такая, касается всех. Многие погибли в пожаре, нам пришлось быть голосом разума, чтобы боль не отняла то, что осталось. Они искали виновных в пожаре, но все было впустую. Это были трудные дни, но каждый следующий давал надежду. Мы были оптимистами. После всего того, что мы с любимой пережили, впереди все должно было быть хорошо. Как минимум к этому мы упрямо стремились, не сгибаясь ни перед чем. И я так благодарен ей за это, ты даже не представляешь. А ведь любовь была не тупо романтической или юношеской, нет. Это было что-то человеческое, взрослое, уважительное. Любовь к человеку! Спасибо ей за это. Вот мы и держались за веру в будущее. Ты уже догадался, что все было не так и просто, со своими заковырками, тайнами и ложью. Но это было по мелочи, общее благо того стоило. Это был наш ориентир – думать о других больше, чем о себе. И это правильный ориентир. Вот тебе простая мудрость: когда живешь только ради себя, то ты одинок. Причем одинок всегда, даже если оказался прав. Это простая мысль, но очень важная. Сейчас, когда я это пишу, я одинок как никогда. И поверь, это мучает меня больше, чем моя болезнь. Когда я заразился, то не был одинок. Когда я лечился, в изоляции я все равно не был одинок. Когда есть ради кого жить, то даже смерть может создать нечто хорошее и правильное, потому что меня будут помнить. А смерть лишь подчеркнет лучшее, может, и изменит худшее. Я умирал, видя, как другие живут. Смерть была запоздалым наказанием, но шанс увидеть, что жизнь других людей после меня продолжится, – это большой дар. Умирать последним – это настоящий ужас, потому что с тобой умрет и память о любимых и хороших людях. Но в этот раз мне все же повезло. К сути! Если кратко, то я получил радиационное облучение. Это когда идет распад клеток организма, причем всех. Жизненная сила мучительно покидает меня, я чувствую это в каждом вздохе. Писать трудно, руки трясутся, зрение подводит, все тело болит, короче, полный отстой. Лечения нет. Забавно то, что облучился радиацией я еще давно. Оказалось, что в открытом космосе есть солнечная радиация. О как. Везение столкнулось с глупостью и проиграло. Хотя немного повезло: если бы не ряд удачных событий, умер бы куда раньше. А так смог дотянуть до того, чтобы попрощаться со всеми. И вот тут самое печальное – я не смог ни с кем попрощаться. Не успел сказать спасибо. Не успел извиниться. Но успел понять, что такое шутка судьбы. Ну или ирония, а может, и просто месть. Понимаешь, я бы мог просто принять смерть в одиночестве, опыт уже есть, но все это не случайность. Будь случайность, было бы круто. Но то, где я сейчас, в каком статусе и с какими возможностями, – это жуткая пародия. Реально пародия! Как-то я начал поход, у меня был настоящий враг. Я желал его убить, и я почти смог. И вот он как раз был в подобном положении, что и я сейчас. Честно, я бы сам не придумал такого. Суть в том, что он, как и я, заперт под землей. Мы не можем далеко или надолго уйти. Мы оба зависим от того, что можно назвать саркофагом. И мы оба сами виноваты в своем положении. Если бы не мой поход, меня бы тут не было. Все было бы иначе. Но я смирился с этим. Еще мудрость: не все в этой жизни зависит лишь от нас. Знать это и принять это – не одно и то же. Единственное, чего я пока боюсь, – что вдруг меня забудут. Вот и думай о прошлом, одна тоска. Лучше думать о будущем. Пока что я один, может, и нет больше никого. Но представлять, как кто-то будет читать эти письма, визуализировать меня и мою жизнь, – это дает силы продолжать. Для тебя я уже история. Там, где я сейчас, тепло, сухо, тихо, вроде никаких насекомых. Выход лишь один: железные двери шлюза в камне. Есть вентиляция и всякое разное. Хочу написать об этом, потому что не знаю почему. Нельзя все держать в себе. Хочу, чтобы ты знал, что я умираю на острове, который стал мне домом. У меня отличный вид на океан прямо из скалы. Я вижу и робота в воде. Он стал памятником, тут своя история, интересная и в меру грустная. Но она была нам примером, частью истории, которой мы стали. Так что если в твоем мире еще есть этот робот, он стоит лицом к океану, спиной к двум горам, то знай: я к нему причастен. Здесь здорово, я смотрю в ту сторону, откуда сам и приплыл на корабле. Это было давно. Помню, как будто бы это было вчера. Мне нравится это чувство, ностальгия. Я будто бы между далеким прошлым и далеким будущим. Так много хочется рассказать. Но в этом и проблема. Я не знаю, как ее решить. От меня зависит, какую историю своего мира ты получишь. Я могу наврать о чем угодно, ты вряд ли опровергнешь. А если буду писать только правду, то плохое никуда не исчезнет. Просто я слишком много знаю. Может, лучше этим знаниям умереть со мной, чтобы все началось с чистого листа?