Читать книгу Янтарь - Никита Владимирович Востоков - Страница 4

«Нашему взору предстала огромная долина. «Кольцо Великих Гор» (как нарекли эти скалы гномы) окружает её, отделяя от остального мира. Река рассекает долину на две неравные части. Она берет свое начало с Восточного пика там, где еще сохранились вечные, но уже начавшие таять ледники, и оканчивается далеко на Западе, у самого подножья Западного хребта, образуя озеро. Говорят, что вода из этого озера уходит под землю, огибает Западный горный хребет, найдя дорогу в старых вулканических пещерах и выходит уже с другой стороны гор.

Если идти на север от бурного потока, то перед нами раскинется проклятый лес, так же известный как «Сарканское лихолесье». Ни один человек, гном или эльф не смог пересечь его. Все те, кто однажды решил осквернить границы лихолесья, исчезали навсегда, не оставив после себя и следа. Уже долгие годы лучшие умы севера пытались разузнать его тайны, выедать малейшие зацепки, но пока все попытки оканчивались новыми пропажами и смертями. Что же скрывается в его чащобах и густых зарослях похоже, и вовсе не это суждено когда-либо нам узнать…

Если идти на юг, оставив за спиной проклятый Сарканский лес, мы увидим небольшой город-замок, который является столицей Северного государства. Огромную арку главных ворот, сделанную из белоснежного камня (впрочем, как и весь замок), украшает герб: «Белый лев, на фоне рухнувшей скалы». Он же является символом нерушимости и твёрдости Северного Королевства.

Спустившись ещё ниже, мы упремся в Южный пик «Великих Гор». Там среди скал проложена тропа. Именно по ней и пришли сюда первопроходцы…» – Географический трактат, автор неизвестен.

Солнце лениво закатывалось за горизонт. Шёл последний месяц и без того недолгого северного лета. Многих проживающих в южных районах еще навестят теплые деньки уходящего года. Но что ждать жителям северных районов? Хотелось, чтобы Бабье лето было не за горами…

«Мирный тракт» представлял собой широкую и довольно ровную дорогу, что вела от Южного Пика и до столицы «Белый камень». Но ровной она была только жарким, не дождливым летом, которое кстати и выдалось в этом году. Зимой, или после сильного ливня, тракт превращался в непроходимое месиво, или заносы, в зависимости от наступившего ненастья.

Здесь стоит отметить, что первопроходцами были не только люди, но и другие многочисленные расы, «от дворфа до эльфа» как говорят мудрые. Именно поэтому тракт назвали «Мирным». Один большой, можно сказать: «Грандиозный», по своим масштабам, поход объединил в себе разные народы и расы. Эльфов и гномов – пытающихся вернуть себе свой дом и людей, которые поверили сказкам о богатой и прекрасной долине и о таинственном – сокрытом от глаз, под землей, городе гномов, в чертогах коего хранятся бесчисленные богатства и знания.

Когда же сюда пришли первые поселенцы? Никто из здешних сторожил уже и не вспомнит, но говорят люди меж собой: «С тех пор ушел уж не первый век и не второй.»»

Двухосная телега, запряженная пегой лошадью, лениво перевалилась через небольшой травянистый холм. На козлах сидел немолодой, но и нестарый мужчина. В вечерних сумерках было трудно рассмотреть его лица, но все же стоит отметить его статную и широкоплечую фигуру, одетую в порядочный, но местами испачканный камзол. Тяжелый день на ярмарке сильно утомил путника. Стоять у прилавка весь день, торгуя домашними наливками, лаптями, дикой ягодой и прочими атрибутами простого деревенского быта, чтобы уже в конце дня успеть купить всё необходимое, но уже для себя – отнюдь не простой труд как может показаться обывателю издалека. Как и любой другой труд, он достоин уважения и почитания. Ведь именно с ремеслом торговли и ухищрения, неразрывно связана жизнь этого простого на вид, но не на душу господина. Да и не только его, но и всех нас. Вернемся к нашему уставшему путнику. Вся его телега была забита продуктами – мясом, луком, парочкой бочонков старого Имперского вина, драгоценной солью, свиным салом, разного рода колбасами и другим кулинарным сырьем. Чем быстрее торговец вернется домой, тем дольше сохранятся купленные припасы, главное вовремя сложить их в подпол. Так как Олаф (а именно так зовут засыпающего на козлах мужчину), не первый раз проезжает по этому тракту, пегая лошадка по кличке «Пятнышко» уже хорошо знала дорогу и охотно шла сама по уже знакомому пути. Её не требовалось хлестать по бокам или окрикивать. Поэтому, сам того не замечая, Олаф в конце концов и заснул. Медленно проплывающие перед глазами деревья, кусты (местами ягодные), сильно утомляют, а этот факт уже способствует скорому закрытию уставших глаз и расслаблению мозга, в преддверии сладкого сна.

Солнце скрылась за горизонтом, чтобы подарить свой теплый свет другим землям. Приятная, вечерняя прохлада окутала тракт. Легкий, не пойми откуда взявшийся туман медленно поднимался из земли. Выползая из черных нор, стремясь что-то спрятать под своим пушистым покровом. Пятнышко – хозяйская лошадка, честно выполняла свою работу. Пусть все же, иногда, косясь на траву, что аккуратно росла по обочине, лошадь шла дальше, окончательно не поддаваясь соблазну. Но спокойное шествие продолжалось не долго. Чуткий нос уловил нотки незнакомого запаха. Впереди, поперек дороги, кто-то лежал. С каждым шагом, бесформенный силуэт проявлялся, под светом звёзд и луны. Не почувствовав угрозы, Пятнышко подошла ближе и остановилась. Телега перестала противно скрипеть за спиной, но храп хозяина, спящего на козлах, к сожалению, остался. Тщательно обнюхав незнакомца и пару раз и коснувшись губами (Ну а как же без этого?), хозяйская лошадка дернула телегу в попытке разбудить хозяина, который так некстати задремал. Это продолжалось несколько минут, устав ждать своего нерадивого владельца, как и любая уважающая себя лошадь, Пятнышко громко заржала. Олаф вздрогнул, и помотал головой, отгоняя назойливый сон.

– Что случилось Пятнышко? – приятная дрема немного отступила, путник зевнул. Кобыла мотнула головой, предлагая хозяину лично проверить, в чем дело. Нехотя спустившись с козел, мужчина провел рукой по спине труженицы. Ладонь задержалась на теплом носу животного. Глаза, привыкшие к темноте, без труда выхватили силуэт, распластавшийся прямо под ногами. Встав на колени, Олаф пощупал запястье и шею… «Живой» – пришла мысль в голову, и облегченно выдохнув он попытался привести незнакомца в чувство. «Это был человек, но вот кто? Эх, никак не разглядеть! Вроде не пьяница, может от разбойников сбежал? Что ж, помогу ему, а там будь что будет.» Вскоре оставив свои тщетные попытки разбудить пострадавшего, путник подошел к телеге и освободил в ней немного места, отодвинув мешок с капустой и корзину с яблоками. Затем водрузив незнакомца и прикрыв его рогожей, Олаф укутался в ещё теплый плащ и сел на козла. Вожжи стегнули лошадь, и та с чувством выполненного долга отправилась дальше в обратный путь, на приятный запах родного дома.

В просторной, хозяйской спальне, на небольшом дубовом столе, в утреннем сумраке, показалась книжка-дневник. Тонкая кожа составляла её корку и защищала белые страницы от грязи и пыли. Рядом высыхала открытая чернильница, а в ней ещё пока плавало гусиное перо. Напротив, стола, стояла двуспальная кровать, на которой спал упомянутый выше путник, по имени Олаф. Вторая половина кровати была пуста и аккуратно заправлена. Коварный ветерок, потревожил занавески у окна и перевернул пару страниц таинственного дневника, что лежал на столе:

«970г. со дня основания независимого Северного Королевства». – Лист перевернулся, и дальше корявым подчерком было выведено следующее:

«1 Августа… Черные волосы, стрижены коротко – «неаккуратно зачеркнутое слово» – лицо бледное, в сознание не приходит. – Затем, уже более аккуратным почерком, явно женской рукой, было написано следующее: От доспехов остался лишь наколенник. Был одет в плотную, дубленую рубаху и штаны, кои одеваются под доспехи. – Дуновение ветра, снова перевернуло страницу – При себе имеет ножны, меч вытащить не получилось – оружие заклинило.

2 Августа, день. Гость пришел в себя. Назвал только имя – Двэйн и опять потерял сознание.

2 Августа, вечер. На вопросы отвечает скупо, но вежлив в общении. Добавляет в свою речь такие слова как «Уважаемый и Добрый Господин». К словесному описанию могу добавить лишь фиолетовый цвет глаз – честно признаюсь, никогда таких еще не видел. Зеленые, подобно девственному летнему лесу, голубые – подобные бескрайнему, чистому морю, да даже красные зрачки смотрели на меня и в них горел огонь, огонь первобытной ярости и ненависти. Но с чем сравнить фиолетовые зрачки? С каким явлением? Событием, частью природы? Трудно сказать и не берусь ответить.

После осмотра я осознал, какой интересный гость мне попался. Все его тело было в шрамах. Ни на одном воине я столько заживших ран не видел. Но самый большой и страшный шрам, из всех тех, что мне довелось видеть – оказался прямо на его груди… С таким ранением точно не живут. Заросшая кожей борозда проходила через всю грудь и до самого живота. Хорошо, что Марфа не видела, а то тотчас бы свалилась в обморок.

Одежда пострадавшего была непригодна для дальнейшего использования по назначению. Обуглилась, а местами и вовсе сгорела. Его словно вялили на углях, как какую-нибудь рыбу или мясо. На парня было жалко смотреть, пришлось выделить ему одежду. Кошель и ножны вернул чуть позже, когда Двэйн окончательно пришел в себя. Забыл купить чеснок…» – пара чернильных пятен завершила запись.

«Сытый Кабан» – новая вывеска, еще отдававшая масляной краской, раскачиваясь на ветру. Только благодаря ей можно было понять, что здание перед нами – это трактир. Сие питейное заведение, больше походило на огромный фермерский домик, нежели на трактир, пусть и скрытый глубоко в лесу, словно медведь в своей берлоге. Имел трактир один этаж и три гостевых комнаты, не включая несколько комнат для самих хозяев трактира. Окружен «Сытый Кабан» покосившимся частоколом, над воротами сохранился помост для стражи (прогнивший и намеревающийся в скором времени упасть). Коридор соединял комнаты с огромной гостиной, в ней же стояли четыре небольших стола и торговая стойка трактирщика, за которым находилась дверь на кухню. Через кухню, можно было попасть и в хозяйские хоромы, для этого всего лишь стоило взломать качественный дверной замок. Предчувствуя будущие неприятности, Олаф заранее побеспокоился и «Ночных гостях» и прочих воришках. Что касается самой кухни, то она была крохотной, но очень удобной и обустроенной с толком. Огромный камин с вертелом и котлом, расположились у стены и занимали больше всего места. Слева и справа стояли поварские столики. Над ними, на полках разместились деревянные тарелки и чаши – для гостей победнее. Для более достойных господ, были припрятана украшенная красками глиняная посуда, но использовалась она редко. В кухоньке имелась и запасная дверь, чтобы легче было заносить продукты с улицы. Стоит отметить, что в этом крохотном помещении уместился и люк в подпол. Олаф выкупил этот участок, с уже стоявшем здесь домом, лет двадцать назад, может чуть больше. С тех пор, это место мало изменилось, так как хозяев всё вполне устраивало.

Кто же живет в этом тихом месте, недалеко от тракта? С хозяином мы уже знакомы – добряк Олаф – здоровяк с обветренным лицом, сломанным носом (скорее всего травма детства) и карими глазами. С волосами обходился небрежно и c давних пор предпочитает стричься наголо. Ветеран нескольких военных компаний на дальнем Юге. Воин пустынь, наемник… Любое ремесло, тем более неугодное для души, может надоесть. Бесконечные войны с многочисленными Южными племенами ему попросту осточертели. Хозяева хотели золота, в обмен на его свободу, он дал им то чего они хотели. За свою жизнь он многих убил, но чувство вины не гложет его душу. Тогда Олаф был другим, с тех пор как обосновался здесь и стал трактирщиком, он полностью изменил свою жизнь, изменил себя. Вырезал прошлое, отрекся от него. Причин для этого было много, но никому Олаф не изливал свою душу. Всем он говорил: «Я достиг своей цели, мне надоело воевать!» Но было что-то ещё, что-то скрытое глубоко внутри души. И сокрыто это «Что-то» было даже от жены.

Теперь узнаем и об остальных. Марфа – жена Олафа. Как обычно проснулась раньше всех. По своим, только ей ведомым, часам. Говорят, она младше своего мужа всего на несколько лет, но кажется, годы не отразились на ней. Прекрасное, немного загорелое лицо с постоянной и несменной улыбкой. Карие, с очень заметным блеском глаза, черные волосы, собранные в клубок на затылке. Роста она не высокого, но это ничуть не смущает ее. Носит Марфа простые и даже скромные наряды, не терпит украшений, объясняя это тем что: «Красота должна быть естественной». Следующей нашему взору предстает Анна – приемная дочь Олафа и Марфы. Бледная кожа, длинные рыжие волосы чуть ниже плеч, худое тело. Тяжелое детство и слабый иммунитет – серьезно повлияли на ее внешний вид. Поздновато Олаф забрал её с приюта в Велерасе. О настоящих родителях Анны ничего не известно. Кем они были, и чем жили, совершенно ничего – «Оборванная нить» – как говорят ищейки. В один из дней, Тетушка Леа нашла её, маленькую малышку, замотанную в пеленки. Холодной зимой на ступеньках приюта и с тех пор кроха Анна жила там. Но ласковым словом «Тётушка», эту старую и страшную ведьму называли не за добрые поступки. Детство у всех детей в приюте было несладкое. Уйти от побоев и невыносимого труда, было невозможно. Тетушка Леа выколачивала деньги из труда сирот. Эта каторга продолжалась до тех пор, пока в приют с хорошим названием «Лаванда», не зашел старый вояка Олаф, по случайному совпадению. С тех пор жизнь Анны сильно изменилась. Марфа научила её писать и читать, Олаф рассказал о хитростях торговли, о том, как читать мимику людей и от кого ждать угрозы. Таким образом Анна превосходно справляется со своей ролью в трактире – готовит еду и в перерывах подает блюда. Но все же иногда она и плачет по ночам, о прошлом… А тем временем солнце поднялось уже довольно высоко.

Олаф открыл глаза, сон отступал медленно, но уверенно. Присев на край кровати, он понял, что отлежал левую руку, и та тяжким грузом повисла словно плеть. Но, как и всегда, онемение сменилось покалыванием, и рука постепенно пришла в норму. Поднявшись с кровати, он ещё толком не пришёл в себя, а руки уже сами потянулась к дневнику и закрыли его. С улицы тянуло приятным ароматом свежевыструганных досок.

Такая рань, а в трактире уже были посетители. Двое лесорубов сидели за одним из столов, пили пиво и что-то обсуждали. Их старая деревенская телега, загруженная до верху свежими досками и запряженная черным тяжеловозом, стояла во дворе. Заказов не было, и Марфа маялась от тоски. Поэтому, услышав, что разговор двух силачей зашел о короле, она встрепенулась и напрягла слух. Ведь трактир – это идеальное место для распространения новостей и всяческих слухов. Тем более слухов.

– Мириам вчера вернулся.

– Уже? Так скоро? Как там сделка? Успешно?

– Еще как, будем поставлять доски прямиком в столицу.

– Это хорошо. – Подняв кружку пива, гость немного отхлебнул, причмокивая губами. Наслаждаясь вкусом холодного пойла.

– Теперь хоть деньги появятся, – произнес с грустью второй и последовал примеру своего товарища, в последствии закусив приятное питье солониной.

– Хотел бы я побывать в столице. Дочурка все просится.

– Город как город, видали и лучше. Тот же Велерас… Хм. А тут кстати один слушок прошел. – Понизив голос, лесоруб продолжил – Говорят у короля есть таки дочка.

– Все-таки сумел! – усмехнулся второй – Я уж думал наследника не будет, приемника возьмет.

– Молчи дурень, а то еще схватят как политических! – Почесав затылок и окончательно собравшись, бородач продолжил – Эх! Ладно. Слушай балда. Это еще не все. По городу ползет слух, что она уже совершеннолетняя. Мол её привезли незадолго до этого в замок, и сам король признал в ней свою давно пропавшую дочь.

– Какая-то бурда. Откуда она взялась? Столько лет ни слуху, ни духу…

– И не говори. Но дело то не наше. Мы лес валим, а не за королем бегаем.

– И то верно. Ладно, пора нам ехать дальше. – Пустая кружка, по примете, была перевернута к верху дном. Чтобы дорога была легче. – До заката будем на месте.

– Марфа держи свои медяки!

Проворная трактирщица была тут как тут и забрав деньги, унесла пустые кружки. Свистнул кнут, телега снаружи заскрипела и вскоре скрылась за воротами.

Яичница с беконом была готова, когда из комнаты вышел первый гость, заночевавший на этой неделе. Его юркая, худая лошадка стояла в стойле, готовая броситься галопом в любой момент, по первому требованию своего хозяина. Что касательно гостя, то это был почтовый курьер, обычный персонаж которого можно часто встретить в подобных местах, он скакал всю ночь и нашел здесь ночлег, а теперь еще и завтрак. Не проронив и слова, курьер отдал пару медяков, взяв тарелку, уселся за стол. Время в его жизни играло особенную роль, от одного письма могла зависеть жизнь, исход сражения, ну или по крайней мере какая-нибудь маленькая интрижка маркиза или виконта.

Солнце уже взошло, оно было похоже на колесо, огромной, невидимой телеги, что медленно катилась по небу. В трактире было полно народу, сегодня путников оказалось очень много, все спешили на фестиваль в честь дня рождения короля. Узреть богатые представления для простого люда, пиры и прочие развлечения. А для торговцев – этот день – прекрасная возможность разжиться деньгами. Так же, в честь этого «Знаменательного» события объявляется амнистия преступникам, но только тем, у кого смертная казнь назначена именно на праздник. Скажем так, король в присутствии свиты и толпы народу, пальцем указывает кому жить. Но не всё так просто. На памяти жителей Северного, всего лишь нескольким людям и одному эльфу удалось получить эту высшую милость, казни остальных попросту переносились, или назначались таким образом, чтобы пропустить или опередить сей знаменательный день. А делалось всё это под предлогом меньшей крови, чтобы не омрачить праздник, так как король не любил проливать кровь в свой день рождения, пусть это и доставляло удовольствие народу. (Одного пощади, остальных казни.)

Среди всех гостей трактира, выделялась группа купцов в богатых одеждах, каждый из них носил золотое колечко на мизинце, видимо это какой-то опознавательный знак торговой гильдии. Слуги, достопочтенных, носили шапки красного цвета. С купцами, неподалеку была и охрана. На общем фоне выделялся здоровенный амбал – шея, руки и даже его лицо были покрыты шрамами. По мнению многих – это самая лучшая реклама и характеристика способностей, и качеств наёмника. Вы только платите этому человеку, а уж о бандитах, медведях, и прочем можете не беспокоится.

Что касается проезжих богачей, словом, к таким людям у Олафа был свой подход. За годы содержания трактира, он научился видеть людей насквозь, распознавать характер и предпочтения. Трактирщик прекрасно ладил с людьми и те, собственно, отдавали больше денег умелому торговцу. Тем временем, достопочтенный Олаф только заглянул на кухню.

– Доброе утро, родная! – Он потянулся и поцеловал свою ненаглядную жену, осмотрев кухню и заглянув в зал добавил, – Где этот бездельник, Двэйн?

– Отправился в лес, сказал, что хочет, поохотится. – На кухне все скворчало, а Анна сновала из кухни и обратно, подавая посетителям блюда и напитки.

– И ты отпустила его? В лес? Давно он ушел?

– Да как тут удержишь? Не свет не заря. Да и народу сегодня битком! – В этот момент открылась запасная дверь в кухню, в дверях показался молодой человек, на плече у которого покоился небольшой кабан, а на поясе весела парочка жирных уток. Фиолетовые глаза внимательно осмотрели каждого, кто был на кухне. Время как будто замерло, Олафу даже показалось, что мясо на вертеле перестало скворчать, а огонь застыл в причудливом танце. Все в оцепенении смотрели на силуэт в двери, но длилось это не больше секунды.

– Доброе утро всем. – Двэйн свалил кабана к ногам трактирщика.

– Ты не перестаешь меня удивлять! – Олаф осмотрел тушу зверя – Один, в незнакомой местности и кабана завалил. Как ты не заблудился? Эх, а мне казалось, что королевские ловчие, переловили всех кабанов в этой округе…

– Труднее было поймать чем найти дорогу назад. Там в лесу я наткнулся… – Не успел вынужденный постоялец окончить мысль, как в гостевой что-то разбилось, похоже даже завязалась драка. Олаф вздохнул и поспешил к месту событий, как Двэйн оказался перед ним, он и не заметил.

– Богами клянусь, что это правда! Мы еле удрали… – Перед одним из «богатых клиентов», что носят золотое колечко на мизинце, на выходе из трактира, лежал один из слуг. – Вечером они будут здесь! – Он с трудом поднялся на ноги, из носа паренька капала кровь. Крепко бедняге досталось от хозяина. Остальные же подначивали купца ударить слугу ещё, тем самым позабавив толпу.

– Ты хочешь, чтобы я поверил в то, что телегу с первосортным шелком с дальнего конца «Южного» захватили мертвецы?! – Купец уже занес руку для повторного удара, но Двэйн остановил его:

– Он не лжет, в округе объявился некромант, во время охоты я набрел на кладбище, могилы были разорены. – Гость сверху донизу оглядел наглеца, вмешавшегося в потасовку, но поддавшись своему внутреннему голосу спросил:

– Ты ещё кто? Охотник? Что за бредни ты несешь? Но, а если это и правда, откуда ты знаешь, что они пойдут сюда, а не в Уздеево? В эту деревушку что немного Севернее нас.

– Мертвечина чует живых. Новообращенных, некромант контролировать полноценно не сможет. Соответственно, они пойдут туда, где поживиться ближе. Где есть прокорм.

– А как же моя телега, с шелком из южного!? Кто мне возместит убытки?! Я сейчас соберу людей и верну телегу, а ну показывай дорогу…

– Не получится.

– Да ты что! Мои наёмники любую нечисть порубят! – Возразил командующий охраной купца, тот самый амбал, гордо выпятив грудь.

– Возможно, но не сотню озлобленных скелетов. Кладбище на вид древнее и огромное. Могил много, тем более мертвецы не тронут шелк. Самое большее – сожрут лошадь. Но мы можем их…

– Трактовое… – Произнес задумавшийся трактирщик, пробравшись из-за спин людей, – Там же тысячи захоронений. Эльфы, гномы, люди. – После этих слов повисло гробовое молчанье. Подобные «воскрешения» случались очень редко. Один – два раза на тысячелетие. Можно сказать, «Страшная сказка». Но если такое и случалось, то по слухам гибло много народу. А в нынешнее время, когда с каждым днем все новая тварь показывала свету свое лицо, люди стали боятся всего и боялись сильно. Незаконное волшебство каралась смертью на костре и мало кто отчаивался на подобное. Но смельчаки находились, сумасшедшие были и будут всегда. Сам того не замечая торговец попятился к выходу, его примеру последовали и другие.

В трактире начался галдеж, особо-ретивые выбегали во двор, садились на лошадей и скакали прочь. Кто-то запнулся, кого-то придавили – обычная паника. Олаф оглянулся, Марфа стояла у стойки, вцепившись в неё руками.

– Папа! – Воскликнула Анна, которую уносила толпа. Попытка дотянутся не увенчалась успехом, и Олаф упал на пол. Сапоги гостей нещадно били в живот и грудь. Его дочурку стремились украсть у него на глазах! Краем глаза трактирщик заметил, как чья-та бледная рука ухватила его дочь и потянула в сторону от бушевавшей толпы, а другая хорошенько врезала незадачливому похитителю. Один из слуг, напялил красную шапку на голову, выхватил кошель у ещё одного упавшего торговца, взлетел на коня и поскакал с остальными. Сложилось чувство того, что он всю жизнь готовился к этому моменту.

В трактире остались лишь нерасторопные купцы, пара странников, и собственно хозяева трактира вместе с Двэйном. Отпустив Анну, парень продолжил говорить:

– Как я уже сказал, – взгляд проследил за обедневшим в один момент купцом, который последним выбежал во двор – Мы можем их остановить.

План был простой, но не все с ним изначально согласились. Как известно из многочисленных подобных происшествий всегда оставался кто-то живым, ну чтобы поведать миру как он героически спасся. «А иначе откуда люди узнают о сих злодеяниях?» Среди таких историй был один примечательный случай. Со слов Олафа, волшебник приехавший из дальних стран поведал свой подвиг миру:

«Не упокоенные – или возвращенные к жизни колдовством, как и любое магическое существо боится огня. Но то нужен не простой факел, а огромный кострище. Еще бытует мнение, что следует закопать голову одного из мертвецов на том кладбище, где он был потревожен, тогда по слухам (и легендам) заклятье некроманта теряет свою силу…»

Идею с костром одобрили все, тем более, что в подвале трактира было припрятано пара бочонков огненной смолы. Кто знает, что алхимики смешали для её получения, но горит она знатно и долго! Но более того, Двэйн настаивал: «Костер – это лишь временная мера, а вот прервать заклятье было бы надежней. Отвлечь их на время и закопать.» Но кто его слушал? Безумец.

К закату в лесу стало тихо. Смолкли все птицы, даже вороны не осмеливались нарушить наступившую тишину. Лишь ветер гонял по земле не ко времени опавшие листья. Перед воротами трактира сложили огромный кострище и обильно полили его смолой. Каждый сделал себе по факелу. Кое у кого было даже оружие, пара мечей, но не более. Ко всему прочему в ход пошли вилы и рогатины. Когда с подготовкой к импровизированной обороне было покончено, все заняли «Боевые посты». Двое не столь богатых купцов, которые по стечению обстоятельств умели стрелять из лука, расположились на крыше трактира. В их распоряжении была пара луков, но не более десятка стрел у каждого. У главных ворот стояли Двэйн, Марфа и Олаф, Анну же решено было оставить в трактире, ради её же блага.

Что может быть хуже всего на свете? Кто-то скажет, что смерть или страшное чудище, выползшее из леса. Кто-то боится темноты, шорохов или даже ночных птиц. В данный же момент, ожидание – стало тем страхом, той железной рукой, что сжимает сердце и уносит его в пятки. Ожидание чего-то страшного и неизведанного. Ожидание обжигает душу и холодит кровь. Как говорят мудрые: «Не так страшна смерть, как её безмолвное ожидание.» Марфа не выдержала гнетущей тишины и начала разговор:

– А если их не сотни, а тысячи? – Двэйн посмотрел ей в глаза и ответил:

– Некромант не сможет столько мертвецов держать под контролем. —после этих слов почему-то стало спокойно на душе, но тут же вмешался Олаф:

– Откуда тебе знать?

– Если бы против нас выступал сильный некромант способный держать в узде тысячи мертвецов, он бы не стал прибегать к помощи немощных скелетов. Опытный Некромант сразу же бы отобрал наиболее свежие трупы и обратил бы их в упырей. Более страшных и проворных созданий, способных разобраться с целой армией. А так как слуги того торговца смогли уйти живыми, смею заверить вас, что в запасе у него не больше сотни обычной мертвечины. – Понятное дело, что не о каких упырях и восставших мертвецах, эта парочка не имела даже малейшего представления.

– Но все равно это непомерно много… – Олаф заколебался, не нашел что ответить. Но жена поддержала беседу, ведь спасенный мужем постоялец, так мало говорит, а так хотелось послушать его ещё, понять, что он за человек:

– А кто такие эти упыри?

– Уважаемая хозяюшка, Упыри – это «Высшая Воскресшая Нежить» как описывают ее волшебники в своих ветхих трактатах. Питаются кровью, если призваны вампиром, или человеческой плотью, если призваны могущественным некромантом. Они сильнее любого воина и как я уже говорил, им по силам скосить целую армию, не то что каких-то купцов на тракте. – Супруги переглянулись. Двэйн говорил с хозяевами редко, в основном все доказывал делом, а не словами. За короткое время их знакомства они перестали сомневаться в правдивости его слов. Сейчас у них появилось чувство, возникающее, когда человек говорит о том, что точно знает и в чем разбирается, и ты ему веришь. Глупо, доверчиво, но веришь. Словно он профессор, преподающий ученикам точную науку. Своего рода дежавю в мире правды.

Сухой треск веток прервал беседу. Двэйн схватился за факел и подошел поближе к будущему костру, но пока не разжигал – вглядывался в лес. Покачиваясь из стороны в сторону, паренек с красной шапкой на голове и без левой руки вышел из-за дерева. Остекленевшие глаза устремили свой взор на Двэйна. Посиневшие губы раздвинулись в злобном оскале. Мертвец издал вопль, да такой страшный и пронзительный, словно ещё живого человека пронзили раскаленным металлом. Через мгновение крик стих и в повисшей тишине, словно гром среди ясного неба, отчетливо стали слышны слабые шорохи. Они не предвещали ничего хорошего для оборонявшихся. Из непроглядной чащобы, ставшего таким враждебным леса, показались и остальные сбежавшие из трактира люди. Конечно все они людьми уже не были. Вопль словно обозначил место для новой охоты. Как горнист, заметив интерес гончих. Охота началась. Факел упал в сухой хворост, огонь быстро схватился за ветки, затем перепрыгнул на разлитую смолу. Костер разгорелся, ругаясь, выплёвывал искры в сторону застывших мертвецов, словно огрызаясь на незваных гостей. Нежить остановилась в десяти шагах от него, уставив пустые глазницы на пламя. Казалось они ничего кроме него и не видят. Поглощены им, словно там, в этом ярком пламени, на них взирал лик одного из десяти богов этого мира. Дарата, бога ада и рая.

Один из дозорных на крыше трактира, окунул стрелу в смолу, а затем натянув тетиву, зажег её о прибитый к крыше факел и отправил в цель. Неугасающий огонек падая по дуге попал прямо в пустую глазницу одного из восставших. Скелет покачнулся и упал, вогнав стрелу еще глубже в череп. Кусочки кости отпали, стрела пронзила голову насквозь, но вскоре павший поднялся и как ни в чем не бывало присоединился к своим собратьям.

Двэйн прицепил ножны на пояс слева, чтобы удобнее было выхватывать меч правой рукой. Как показалось Олафу нелепая затея, ведь меч заклинен в ножнах и был сейчас абсолютно бесполезен. Обойдя пылающее пламя полукругом, без малейшего труда, парень вытащил клинок из ножен. Меч был причудливой формы, напоминал восьмерку, сужающуюся к эфесу. На первый взгляд тонкой, эльфийской работы, в тоже время, заточенный лучшими кузнецами – гномами. Трактирщик разинул рот.

– Впредь без спросу, прошу не трогать мои вещи. – Произнёс мечник, обращаясь к приютившим его людям, но в его словах не было упрека, лишь напутствие на будущее. И сделав ещё один шаг, остановился и воскликнул:

– Продержитесь до рассвета! – Еще пара стрел попала в цель, мертвецы не сдвинулись с места, тогда он и решил действовать. Взяв меч поудобнее правой рукой и горящую ветвь левой, Двэйн ринулся на нестройные ряды мертвецов. Отрубив безглазый череп, он отогнал горящей ветвью оказавшихся рядом мертвецов. Воспользовавшись заминкой привязал клацающую головешку к ножнам и всё так же стремительно побежал в сторону кладбища.

– Стой! Не делай этого! – Но слова, нарушившей обещание не выходить, Анны не были услышаны. Олаф заметил, что Анна успела положить на парня глаз, тем более сегодня он уже успел спасти её от паникующей толпы. Но сейчас его поступок был настоящим самоубийством и истинным проявлением слабоумия. Никто не гарантировал, что план с «Закапыванием Черепа» сработает.

Мертвецы, увидев более доступную добычу ринулись следом. Скрипя костями, ломая ветви, натыкаясь на деревья. Разбиваясь и собираясь вновь. Не стоит думать, что истлевшие тела еле ковыляли, абсолютно нет. Магическая сила некроманта и совершенные восставшими убийства, наполнили живые скелеты могущественной силой. Не всякий волшебник смог бы совладать с подобной ею.

Мечник с трудом держал дистанцию, время от времени прорубая себе путь мечом. Две яркие руны, на лезвии меча – синяя и красная освещали путь в вечерних сумерках. Многочисленные тени двигались следом, не отставая ни на шаг.

Казалось это никогда не кончится. Большая часть нежити последовала за Двэйном, но еще не менее тридцати стояли у ворот. С каждой минутой прибывали все новые «Воскресшие». Олаф вилами отогнал нескольких, Марфа подкидывала дрова в огонь. Купцы били метко, но стрелы были на исходе, и они к тому же не давали желаемого эффекта. Так продолжалась до рассветных сумерек, пока не закончились сухие дрова и стрелы. (Олаф ещё не успел запастись горючим хворостом как следует к зиме.) Один из стрелков на крыше закричал, лихорадочно указывая рукой на образовавшийся пролом в частоколе на заднем дворе. Домашний скот с визгом разбрёлся по внутреннему двору. Свиньи сломали хлев, Пятнышко била копытами в двери сарая, стараясь выбраться из казавшейся ей западни. Обороняющиеся поздно открыли для себя новую угрозу и попросту не успели среагировать на нее. Парочка скелетов, набросилась на мелкую, домашнюю живность. Какая разница? Человек или курица? Главное, чтобы жизненная сила была, которую можно высосать. Для Марфы это было довольно сильным ударом.

– Все в трактир! Забаррикадируемся изнутри! – Лучники мигом соскочили с крыши и успели запереть черный вход. Марфа немного замешкалась. Один из мертвецов, будучи ранее лишенным ног, схватился за подол её платья. Нерасторопная хозяйка упала. Все случилось так быстро что она не успела даже испугаться. Рядом блеснул топор, и безглазая черепушка отлетела в сторону. Олаф заслонил жену прокричав:

– Вставай! Бегом! – Всё же в душе он остался воином, отвлекая мертвечину на себя.

Окна и входную дверь забаррикадировали столами, подперев все это дело скамьями. Но надолго ли эти баррикады смогут удержать нежить? В многочисленных пробоинах, то и дело появлялись руки. Тусклое свечение обрамляло обглоданные временем кости. Отрубание этих конечностей, было временной мерой и ситуацию не улучшало. Отрубленные конечности, словно пауки продолжали следовать на «Запах» живых. Со всех сторон раздавался скрежет и хруст. Мертвецы прогрызали стены, дробили каменную кладку. Казалось их ничто не сможет остановить. Выжившие сбились в кучу, образовав круг. Используя подвернувшиеся табуреты как щиты, они готовились к последнему бою. Колчаны были пусты. Тетива одного из луков порвалась, серьезно поранив руку купцу. Пролитая кровь будоражила нежить, побуждая к большему рвению. Вскоре, под напором скелетов не выдержала входная дверь. Мертвецы повалились в нее, падая, клацая зубами, ломая свои кости, но любой ценой стремясь заполучить живительную силу. В тусклом свете свечей, выжившие приняли бой. Образовав полукольцо, вокруг главного входа. Пара мечей, под прикрытием косы и топора сдерживала натиск с фронта. Со стороны кухни раздался хруст и треск. Стоявшая позади остальных Анна не успела ничего сделать. Это была очередная атака со спины. Бестия прижала девушку к полу. Тонкие косточки пальцев, впивались в нежную кожу, раздирая её. Истлевший скелет наклонился и разинул почти беззубую пасть. В его горле застыл тусклый синеватый цвет. Холод пронзил её, страшный, зимний холод. Хватку рук скелета невозможно было разжать. В этот момент, Анне показалось, что это какой – то дурной сон. Сейчас она проснется, как всегда рано утром, чуткий, девичий нос почует аромат маминой стряпни, она сядет за стол и расскажет ей, какой кошмар ей приснился. Но как бы не старалась Анна себя разбудить, этого почему-то не получалось.

– Анна держись! – Раздался такой знакомый отцовский голос. Скелет поднял голову и в этот краткий миг, табурет прилетел в его черепушку. Пара шейных позвонков сломалась, и ничем не поддерживаемая голова откатилась в сторону. Старый трактирщик подхватил свою дочь и затолкал в центр круга оборонявшихся. Со всех сторон на них смотрели пустые глазницы. Бестии не нападали, ждали чего-то, как будто приказ. Отступили на несколько шагов, заполонив собой гостевую… Один из купцов еле стоял на ногах, на его ладони не хватало нескольких пальцев.

– Это конец – констатировала сей печальный факт Марфа.

– Интересно, что там с Двэйном – Анна, наскоро перевязала руку раненному. Руки девушки дрожали.

– Тебя волнует судьба этого предателя? Сбежал как трус! – Оскалился купец. – Приглядись, может быть он уже среди них!

– Как бы то не было, я люблю вас родные мои. Если это конец так лучше умереть рядом… – Олаф перехватил топор, заслоняя собой семью. Мертвецы все разом сделали шаг, затем другой и кинулись на своих жертв. Вцепившись в топорище, мертвец вырвал его из рук. Меч одного из странников разбился на осколки после очередного удара. Странник глупо уставился на обломок, оставшийся в руке и его взгляд медленно поднимаясь, увидел, как окончательно пали последние баррикады. Как скелеты карликов и остроухих вырывают из оборонительного круга его новых, и видимо последних знакомых. Почему-то ему вспомнилась мать, так захотелось вновь увидеть её. Сказать спасибо и попросить прощения за свой эгоизм. Извиниться за то, что сбежал из дома… Но не прошло и доли секунды, что-то треснуло, громче любого грома – следом взор ослепила зеленая вспышка. Лишь только глаза привыкли, оборонявшиеся увидели целое море зеленого пламени, что охватило мертвецов. Магический огонь пожирал кости и мертвую плоть. Мертвецы застыли, устремив пустые глазницы в потолок. Некогда цепкие руки выпустили своих жертв. Лишь обрывки одежды и пепел падали на пол. Огонь не перекидывался на ткань, как будто осознанно пожирая лишь ожившие трупы. Тихий, но различимый в этой суматохе шепот пронесся над головами: «Двэйн… вернул… покой…» В один голос прошептали десятки костяных глоток и просто позвонков, неведомо как. Словно их мучения окончились и их ждал лучший исход.

За считанные секунды, от «Восставших» остался лишь пепел. Тем временем на улице уже во всю поднимался рассвет. Все это случилось быстро и оборонявшиеся еще долго не могли понять в чем дело. «А вдруг это уловка и они сейчас опять полезут?» Но даже после рассвета ничего не произошло. Олаф остался на дневное дежурство, угли потухшего костра ещё долго грели воздух вокруг себя. Когда-то давно, тогда ещё молодой наёмник, поклялся себе, что не будет пить и посветит свою жизнь чему-то иному. Олаф принес небольшой бочонок самого дорогого вина, из своего трактира и сел рядом, но так и не решился его открыть. Глаза неторопливо осмотрели истоптанный двор. В небольшом сарайчике с сеном, что-то зашуршало. Олаф медленно поднялся, схватив рядом лежавший топор. Из-под сеновала выглянула чудом выжившая курица и тут же, кудахча себе что-то под нос, пошла по своим куриным делам. Два хряка лежали по разные стороны двора, к великому сожалению Олафа, их уже было не спасти. В закрытом стойле заржала Пятнышко, продолжая пинать копытами дверь. Про неё то трактирщик совсем забыл.

Облегченно выдохнув Олаф собрался сесть обратно, но не успел он сделать этого, как со стороны леса раздался хруст…

Остальные выжившие, прибравшись в трактире и избавившись от ненавистного пепла и ошмётков, разбрелись по комнатам. Кто-то спал, а кто-то ожидал продолжения и держал при себе меч. Захлестнувшее всех напряжение постепенно спало на нет.